Помоги проекту - поделись книгой:
Джон достал бюкс побольше, и, стараясь не касаться пальцами, спихнул крышечкой извивающуюся, и на совесть вцепившуюся в боковую часть подошвы у самых пальцев, пиявку, в цилиндрик. Пиявке такое обращения явно не понравилось, и она чем-то плюнула в сторону его лица. Если б не великолепная реакция, и тренированные мышцы, Джон ни за что не увернулся бы! Поэтому во избежание, так сказать, повторных инцидентов поспешил завинтить крышечку. После чего обнаружил, что лицо и подмышки вспотели. Да и всё тело покрылось гусиной кожей. Он почувствовал озноб – как при лихорадке.
Да и вообще – что-то с его телом явно было не так!
Наверняка это заметили и операторы, и майор:
– Рядовой! Вас не задело? Как вы себя чувствуете?
– Нет, сэр, не задело. Эта штука промазала. Чувствую себя… вроде, нормально. – это была явная неправда, и Джон знал, что сейчас его опровергнут операторы, но почему-то не хотел выставлять напоказ свою слабость и боль. Доктор же пока никак не мог переключить внимание с чёртовой пиявки на подопечного:
– Похоже, они приспособлены к жизни и охоте не только в воде, где, скорее всего, прячутся в ожидании добычи, но и к обитанию на суше. Отличное оружие!
– Понятно. Спасибо за разъяснения, доктор. Ну вот: пару полезных вещей мы уже узнали. Нельзя ходить без противомоскитной сетки, и нельзя купаться. Я думаю, что…
Что там думает майор, Джон не стал ждать, а перебил начальство, потому что терпеть уже было просто невмоготу:
– Сэр! Наверное, чем скорее я скажу, тем будет лучше! У меня стали как бы… Неметь пальцы на ногах и руках, и ощущения, как при высокой температуре! Озноб! И голова… Начала болеть! А ещё я вижу какое-то странное – вроде как дрожание воздуха, по краям поля зрения, и иногда в глазах вообще – темнеет. А-а, вот ещё что! У меня металлический привкус во рту. Голова теперь… Начинает кружиться!
– Так. Плохо. Внимание, рядовой! Немедленно ввести себе универсальную номер один!
Всаживая в другое бедро шприц с универсальной вакциной, Джон уже не закусывал губы, (Не до этого!) а думал, что они опоздали. Надо было сделать это сразу после укуса. В наушнике между тем шла оживлённая дискуссия:
– … какого …я?! Он ведь привит и вакцинирован от всего, чего только возможно! Ещё на борту! Почему же ничего не работает?!
– Почему ничего из обычного арсенала не работает, нам объяснит доктор Лаанмяе. Он у нас микробиолог, вирусолог, эпидемиолог и т. д. А сейчас лучше давайте думать, как помочь Джону. Тьфу ты – его дрону!
– Джон! – майор, плюнув на дискуссию, отбросил субординацию и Уставные обращения, обнаружив, что Джон – вернее, его дрон! – уже вынужден был шлёпнуться на пятую точку, а затем и лечь, – Что там у тебя?!
– Сильное головокружение, сэр… Ноги… Не держат! И дрожат. В глазах появились пятна… Нет: красные туманные как бы… полосы! Они закрывают поле зрения, и я просто не могу даже сидеть: всё кружится! И… Тошнит! – не договорив, Джон повернулся на бок, и его вывернуло буквально наизнанку! Что само по-себе было весьма странно: ведь дроны перед разведкой не едят. Да и вообще они не едят – их кормят внутривенно!
Так что отодвинувшись подальше от лужи желчи и слизи, Джон выдавил из себя:
– Стало совсем плохо, сэр! Зрение полностью пропало, в ушах звенит! И тело… Чешется и зудит! И очень болит голова…
Уже как бы со стороны он слышал переговоры в операторской:
– Что там с температурой?
– Тридцать девять и шесть, сэр! И быстро растёт!
– А давление?
– Полный коллапс, сэр! Упало до сорок три на восемнадцать!
– Сердце?!
– Восемнадцать ударов в минуту. Сейчас наступит полная остановка! Нужен адреналин! Или норадреналин! Прямо в сердце!
– Господин майор, сэр… Похоже, мы его теря…
Это было последнее, что Джон ещё смог разобрать и понять – в ушах грохотал двенадцатибалльный шторм, и ревели тысячи стартующих крейсеров! А перед глазами взрывались не то – праздничные фейерверки, не то – сверхмощные палладиевые фугасы… Тело ломало и выкручивало – словно опять ему дали девять «же» на центрифуге, избив перед этим в зале для занятий каратэ! Все нервные окончания отдавали в мозг дикой болью: словно под кожу вгоняют тысячи игл, или живьём сдирают с него эту самую кожу!.. Позвоночник скрючило в дугу, да так, что он чуть пятки затылком не достал – словно через него пропустили ток! Судороги?!.. В руках, ногах и животе заработали на медленных оборотах свёрла бурильного станка, и его снова выгнуло дугой – уже наружу! Потом…
Не было никакого «потом».
Что-то щёлкнуло, и он провалился в чёрную пучину небытия.
– Джон! Рядовой Риглон! Приказываю очнуться!
Ещё не полностью выплыв из пучины небытия, Джон подумал, что в чём-чём, а в юморе майору не откажешь. Правда, сил открыть глаза, да и вообще – хоть пальцем пошевелить, почему-то не было. Но вот голос майора обратился куда-то в сторону:
– Какого чёрта он отключился так быстро?
– Болевой порог, сэр. Вы же сами приказали сделать обратную связь повышенной на двадцать процентов! Чтобы получать данные быстрее. И чтоб они были полнее.
– А-а, ну да. Значит, это побочные эффекты этой самой усиленной обратной связи?
– Никак нет, сэр. То, что показали приборы – это боль. Реальная. Жуткая, наверное, и непереносимая – для любого живого существа. Если бы была какая-нибудь шкала для определения параметров боли, я бы сказал, он получил на десять баллов из десяти. Он должен был ощущать себя так, словно в подвалах гестапо. Или – в лапах святой Инквизиции. Причём – очень продвинутой. Знающей места расположения всех нервных узлов. Удивительно, как он вообще выжил. Похоже, очень сильный, волевой характер.
– Понятно. Так что – он в ближайшее время не очнётся?
– Ну почему же! Очнётся, конечно, – доктор явно отошёл или оглянулся на какие-то приборы, потому что поправился, – Собственно, он уже очнулся. Как бы. То есть – он может нас слышать, но вот тело… В ближайшие часы вряд ли сможет отреагировать. Анафилактический шок. Обратная сторона, если можно так выразиться, гиперчувствительности дрона-аватара, и совершенства наших технологий. «Полное преображение», будь оно неладно. Я вот только одного не понимаю: почему не сработала автоматика отключения… Но он справился и сам. Ему нужно просто отлежаться. В покое.
– Ясно. Вы, двое! На каталку его – и в госпиталь. В отдельную палату. – Джон почуял, как сильные руки поднимают его безвольной тряпкой висящее тело, вынимают из обвеса, и куда-то перекладывают: на что-то жёсткое и холодное, – Доктор?
– Да, сэр?
– Не нужно ли ему ещё чего вкатить?
– Нет, сэр. Всё, что нужно для снятия стресса и расслабления организма я уже ввёл. Да тут всё написано: вон все его распечатки. Доктор Тэйлор разберётся.
То, что им будет заниматься лично доктор Джоди Тэйлор, признанная красавица медицинского отделения, да и всего крейсера, Джона даже не порадовало, хотя он, как и почти все остальные представители мужского пола на корабле, мечтал только об этом – как бы оказаться в мягких и заботливых ручках…
Сейчас же он мог думать только об одном: какое счастье, что больше нигде не болит. Но, может, со временем его эмоции по поводу доктора Тэйлор как-то…
Восстановятся?
Он подумает об этом. После отдыха. А то он так устал…
– Хорошо. Рядовой Риглон. – голос приблизился, словно майор нагнулся над ним, – Выражаю вам благодарность за проявленное терпение и мужество. От лица командования… И себя лично – приношу вам извинения за… э-э… Неприятные ощущения. Это я распорядился, чтоб ваш порог чувствительности повысили. Чтоб мы быстрей получали нужную информацию. Мы её получили. А вы получите – три дня полного покоя, денежную премию в размере двух окладов, и наряд на кухню. Это – за то, что долго терпели, и не рассказали сразу о появившихся необычных, и потом уже – болевых ощущениях!
Послышалось сердитое сопение, и майор куда-то повернулся:
– Везите.
Под задницей заскрипело, и её затрясло: похоже, у каталки не смазаны колёса. Но он не стал утруждать себя комментариями – сил не было не то, что на речь, а и на шевеление хотя бы пальцем! Может, ему действительно, нужен покой? И сон.
Поспать, что ли?..
Открыть глаза удалось только с третьей попытки.
Потолок реанимационной палаты порадовал девственной белизной. То, что это – именно он, Джону сказали смутные воспоминания, и матовые плафоны со встроенными видеокамерами наблюдения – такие он видел на крейсере только в реанимационной.
Камеры явно работали: в палату тут же вошла сестра. Круглое личико с весьма миловидными чертами наклонилось над ним, поморгало, улыбнулось:
– Ну вот! Больной Риглон! Поздравляю. Сегодня вы выглядите гораздо лучше!
Он с трудом разлепил запекшиеся губы, которые сестра поспешила тут же смазать неизвестно откуда взявшимся тампоном с тёплой водой. Он попридержал рвущиеся с языка вопросы, и поспешил облизать божественно вкусную влагу. Сестра кивнула, и смазала ещё. А затем улыбнулась, и всунула ему в рот тоненькую прозрачную трубку:
– Тяните потихоньку! Горло должно привыкнуть.
Ого! «Горло должно привыкнуть!». Это что же получается – он несколько дней, что ли, не ел и не пил обычным способом, и его кормили… Внутривенными инъекциями?!
Но вот через минуту он смог разлепить действительно словно пересохшее горло:
– Сестра Митчел! – он прочёл её имя на бейджике, – Анна. Что вы делаете сегодня вечером? – он сам поразился, какой у него слабый и неразборчивый голос. Да и вообще: не голос – а хрип какой-то!
Сестра не придумала ничего лучше, как откинуть со лба пушистые волосы, и весело рассмеяться на всю палату:
– Рядовой Риглон! Вот уж спасибо, рассмешили так рассмешили! Значит, хотя бы с «боевым духом» у нас всё в порядке! – и, изменившимся тоном, – Сегодня вечером я могу поставить вам, хорохорящийся вы кобелино, новую капельницу, – она кивнула на громоздкую конструкцию из хромированных трубок, мониторов и бутылок с жидкостью, нависавшую над изголовьем его ложа, – А ещё в ознаменование нашего более близкого знакомства я могу вставить вам отличный клистир!
Сестра пыталась выглядеть серьёзной и деловой, но от Джона не укрылись лукавые искорки в выразительных карих глазах. Он, любуясь, подумал, что ну её на фиг, доктора Тэйлор! И как это он раньше такую красотку… Да ещё с юмором!
Сестра, похоже, прочла по его глазам появившиеся у пациента неподобающие желания и мысли, и пресекла дальнейшие поползновения:
– Хватит облизываться, как кот, пялящийся на миску сметаны! Я – замужем!
Действительно, теперь Джон обратил внимание на колечко на пухленьком пальчике, не без умысла продемонстрированный ему золотой ободок. Ну – ясное дело! Как же такая обаяшечка останется одна в коллективе «хорохорящихся кобелей»! Но…
Всё равно жаль.
Теперь-то уж поневоле придётся переключиться – ха-ха! – на дока Джоди.
Доктор Тэйлор как раз вошла в комнату, привлечённая, похоже, звуками голоса сестры Митчел. Вот уж у кого «приклеено» настолько ледяное выражение сосредоточенной деловитости на лице, что так не смогла бы сыграть ни одна актриса! А вот походка…
Суперсекси!
Куда там моделям, или актрисам!..
Доктор Тэйлор вначале долго изучала мониторы, имевшиеся на трубчатой конструкции, и лишь затем, поджав пухлые чувственные губы, (Похоже, что-то там, в мониторах, её не слишком-то устроило!) соизволила посмотреть в глаза Джону.
Джон взгляд выдержал. Но от комментариев воздержался. Доктор умела произвести впечатление. И заставить попридержать при себе рвущиеся с языка комплименты и предложения. Поэтому все кадровые военные, да и штатские специалисты-учёные Крейсера предпочитали молча рассматривать её достоинства. Издали. И – преимущественно сзади. И уж тут даже самый придирчивый эстет оказался бы удовлетворён наблюдаемой картиной!
Нет, он конечно, знал, что она – чертовски красива…
Но одно дело – знать, или видеть издали, а другое – когда такая… Такая
– Рядовой Риглон. Полагаю, что раз вы уже пытались оказать знаки внимания сержанту Митчел, с вами всё в порядке. Ну, или, как показывают приборы – почти в порядке. Ощущаете слабость?
– Да… Сэр. – вовремя он вспомнил, что доктор – в чине лейтенанта. С другой стороны, ему было стыдно, что голос такой сиплый и трясущийся – словно у него отходняк с особого Курайского…
– Однако, разговаривать она не мешает?
– Нет, сэр. Не мешает.
– Отлично. В таком случае оставлю вас наедине.
Джону представилась возможность снова пронаблюдать спину доктора, туго обтянутую белым, и наверняка не без умысла коротеньким халатиком – на добрую ладонь повыше, чем положено по Уставу. (Невольно подумалось, что у неё
Как оказалось, майор прибыл даже со своим стулом, который он тут же подтащил к изголовью койки Джона, и присел, буркнув на попытки рядового привстать и отдать честь:
– Вольно! Приказываю лежать!
– Есть лежать, сэр. – Джон с облегчением откинулся на подушку, понимая, что действительно ослаб, да и голову ведёт, словно полчаса крутился в чёртовом «колесе для проверки вестибулярного»…
– Так. Сразу отвечаю на ваш естественный вопрос, рядовой. Это оказался возбудитель проказы. Наши учёные уже обозвали её Суперлепрус Франческуини, или как-то там ещё, но суть от этого не меняется. Не было такой вакцины у нас в арсенале. Да и кто бы мог предположить, что что-то похожее на ту болезнь, что мы успешно искоренили на земле ещё семьсот лет назад, найдётся здесь – на ненаселённой планете за пять тысяч световых лет! Словом, вакцина уже разработана. Благодаря вашему комару в бюксе.
– А что с… дроном?
– С дроном? – майор откинулся на спинку, словно не ждал такого вопроса, – Хм-м… После того, как ваше сознание отключалось от этого бедолаги, (приношу, кстати, ещё раз извинения – уже за технические неполадки с автоматикой!) он помучился ещё пару минут. Агония была… Неприятна. – Джон подумал, что умеет же майор найти подходящее сухое и казённое определение к адским мукам бедолаги-дрона, но промолчал, – После смерти труп покрылся язвами и синюшными пятнами. А через ещё минут десять – вообще расплылся и как бы… сгнил. Превратился в лужицу пузырящейся розово-синими пузырями плоти… Поэтому карантинная капсула, посланная за ним, отобрала образцы, забрала бюксы с собранными вами образцами, и сожгла останки дрона. Там, на этом месте, теперь дыра в почве в добрых полметра. Покрытая шлаком и пеплом.
Всё то, что вы успели отобрать, мы затем, уже на борту, простерилизовали три раза. Снаружи, естественно. А уж в исследовательских боксах
Как работает карантинная капсула, огнемёты которой просто сняты с боевых эсминцев, Джон знал. Бр-р-р!
– Так вот. Вакцина, говорю, теперь есть, и хотя бы супер-лепра нам больше не страшна. – майор замолчал, но щека дёрнулась.
Джон уже понял, чего там недоговаривает майор:
– Так что, сэр? Клаус… Извините – капрал Шипперс… Тоже облажался?
Майор фыркнул:
– Вы поразительно догадливы, рядовой. Только это ещё очень мягко сказано. От чрезмерного усердия капрал так быстро крутил головой дрона, что не заметил маленькую ящерку на стволе дерева, (Должен признать: маскировка спины под кору у ящерки оказалась выше всяких похвал!) и не прошло и десяти минут после высадки на том самом лужке, где от вашего дрона всё ещё чернеет выжженная яма, как его дрон отключился. Полностью.
Ящерка, разумеется, тоже оказалась плюющаяся. Нервно-парализующий яд. Типа кураре. Но – не кураре. На этот раз не помог даже Универсальный антидот, а не то, что – номер один.
Джон хорошо знал, что такое универсальный антидот. После его приёма (вернее – вкалывания) дрону приходилось полчаса просто лежать: ни на что другое уже ни возможностей, ни сил не оставалось! Вот такая уж реакция. Зато уничтожающая и нейтрализующая все известный в Галактике яды и токсины.
Да вот, оказывается, не все!
– На этот раз труп – тьфу ты! – останки дрона мы забрали. Яд изучается. Результатов пока – ноль. Доктор Тикендо, наш токсиколог, говорит, что такого нейротоксина он никогда прежде не видал. Радуется как ребёнок. Однако вот что мне не понравилось. Он сказал, что ему лично кажется, что этот яд предназначен словно специально – против людей. И это очень странно. Потому что, как вы могли заметить, млекопитающих как класса здесь нет – только насекомые, пресмыкающиеся, да рыбы.
И ещё… Хозяева-носители этого чёртового токсина (Ну, в-смысле, животные, которые им обладают!) разумеется, сами нечувствительны к нему. А вот яд… Словно именно – адаптирован и заточен под нервную систему человека. Можно подумать, что кто-то умный и циничный специально разрабатывал его. Прежде чем снабдить им этих милых крошек. Носителей. Оснастив тех иммунитетом. Поэтому очень жаль, что чёртову ящерицу капрал так и не поймал. Это упростило бы работу доктора Тикендо.
А ещё – эти разработчики токсина словно даже были знакомы с нашей системой антидотов. И смогли её… Как бы – обойти. Это не может не наводить на мысли…
Поделиться книгой: