История одного злодея

Он схватил её за волосы и стащил с мягкого места. Аня вцепилась ногтями в его ладони, но не произнесла ни звука. Выше, выше. Она махала руками, впиваясь в голые предплечья, оставляя полосы, иногда кровавые.

Астарот швырнул её на кровать и перехватив руки завязал их своим ремнём. Девушка впилась зубами ему в плечо, совсем не сексуально. От неожиданности он взвизгнул и сразу же устыдился этого. Руки не отпустил. Аня извивалась как червяк под дождём, но он знал, что делать. Астарот залез сверху, сев ей на живот и придавил своим весом. Теперь её ноги для него безвредны.

Взгляд на тумбу, там лежали стяжки, которыми её привязывали вначале. Он потянулся за ними, когда Аня снова укусила его, теперь в районе груди. Руки не отпустил, и даже не взвизгнул.

Эта была не первая его драка, но, откровенно говоря, он никогда раньше так не вёл себя с женщинами.

Пока его глаза шарили по кровати, подыскивая хорошее место для её рук, он пару раз ударил её по щекам, слабо, профилактически. Но она не успокоилась.

Ах, если бы она успокоилась! Ведь Астарот не отличался жестокостью, он бы возненавидел себя и тут же отпустил её. Но Аня Шилова не из тех, кто проявляет слабость. Она отказывалась склонить голову и была готова к худшему, но не к покорному поражению.

Он привязал её руки и теперь подыскал какую-то тряпку для её рта. Тогда он сам не знал, что собирается сделать.

Через десять минут, одолев все преграды, Астарот умудрился обездвижить, насколько это было возможно пленницу и довольно пощупать свою добычу.

– Ну что, допрыгалась?

– А ну-ка слезь с неё, пока я тебя не пристрелила.

Мамона со своим рельефным пистолетом в наманикюренных пальчиках стояла в дверях. Дуло было направлено на Астарота и она совсем не шутила. Он впервые видел её с оружием в руках из без умилительной искорки в глазах.

– Я сказала, слезь!

Астарот медленно сполз на пол, ноги подкашивались. В голове шумело пепелище после пожара ярости, он не мог думать и не хотел делать этого.

– Пошёл вон отсюда! – её ствол провожал его фигуру, она отошла к кровати всё ещё держа его на мушке. – Увижу тебя в таком состоянии ещё раз, расскажу Люци. Понял?

Астарот вышел из комнаты. Какая тяжёлая голова. До его собственных покоев было рукой подать и ему хотелось спать.

Мамона опустила пистолет только когда убедилась, что Астарот не вернётся. Она аккуратно повернула ключ в замке и подошла к кровати. Аня лежала неподвижно, не было слёз, не было крика.

– Довела, всё-таки, – женщина развязала её и убрала пистолет в маленькую сумочку именитого бренда, которая болталась у неё на плече. – Мой первый муж тоже любил пожёстче.

– И что вы с ним сделали? – Аня глотнула воду из стакана на тумбочке, убрав растрёпанные волосы с лица.

– Я? Ничего, – Мамона осмотрела её, и не найдя ничего серьезнее покраснений, выдохнула.

– То есть он живёт себе спокойно?

– Нет, – женщина встала, отдернув свой классический пиджак с полной талии. – Он покоится без мира. Думаю, черви давно обглодали его мерзкое лицо.

Мамона вышла из комнаты и захлопнула дверь, попросив Аню запереться.

Астарот проснулся только ночью. Он лежал на своей кровати в одежде, на которой местами виднелась кровь. Первым делом он вошёл в душ и смыл с себя остатки этого утра.

Под холодной водой на него напали воспоминания. Что он натворил! Как он мог!

Аня, Мамона, он. Эта ужасная сцена, эта отвратительная комната.

Он ударил женщину. Он ударил её! И непонятно, что бы сделал ещё, не приди Мамона с пистолетом на перевес. Мамона! Теперь она его точно ненавидит. А если Люци узнает? Что будет, если он узнает? Он ударил женщину! Ударил женщину!

Астарот прижёг свои царапины и укусы, от волнения у него тряслись руки. Надев футболку с длинным рукавом, он вышел из комнаты и кивнул охранникам. Те с невозмутимым видом развалились в креслах и трепались о своём. Он помялся пару мгновений на пороге её комнаты, но всё же постучал. Никто не ответил. На часах было около 11, слишком рано для крепкого сна. Хотя кто знает, в каком она там состоянии после случившегося. Он постучал ещё раз, а потом вошёл.

Комната была пуста, кровать собрана. Никаких следов их утреней драки, никаких признаков Мамоны.

Шум воды из ванной. Видимо, она там. Он постучал изгибом указательного пальца, молчание.

– Аня, это я, – он откашлянулся. – Нам надо поговорить.

– О чём, интересно? – её ровный голос играл прежней иронией, отчего ему стало спокойнее.

– Я пришёл извиниться. Я не должен был так поступать, моё поведение…

– Если тебе нужно прощение, – перебила она. – То здесь наверняка есть церковь по близости. Советую покаяться святому отцу, или как там их называют?

Он замялся, удивляясь такой реакции.

– Ты имеешь право злиться, ненавидеть меня. Я понимаю.

– Ты слишком туп, чтобы я испытывала к тебе эмоции, – он услышал, как поток воды прервался ее рукой, и тут же пошёл прежним ходом. – Мне всё равно.

Астарот чувствовал новую волну гнева, но не позволял ей подняться дальше сердца. Он всё ещё был виноват, он ненавидел себя за содеянное и ещё долго будет отводить мысли от этого воспоминания. Главное поверить, что ничего не случилось.

Дверь тихонько закрылась, а Аня продолжила резать своё бедро тонким лезвием, которое всегда носила в карманчике трусов.

Глава 10.

– Я нахожу успокоение в многолюдности этого города. Мне тепло от холода прохожих. Осознание, что осуждать тебя будет лень… О, это прекрасно!

Клава крепко сжала жилистую руку Пугина и очаровательно улыбнулась. Они редко выходили на прогулки, но уж если решались, то не возвращались домой до победного.

Семён Карлович не показывал свою обеспокоенность делом Шилова и Люци, из уважения к Клаве он был весел. Но Бог даровал женщинам удивительную проницательность за счёт обострённых чувственных инстинктов.

– Ты меня совершенно не слушаешь, Пугин, – она отпустила его руку и спрятала ладонь в карман джинсов. Знак злости.

– Прости, сокровище, не идут из головы мысли. Гоню, гоню, а они всё возвращаются, возвращаются… – он осмотрел своего нового охранника, который на лавочке притворялся случайным встречным. Вполне правдоподобно, надо сказать.

– Станет легче.

Да, Пугин знал, что стоит обо всём рассказать Клаве, чтобы ситуация из проблемы превратилась в задачу. Но именно этот чудесный день четверга так не хотелось портить работой и чужими бедами. Семён Карлович вял руку Клавы и завёл за свой локоть.

– Ты самая умная женщина на земле, но позволь нам насладиться уединением.

– В твоей голове всегда будет кто-то помимо меня, – она задрала голову, это была не претензия, лёгкая ироничная ревность. – Я знаю, кто ты. Так что выкладывай.

Пугин обернулся в поисках хвоста или зевак, которым совсем не к чему это слышать. На бульваре было несколько бегунов на безопасном расстоянии и пара его охранников. Он слегка нагнулся в бок и показал рукой на лебедя, проплывавшего мимо.

– Чёртик хочет выскочить из табакерки. Для этого разыграли сказку «Красавица и Чудовище», но это ты знаешь. Однако сегодня бедный папенька получил причину сие действия, и сказать, что он взбешён, ничего не сказать.

– И??? – женщина спокойно засмотрелась на дерево, поглядывая в сторону аллеи. Никого.

– Он бы хотел, чтобы я сбросил стоимость аленького цветочка. Хотя бы за счёт пожизненной ренты в лице красавицы.

– Что ты говоришь! – Клава не выразила лицом ничего, кроме мечтательного безразличия. – А что же маменька?

– Пьёт.

– Думаю, серый кардинал у Чудовища может помочь в решении такого вопроса.

– О нет! – Пугин повёл Клаву дальше, она покорно следовала за ним. – Ей только нравится возможность грядущей власти.

– А что ты?

– А я хочу мира.

– Как всегда.

Они замолчали, мимо пронеслась девушка в велосипедках. Из её ушей настойчиво разносились басы.

– Никогда не думала, что Чудовище захочет обелить своё имя. Он выглядит как человек, который не собирается вписываться в систему, – Клава задумалась. – Знаешь, что он мне однажды сказал? «Ад внутри меня я охраняю ревностно. Нету там дверей, нет лазеек. Одиночество – это выбор, которым я наказал себя за неправильные ориентиры. Да не прорастут цветы на горящей почве».

– Поэтично, – отвечал Пугин. – Он всегда был твоим любимчиком.

– После истории с Далией его просто не может отвергать женское сердце.

– Да что ты? – он поднял левую бровь и приостановился.

– Именно. И не надо так смотреть на меня, мне по вкусу всегда был старый чёрствый хлеб.

Они рассмеялись и возобновили шаг.

– Я думаю, нам стоит навестить его. Нужно как-то разрешить это противостояние.

– Я всё устрою.

Анна обедала за общим столом. Люци не одобрял этого, но и не препятствовал. Он перестал видеть в ней ту необходимость, какой она была в начале недели. Теперь это всего лишь подтверждение его слова.

– Я подумал смотаться в Питер, если вы не против, – Астарот небрежно погрузил кусочек сочного стейка в красивый рот.

Почти все сидящие были заняты своими диалогами и не особо вслушивались в его речь. Молчали только Анна и Люци.

– Люци, – Астарот упорно просверлил его взглядом.

По стареющему лицу пробежала тень концентрации, кажется, шеф вылез из болота своего размышления, неохотно.

– Что, прости? – его бледные, потерянные глаза приобретали обычную стабильность.

– В Питере наша база давно без проверки. Стоит сгонять, мне кажется, – он предавал безразличие своему тону. – Я сейчас ничем не занят.

– Ты так считаешь? – Люци был серьёзен и внимательно наблюдал за реакцией своего протеже. – Я думаю иначе.

Астарот поймал неловкость, которая так и висела в пространстве. Какие ещё аргументы могут быть? «Я достоит большего, чем быть охранником избалованной цацы», «мне надоели капризы девчонки», «я готов к серьёзной работе». Всё это звучало так по-детски ожидаемо от него, что невольно пухлая губа выпятилась в обиде.

Люци, не сумевший снова погрузиться в свои размышления, решил вернуться к вопросу о Санкт-Петербурге. Его хищные глаза просканировали Анну и Астарота, он откинулся на спинку и улыбнулся.

– Астарот, – его бодрый голос заставил парня дёрнуться. – Я думаю, тебе необходимо развеется и навестить наших коллег в Питере.

– Ага, – карие глаза заблестели оживлённо.

– Аня поедет с тобой.

– Что???

– Что??? – она тут же бросила перекатывать картофелину и посмотрела на Люци, как святые апостолы на Иуду. – Я никуда не поеду.

– К сожалению, моя дорогая, ты лишена права выбора. Это не курорт.

Люци оживлённо заёрзал приборами под пристальными взглядами молодых людей. На душе у него стало весело и легко.

– Кстати о поездках, – Мамона непринуждённо откинула рукой прядь волос с лица. – Клава звонила. Они с Пугиным приедут на ужин.

– Стоило сказать мне раньше, – Люци ненавидел внезапных гостей, и женщина знала это.

– Если бы я знала, – легкомысленный тон светской львицы, который способен обмануть кого угодно. – Она только сейчас подтвердила своё намерение.

На самом деле Мамона узнала о гостях ещё утром. Они соблюдали тёплые дружеские отношения с Клавой. В жестоком мире властных мужчин женская солидарность приобретала межгалактический масштаб, а если эти женщины ещё и умные… Поверьте, их взаимная выгода и уважение не знает границ. Они понимали друг друга и общались открыто, без всяких уловок.

Вот это и давало им право сговариваться и находить пути к исполнению просьб друг друга. Мамона знала, что до ответа Шилова Люци будет избегать Пугина как может. Также она знала, что тот захочет переговорить и сторговаться. Шилов наверняка в шоке и боится за своё кресло сильнее, чем за дочь.

Знай Люци о приезде Пугина раньше, он бы нашёл 200 причин не ужинать с ним. Но теперь отступать было некрасиво, а приличия соблюдать с этим человеком требовалось железно. Так и решился их деликатный вопрос.

После обеда Анна долго выжидала, чтобы переговорить с Люци о поездке. После беседы на воздухе ей казалось, что между ними устанавливаются вполне себе добрый отношения. А теперь он отправляет её с этим идиотом в Питер. Не билось.

Тщетны были её попытки. Люци огорчённый будущим визитом Пугина, углубился в свои мысли и сбежал в свою комнату так искусно, как умел только он.

Охранники многозначительно посмотрели на Аню, демонстрируя своё нежелание ссорится с боссом, и ей пришлось оставить ситуацию нерешенной. Пройдя по широким коридорам под пристальным надзором, она нырнула к себе в комнату и облегчённо опёрлась на дверь.

Время уходило сквозь пальцы, отец её не искал. Никому не было дело до того, что с ней. Друзья, подруги, поклонники… Она перелистывала адресную книгу внутри своего сердца снова и снова в тщетных поисках хотя бы одного неравнодушного лица.

Человек просто не может быть настолько одиноким.

Половину имён окружающих её людей она не могла вспомнить. Другую половину хотелось забыть. Кто-то должен быть, кто-то точно должен быть…

– Не волнуйся, этого больше не повториться.

Астарот появился за её спиной так неожиданно, что у Ани перехватило дыхание. Она суетно запрятала свои обнажённые мысли и надела столь привычную маску высокомерия.