Талисман для «Яичницы»

– Ты видел его? – спросил волхв.

– Угу!

Волхв отпустил мальчика, и Фрол припустил за своими. Волхв принял вид старца, наполненного мудростью веков и побелённого временем. На его плечах была сума, пахнущая кусками хлеба и луговой лапчаткой. Он отправился в село в образе знахаря, вместе со своими невидимыми попутчиками. Неясыть помог найти дорогу к жилищу Думана. Вокруг бегали какие-то люди, погорельцы рылись в своих бывших жилищах, никто внимания на старика не обращал. Волхв подошёл к землянке, постучал по косяку двери и попросил воды. Из землянки раздался глухой голос:

– День добрый!

– Проходи, бери, что нужно. Я бы и рад, но не могу.

Волхв вошёл в дом. Черпак и ведро с водой стояли на столе. Хозяин лежал на лавке, и по глазам было видно, что голоден. Волхв подал ему кусок хлеба и буженины. Подождал, когда молодой парень напьётся после сытного завтрака, чтобы вытянуть его на разговор.

– Так ты говоришь это на реке случилось, месяц назад?

– Да, там около моста вся молодёжь собирается. Меня столкнули в воду, вроде шутя, потом всё тело пронзила боль, и я потерял сознание. Ребята дотащили до дома, но я ничего не чувствую – ни боли, ни радости.

– А ты не видел, кто тебя столкнул?

– Вот в этом и самая главная каверза, рядом никого не было.

Старик обратился к пустоте:

– Невидимое. Это по твоей части.

– Я мил человек – знахарь. Твоя болезнь мне знакома, её нужно лечить силой духа и разума. А у меня уже не того, ни другого. Стар я стал. Жди, я в среду пришлю ученика своего, его зовут Челстуг.

И старик пропал, растаял на глазах. Из ночного прибежал брат, помог Думану повернуться на бок.

– Ты старика не видел?

– Какого?

– Знахаря.

– Нет не видел.

– А, что ты такой взъерошенный?

– Мы от русалок убегали.

– Что за день такой, село сгорело, за мальцами русалки гоняются, знахари в воздухе тают.

С дерева поднялась Неясыть и с, холодящим кровь, криком, полетела в сторону леса.

–Угу! Угу! Угу!

***

– Ты выяснил, кто толкнул Думана?

– А, как же. Родная сестра твоего любимчика Челстуга.

– Огневица?

– Нет, старшая – Озорница.

– Тоже посеянная?

– Да, но не наша. Поговори в среду с Челстугом, может повлияет. Пусть хоть причину назовёт, кто надоумил посеянного искалечить.

Челстуг ждал среды, и Думан ждал. Но к Думану ночью пришла Озорница и окутала его приворотами и волшебством, он совсем забыл про знахаря.

– Я люблю тебя!

Шептала невидимая девушка во сне, – я никому тебя не отдам, ты мой, ты только мой и ничей! Странная это была любовь. Думан готов был побожиться, что он слышит слова и чувствует ласки девушки, он знает даже её имя, он разговаривает с ней. Она красивая Озорница! Она нравится Думану. Если это не козни старой ведьмы? Думан не знал – Озорница тоже была из этого клана, и раз в году обязана была посещать Шабаш, но она была молода – кровь с молоком, и впервые влюбилась. Она знала, что Думан из смертных, но сердцу не прикажешь.

Волхв всё объяснил ученику: замену нашли, только твоя сестра нашла его раньше и чуть не спутала нам все карты.

– Нам – это кому?

Челстугу хотелось знать, кто ещё замешан в его дела.

– Мне и Злыдню с Аспидом.

Челстугу это не нравилось, но таковы законы Велеса, может даже и лучше, что контролёры привлечены к поискам.

– А, с сестрой что?

И волхв рассказал о проблеме. Поговори с ней, иначе…Челстуг знал, что такое иначе! Счастья в этом мире им не будет. Озорница ждала брата, она уже знала, что он пришёл в их мир, пройдя через охрану и завороты. У брата был постоянный пропуск, выданный советом посеянных, с ним считались даже властители миров. Брата привел Неясыть, для этой шпионской птицы потустороннего мира, не существовало невидимости. Неясыть подвел Челстуга к девушке, и выполнив своё задание, потребовал оплаты от знахаря. Челстуг давно приготовил мышь. Птица была довольна, Челстуг не видел, как она спланировала в сторону реки, пролетела под мостом и исчезла за излучиной.

– Здравствуй Озорница, разговор есть.

Озорница не любила, когда брат начинал говорить с ней подобным тоном, она знала, что будет выговор, только не понимала, где проштрафилась. Вроде никому на хвост не наступала, ни с кем не ссорилась.

– Думана. Такого знаешь?

– Ах вот оно что!? Я, вообще – то, взрослая девочка, между нами два года разницы, ты хоть и старший, не забывай, что мне – двадцать пять годков. И я, как любая женщина, замуж хочу, и чтоб было всё по-настоящему: с фатой и голубями. И детей хочу, и чтобы их было много.

– Ты знаешь, что он не посеянный? Совет не даст добро на ваш брак. Ты решила пойти путём наших родителей? Они нарушили закон, но никто в совете не смог снять с них их миссии. Родители остались посеянными, но смертными. И если бы не было их, то не было бы нас, может в этом и заключалась их миссия. Ты умная женщина, всё понимаешь. Я предлагаю вам выход: переселиться в другой мир, не подвластный совету, там нет никого из миров созидания: ни Злыдня, ни Аспида, ни книги Велеса. Не работают там эти законы, и ты там будешь видима, и всё там будет так, как ты хочешь.

– Ага, а если я не понравлюсь?

– Кому?

– Думану моему.

– Понравишься, ты не можешь не понравиться. У тебя приворотов на несколько тысячу лет припасено, все косметологи Земли, тебе в подмётки не годятся.

Озорница заулыбалась, от брата комплимент заработать тяжело.

– И ещё. На Земле Думан будет ходячим и здоровым.

Озорница опять клюнула носом:

– Я не красивая! Уродина! Уведут жениха, прям из – под венца утащат!

– Кто это тебе сказал? Кто тебе такое в голову вбил?

– Сестра двоюродная, Водяница.

– Это она тебе подсказала жениха в реку кинуть?

– Угу. Калека он никому не нужен. А мне нужен.

Челстуг всё понял, воду ведьмы мутят, об этом волхва предупредить надо. Если это будет связано каким-то образом с другими посеянными, то я ведьмам не завидую. Челстуг представил: Волхв передаст в совет, а совет обязует Злыдня всё проверить. Аспид всё раскопает, ой что будет! Надо будет Думана проверить и Озорницу ему показать. Челстуг не стал выдумывать что-то нестандартное.

– Я обращусь к Мислу за пропуском для тебя и Думана, и на вечер в пятницу, приглашаю вас обеих на рыбалку. Пора с будущим родственником познакомиться, да и с сестрой тебе стоит пообщаться, тоже уже невеста поди.

Озорница зарделась, только Челстуг этого не видел, его вызвал Волхв, и Мисл его выдернул из горлицы сестры. Ученик нашёл виновных в увечьях посеянных, это Волхва радовало.

– Ты оставил оберег для своей сестры?

– Для сестры, для её жениха и его братьев, и Неясыть наблюдает.

– Но Неясыть нам не подчиняется и меня не любит.

– Зато она мышей любит.

Я рассказал учителю о своих планах на будущее, и как собрался замену произвести, он обещал помочь с акклиматизацией двойников.

***

Денис несколько раз на день добирался до дверей Семёна, звонил, но того не было дома, больше недели уже отсутствовал. Дэн реагировал на любой звук в подъезде, он опять приступил к оздоровительной гимнастике, с трудом нашёл, закатившиеся под диван, гантели. За окном был август, Дэн встречал проходящие из Москвы электрички, но Ведьмака не было. Дэн чувствовал, когда он ходит по лестничному пролёту, Дэн помнил звук его шагов. Он не знал, что хотел сказать соседу, каждый день, вспоминая время, проведённое на Яузе, ему снилась Огневица, её задорный смех. Дэн просто ожидал, чтобы пожать его крепкую руку, Дэн ожидал чуда. В тайне от всех, он мечтал снова побывать на берегу реки около деревни-Москвы.

– Ещё насмотришься – говорил Семён, – а Дэну не верилось.

Дэн засыпал в кресле, в однокомнатной квартире, а мечтал, что проснётся в шезлонге. Впервые в жизни он скучал, скучал за своим соседом, за взбаламученной девчонкой из деревни Москва, за осетриной, побеждающей в рыболовном «реслинге». Челстуг думал:

– Это не просто поменять времена для человека, окунуться в прошлое всё равно легче, чем вынырнуть в будущем, ты всё равно находишься в одной действительности, хотя меняется всё, даже вкусы и привычки. Организм защищается, старается забыть всё, что было в будущем, он просто не помнит того, что ещё не случилось, и забывает то, что уже произошло, а тут ещё время подбрасывает сюрпризы, кромсая историю по-своему усмотрению. Но всё равно – это в одном измерении и разницы нет, если чуть сместилась система координат и ты, нырнув в Твери, вынырнул совсем в другом месте, там, где и людей никогда не было. А представь, что нужно поменять миры. Не всякий посеянный выдерживает временные катаклизмы.

Ученик Волхва мог только смягчить переход, но организм перемещённого должен сам справиться с нагрузкой, внутренне переболеть, смириться с потерей своего мира, тем легче будет реализовать себя в чужом. Челстуг думал, он рисковал чужими жизнями, поэтому выбирал одних посеянных, но тут был особый случай. Думан не был посеянным, и нужно было добиться его согласия на переход, в присутствии Волхва и Злыдня, два властелина могли быть свидетелями перед советом посеянных. В отношении людей, Закон Велеса безмолвен. Люди – это результаты войн между мирами, и они не из нашего клана. Челстуг поспешил к жениху Озорницы. Сестры не было, и знахарь огласил свой вердикт: – Болезнь твоя не простая, болезнь колдовская, чтобы излечить её, необходимо тебе покинуть село. Пока ты здесь, беда на всех жителей распространяется, то пожар, то потоп. Хорошо, хоть о этом земляки не догадываются, а как только до них дойдёт, что не с проста это – всё село в огне, а дом Думана цел, и это не первый раз.

– И неправда! Это я дом от беды спасаю. Заговорами и оберегами.

– А, ну, кыш отсюда, Озорница, негоже подслушивать, когда мужики мужской разговор ведут.

Девушка со смехом выскользнула из землянки. И Челстуг рассказал, почти всё о Денисе и другом мире, к которому очень тяжело привыкнуть, он чем-то похож на сказочный: в нём телеги без лошадей бегают, под землёй огромные гусеницы живут, а в небе железные птицы летают. А ещё он сказал, что Денис молод, одинок и тоже калека. Ему, чтобы выздороветь в наш мир надо, а тебе в его.

– Не смогу я там, непривычно.

–Я тебе помогать буду и Озорница. Назавтра я вас на рыбалку пригласил, там и увидишь свою наречённую.

Думан вздохнул:

– Как всё сложно. Всё заколдовано. Чтобы невесту увидеть, надо в другой мир перемещаться.

– Ты согласен на перемещение в другие миры?

– Конечно согласен, кто от такого откажется?

– Злыдень и Волхв, слышали?

– Слышать, слышали, но ты ничего об опасности не сказал, о риске перемещения.

– Да, Думан, не все выдерживают испытаний прохода. Много людей умирают при переходе из мира в мир. Но я выбрал щадящий вариант проверки, пригласив тебя на нашу Родину в Московию. При переходе и я и Озорница помогать будут. Ты подумай! Может откажешься?

– Без движения и без любви – это не жизнь! Я согласен.

– Ура!

– Озорница! Ты опять здесь?

Оба правителя ушли в потусторонний мир удовлетворёнными, вспоминая свою молодость. А я начал готовиться к завтрашнему переходу. Я волновался, Думан был первым человеком, проводимым мной, не представляю, что творится в голове Озорницы. Этот переход забрал все мои силы, Озорница хлопотала над человеком, её тело медленно приобретало знакомые мне черты. Мы с сестрой крутились в одних мирах, живя по законам Велеса. Она, с рожденья, была принята в клан ведьм, по желанию матери, посеянной от мастериц Хаоса, и в различных мирах становилась не видимой, я же, волей отца, был принят кланом птиц, и Мисл, и Горлиц были моими кровными родственниками, я, Челстуг, коршун в потустороннем мире, мы все были на службе у Волхва, и все были материальными, видимыми во всех мирах. Мы были детьми странных созданий, которые, вопреки всем запретам, создали семью. Нас воспитывала невидимая мать. Я чувствовал теплоту её рук, нежность поцелуев и прохладу дыханья, я слышал её голос, но никогда не видел. Отец был мощен и похож на скалу, он рано погиб, защищая город от оползня. Мама говорила – отец по жизни был тяжёл, как камень, но у него было доброе сердце. В нашей семье было четверо детей: Я самый – старший, Озорница, Огневица и Корчег. О младшем брате мы старались не вспоминать. Он был посеянный, но принадлежал к тёмному миру, враждебному нам. В тёмном мире были такие же жизненные законы, как в нашем, но перевёрнутые, они не признавали книгу Велеса и жили по своему кодексу тёмного мира, и все подчинялись власти четырёх баронов. Я испытал дьявольскую перегрузку, защищая Думана при переходе. Человек был жив, а это главное. Озорница заставила его заснуть, иногда полезно иметь жену ведьму, на снотворном экономишь. Я улыбнулся. Огневица почувствовала наше проникновение и спешит к нам из деревни. Я первым встретил её. Радость на лице сестры, сменилась разочарованием:

– Я думала…, с прибытием семья!

Она побежала обниматься с Озорницей. У человека дыхание стало ровнее, он попытался открыть глаза. Перед ним сразу было две девушки: Огневица с броской причёской и красными волосами и Озорница в серебряном колдовском наряде с распущенными фиолетовыми кудрями.

– И кто из вас моя невеста?

Девушки обнялись:

– А та, которую тебе сердце подскажет, Добрый молодец!

Думан поднялся на ноги, сделал глубокий вдох и показал на Озорницу, угадал, а я бы не смог. Голоса у сестёр почти похожи были, но Думан признался мне: от невесты всегда пахло медуницей и голос был на пол тона нежнее. Огневица не расстроилась, за Дэна меня спросила:

– Твой двойник совсем на него не похож, стар уж больно.

Я подумал, рыбалка меня менее всего интересовала, мне нужно было, чтобы Думан здоровье восстановил после перехода, уже стоит и ходит, это хорошо, даже не заметил изменений в физиологии. Мне нужно время, чтобы провести инструктаж, сразу обеим – жениху и невесте. Им ещё через один переход пройти придётся, я их решил из Московии, сразу на такси в комнату Дениса перебросить. А, пока:

– Огневица! А не хочешь ли ты со мной на Землю смотаться, друга рыбака проведать?

Огневица завизжала от радости и повисла на моих плечах. Наконец, Озорница заметила, что жених стоит, сколько радости было. Думан закрутил её в вихре танца. Они кроме друг друга никого не замечали, мы с Огневицей провели ритуал, вызвали такси, и не прощаясь, превратились в огненный купол и маленькой, едва заметной искоркой исчезли из этого мира. Мы были в одном измерении, переместились из прошлого в будущее, для посеянных это просто, словно переступить через порог своей квартиры.

– Ух ты! Сосед мне прям на голову свалился, а Огневица медленно опустилась на пол.

Я сидел в кресле и почти дремал, на улице уже успело потемнеть. Я не стал хитрить и делать недовольное лицо:

– Мол не рад нежданным гостям.