Тени замка Асмаунт

– Все это предстоит увидеть и тебе, Юный Рери. К тому же, я уверена, что у тебя получится пройти гораздо дальше, чем удалось мне, – приговаривала старуха. На вопрос Рери: «А что же наверху Замка?» – Гисменит только разводила руками. Ей не удалось понять, что же ожидает в самом конце пути наверх.

Так незаметно пролетало время. Днем они ходили на охоту, добывая пищу. Гисменит делилась с ним навыками выживания, а Юный Рери впитывал в себя новые знания словно губка, стараясь не упустить ни слова. Как-то копаясь в бесконечном хламе старухиной комнаты, он нашел книгу. Каково же было удивление Гисменит, когда она поняла, что Перворожденный умеет читать. Он владел тем навыком, которым она так и не смогла изучить за всю свою жизнь. И вот, одинокие вечера Гисменит приобрели смысл. Она начала учиться читать вместе с Юным Рери. Перед ними открылись бесконечные возможности получения знаний, о которых раньше она могла только мечтать. И не нужно было ради новых ощущений подвергать жизнь опасности, совершая короткие набеги из катакомб, когда можно все необходимое почерпнуть из книг. Основная честь текстов была не понятна ни ему, ни ей. Любая прочитанная страница вызывала больше вопросов, чем давала на них ответов. Однако они не отчаивались, а шли вперед к цели с упорством, которое через некоторое время начало приносить плоды. Старуха уже не сидела вечерами в углу, размышляя о своей тяжелой болезни. Она познавала этот мир вместе с Перворожденным.

Несколько раз они предпринимали путешествия к месмильдиру в надежде, что он заснет наконец и проход откроется. Но тот даже не думал впадать в спячку. Он сидел на одном месте и смотрел долгим немигающим взглядом на парочку. Его губы шевелились. Казалось, что он что-то пытается сказать паре путников, но из рта не раздавалось ни звука. Старуха делала тщетные попытки разговорить, пока не пришла к тому выводу, что у месмильдира совсем нет разума. «Он как водоросли, только с глазами и здоровым ртом», – говорила она с сожалением в голосе. Тогда ей было совсем не ведомо, что перед ней сидит один из Высших Мировых Сатиров. Узнай она это, история Юного Рери могла бы пойти по совсем иному пути.

Несколько раз в хитрую ловушку старухи попадались лезгионы. «Я ем все, что ходит, – говорила она удивленному таким развитием событий Юному Рери в первый раз, когда они поймали животное. – К тому же лезгионы глупы, и их слишком много в этих катакомбах. И если не съем их я, то они сожрут меня рано или поздно». Она пыталась научить мальчика точным ударом ножа в шею отправлять жертву в другой мир, однако тот ни в какую не хотел лишать жизни любое живое существо, попадающееся им на пути. «Ничего, рано или поздно придется сделать это», – ворчала старуха, покачивая седой головой. Однако вскоре она поняла, что Перворожденный просто не способен лишать жизни кого-либо. И ей пришлось учить мальчика выживать в суровых условиях катакомб, находя альтернативные пути пропитания. Благо, их оказалось не так уж и мало. Самым распространенным источником пищи в катакомбах были семена сумеречного растения рат. Оно обычно в обилии росло в самых темных уголках лабиринта. Его семена нужно было просушить, растолочь в ступе, залить водой, и оно вполне годилось в пищу. Вкус у такой кашицы был немного сладковатым, что вызывало отвращение у старухи, однако Юного Рери приводило в восторг. Он сделал себе большой запас семян и через некоторое время совсем перешел с мясной пищи на растительную.

Постепенно куцый мир катакомб начал раскрываться перед ним все больше и больше. Здесь была целая экосистема, которая рождалась, жила, питалась и умирала. Ничего не происходило просто так. Больше всего Перворожденного поразили полуразумные насекомые кастпии. Для него стало открытием, когда один из пробегавших мимо кастпий вдруг резко остановился перед Юным Рери. Мальчик в шутку махнул ему рукой. Какого же было удивление, когда насекомое в точности повторило этот жест. С тех самых пор кастпий прибегал к мальчику каждый вечер, и они разучивали с ним все новые и новые жесты, пока старуха ненароком не наступила на него, оставив мальчику на память черное сдавленное тельце. После испытания с коробкой это был второй раз, когда он пролил слезы.

Старуха же в свою очередь стерла у мальчика воспоминания о возникшей привязанности к насекомому, погрузив того в пучину ежедневных забот. Утро их начиналось строго с купания в холодных темных водах катакомб. Затем обычно шли добывать себе пропитание. Пока мальчик с интересом изучал окрестности, Гисменит проверяла ловушки и охотилась на юрких каспилом. Днем готовили себе пищу на весь день, а тихими вечерами, закрывшись в комнате, изучали бесконечные сокровища, добытые из нижней свалки, и осваивали уроки чтения. Так проходил день за днём, пока старуха не приняла решение о том, что настало время отвести Перворожденного к нижней свалке.

Они тщательно подготовились к путешествию. Путь туда был не близкий, хотя не представлял для старухи никакой сложности, дойти до свалки она могла с закрытыми глазами. Не считая пары наглых лезгионов, которых пришлось отгонять факелами, путь у парочки прошел без особых приключений и проблем. Несколько раз тишину нарушали крики каких-то существ, но старуха не обращала на них никакого внимания. Перворожденный по пути не переставал удивляться масштабам этих катакомб. «Должно быть, и сам Замок Асмаунт немаленький, раз у него такое большое подземелье», – думал он. И вот наконец перед глазами предстало потрясающее зрелище. Огромная комната с выползающей куда-то в никуда черной дырой тоннеля, полностью заполненная мусором с верхних этажей Замка. Когда из тоннеля в кучу падал предмет, по комнате проносилось гулкое эхо. Гисменит настороженно остановилась, приказав мальчику замереть. В ее глазах читалась тревога и страх.

– Что-то здесь не так, – пробормотала она, оглядывая комнату.

Мальчик вопросительно посмотрел на нее.

– Здесь обычно всегда кишат тучи лезгионов в поисках остатков пищи с нижней кухни.

И тут ее взгляд остановился на чем-то. Она сильно побледнела, голос задрожал:

– Это, – она постаралась успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов, – это не мог сотворить кто-то из здешних обитателей.

Свет упал на страшную картину, представшую перед глазами Юного Рери. Вокруг, куда ни падал взгляд, везде лежали обезглавленные тела лезгионов. Сами же головы были составлены в жуткое подобие статуи, которая под языками пламени факела, казалось, оживала и металась по всей свалке.

– Чей же разум мог сотворить такое? – прошептала старуха Гисменит. – Все в этом мире делается ради чего-то. Но в этом нет никакого смысла. Это сделано забавы ради, – ее костлявые руки сжали палку. Она готова была защищать свою жизнь и жизнь Перворожденного до последнего вздоха.

Обратный путь они проделали в полной тишине. Старуха шла, постоянно останавливаясь и прислушиваясь к звукам катакомб. Казалось, что все вокруг замерло. Только журчание Воды Первоздания напоминало о том, где они находятся. Старуха, нахмурившись, опустила факел к зеркальной поверхности. Та, вместо привычно темного на этот раз была окрашена в красный цвет. В ту же минуту они поняли причину этого необычного явления. По течению навстречу путникам медленно плыл вскрытым брюхом кверху древний низглот. Его глаза остекленели. Было понятно, что мертв он уже давно. И умер он отнюдь не от естественных причин.

– Что здесь происходит? – прошипела старуха Гисменит. – Кто посмел?

Она закрыла костлявой рукой глаза Юного Рери, отвернув его взгляд от представшей картины.

– Пойдем отсюда, мальчик. Тебе незачем на это смотреть. Низглоту мы уже ничем не можем помочь.

На ее ладонь упало несколько капель слез Перворожденного. Этот мир рушился у нее на глазах, но она должна во что бы то ни стало сохранить жизнь мальчика, даже если придется ради этого пожертвовать своей.

Глава 5

– Что-то здесь не так, – сказала настороженно Гисменит, когда они вернулись с Юным Рери к себе домой.

Все в доме было на своем месте. Все, кроме одного. Пропала коробка испытания болью. А на столе лежала бумажка, на которой было написано красивым и ровным почерком несколько слов. Гисменит взяла листок бумаги и скрипучим голосом по буквам зачитала вслух содержимое: «Я дышу, значит, я существую. Но в то же самое время, как я выдыхаю, часть меня растворяется в этом мире. А я этого не хочу. Я собираюсь жить вечно. Я желаю, чтобы этот мир растворился во мне, а не я в нем. Старуха, ведь ты смертельно больна. Так почему до сих пор продолжаешь страдать, почему не прекратишь все это?» На бумаге виднелось несколько капель. Старуха, поморщившись, лизнула.

– Соль, – сказала она.

– О чем он хотел сказать, когда написал о том, что ты смертельно больна? – с удивлением и беспокойством в голосе спросил мальчик.

Старуха Гисменит отвела свой взгляд:

– Ни о чём, не обращай внимания. Я здоровее, чем кто бы то ни было, и проживу еще не одну сотню циклов!

Она обняла Юного Рери и о чем-то надолго задумалась. Потом старуха взяла мальчика за руку, присела и сказала дрожащим голосом:

– Десять циклов я ждала твоего рождения. И теперь могу с уверенностью сказать, что ты мое дитя, хоть и не рожден из моего чрева. Я была создана для того, чтобы в момент твоего рождения не дать тебе сгинуть в Воде Первоздания. Запомни навсегда, Перворожденный, другой судьбы я себе и не пожелала бы. Все, что я делала в этой жизни, я делала правильно, не сходя со своего предначертанного пути. И ты иди по своему пути, никуда не сворачивай, как бы ни было страшно. И ни о чем не жалей. Этот мир не поддается какой-то логике, и в то же самое время его можно понять, найдя нужный подход к вещам, с которыми тебе предстоит еще столкнуться. Он дикий и необузданный, как свирепый ратмиир, и в то же время нежный и ласковый, как ларесмерия. Помни все, чему я тебя научила, только так ты сможешь порадовать свою названную мать.

Она еще раз обняла мальчика, прижав к себе. Перворожденный почувствовал, как та вся дрожит. Он отстранился и посмотрел в ее голубые и бездонные глаза. В них читалась любовь к нему и бесконечное сожаление о том, что она не может передать ему все эти материнские чувства, которые испытывает к нему. Мальчик поцеловал ее в лоб:

– Я никогда тебя не брошу, – сказал он. – И навсегда останусь с тобой.

Старуха улыбнулась.

– К сожалению, есть вещи, которые нам неподвластны, – с горестью сказала Гисменит. – А теперь иди, поспи, дитя. Утром нас ждут дела. Многое тебе еще нужно показать и многому научить.

Мальчик направился к себе в постель, где он, по своей привычке, свернулся клубком и забылся в крепком и долгом сне.

Перворожденный нырнул в прохладные Воды Первоздания. Внизу, под ним, образовав огромную люминесцентную массу, копошилось бесконечное количество особей низглотов, показывая невидимым зрителям некое подобие танца. Рери проплыл до самого дна, пытаясь рассмотреть поближе эту живую реку из блестящих тел. Низглоты, не обращая никакого внимания на мальчика, продолжали свой странный танец. Один из них отделился от общей массы. Его тело начало переливаться красноватым светом. Неожиданно все как один замерли, обратив свои взоры на того единственного низглота, который продолжал все сильнее и сильнее светиться красным пульсирующим светом. Вся стая начала двигаться в едином ритме, покачиваясь из стороны в сторону. Их хвосты били по каменистому дну, распространяя под водой низкие ритмичные звуки. Гул все нарастал, а отделившийся низглот, корчась в диком ритме под эти звуки, приобрел почти ярко-лиловый цвет. И вот, когда казалось, что ритм уже сливается в одну безумную какофонию, произошла трансформация, и перед стаей во всей своей красе предстала новая Королева. Из лилового продолговатого тела теперь показалось два перепончатых крыла, которые сначала с нерешительностью, а потом все с нарастающим темпом начали помогать ей передвигаться в толще Воды Первоздания. Королева, раскрыв полную зубов пасть, с визгом направилась в сторону мальчика. Проплывая мимо, она мигнула своим лиловым глазом и поплыла дальше, ведя за собой бесконечную люминесцентную массу, оставив Перворожденного еще долго зачарованно наблюдать за представшей перед его глазами картиной.

Мальчик подождал, пока стая низглотов со своей Королевой не скрылась из виду, и принял решение плыть дальше. Перед ним открывались все новые зарисовки из жизни подводных обитателей Воды Первоздания. Стая гарист выслеживала очередную жертву, прячась в черных расщелинах скал. Заприметив проплывающего мимо риката, который был раз в пять больше каждой из них, они собрались в один живой клубок и бросились атаковать жертву. Несмотря на свой размер, было понятно, что против рассвирепевших гарист у риката нет ни единого шанса на выживание. Внизу, у самого основания скал, показалось большое плоское черное шипастое тело паспиастру. Она медленно передвигалась по дну, а на ее спине время от времени открывалась большая пасть, которая всасывала в себя всю воду, фильтровала и после выплевывала наружу.

Одни ни на что не похожие подводные ландшафты сменялись другими, пока взгляд Рери не упал на то, что вызвало у него одновременно ужас и восхищение. Целое кладбище затонувших кораблей, которое покрывало все дно. «Что за ужасное событие произошло здесь?» – подумал мальчик. На кораблях еще виднелись полуразложившиеся тела их обитателей. Теперь они нашли себе здесь навеки свое безмолвное пристанище. Эта картина настолько заворожила, что Перворожденный прекратил движение вперед, начав медленно погружаться, притягиваемый кладбищем, словно магнитом. На миг даже показалось, что в трюме одного из кораблей зажегся, а потом погас свет. Одно из обезображенных тел медленно проплыло мимо, задев его лицо. Это вывело Юного Рери из оцепенения, и он изо всех сил поплыл прочь, пытаясь поскорее убраться из этого жуткого места, пока оно не забрало, сделав частью себя. Убегая, он и не заметил в этой гонке, что стал уходить все дальше и дальше в темные глубины Воды Первоздания.

Очнувшись после внезапно возникшего приступа паники от увиденного на кладбище кораблей, Перворожденный обнаружил себя в абсолютной тьме, куда не проникал ни один луч света. Пришлось остановиться, чтобы сориентироваться, куда дальше плыть. Глазам было не за что зацепиться в этой кромешной тьме, поэтому ничего не оставалось, как выбирать наугад направление и идти туда в надежде на то, что ему повезет. Чувство страха опять заполонило всю его сущность. Казалось, что вот-вот перед глазами возникнет огромная пасть хозяина этих вод, которая сожрет его и будет переваривать целую вечность, оставив жизнь только лишь для того, чтобы питаться его страданиями. Он плыл, теряя все больше сил и понимая, что, скорее всего, останется здесь навечно блуждать, как вдруг перед ним из кромешной тьмы выросла огромная стена затерянного города, исписанная на высшем языке, знакомом только избранным, и изрисованная жуткими картинами той истории, которая здесь вершилась на протяжении тысячи циклов. Один из символов вспыхнул голубым светом, и в нем он увидел свое изображение. В голове стали возникать расплывчатые образы. Мальчик усиленно пытался вспомнить что-то давно забытое им. Он почти понял, что хотели сказать эти стены, как вдруг тьма покрыла все вокруг, и Перворожденный проснулся у себя в кровати, уже зная, какая его ожидает страшная новость.

Мальчик подошел к лежащей на полу Гисменит. Он обнял ее, прижавшись к холодному окоченевшему телу. Слез уже не было. С этой минуты слезы пропали, казалось, навсегда.

На стене виднелась свежая надпись, выведенная черной краской: «Я дал ей то, что не мог дать никто. Я дал новую жизнь, помог выбраться из этого смрадного подземелья туда, куда она даже и не мечтала попасть. А теперь, Юный Рери, я жду тебя в конце Замка у самого выхода».

Перворожденный закричал. Впервые его голос эхом прокатился по коридорам катакомб, заставив тех, кто остался в живых, затаиться, дрожа от страха в своих убежищах и норах.

Глава 6

Перворожденный бежал по коридорам что есть силы, сжимая в руках клинок, который подарила Гисменит. За плечами болталась наспех собранная перед уходом котомка со всеми необходимыми вещами и едой. Его целью был он, безымянный палач названной матери. И для того, чтобы свершилось правосудие, Перворожденному необходимо было добраться до самого конца Замка Асмаунт. А потом он убьет его. Лишит жизни без чувства сострадания и сожаления о проделанном.

Мальчик бежал, не обращая внимания на усталость и все нарастающую пульсирующую боль в ногах, а потом и во всем теле. Но постепенно, как вода тушит пламя, гнев стал угасать, и на смену пришли усталость и опустошение. Сердце колотилось и готово было выпрыгнуть из груди. Юный Рери замедлил шаг, а потом и вовсе принял решение остановиться и передохнуть у подземной реки. Он склонился к самой поверхности воды, оросившись живительной прохладой. На него смотрело лицо, постаревшее, как оказалось, не на один цикл всего лишь за этот день, который он запомнит навсегда. «Зачем он это сделал? – никак не выходила из головы эта мысль. – Ведь даже если Гисменит была смертельно больна, он не должен был этого делать. Кто он такой, чтобы принимать решение: кому жить, а кому умереть?» Перворожденный опустил в прохладную воду голову. Он вспомнил вчерашний сон: «А почему бы сейчас просто не нырнуть в эти такие родные Воды Первоздания и не пуститься в вечное путешествие в поисках ответов на свои вопросы?» Но закончившийся воздух в легких сразу отбросил все мысли о таком решении проблемы. Нужно было идти. Идти к выходу из Замка, чтобы посмотреть палачу в глаза и задать один единственный вопрос: «Зачем?» И теперь это «зачем» стало целью, которой он во что бы то ни стало должен был достичь.

Мальчик продолжил идти по направлению к нижней свалке. К удивлению, на пути ему не попалось ни одного лезгиона. Видимо, кровавый палач настолько напугал их, что те остались дрожать, попрятавшись в свои норы. В катакомбах, которые раньше жили своей жизнью и время от времени наполнялись различными звуками, на этот раз не было слышно ни шороха. Только звуки шагов и дыхания Перворожденного нарушали эту первозданную тишину. И вот наконец перед глазами предстала нижняя свалка Замка, посреди которой зияла черная дыра туннеля, ведущего, как ему рассказывала Гисменит, на кухню, где всем заправляет повар Гаспар.

Юный Рери, недолго раздумывая, с разбега нырнул в темную бездну туннеля. Шаг, другой, третий. А потом, как оказалось, туннель резко изменил направление, уходя вертикально вверх. Мальчик начал долгий подъем, держась за металлические прутья, которые были намертво вмонтированы в толщу стены. Юный Рери опасался, что сверху к нему прилетит мусор, тем самым замедлив движение, а то и вовсе собьет с ног. Мальчик посмотрел вниз на тот путь, который уже преодолел. Падение с такой высоты, на которой оказался, было бы смертельно для него. Но, к счастью, все обошлось. И вот, Юный Рери впервые с момента своего рождения ступил на чуждую территорию.

Перед глазами предстала нижняя кухня. Она ярко освещалась светом из большой кирпичной печи, в которой что-то сильно урчало и шкворчало. Пламя в ней поддерживалось с помощью кожаных мехов, которые приводились в движение хитрым механизмом. В растопку периодически с грохотом залетали куски черной твердой субстанции, отчего жар от печи становился еще сильнее. Повсюду на стенах висели мастерски украшенные головы неведомых существ. «Видимо, – подумал Юный Рери, – Гаспар еще к тому же – и хороший охотник, раз хранит трофеи в таком виде». Большую часть кухни занимали туши, висящие на металлических цепях, прикрепленных к потолку. Мальчик поморщился. Видимо, тот, для кого предназначалась эта снедь, предпочитал только такой вид пищи, исключая из рациона овощи и зелень.

Стойкий запах жареного мяса дал понять Рери, что он не ел уже почти целые сутки. Однако чувство подстерегавшей опасности тут же прогнало прочь мысли о возникшем голоде.

Вдалеке, возле разделочного стола спиной к мальчику стоял повар нижней кухни Гаспар. Он занимался тем, что усердно рубил на куски большую тушу крупного животного. И делал он это настолько мастерски, что плоть отделялась от костей с первого удара. Как только Рери появился на кухне, повар сразу почувствовал присутствие постороннего и прекратил работу. Он замер, прислушиваясь к звукам незнакомых шагов. Потом, когда шаги стихли, повар, как ни в чем не бывало, продолжил рубить тушу на куски. Наконец, когда работа была сделана, Гаспар повернулся лицом к мальчику, который стоял поодаль не шевелясь. Юный Рери сразу вспомнил слова старухи Гисменит: «Запомни, Юный Рери. Почти все, что есть в этом мире, захочет убить тебя. Но никогда, запомни, никогда не проявляй ни перед кем страх или беспокойство. Будь холоден и тверд, как тот камушек из-под ребра каспиломы. Старайся избегать насилия, но, если вдруг возникнет в этом необходимость, будь готов высечь из себя огонь и вступить в бой, не обращая внимания на размер противника. И никогда не отступай, если уже принял решение».

Один-единственный глаз Гаспара уставился, не мигая, на мальчика. Перворожденный вздрогнул. Лицо повара нижней кухни было сильно изуродовано. Его верхняя губа была приподнята, обнажая ряд ровных зубов и десну. Она как бы сливалась со вторым атрофированным глазом, отчего, по всей видимости, у него постоянно пересыхал рот. Гаспару приходилось периодически облизывать языком верхнюю часть рта, смачивая слюной. А вот его тело являло полную противоположность изуродованному лицу. На мускулистое, словно высеченное из камня тело повара был надет кожаный фартук и серые тряпичные штаны, опоясанные куском бечевки. На ноги была надета потрепанного вида кожаная обувь, а руки опоясывала пара ремней.

Гаспар взял со стола кусок мяса, а потом метким броском отправил его в сторону мальчика. Сам он взял еще один кусок сырого мяса со стола и смачно откусил, как бы показывая мальчику пример.

Перворожденный наклонил голову в знак благодарности. Он поднял мясо с пола и положил на стол. Потом мальчик залез к себе в сумку, достал из нее засушенные кусочки каши из сумеречного растения рат, присел на пол и принялся с аппетитом поедать. Повар Гаспар усмехнулся, сел за стол и продолжил дальше наблюдать за трапезой Перворожденного. Когда Рери закончил свой нехитрый обед, Гаспар неожиданно указал рукой в том направлении, откуда пришел мальчик.

– Старуха, – с большим трудом произнес он. – Там.

– Нет, ее больше нет, – тихо сказал Рери. – Она умерла. Ее убили.

Повар промолчал. На миг Рери показалось, что в его единственном глазе промелькнуло выражение отчаяния, которое потом тут же сменилось пустотой. Гаспар встал и показал мальчику рукой в направлении выхода с кухни.

– Ты разрешаешь мне пройти, Гаспар, повар нижней кухни?

Повар кивнул:

– Старуха. Плохо. Неправильно, – выдохнул он.

Повар нижней кухни устало снял с себя фартук и направился в свои покои. На сегодня работа окончена. Рери поднял руку в знак благословения.

– Спасибо, Гаспар, повар нижней кухни. Я этого никогда не забуду, – с грустью произнес он ему вослед. – Названная мать и не подозревала, какой ты. Она была бы очень рада знакомству с тобой.

Он не увидел, как Гаспар помахал ему в след и поспешно спрятал лицо, чтобы Перворожденный не увидел первый раз выступившие на нем слезы отчаяния от только что пережитой потери. Его одиночество отныне обрело абсолютный статус, не оставив никакой надежды на так горячо желанные им перемены.

***

– Ты кричишь и рычишь. Плюешь мне в лицо. Зачем? Твоя слюна не убивает, как это делает слюна раненой ралестиманы. И голос, к сожалению, не обладает даром умерщвлять плоть. Ты знаешь о том, что уродлив и одинок. Одинок как никто другой на этом свете. По сути, ты не видел никого в своей жизни, кроме тех животных, чучела которых так аккуратно развесил по стенам кухни. Но вот, в один прекрасный день на кухню забрела Гисменит. О, как сразу оживились твои глаза! Я вижу в них пламя. Она до смерти перепугалась, когда увидела тебя. Все это я прочел в ее глазах, пока жизнь покидала ее измученное тело. Так что, что же у тебя есть, Гаспар, ответь мне? Эти туши, висящие на цепях? Эти украшенные трофеи на стенах? Эта печка, в конце концов? И все? И все. Так зачем же жить? Почему ты так сопротивляешься? Тшшш, Гаспар, повар нижней кухни. Не кричи. Никто тебя не услышит. Ты отправишься со мной, наверх Замка. К сожалению, другого выбора нет. В силу своей ограниченной природы ты просто не можешь знать, что такое белое и что такое черное. И что черное не всегда черное, а белое вполне себе серое. Все зависит от того угла, с которого смотришь на возможные варианты развития событий. Предоставь мне принимать решение. И да, это не просьба с моей стороны, а приказ, которому ты должен беспрекословно подчиниться.

Глава 7

Когда тяжелая металлическая дверь закрылась за Юным Рери, он запаниковал, подумав, что путь назад отрезан навсегда. Однако она, к удивлению, с легкостью поддалась, открыв обратный путь на кухню, где всем заведовал повар Гаспар. «Ничего, ты справишься, – подумал он, внутренне подбадривая себя. – Гисменит единожды уже прошла этой дорогой, и ты сможешь».

Впереди ждал коридор, в котором стояла кромешная тьма. Ни одного намека хоть на какой-то источник света. Рери достал камушки каспиломы и пару раз высек из них искры. На одну секунду все вокруг озарилось тусклым светом, обнажив перед ним скользкие стены, покрытые белой слизью. Именно здесь, по словам названной матери, живет пожиратель плоти Нисферат. Мальчик поежился, откуда-то повеяло сильным холодом. В надежде, что Нисферат окажется сыт или будет спать в своей колыбели, Перворожденный принял решение идти быстрым шагом, вытянув руки вперед и периодически высекая искры из камней каспилом. Так он и поступил. Мальчик все шел по бесконечному коридору без каких-либо видимых признаков конца, пока не стало казаться, что за ним непрестанно наблюдает чей-то взгляд. Постепенно чувство присутствия рядом стало нарастать, пока не переросло в панику. Возле него явно кто-то был. Он чувствовал кожей малейшее движение воздуха и специфический тошнотворный запах, который то пропадал, то становился совсем невыносимым.

– Сегодня я голоден как никогда. Гаспар вот уже несколько часов не кидает объедки. Но сюрприз, сюрприз. Вместо мертвой плоти ко мне пожаловал Перворожденный. Ну что ж, спасибо и за это.

От этого тихого шепчущего дребезжащего старческого голоса Юный Рери потерял равновесие и упал на пол. Мальчик схватил за рукоять клинок, выставив его вперед, понимая, что, скорее всего, здесь тот ему не помощник. Раздался громкий и раскатистый смех. А потом вдруг к нему приблизилось нечто, взяв холодными руками его руку и приставив кончик клинка к своей плоти.

– Ну что же ты? Давай, проткни меня. А лучше сразу убей. Твой клинок сейчас находится у моей шеи. Как раз в том месте, где будет достигнут максимальный эффект. Я, скорее всего, ничего не почувствую. Лиши меня жизни, и тогда уже ничто не будет стоять на пути к той цели, к которой ты так усиленно стремишься.

Юный Рери, словно ведомый чужой волей не мог пошевелиться. Руки у него сами собой разжались, ослабив хватку, и нож со звуком, разнесшимся по коридору громким эхом, упал на каменный пол. Рери почувствовал, что существо отступило.

– Позволь мне пройти, – проговорил мальчик тихим голосом.

– Нет.

– Почему? Ты убедился, что у меня нет плохих намерений по отношению к тебе. Я всего лишь должен пройти.

Существо захохотало. Звук смеющегося голоса исходил откуда-то сверху.

– Неужели ты думаешь, что сохранил мне жизнь? А Перворожденные не так умны, как об этом рассказывают книги. Запомни, мальчик. Я бессмертен! Меня нельзя убить. Я родился бесконечное число циклов назад во тьме. В ней же и обитаю теперь. Она моя Мать и мой Отец, моя Сестра и мой Брат. Тысячи циклов я кружил во времени и пространстве между миллионами миров, питаясь только тьмой и страхами населявших эти миры существ. Обо мне слагали легенды, мной пугали детей. Но постепенно на мне начала нарастать плоть, и потребности в пище стали расширяться. Понимаешь? Я развивался. Сначала кровь, теплая и питательная. А потом и живая плоть, – звук голоса переместился влево от местоположения мальчика. – Обитая столько циклов в одних стенах, о многом начинаешь размышлять в перерывах между приемами пищи. Но поверь мне, все ответы на самые сложные вопросы весьма просты и, я бы сказал, примитивны. Они на поверхности. И не нужно прилагать усилия на их поиски. Питание, поглощение одного организма другим – вот он, смысл всей жизни, Перворожденный. И тот, кто создал это простое правило, без труда запустил всю эту машину. Если кому-то в этом мире хорошо, значит обязательно кому-то плохо. А счастье и комфорт берется взаймы и обязательно за чей-то счет.

Мальчик попытался незаметно залезть в сумку, чтобы достать камни каспилом и постараться высечь из них немного огня. Но в этот раз не повезло. Существо следило за каждым его движением. Нисферат вырвал из рук Юного Рери сумку.

– Смирись, Перворожденный, со своей участью, – засмеялось хрипло существо. – В конце концов, это не так-то уж и плохо – являться частью цепочки, будучи в самом низу. Меня впереди ждет вечность, познание новых форм и вкусов. А ты пополнишь мою коллекцию кулинарных трофеев. А теперь следуй за мной.

Нисферат взял холодной рукой ладошку Юного Рери, и они направились дальше. Мальчик понял, что они свернули куда-то в сторону от основного пути. Они шли, пока Рери не почувствовал сильнейший смрад. По всей видимости, это и был конечный пункт назначения, где ему предстояло встретить смерть. Нисферат отпустил его руку и раскатистым голосом, который эхом отразился от стен, произнес:

– Узри же, смертный, все величие первозданного замысла.

Нисферат ударил друг о дружку камнями каспилом, и на мгновение перед взором Перворожденного предстала жуткая картина. Они стояли посреди гигантского зала, конца и края которому не видно. Все пространство вокруг было завалено костями неизвестных существ. Лицо Нисферат, бледное и сморщенное, с восторгом смотрело на эту жуткую картину, восхищаясь делом рук своих.

– Ты, как я вижу, восхищен и в то же самое время разочарован. Видимо, ты думал, что свет испугает меня, и я в ужасе скроюсь во тьме? Нет, мой мальчик. Искусственный свет меня уже давно перестал пугать. А теперь, Перворожденный, я предоставлю тебе выбор. Либо я умерщвлю тебя, выпив твою кровь, и ты ничего не почувствуешь, кроме эйфории и головокружения. Либо ты сделаешь это сам с помощью клинка. Я не зверь, в конце концов, и бываю милосерден. Что ты выбираешь?

«Клинок. Только клинок», – подумал Юный Рери. И в ту же самую секунду раздался грохот. В кучу костей упал какой-то тяжелый предмет.

– Новый запах. Я чувствую новый запах! – восторженно закричал Нисферат. – Это абсолютно новый вкус. Кулинарный шедевр! Гаспар сегодня оказался на высоте и превзошел сам себя. А теперь беги, Перворожденный. Беги что есть сил, пока я не передумал.

И Юный Рери побежал. Побежал как никогда раньше, высекая снопы искр камнями каспилом. Сегодня ему так же, как и ранее старухе Гисменит, благоволила судьба, вырвав из лап создания ночи.

***

– Ты только что обглодал последние останки своего единственного кормильца, повара нижней кухни Гаспара. А точнее, последнее, что съел, была его нога. Да, это не смешно. Согласен с тобой. Однако некоторое время назад ты говорил о том, что это кулинарный шедевр. Ты сам себе противоречишь, определись уже, пожалуйста. Ну и что же дальше? Как ты теперь собрался выживать без пищи? Считаешь, что сможешь переродиться в иную форму, как это уже делал ранее, и у тебя получится покинуть эти стены? Нет, мой друг. Хотя, в какой-то степени, я дам возможность сделать это. Мне, кстати, очень интересно было послушать твое мнение о строении мира и ответы на все извечные вопросы. Но, к сожалению, это совсем не совпадает с моим мнением. Хочешь его услышать? Нет? Ну что же, в отличие от тебя я не люблю предоставлять выбор. Так вот. Всем в этом мире заправляет не пища, а хаос. Абсолютное разногласие. Если бы все жило по каким-то законам, то развитие застопорилось бы, остановилось. А хаос привносит нарушение миропорядка. Он рождает новые законы, по которым продолжает жить мир. И так по бесконечной цепочке, которая в конце концов привела к тому, что мы с тобой сейчас сидим друг напротив друга и рассуждаем о природе вещей. Ты считаешь, что ты один из законов этого мира, который неизменен? Слагаемое, без которого все рухнет? А я докажу всем обратное. И хочу убедиться в правоте своих слов сам. Когда тебя не станет, сомневаюсь, что что-то изменится в этом мире. Но если стереть сотню таких, как ты, тысячу или даже миллион, то мироздание пошатнется. Оно не сможет выстоять. И мой эксперимент завершится новым миропорядком, отличным от сегодняшнего. И кто его знает, может быть, тогда я присяду, посмотрю на дело рук своих и решу остановиться. Ибо это будет мир без каких-либо законов. Ну а пока, не будем терять времени, нам с тобой предстоит пройти долгий путь.

Глава 8

Ну, вот и настало время Юному Рери встретиться с красавицей Растимэ. Именно здесь названная мать закончила свой путь к вершине Замка Асмаунт и вернулась обратно в катакомбы, преследуемая телохранителями. Мальчик стоял в нерешительности перед деревянной дверью, ведущей в покои Растимэ. Пути назад уже не было.

Перворожденный толкнул дверь и оказался в большом освещенном зале. Из продолговатых проемов окон струился яркий свет. От этого у Рери сильно разболелись глаза. Природный свет был незнаком ему с самого рождения. Мальчик зажмурился, пытаясь отогнать болезненные ощущения. Наконец рябь стала проходить, и он начал постепенно приоткрывать глаза. И первое, что он увидел, это была сидящая перед ним на коленях прекрасная женщина. Белый наряд из полупрозрачного материала струился по изгибам ее безупречного тела, приоткрывая плечи и тонкую белую шею, которую украшало колье с красным камнем в центре. Длинные черные волосы ниспадали до плеч, немногим прикрывая прекрасную грудь. От нее исходил дурманящий аромат, от которого у мальчика сильно закружилась голова. Хотелось упасть в ее объятия и уже никогда не покидать их. Она смотрела на него взглядом полным нежности и доброты, изучая каждый его сантиметр.

– Такой чистый и такой невинный, – она провела ладонью по его лицу и поцеловала нежными губами в лоб. – Ты первый Перворожденный, которого я встретила. Можешь себе это представить? Я Растимэ. А как тебя зовут?

Мальчик собрался с силами, пытаясь унять нотки волнения в голосе:

– Меня зовут Юный Рери.

– Конечно, ты Юный, конечно, – прошептала она, поднося палец к его губам. – Знаешь ли ты, мой мальчик, что за тысячи циклов ты первый Перворожденный, который появился на свет. Ты большое чудо, озарившее светом этот мир. Я не знаю, в чем твое предназначение, но уж точно не в том, чтобы погибнуть в стенах этого Замка, из которого, как говорят, нет выхода. По крайней мере, нет выхода для меня. Да, не удивляйся. Я здесь пленница. Такая же пленница, как и те несчастные, которых привели сегодня ко мне прожить их последний день в этом мире.

Растимэ показала в направлении дальней части комнаты. И тут только Рери обратил внимание на большую резную кровать, на которой возлежали трое мужчин и одна женщина. На их лицах читалось блаженство. Всяческие яства и напитки украшали рядом стоящий стол.

– Растимэ, пойдем к нам, – прокричала девушка, вырываясь из крепкой хватки хохочущих мужчин. – Зачем ты тратишь время на этого ребенка? Оставь его. Мы хотим умереть в твоих объятиях, слившись в едином порыве блаженства и экстаза.

Растимэ улыбнулась, сделала жест рукой, прося дать ей еще немного времени:

– Я не могу отпустить его, не поговорив. Это же просто чудо – встретить Перворожденного, еще и у себя в покоях.

Она повернулась к Юному Рери и сказала тихим голосом, обращаясь уже только к нему:

– Прости нетерпение этих людей. Высший суд приговорил их к смерти за совершенные преступления. А я их награда, проводник в новый мир. Мир без насилия и злобы. А теперь расскажи мне. Расскажи мне все, начиная от твоего момента рождения до того, как ты появился здесь. Не упускай ни одной детали, прошу тебя. И я позволю пройти дальше. Мои телохранители не посмеют остановить тебя, ибо ты невинен.

И Юный Рери рассказал ей все. Поведал о моменте своего рождения, о встрече с Гисменит, о знакомстве с месмильдиром, о посещении нижней свалки Замка Асмаунт, о жизни в катакомбах, смерти названной матери, встрече с поваром нижней кухни Гаспаром и обитателем тьмы Нисферат. Растимэ слушала внимательно ни на секунду не прерывая мальчика и совершенно забыла об остальных присутствующих в этой комнате.

И вот, когда рассказ почти был закончен, неожиданно на окна упали решетки, на дверях защелкнулись замки, и комната озарилась холодным голубоватым светом. Красавица Растимэ в ужасе вскочила со своего места, бросившись к дверям: