Помоги проекту - поделись книгой:
– Деточка, а может ты зайдешь как-нибудь к нам в гости, давно ведь не была, проведаешь тетушку Сусанну, и… я совсем забыл, Нахумчик чуть не плакал, так по тебе соскучился!
Это да, этот мог. Второго такого инвалида умственных перегрузок как Нахум еще поискать придется, и не факт, что поиски увенчаются успехом. Младший сынишка Ягломов был ребенком. В смысле большим ребенком, не воспринимавшим реалий окружающего мира. Нет, это была даже не болезнь, а вот такое нежелание организма считаться с тем, что у мира есть какая-то своя, не нахумовская, точка зрения на все происходящее. И нежелание организма эту самую неудобную точку зрения принимать и как-то миру соответствовать. Поэтому парень, несмотря на свои почти тридцать лет, продолжал обитать с родителями, предпочитал заниматься исключительно изготовлением простеньких амулетов, приносящих удачу, и большую часть времени проводить в каком-то своем запредельном мире.
Лума сильно подозревала, что однажды в голову хитрого джудиоса Зераха пришла, как ему казалось, гениальная идея, вернее, мысль – сынишку следует женить! Во-первых, ответственность можно будет с себя переложить, да и полезное занятие у мальчика появится, это, во-вторых, не все ж ему на горничных облизываться. Ему бы сосредоточиться на вопросе на ком, но мысль о счастье для великовозрастного дитяти упорно обживалась в его голове. Мысль завела там себе сначала постоянное лежбище, потом выстроила дом, натаскала мебель и предметы быта, убедила саму себя в своей же первостепенной важности и с упорством, достойным лучшего применения, каждое утро будила Зераха не самыми ласковыми словами. Хорошо еще, ей оказалось не под силу полностью выжить остальные тоже вроде как нужные мысли, хотя она и сумела их изрядно потеснить. Мириться с подобным соседством Зерах не хотел, потому предпочел изгнать мысль путем ее воплощения в жизнь. Однако на пути воплощения встали неожиданные препятствия. Родниться со всяким нищим и развратным быдлом, к которому по определению относились девушки, например, из прислуги, семья Яглом считала неправильным и даже зазорным. Приличные же и небедные, а даже и бедные девушки из джудиосской диаспоры от такого «счастья» как Нахум тоже дружно воротили носы, и не то, чтоб Зерах их не понимал, но и выслушивать постоянные скандалы от любимой супруги Сусанны и «лесопилку» от загостившейся мысли он уж тем более не желал. Вопрос встал ребром: где будем брать мальчику жену?
И тут он нашел, как ему казалось, блестящее решение: вот же, дочь артефактора Белтрана! Ее шансы на замужество минимальны, потому как девица калека и перестарок, но ей и не рейдл отплясывать. Такая и на Нахума согласиться, потому как кто еще на нее позарится? А девушка она приличная, да и внешне вполне симпатичная, значит, и детишек сможет родить справных, опять же, занимается ювелирным делом, значит, в семью копейку заработает, а после смерти ее родителей мастерскую ее отца можно будет и в один из филиалов Дома Яглом переделать. Словом, куда ни глянь, сплошные плюсы от такого гешефта.
Все предусмотрел, пенек пархатый. Забыл только Луму спросить.
А Лума оказалась против. Мало того, что она вообще не рвалась получить брачный браслет, так еще и перспектива оказаться замужем из жалости да в качестве няньки при великовозрастном дитятке, у которого одной Матери-Заступнице известно, что в голове творится, совсем ее не устраивала. Теоретически Лума понимала желание родителей отдать в хорошие руки единственного непристроенного отпрыска, ей было даже немного жалко парнишку не от мира сего, но себя от одной мысли стать его женой-дуэньей почему-то становилось еще жальче. Ну нет, ищите дураков в другом месте, почтеннейший Зерах Яглом, ответила Лума. Тот не поверил, обратился к ее родителям. И родители ее поддержали: отец наотрез оказался выдавать Луму замуж без ее согласия, а мать так и вовсе намекнула, что проклянет особо настырных. И вообще… не все же созданы для замужества. Кому-то хочется и счастливым пожить.
Однако дядюшка Зерах мысль о таком выгодном браке так и не похоронил, а потому неизменно, не менее раза в неделю наведывался к Луме в мастерскую с разными как бы случайными, или, наоборот, животрепещущими вопросами, надеясь переубедить упрямую девицу, не понимающую своего счастья. Лума стойко держала оборону, даром что ее так и подмывало периодически испробовать на настырном джудиосе очередной артефакт, например, огненного заслона, и сдерживала ее только мысль о потенциальном судебном разбирательстве, ну и о сплетнях, которыми обрастет история поджигания несостоявшегося свекра…
Идиллию с распиванием чая очень удачно прервал отец Лумы, заглянувший позвать ее к ужину. Дядюшке Зераху волей-неволей пришлось вспомнить о каком-то очень срочном деле и покинуть мастерскую. Отец одобрительно осмотрел творение дочери для синьоры Маррокин и даже предложил послать ей магограмму, чтоб поторопить почтенную вдову с забором заказа и, соответственно, с оплатой за него.
Зашедшая за своим заказом Бранка Маррокин забрала готовую полупарюру и принесла обещанные деньги, чем сильно подняла Луме настроение. А на кухне мать, накрывавшая на стол, с усмешкой спросила, намекая на визит Яглома:
– Сильно достал?
– Да шоб я видела его на одной ноге, а он меня одним глазом! – не сдержалась Лума.
– Странный все-таки человек. Вроде все ж ему неоднократно объяснили, нет, не верит…
– Дело не в том, что он мне не верит. Он не хочет мне верить. А вот с этим уже ничего не поделаешь.
– Может у него склероз проклюнулся…
– Я даже думать не хочу откуда у него в мозгу еще и птичка завелась, которая ему теперь мозг клюет, но одно понимаю отчетливо: мне от него и его сына следует держаться максимально далеко!
Мартин Белтран только вздохнул. Нет, он не жалел, что отказал Зераху Яглому, проблема была в Луме. Да, из девочки получился хороший, даже талантливый артефактор, она росла славной и симпатичной, речь, манеры, знание этикета, все при ней, но вот с личным счастьем наблюдались явные проблемы. И причин тому было две. Во-первых, хромота, с которой так и не смогли справиться никакие даже самые именитые медикусы, и из-за которой окрестные парни предпочитали тех, кто мог составить им пару на танцах. А во-вторых, девица Белтран оказалась преизрядно умна, что женщине вроде как и непозволительно вовсе, да еще и не пыталась этого скрывать, что тоже не способствовало наплыву женихов. А жаль. Мартин был свято убежден, что никакая, даже самая любимая работа не может заменить семью. Жена его тоже была с этим согласна, но заставлять или еще как-то давить на дочь в этом направлении они не стали.
А сама Лума с воодушевлением возилась с артефактами и даже выиграла пару лет назад столичный конкурс на самый необычный защитный артефакт, получив патент. По какому-то странному капризу природы ей лучше всего удавались именно защитные плетения для помещений и особенно замкѝ! Правда тот же выбрык природы не дал ей возможности «чувствовать» драгоценные камни, но тут уж ничего не поделаешь. Зато, когда речь шла об изделиях из полудрагоценных и поделочных камней, тут с ней не спорил даже Председатель Гильдии артефактчиков Либреса, а уж он-то мог многое сказать, если был с чем-то не согласен!
– Лума, – попросил отец, – раз уж ты закончила заказ для синьоры Маррокин, сходи со мной завтра на центральную площадь. Я один никак не успеваю доплести защиту на этом нелепом сооружении, а нам вечером придется еще и в ратуше попотеть с наведением охранного декора.
Лума кивнула, радуясь возможности прогуляться на воздухе. Нет, работу свою, она, конечно, любила, но периодически провести день на солнышке всяко приятнее, чем корпеть тот же день над очередной поделкой. И раз уж мастеру Белтрану мэрия Либреса оказала высокую честь – участвовать в наложении охранных заклинаний на трибуну, выделенную для иноземных послов, то почему бы и не помочь отцу. Если работать над охранной вязью будут одновременно два мастера, то злоумышленникам будет пролезть сквозь их плетения в четыре раза труднее. Тем более, что потом ее с отцом ждут в городской ратуше, где соберутся все городские артефакторы, обещавшие помочь городским властям с проведением ассамблеи.
Работа с охранными заклинаниями на трибуне оказалась несложной, но уж очень нудной. Лума чтоб развлечься, даже вплела в охранную вязь «пугалку», чтоб если кто-то и полезет, охранное заклинание заверещит так, что отобьет малейшее желание повторять подобный подвиг. А вот вечером потрудиться пришлось знатно, артефакторов в городе, конечно, много, но и ратуша не лесная избушка. Луме с отцом достался фуршетный зал, и освободились они хорошо так за полночь. Спасибо еще, что мэр распорядился развести уставших артефакторов с помощниками на служебных колясках, закрепленных за городской властью, а то где искать самим в такое время извозчика Лума откровенно не представляла.
А утром на центральной площади Либреса произошло то, чего никто не ожидал. Когда представители посольств Галарии и Твардина заняли свои места на трибуне и король уже готовился произнести приветственную речь, трибуна рухнула, погребая под своими обломками все полсотни иностранцев. Правда, когда военные и полицейские кинулись доставать пострадавших, выяснилось, что никто из них не убился, потому что спланировали они в глубокую лужу свиного дерьма. Многие присутствующие откровенно смеялись, но Луме с отцом было не до смеха. Потому что именно их отправили в городскую тюрьму, сопроводив заявлением «теракт».
***
Его королевское Величество Карлуш Фернанду Ди Виэйра V изволил гневаться. Любой бы на его месте изволил, это что же получается, двухлетние старания дипломатов и чиновников свиньям под хвост? А даже если и так, виновные должны быть определены и наказаны. Вот сейчас появятся те, кто отвечали за безопасность мероприятия, но допустили этакое безобразие, и он с ними разберется. Ох, как он с ними разберется! Если это измена… то могут и головы полететь…
А если подумать, на чем каждого из них можно зацепить, да так, чтоб предали своего короля? Все трое люди состоятельные, просто деньгами их не удивишь, положения выше того, что у них есть, им больше нигде не видать, разве что какой компромат найти?
Виконт увлекается карточными играми, но в меру, больших ставок не делает, долгов не имеет, за этим ревностно следит его супруга, синьора Лючиа, вот уж действительно дракон, неожиданно усмехнулся король, под стать должности своего муженька, вряд ли такая, как она хоть мелкую монетку, уплывающую из семейного бюджета, упустит.
Граф? У него единственная наследственная любовь – скаковые лошади. Праду на сегодня – самые известные заводчики континента, их лошадки по запредельным ценам продаются, ему репутация честного человека нужна как воздух. Какого жеребца он преподнес Карлушу на день рождения, обзавидовались не просто здешние аристократы, а даже и некоторые зарубежные представители королевских домов, ну, из тех, конечно, кто разбирается. Вряд ли он будет так рисковать репутацией семейного дела, которому пошел уже третий век.
Маркиз… у маркиза единственная слабость – женщины, но и тут он поступает максимально просто: все его пассии замужем и требовать чего-то большего от него не посмеют. А рискни хоть одна из них ему угрожать, например, оглаской, как было в прошлом году с леди Марией Луизой Виларинью, так он лучше публично признается в украшении рогами головы очередного доверчивого мужа и впредь наотрез откажется даже смотреть в сторону слабой на передок мадам. Та теперь пребывает в своем поместье в статусе разведенной и опозоренной, небось все локотки искусала, понимая, как ошиблась, пытаясь захомутать настолько скользкую добычу.
Вроде, как и нет скрытых ниточек, за которые можно сыщиков дергать, а на сердце все равно неспокойно. Мало ли, что кажется, будто их нет, а, может, это королю просто о чем-то не доложили, посчитав мелким и незначительным. А на деле где-то на самом верху уже вовсю зреет измена. Хорошо, что три ведомства регулярно грызутся, а их главы друг на друга постоянно доносят, это дает надежду, что проступки друг друга они через увеличительное стекло изучают и возможности подставить не упустят. Было бы ведомств два, шанс у них сговориться был, а три – уже нет. Так что послушаем, что наши умники поведают по поводу этой малоприятной истории.
Лакей доложил о появлении начальников королевского сыска: виконт Алешандри Томé, граф Луиш Эдуарду Праду, маркиз Эдуарду Ди Сегейра8. Все трое выглядели одновременно растерянными и разозленными. Король не стал тратить время на придворные расшаркивания и сразу приступил к вопросам:
– Как идет расследование? Что удалось найти на месте теракта?
– Трупы двоих неизвестных, одного невменяемого свидетели, но эксперты все просеивают через мельчайшее сито. Результатов можно ждать к вечеру, но пока ничего не понятно.
Во взгляде короля, брошенном на подчиненных, читалась глубокая скорбь человека, вынужденного в силу положения общаться исключительно с идиотами.
– Ваши соображения, гранды? Виконт Томé?
– Судя по двум трупам исполнителей – местная гопота. Следует потрясти наших осведомителей в преступных группах.
– Граф Луиш Эдуарду Праду?
– Это только исполнители, заказчики – золотая молодежь из оппозиции. Я бы обратил особое внимание на знать, недовольную властью.
– Маркиз Эдуарду Ди Сегейра?
– Судя по наглости задумки и исполнения – это Тень. Я предполагаю заграничный заказ.
Во взгляде коронованной особы появилось легкое удивление, долженствующее означать «ты смотри, даже идиоты иногда способны на здравые мысли», хотя к постоянной грызне своей тройки сыщиков он давно привык, и даже, что уж там греха таить, периодически сам их специально стравливал, дабы полюбоваться на результат столкновения мнений. Услышав о расхождении версий своих сыщиков в очередной раз, король аж хмыкнул, после чего потребовал от присутствующих объяснений, подтолкнув их одним словом:
– Аргументы?
– Заключение торговых соглашений с Галарией и Твардином ломает планы прежде всего местных купцов, торгующих аналогичным товаром. Срыв переговоров с этими странами в первую очередь в их интересах. Я потому и предлагаю обратить основное внимание на наших преступников, как раз они и могут вывести нас на местных заказчиков теракта.
– Идею поиска заказчиков через преступный мир поддерживаю, но с личностью заказчика не согласен. Я усматриваю в происшедшем чисто политическую акцию, призванную бросить тень на плохую организацию охраны зарубежных посольств, сиречь, в очередной раз обвинить существующую власть в слабости и начать кампанию по передаче ее в более… достойные руки. Поэтому мне кажется правильным начать поиски среди оппозиционной аристократии.
– Не имею ни малейших возражений против поиска конкретных исполнителей среди обитателей городского дна, но у меня тоже есть аргументы за то, что это внешний след. Судя по идее исполнения тут поработали не обычные преступники, а кто-то гораздо более умный и злонамеренный. Ведь послы Галарии и Твардина что должны были сегодня сделать? Предоставить для изучения утвержденные тексты торговых соглашений. Они это сделали? Нет. А теперь подумайте, кому это больше всех выгодно и к кому теперь обратятся с эти страны с торговыми предложениями. Я ставлю на Ильварию как на заказчика, и на Тень как на исполнителя.
Карлуш Фернанду Ди Виэйра V всегда отличался умением быстро принимать решения, не сплоховал и сейчас:
– Эксперты трех ведомств будут обязаны сделать сводный доклад и представить его на рассмотрение глав всех ведомств в кратчайшие сроки. Расследование будет вестись параллельно по трем направлениям. «Драконы» отвечают за поиск на городском «дне», «ящеры» берут на себя расследование среди нелояльной аристократии, «змееголовые»9 занимаются всеми ниточками, потенциально тянущимися из-за границы. Работайте, гранды! И начинайте уже хоть иногда делиться между собой «нарытой» информацией, заклятые друзья! Хотя бы в рамках этого расследования! Уж очень много поставлено на карту…
И вслед главам уходящих ведомств неожиданно донеслось:
– А Вас, маркиз Ди Сегейра, я попрошу остаться!
Невольно дрогнули все трое. Еще бы не дрогнуть, такая «просьба» могла означать… много чего. Как доверительную беседу с подчиненным, так и нежелание присутствия лишних свидетелей при аресте и последующем заключении собеседника под стражу. Виконт с графом даже сочувственно покосились на маркиза, но сами шаг невольно ускорили. Нет, они, разумеется, ничего не боялись, как можно так думать! Но пошли быстрее… так, на всякий случай.
– Поведай мне, мой верный слуга, отчего такие далеко идущие выводы насчет участия Тени?
– Из донесений, Ваше Величество. Мне будет позволено оторвать Вас от государственных дел на целых полчаса?
– Будет, будет… главное, чтоб не как с Лапушкой…
Тут уж веселых усмешек не смогли сдержать оба. Сама по себе история была простой… и грязной. В небольшой город после смерти мужа приезжала прелестная молодая вдова с ребенком, селилась в недорогом месте, вела себя скромно и прилично, но тем не менее через небольшой промежуток времени как-то умудрялась очаровать немолодого вдовца или старого холостяка, который делал ей предложение. Следовала скромная свадьба и молодые супруги начинали жить совместным домом. Пока все обычно, так? Но через год-два немолодой супруг умирал по причине ухудшения здоровья, безутешная вдова продавала причитающееся ей имущество и в слезах покидала город. Тоже обычно? Вполне. Если бы подобная история не повторилась девять раз подряд. И никому до Ди Сегейра не пришло в голову покопаться в прошлом этой достойной во всех отношениях дамы. А он прочел одно из донесений, что-то заподозрил, и начал полномасштабный розыск подобных случаев по стране, вот так и выцепил эту… Лапушку. Девять убийств, причем маркиз уверен, что их могло быть и больше, но не все агенты на местах оказались достаточно сообразительны, чтоб опознать нужную информацию.
Король еще поинтересовался происхождением столь ласкового названия, на что маркиз, скривившись, объяснил, что это рабочее прозвище, поскольку ею восторгались не только покойные мужья, а практически все, с этой дамой знакомые, характеризовали ее с наилучшей стороны. «Такая лапушка!» закатывая глаза сообщила одна из опрошенных городских кумушек, вот оттуда и пошло. Выслушав сухой пересказ событий, король счел себя обделенным интересной информацией, и потребовал подробностей. Маркиз, надо отдать ему должное, не моргнув глазом доставил в королевский кабинет больше десяти толстенных папок, которые, обливаясь потом и сгибаясь под тяжестью, волокли за ним два здоровенных лакея. На растерянный вопрос короля «Что это?» маркиз радостно оповестил «Подробности!» Читать Его Величество, понятное дело, все допросы и донесения не стал, но случай с Лапушкой заставил короля дополнительно зауважать маркиза за сообразительность и работоспособность. Поэтому теперь он готов был удовольствоваться выжимкой из известных тому фактов.
– За последние пять лет, что я занимаю должность главы Службы тайных сыщиков, мне довелось либо участвовать в расследовании, либо читать документы из разных стран континента как минимум о семи…, вернее, теперь уже восьми случаях, которых отличал невероятно похожий почерк. Есть еще два эпизода, но ими занимался мой предшественник, причем достаточно небрежно, и эта информация не является полностью достоверной. Но все эти восемь случаев позволяют с уверенностью заявлять, что здесь в очередной раз отметился Тень.
– Поясни.
– Что можно точно утверждать? У нас есть следующие происшествия: Сумасшедший Богомол, Копье Странника, Ильварская исповедь, Танцующий призрак, Лысый куафёр, Опаловая радуга, Лягушачьи прыжки, и вот этот последний вопиющий случай, уже названный народом Свиное купание. Объединяет их всех редкая наглость замысла, с одной стороны, и изящество исполнения, с другой. Происходит некое публичное действие, заканчивающееся розыгрышем. При этом никто не убит, практически никто… ну, из значимых людей даже особо не пострадал, ушибы, синяки и вывихи не в счет, многие вообще расценивают эти происшествия как пусть и злобную, но шутку, только вот репутацию неизвестный шутник «заказанным» персонам попортил ой как крепко. А ведь если задуматься и посмотреть на последствия со стороны… Что стало результатом каждой из этих «шалостей»? Кому-то стало плохо, зато Ильвария в шоколаде! Заказчики явно оттуда!
– Не скажи… а исповедь?
– Тоже укладывается в рамки моей теории при одном маленьком допущении. Давайте рассмотрим каждый случай. Итак, Сумасшедший Богомол. Преподобный Артур Уинкли, архиепископ Рентминстерский, самый ортодоксальный священнослужитель Велибрании, долго и яростно протестовавший против развода принца Лоренса с бесплодной принцессой Ранкертии, и его последующей женитьбе на более подходящей кандидатуре. Наследников в этом браке не предвиделось, кроме него, развести молодую монаршью чету было некому, потому как не по чину, вот он и… практически шантажировал королевскую пару, выжимая некие привилегии для своей конфессии. А Его Величество Роальд II с венценосной супругой сыну счастья желали, но объектом шантажа становиться ни разу не хотели. И что в итоге? На ежегодном шествии в честь годовщины принесения божьих даров в главном храме страны архиепископ Рентминстерский, вместо того, чтоб чинно это шествие возглавить, начал откалывать матросскую джигу у входа в храм на глазах у всей столицы. Идиотские прыжки почтенного священника привели к тому, что сам он был скоренько скручен и отправлен на «отдых» в приют скорбных разумом, ну, а его более понятливый (или менее жадный?) заместитель потихоньку осуществил развод принца буквально через пару недель.
Следующий случай, Копье Странника. Вот ведь как интересно получается, прямо в день бракосочетания Его Высочества Ульта Хаствика, наследного принца Брустии и Ее Высочества Линнеи Фианти, средней принцессы Мельнивии, приключается… хмм… знамение. Неизвестные шутники в нужный момент испакостили самый известный памятник, к которому приходят возложить цветы новобрачные – памятник Вильну Страннику. Но как испакостили! Отпилили… отломили… короче, отделили копье, которым он угрожал недобитой мантикоре и вставили его ему… в район гениталей. В результате молодую чету встретил памятник в… несколько возбужденном виде, и процедура возложения к его подножию цветов превратилась в фарс. Свадьба также оказалась несколько скомканной, а местное население тут же начало злословить, что данное явление стряслось совершенно неслучайно, учитывая некоторые… не вполне одобряемые склонности свежеиспеченного мужа, и является недвусмысленным намеком юной невесте на необходимость поисков замены супругу.
Что касается той самой Ильварской исповеди гофмейстерины10 Витории Мартинью, случившейся на страстной неделе… Не все с ней так просто. Тогда весь двор Ильварии стремился очистить душу перед Пасхой, и очереди к святым отцам были еще те. Вот и синьора Витория пошла на исповедь в Чистую пятницу. Я догадываюсь, как это было проделано чисто технически: пару капель болтун-травы почтенной даме в утренний кофе, плюс амулет, передающий и усиливающий звук, установленный в исповедальне, которую она посетила после завтрака. И в результате ее откровения о моральном облике окружающих, среди которых преобладают названия типа «низко падшая женщина» и «постоянно эрегированный мужчина» (мягко говоря) слышит чуть не вся столица, двор Ильварии умирает со смеху, за исповедью следуют три официальных развода, много неофициальных ссор, и с десяток дуэлей, из которых только одна со смертельным исходом, да и то по причине нерасторопности медикусов. После подобного конфуза почтенная дама также утратила все свои привилегии и мирно… хм… относительно мирно доживает свои дни в имении сына. И не выезжает в свет, что правильно, кому понравиться, что так много грязного белья с ее подачи вытащили наружу.
По хронологии следующим у нас идет Танцующий призрак, узретый вдовствующей герцогиней Бануа во время ее официального визита со свитой в Твардин. Это только кажется, что немолодые вдовствующие особы эдакие хрупкие среброволосые божьи одуваны в чепцах. А герцогиня Бануа, между прочим, мало того, что приходилась сестрой почившему монарху Ранкертии, и, соответственно любимой теткой монарху нынешнему, так еще и являлась действующим полковником боевого, а не какого-нибудь там парадного полка. Ходят слухи, что именно она помогла в свое время тогда еще принцу получить военное образование, поддержав его в споре с отцом, настаивавшему на превалировании дипломатических предметов в обучении сына. Но главное не в этом. В Твардин герцогиня приехала как глава посольства, уполномоченного подписать брачный контракт между их вторым принцем и своей внучкой, двоюродной племянницей короля. И в первую же ночь пребывания выскочила из отведенных ей покоев в одном дезабилье, правда, с мечом наголо, преследуя призрак обнаженного второго принца, который, по слухам, так эротично предлагал далеко не юной герцогине составить ему компанию, что некоторые фрейлины из сопровождения чуть слюной от зависти не изошли. Итог закономерен, герцогиня Бануа в ярости, свадьба не состоялась, посольство немедленно покинуло столицу, наметилось явное охлаждение и спасибо что не полный разрыв дипломатических отношений между Твардиным и Ранкертией.
Потом случилась история с Лысым куафёром, в результате которой оказались под угрозой отношения Тургана и Галарии. В-общем, история одновременно простая и смешная. На кону в тот момент стояла должность премьер-министра Галарии, на которую претендовали сразу двое: Кондрад Юрфе и Мадрин Хорн. И если лидер партии левых Юрфе ратовал за либерализм и установление более тесных отношений с Турганом, то глава правых Хорн был решительно против таких дипломатических расслаблений. Галарский король потому так и колебался с выбором премьер-министра, потому что понимал, что это одновременно и выбор дальнейшего политического курса. Каждый из претендентов в процессе королевских колебаний не пренебрегал и возможностью саморекламы среди народа, поэтому у партии Юрфе лозунг был «Ваши мысли, как запутанные волосы, мы поможем их причесать или отрезать», а партия Хорна придерживалась слогана «Галария для галардийцев!» А однажды во время очередной встречи оппонентов в зале дебатов федерального парламента Юрфе в очередной раз сравнил волосы с мыслями, тряхнув своей действительно красивой шевелюрой и дождался спокойного ответа Хорна, что стране нужен премьер-министр, а не куафёр. Пока Юрфе собирался с мыслями для достойного ответа неожиданный порыв ветра (особенно неожиданный в помещении без окон!) сорвал с лидера партии левых парик… и на этом встреча бесславно завершилась. А утром по всему городу оказались разбросаны куколки, похожие на Кондрада Юрфе, но с лысиной. И к каждой фигурке прилагалась бумажка с вопросом «Что еще может предложить нам отрезать лысый куафёр, у которого отсутствуют как волосы, так и мысли?» Понятно, что на должность премьер-министра в результате был назначен Мадрин Хорн, внешняя политика Галарии осталась «закрытой», а торговые представители Тургана вынуждены были так и уехать ни с чем.
Идем дальше – Опаловая радуга. Ни для кого не секрет, что в Эллании почитают Ириду, богиню радуги. И что где-то полтора года назад они праздновали очень круглый юбилей – сколько-то там тысяч лет, как Ирида удостоила их страну своим божественным пришествием. Сейчас уже не докажешь, было там посещение, или не было, но к отмечанию праздника с учетом круглоты даты элланийцы готовились сильно загодя, чуть не за пять лет. И главной фишкой праздника должно было стать поднесение в столичном храме статуе богини ожерелья-лавальер11 с неприличной величины и красоты радужным кварцем, прозванным Опаловой радугой. За этим камушком элланийцы очень долго охотились, сначала выкупали за запредельную сумму в Ольвардии, потом к работе над украшением привлекли лучших мастеров Ранкертии, даже боялись не успеть к нужной дате, но в срок все-таки уложились. И вот в день праздника жрецы богини торжественно вносят в храм Ириды бархатный футляр. Совершаются некие соответствующие ритуалы, после которых футляр так же торжественно открывают, а там! Вместо роскошного ожерелья-лавальер – скромный сотуар12, заканчивающийся кистью. Цацку не просто украли, а еще и заменой озаботились. Наше, так сказать, вам с кисточкой! Скандал случился первостатейный. Все не-элланийцы до сих пор хохочут, вспоминая выражение лиц местной публики в тот момент… и вообще их выражения. Сам камушек, кстати, так с тех пор нигде и не всплыл.
Следующая операция – Лягушачьи прыжки. Острова Ожерелья давно представляли и представляют собой лакомый кус для всех окружающих стран. Еще бы, шикарный климат, прекрасная экология, одно из лучших мест отдыха Мидеранского моря, а самое главное – уникальный жемчуг, вылавливаемый на Оалу, самом западном острове. Помните, сколько пришлось заплатить вашему отцу за свадебный подарок – парадную диадему с оальским розовым жемчугом? Не напоминать? С островами Ожерелья ради доступа к жемчугу все бы согласились торговать напрямую, но была одна сложность, особенности местного законодательства, подчиняющее их абсолютной монархии Ульхольма, купцы которого и задирали дикие цены. И сделать с этим ничего было нельзя, даром что Ульхольм захватил острова Ожерелья достаточно случайно более трехсот лет назад, но вот сумел же там заякориться. А два года назад в местечке Лимбаланд собиралась представители правительств морских держав, дабы определить вопрос о внешних границах исключительных экономических зон. Именно тогда и разразился скандал с представителем Ульхольма, Орвидом Флайхом, пойманным in Flagranti с местной девушкой… вернее, местным трансвеститом нетяжелого, скажем так, поведения. Тогда все члены делегаций, только завидев ульхольмских представителей, начинали гнусно хихикать, поскольку одной из старательно декларируемых фишек этой страны является незыблемая верность своей второй половине, преподносимая ими в качестве главной человеческой добродетели. Смех смехом, но в результате не опозорившимся Флайхом, а его гораздо менее внимательным помощником Грамтаном Соунхом и была подписана знаменитая Лимбаландская Конвенция13, установившая границу исключительной экономической зоны на отметке двести морских миль, хотя изначально разговор шел только о ста пятидесяти.
Последний случай – Свиное купание: на главной площади столицы Партонии под зад… филейными частями послов Галарии и Твардина проваливается построенная специально для них трибуна и наши гости барахтаются в луже свинячьего дерьма. Собравшиеся на площади катаются от смеха, а послы условно дружественных стран вынуждены отмываться и отплевываться от столь пикантного приветствия.
– И где во всем вышеизложенном плюсы для Ильварии?
– Везде! Я для себя специально прикинул по каждому случаю. В завершение истории с Сумасшедшим Богомолом принц Лоренс после развода долго не ждал, а бодренько так меньше чем через год женился на старшей принцессе Таллии, и ныне является счастливым отцом двух карапузов. Но что особенно интересно, тогда одновременно были подписаны два брачных договора. И по второму из них именно ильварийский принц вот-вот получит руку младшей принцессы Таллии, в чье приданное входит приграничная гряда с залежами халькозина14. В самой Ильварии месторождений меди нет, а она им похоже зачем-то до зарезу необходима. Так что они просто убили двух зайцев одним ударом: и хорошие отношения с Велибранией наладили, и до нужного металла добрались. Не знаю пока, зачем им медь, но первоклассная велибранская шерсть вот уже четыре года исправно поступает к ним напрямую, морем.
Второй случай – Копье Странника. Из-за народных суеверий Мельнивия выдает свою младшую принцессу замуж не в Брустию, как изначально предполагалось, а в Таллию. И теперь таллийская королевская семья связана браками почти со всеми странами южного побережья Мидеранского моря. Тут и их часть побережья, и турганская, и мельнивийская. А после брака младшей принцессы Таллии с наследником Ильварии добавится и северная, что приведет к созданию… практически монополии на торговлю во внутреннем море. А это как минимум создание таможенного союза с отменой ограничений на торговлю для членов союза, установлении общего внешнего тарифа, и проведении единой внешнеторговой политики в отношении третьих стран. В этом случае выиграют все страны, имеющие выход в Мидеранское море. Кроме нас. До этого досадного происшествия только мы и Мельнивия не были охвачены таллийскими щупальцами, а теперь нам следует ждать таможенных послаблений для членов этого союза и ужесточений для нашей страны. И уж Ильвария, которой принадлежит большая часть побережья, своего в таком союзе как минимум, не упустит.
В третьем случае, с Ильварской исповедью, важно не то, что произошло, а то, чего не произошло. Гофмейстерина Мартинью, распустив не вовремя свой лживый язык, оказалась полностью дискредитирована в глазах всех, кого можно и нельзя. А, главное, среди «невинно пострадавших» от ядовитого языка старой перечницы оказалась и Виолетта Баррозу, а это, между прочим, их королева. Оболгав половину двора, гофмейстерина Мартинью не может отныне рассчитывать на то, что ее слова хоть кто-то примет всерьез. Самое важное, что ее сплетня о близости молоденького пажа королевы к венценосной особе, тоже попала в категорию «вранье обыкновенное». А то, что именно этому пажу не успели помочь медикусы после дуэли, на которую его вызвал любимый поэт королевы, так это случайность, про которую все забыли, занятые открытыми бракоразводными процессами. И королю Жуану Энрике Баррозу не пришлось стать участником скандала с изменой жены и осквернением супружеского ложа. А сохранение чести королевских особ дорогого стоит!
Следующей шуткой с Танцующим призраком удалось предотвратить одно крайне неприятное для Ильварии последствие, могущее лишить ее доброй четверти доходов в бюджет. В так и не подписанном брачном договоре ранкертийки в качестве приданного фигурировала область Манс-Арже. А именно там находятся знаменитые соляные прииски с новейшими варницами. Если бы эта свадьба состоялась, Твардин получал бы доступ к соли, и прекращал покупать ее у Ильварии. А так ситуация не изменилась, и Твардин до сих вынужден ввозить соль из ильварийской Сальгемы.
Выставив на посмешище лидера партии левых, за которым навсегда закрепилось прозвище Лысый куафёр, шутники добились того, что никаких договоров о совместном производстве с Турганом Галардия как не подписала тогда, так и собирается менять мнение сейчас. А ведь подписание одного-единственного договора могло мощно поменять раскладку экономического разделения труда на всем континенте. Сейчас никто кроме Ильварии не производит на экспорт спортивную обувь, ту самую с тисненной короной. Между тем у галардийцев давно налажен выпуск удобных колодок и спаяных подошв, а у Тургана – прекрасной кожи. Одним из последствий как раз и должно было стать появление совместной фабрики и новой, вполне конкурентоспособной, марки спортивной обуви. Срыв отношений между этими странами оставил ильварийцам возможность единолично устанавливать цены на свои ботинки, которые изготавливаются, кстати, на личных заводах старшего принца.
Мало? Могу дополнить. Скандал с пропажей Опаловой радуги закончился тем, что Эллания взялась за розыски виноватых. Виноватыми назначили и Ранкертию, чьи ювелиры имели доступ к украшению, и Ольвардию, которая долго кочевряжилась, не желая уступать тот самый радужный камушек, и до кучи Мельнивию, чьи ученые раскопали какие-то документы, содержащие противоречия с датой празднования, назначенной элланийцами. Мол, если посещение и имело место быть, то отнюдь не в указанное вами время, врете вы все. Дипломатические отношения с этими странами если не рвутся, то максимально истончаются. Эллания отказывается от поставок ранкертийцам оливкового масла, накладывает эмбарго на товары Ольвардии и обрывает обмен учащимися с мельнивийскими университетами. Таким образом, цена поставок элланийского масла в Ильварию снижается, заодно они получают возможность увеличения экспорта в Элланию тех товаров, которые ранее элланийцами традиционно закупались у ольвардцев, в частности косметики, произведенной на минеральной воде, копченого овечьего сыра и стройматериалов.
Что у нас осталось? Лягушачьи прыжки. Лимбаландская Конвенция, установившая внешнюю границу исключительных экономических зон на отметке двести миль, дала именно Ильварии редкую и очень специфическую возможность. Только у этого государства расстояние от их мыса Туаграш до острова Иани, самого восточного острова Ожерелья составляет сто девяносто две мили, превращая территорию острова в часть их исключительной зоны. И проблема с монопольной продажей жемчуга Ульхольмом растаяла как дым. Отныне мелкие шхуны, перевозящие столь ценный груз, теми самыми лягушачьими прыжками двигаются с Оалу до Иани, где и попадают в зону двойной юрисдикции. И теперь никто не мешает им абсолютно законно сдавать драгоценный улов не ульхольмцам, а ильварийским скупщикам, которые мало того, что предлагают за него более высокую цену, так еще и не жадничают впоследствии при перепродаже жемчуга на континенте, накидывая к цене всего пять процентов, не считая накладных расходов. Грубо говоря, введя в игру всего одного неразборчивого в связях трансвестита, Ильвария легко, но при этом абсолютно законно отняла у Ульхольма монополию на торговлю оальским жемчугом.
И теперь вот этот последний возмутительный случай – искупать в свином дерьме послов Галарии и Твардина, во что вылился? В то, что теперь ни о каких новых торговых договорах с нашей страной речь не зайдет. Мы лишаемся возможности получать хром и свинцово-цинковые руды напрямую из Галарии, без уплаты проездной пошлины той же Ильварии. У нас отпал шанс договориться о прямых поставках сельскохозяйственной продукции из Твардина, а это не только продовольствие, это еще и ткань на обмундирование наших войск. При этом хотелось бы напомнить – визит в Марсану, столицу Ильварии как посольств Галарии и Твардина, так и Нортхольма назначен через полтора месяца. Как Вы полагаете, Ваше Величество, ильварийцам придет в голову поговорить с послами о договорах для себя, любимых?
– Обязательно придет. И… пожалуй… с такого ракурса… эти выходки могут оказаться делом рук какого-то одного исполнителя… Но вот ты говорил, что никто раньше не пострадал, а у нас на руках два трупа, с этим как?
– И повторю! Никто из значимых людей не пострадал! Те, кого мы обнаружили, они – кто? Никто. Так, городская гопота, местное быдло, подсобный расходный материал. Я не удивлюсь, если выясниться, что они сами сдуру забрались туда, где никого не должно было быть. И что Тень, готовя свою очередную каверзу, на их присутствие внутри трибуны не рассчитывал.
– Допустим, по почерку все более-менее совпадает. Допустим, это выгодно только Ильварии. Но почему этот неуловимый преступник работает только на них? Как они сумели его уговорить? Или заставить?
– Тень, по моим прикидкам – ильвариец по происхождению. Поэтому ему не то удобно, не то… не знаю… приятно работать на свою страну. Патриот, чтоб ему… Ух, я б его…
– В очередь, дорогой маркиз, в очередь! Значит, поступим так. Расследование вести тремя службами, копая на полпланеты вглубь. У каждого из вас свой участок, что-то да обнаружите. Но одновременно… даже если ты не получишь подтверждение участия Тени во всех этих… шалостях, даже если не удастся «привязать» Тень к этому конкретному случаю, постарайся выйти на тех, кто может подсказать как бы и нам его нанять. У нас ведь есть для него задание по профилю, верно?
Маркиз Эдуарду Ди Сегейра, начальник Тайных сыщиков, только неласково ухмыльнулся в ответ. О, да, у них есть для Тени задание! Найти бы его только… и уговорить выполнить.
Барон Мойзеш Тевеш, заместитель маркиза Ди Сегейра, стоял над душой у группы экспертов, копошившихся на месте происшествия, и одним своим видом старательно вгонял кого в тоску, а кого и в дрожь. Еще бы, с такой-то физиономией! Низкий лоб удачно гармонировал с тяжелой челюстью, а плохо выбритые щеки стекали из-под маленьких медвежьих глазок. Казалось, барон только вчера бегал по джунглям в одной набедренной шкуре с дубиной, а нынче, отмыв пот, грязь, а заодно и кровь невинно убиенных жертв, втиснулся в совершенно не шедшее ему партикулярное платье. И мало кто догадывался, какой наблюдательностью и цепкостью обладал этот с виду неповоротливый зверообразный человек.
– О, маркиз! – обрадовался барон Тевеш. – А у нас тут новости! Налицо явная диверсия!
– И кто диверсант?
– Будете смеяться, но вскрывал защиту тот же, кто ее ставил. Эксперт Франсишку Коррейя обнаружил на месте взлома охранной вязи женский след. И этот след практически полностью совпадает со следом одного, в смысле одной из тех, кто собственно и плел защиту для трибуны!
– Список плетельщиков?
– У мэра.
– А трупы?
– Как и невменяемый свидетель – бомжи. По всем прикидкам сами забрались под трибуну в районе полуночи, с целью просто заночевать, ну, и чтоб под дождиком не мокнуть. Вот железные люди, даже дерьмо под носом им для ночевки не помеха…
Толстенький и немилосердно потеющий мэр немедленно назвал фамилии тех, кто потрудился над гостевой трибуной. Взяв адрес мастера Белтрана, наряд полицейских немедленно выехал за потенциальными террористами для препровождения их в городскую тюрьму.
Да вы издеваетесь, что ли, не устраивала я никаких терактов, зачем мне это? Да, вчера с отцом зачаровывали трибуну. Нет, я заранее не знала, что поеду. Да просто потому что отец один не успевал закончить охранную вязь, вот я поехала помочь. Потом? Потом в семь часов вечера пришли полицейские и еще какие-то в красных мундирах, проверили, что получилось, отпустили нас, мы и ушли. Потом мы ратушу «заплетали» охраной. Так мэр туда всех городских артефакторов пригнал, даже больных не пожалел. Завершили и покинули ее примерно… в два часа ночи, нас всех, кто там работал, доставили по домам на служебном транспорте. Потом спала как убитая, потому что бегать целый день на больной ноге – не самое приятное занятие, чтоб вы знали.
Да, работаю помощником артефактора, если и есть задатки магии, то какие-то они куцые. Могли бы и побольше проявится, какое-никакое, а подспорье в работе. Нет, совсем немного, хватает в основном на металлы. С камнями могу работать, с полудрагоценными и поделочными, благородные мне не по зубам. Конкурс? Было дело. Конкурс на самый необычный защитный артефакт для входной двери. А вот представьте, подходит взломщик и пытается открыть дверь без «родного» артефакта. Как только защита «чужого» обнаруживает, так от замка отделяются бабочки, множество черных с голубыми пятнами бабочек Hypolimnas bolina. Это срабатывает предупреждающий уровень защиты. В смысле, если взломщик сообразительный, то увидев такую красоту, быстро уйдет. А если не уйдет и продолжит атаку на замок, они его накромсают на ломтики, начнут с пальцев, а потом прорвутся вглубь тела. На этих нежных мотыльков наложено заклятье «железного крыла».
Не знаю я кому и зачем понадобилось купать в дерьме посольство! Кстати, вы бы лучше задумались откуда добыли такое количество свинячьих экскрементов, если учесть, что ближайшие фермы в хороших милях пятидесяти от столицы, и как незаметно протащили его в центр города, да чтоб никто заранее не унюхал! Вот это действительно волшебство!
То-то и оно, что такую защиту никто, кроме меня вскрыть не мог. Вот и я не понимаю. Я ж там столько индивидуальных секреток навертела, что и сама бы не сразу распутала, да еще «пугалку» дополнительно вплела. Чтобы при любом несанкционированном доступе она орала как резаная, а ничего подобного-то и не было. Кто ж так хорошо может с моими плетеньями справляться? Странно… Или тогда какого уровня дар у этого кого-то, аж завидно.
Родственники? Откуда? Отец в приюте воспитывался, мать из табора совсем молодой сбежала, у нас и родни-то нет…
Не знаю, поймете ли вы меня… Лума не мой ребенок, а Франки, но она моя дочь. Как с ними познакомился? Тому уже годков больше двадцати будет… Жил я тогда в Бершати, ютился в дешевой комнатушке в местной гостинице, меня после дома призрения определили подмастерьем к артефактору Мадуа. Так вышло, что не смог я пойти на парад с фейерверком в честь тезоименитства его Величества, в последний момент подрал по шву единственные штаны, вот и сидел в своей каморке, пытался заштопать. А тут звуки такие из соседней комнатушки, специфические очень. Чем специфические? Звуки ударов, детский плач и хрип, как будто кому-то рот зажимают. Я и подорвался, думал помощь нужна. Нет, когда я дверной засов выломал, уже оказалась не нужна. Трупу со спущенными портками и ножом в боку, уж во всяком случае. А еще там была полураздетая женщина, ползущая от трупа к плачущему грудничку. Понятно, что произошло, что тут думать-то. Она вот тоже потом спросила: «Ты будешь меня осуждать?»
Поделиться книгой: