Последнего волка здесь видели сотню лет назад

Проблема была в том, что ничего мне включать не хотелось. Я пошла в комнату, чтобы обсудить это с другом, если он был свободен, или с норкой, если свободна была она. По коридору бродил туда-сюда Анатоль. Он бросился ко мне, остановился на вполне приличном расстоянии и искренне – ну или по крайней мере убедительно – извинился.

Мы договорились встретиться после обеда, чтобы погулять.

Еду я все равно стащила в номер, потому что избегала я кого-то или нет, это никак не влияло на адский холодильник, которым была столовая.

Мы гуляли в другую сторону и скоро набрели на остатки настоящего парка – с разбитыми статуями, поросшими мхом, в ветках, в перьях, с опустевшими фонтанами, потрескавшимися лесенками. Я достала телефон и сделала миллиард фотографий и селфи. Анатоль свой даже не вытащил.

Я совершила ошибку поинтересоваться, почему он не снимал – там же было так симпатично и атмосферно!, и получила впечатляющую по его энтузиазму лекцию о том, что контент весь распланирован на несколько месяцев вперед, поэтому Анатоль и может спокойно торчать здесь, по мнению подписчиков он находился совсем в другом месте.

Меня снова поразила его серьезность, увлеченность, с которыми он говорил о своей деятельности. Я вдруг заинтересовалась, написаны ли уже статьи о том, почему миллениалы такие инфантильные? Сначала нас окружали взрослые-взрослые, а потом мы формально выросли и вокруг появились взрослые дети. К чему брать на себя ответственность? Я начала гуглить, исследовали ли уже это. Анатоль попытался сообщить мне что-то о том, как его поражают люди, которые все время все гуглят, но я его осадила.

– Думала, ты уже усвоил, что я не нуждаюсь в советах?

Он извинился. Я сказала, что он может извиняться пореже – для этого нужно просто больше думать о своих словах и действиях и, может быть, периодически что-нибудь узнавать – хотя бы в гугле.

– Так и сказала?

– Конечно!

– Умница.

– Знаю.

Он огорчился, и, должно быть, поэтому решил запрыгнуть на бортик фонтана и прогуляться по нему. Запрыгнуть у него вышло, сделать пару шагов – тоже. Потом же он оглянулся на меня. Не знаю, что у меня было на лице, но вербальную реакцию я выдавать не собиралась, поэтому молча ждала. Он шагнул еще, поскользнулся на листах, пошатнулся – и вот уже раздался всплеск-плюх. Меня передернуло от омерзения, звук был отвратительный, и какая же там наверняка была гадкая жидкость! Я подошла к фонтану. Анатоль там был жив и цел, но весь в грязище, воде, листьях, ветках и чем-то противном – это выглядело даже впечатляюще на его огромном бежевом пуховике.

– Ты как? Выглядишь как жуткое чудовище из малобюджетного хоррора.

– Не хочешь мне помочь?

– Нет, мне очень нравится это пальто и штата ассистентов, которые его вылижут, у меня нет.

Он выбрался из фонтана. По дороге к дому он драматично хромал и обижался, что я высмеиваю его – он, как собаки, забывал, какая именно нога должна волочиться, это было презабавно.

Когда он привел себя в порядок, уговорил хозяйку пообещать попробовать почистить пуховик, когда я подтвердила, что да, конечно, это я столкнула его в грязь в качестве мести, мы с Анатолем устроились в гостиной, на меховой шкуре у камина. Старушка…

– Почему у меня в твоих записках до сих пор нет имени?

– Потому что я его тогда не знала?

– Ну так узнавай скорее, что заладила, старушка то, старушка это.

– Узнаю так быстро, как смогу, хорошо?

– Хорошо.

Старушка любезно принесла нам кастрюлю вкуснейшего горячего шоколада, который мы поставили рядом с огнем, чтобы не остывал.

Это был очень приятный вечер – мы болтали о фильмах и книгах, много смеялись, Анатоль не лез ко мне с ненужными предложениями, я почти преодолела свою неприязнь.

– Все, давай закругляться, – предложила я, когда разговор начал затихать. – Эти ваши прогулки на свежем воздухе и камин, теперь я хочу поспать перед ужином.

Он согласился.

Дальше случился нелепый момент из тех, которые никогда не должны случаться в жизни. Впрочем, он оказался занятным. Мы замешкались в дверном проеме, потому что старушка поправляла украшения на одном из черепов и перегородила проход стремянкой. Когда она наконец начала слезать, я заметила, что Анатоль поглядывает наверх, и тоже посмотрела. Там был дурацкий рождественский венок.

Я мысленно вздохнула, застонала, выругалась, но! Анатоль улыбнулся и сказал:

– Даже спрашивать не буду, знаю, это сексистская традиция.

Он попрощался со мной и ушел.

– Только не говори, что это тебя впечатлило, – сказала старушка.

Я подумала, что надо все-таки как-то выяснить ее имя, но не решилась.

– !!!

– ;)

5.

Мой друг не был лучшим адресатом жалоб о том, как медленно и странно текло время в Охотнице.

– Я брошу трубку, если ты не прекратишь, – пригрозил он.

Я знала, что он в любом случае бросит ее через пару минут, поэтому быстренько доныла об ощущении, что я находилась здесь месяцы, не дни, и, пока он гундел, пожелала ему удачной смены. Сложно было сказать, что именно он считал удачным – в последнее время его радовали престранные вещи: жутко плохие стихи о том как кто-то проводит дни, заворачивая в белоснежные простыни еще более белоснежные тела, или рассуждения о том, как какая-то ведунья когда-то предсказала “чуму двадцать первого века”.

Я приготовилась повторить свой вчерашний набег на столовую, но там меня ожидало сочельниковое чудо в виде сияющего Анатоля и теплоты, почти жара.

– Я договорился, чтобы во время еды тепло включали, представляешь?

Представляла я с трудом, но удовольствие от завтрака получила огромное, мне даже не мешали ни компания Анатоля, ни подозрительные поглядывания старушки.

После завтрака Анатоль предложил прогуляться – я не хотела и отказалась. Через полчаса он предложил посмотреть вместе какой-нибудь фильм – я снова отказалась. От вечеринки в одиннадцать утра в гостиной – тоже. И от игры в слова, шарады и нинтендо свич.

Когда он появился на пороге моей комнаты в очередной раз, я спросила:

– Слушай, у тебя есть какая-то традиция – проводить сочельник в компании неважно кого, поэтому ты изнываешь?

Он покраснел, по-детски засопел, сжал пальцы в кулаки и выдал:

– Я хочу проводить время с тобой, потому что я тебя полюбил!

– Ага, – ответила я, – понятно. Если ты вдруг не заметил, то чувство не взаимное, поэтому давай сворачивать этот разговор. Ситуация и так дурацкая, а тут еще и это. Будет удобнее, если мы как-нибудь оставим эту тему.

Только оставить ее он не сумел – весь день, весь вечер Анатоль печально слонялся по дому и попадался мне на глаза. За ужином он был само страдание: со вздохами, покрасневшими глазами, попытками пронести вилку мимо рта, а бокал – мимо стола. После – никак не мог уловить, что никакие уговоры не заставят меня повторить вчерашние посиделки у камина.

– Но я же ничего не буду делать!

– Ох, я начинаю понимать женщин, которые считают, что адекватных мужчин не существует. Что же ты никак не поймешь, как это работает? Тебе говорят нет, и это все, конец.

– Я же тебя люблю!

– А я тебя нет.

Он убежал наверх, а ко мне подошла старушка.

– Так интересно, это все!

– Несомненно.

– И другое интересно – мне все время хочется сказать что-то в духе, а чего ты вообще хотела? А ты ведь явно ничего такого не хотела.

– Вот здесь был бы отличный момент, чтобы узнать мое имя!

– Согласна! Но мне что-то в голову не пришло.

– Со мной-то у камина хочешь посидеть? А лучше даже – на веранде.

Идея посидеть на веранде мне понравилась – я привыкла к прохладе Охотницы, и это звучало вполне неплохо – замерзнуть снаружи, чтобы потом вернуться внутрь, к камину.

У нас был глинтвейн и имбирное печенье, пряное настолько, что драло горло. Были пушистые, колючие, очень теплые пледы. Старушка рассказывала про охоту, грозилась через пару повторений напитков провести мне экскурсию по всему дому и показать, какие из рогов были ее заслугой. Я почти согласилась заняться этим прямо сейчас, но тут на веранду выскочил Анатоль.

– Я пойду гулять в лес!

– Парк, – поправила его старушка.

– И, может, лучше отложить прогулку до утра?

– Нет! Я хочу гулять, а тебе нужно научиться уважать чужие решения. – На этом он драматично завернулся в свой теперь пятнистый пуховик и ушел в лес – ну, то есть парк.

– Ты же понимаешь, что он хочет, чтобы ты помчалась за ним?

– Естественно.

– Побежишь?

– Конечно, нет.

Когда мы насиделись, Анатоль все еще не вернулся. Я беспокоилась, раздражалась из-за этого, но не настолько, чтобы все-таки пойти за ним.

Наутро у меня болела голова после всего глинтвейна, я не знала, вернулся ли Анатоль, праздничные новости сводились к тому, что скорее всего ограничения не только не снимут, но и усилят, а значит, мне нужно было начинать думать о том, как я буду отсюда выбираться. Но сначала мне нужно было добыть кофе.

Сегодня волшебного тепла в столовой не было, и я решила выйти на веранду – о, небольшое чудо все-таки случилось, дожде-снег, который мешал мне уснуть ночью, стал снегом-снегом и превратил все вокруг в открыточную, игрушечную красоту. На веранде сидел мрачный Анатоль.

– Доброе утро.

– Рада, что тебя не съели волки. И что ты никуда не провалился и ничего не сломал.

– Я тоже. И Агния говорит, что нет тут никаких волков.

– Но ты же говорила, что как-то интересно узнала мое имя!

– Так разве узнать его в случайном похмельном разговоре – это не интересно?

– !!!

Завтрак проходил довольно мирно, мы молчали и смотрели на снег. Периферическим зрением я замечала, что Анатоль собирается что-то сказать, но, к счастью, ничего не говорил. Я думала о том, как в детстве верила, если загадать что-то в Рождественское утро – оно обязательно исполнится. Что бы я загадала сейчас, если бы верила? В голове была очень четкая картинка – я была дома, сидела за столом, писала заметки об этой истории и – почему-то – отправляла черновики старушке, Агнии, чтобы она могла их комментировать.

Из леса донесся вой.

– Собака? – спросил Анатоль.

– Что-то я не особенно уверена.

Мы переглянулись. Я записала в заметки погуглить, чем отличаются голоса собак и волков. Анатоль, видимо, решил, что вой – это повод продолжать разговаривать.

– Ты не подумай, что я совсем неисправимый, но какой шанс идти романтично целоваться под снегом!

– Я обязательно подумаю, – ответила я, – поэтому не надо это говорить.

– Хорошо.

Мы продолжили сидеть, снег продолжил падать, в лесу – парке – продолжало выть животное. И не одно!

На веранду вышла Агния, вся в камуфляже, с ружьем за плечом. Все еще очень стильная.

– Тысячу лет, говорите, волков здесь не было? – поинтересовалась я.