Одержимый травник. Одноместное кладбище

— Такой молодой.

— Прохвост Фадей, уже взял его в оборот.

— Интересно, а гвоздика у него есть.

— Сейчас я провожу уважаемого травника. Человек устал с дороги. Приму всех вас, — повысив голос, проговорил Фадей.

В сопровождении тиуна, травник прошёл сквозь толпу. Удалившись от центра посёлка, Иаков увидел на берегу реки огромную усадьбу.

— Какое богатое поместье, — восхищённо произнёс он.

— Вотчина Варфоломея, — недовольно буркнул Фадей.

Травник задержался, чтоб внимательно рассмотреть владения купца. Большое двухэтажное поместье с покатой крышей. Слева небольшой домик садовника, справа просторная конюшня и дом слуг. На заднем дворе, разбит шикарный сад, с овальной беседкой. На берегу оборудован хороший, широкий причал и ещё одно высокое строение, похожее на склад. К причалу пришвартован небольшой паром.

«Купец неплохо устроился. Видать дела и вправду идут в гору. Не к нему ли меня тянет зов».

— Согласен, есть чем полюбоваться, — отвлёк его Фадей. — Вон видишь причал. Это и есть наши ворота.

Травника словно молнией поразило.

— Совсем из головы вылетело, — улыбнувшись, начал Иаков. — Скажи мне, почему у вас нет частокола и стражи?

— А кого нам бояться, — пожав плечами, бросил Фадей. — Разбойников у нас не водиться, всякая нечисть обходит посёлок стороной. Когда меня сюда назначили, я тоже удивился и выпрашивал средства у боярина на, хотя бы, простой частокол. Мне отказали, тогда я думал, что меня отправили умереть здесь, но прошёл год, за ним другой, а нападений всё не было. Я служу боярским тиуном двадцать пять лет, за это время, ни одна тварь близко не подошла к посёлку.

— Похоже это место хранит могущественная сила, — задумчиво проговорил Иаков.

— Могущественная сила? Я погляжу ты не веруешь во всевышнего? — безразлично спросил Фадей.

— Я травник, мы не враждуем с церковью, но мало кто из нас истинно верует во всевышнего, — уклончиво ответил Иаков. — Так и в посёлке я не вижу церкви.

— Боярин посчитал расточительством, возводить даже скромную часовенку. Его взгляды кощунственны, но наши парни, отправляясь на заработки, берут с собой дары всевышнему и церковную десятину. Там в Белояре, они посещают храм преподобного Ильи Муромца. Все в выигрыше. Церкви хватает даров, чтоб не считать нас язычниками, боярин не тратит средства на часовню, а мы молимся на икону, привезённую из храма.

За разговором травник не обратил внимание на, уходящею в сторону, хорошо утоптанную, узкую дорожку.

— Вот мы и пришли, — указывая на маленький дом, сказал Фадей. — Внутри есть всё необходимое. Ужин принесут чуть позже. Если что-нибудь будет нужно, передай с Виолой.

— Виола?

— Женщина, это её дом, но живёт она у… — замялся Фадей, подбирая слово.

— Хорошо, спасибо за гостеприимство, — поблагодарил Иаков, не дожидаясь конца фразы.

Глава вторая

Земля перед крыльцом была истоптана, будто здесь проводилось собрание. Дверь оказалась не запертой. Сени встретили приятным ароматом соломы, земли и овощей. Тут, же была, кладовая и погреб. Иаков снял сапоги, рюкзак оставлять не стал, и зашёл в дом.

Большая печь с выемками, под горшки и кухонную утварь, занимала почти всю комнату. Было прохладно, травник открыл печь, она была вычищена.

«Жаль не осталось золы, можно было бы сварить мыло, про запас».

Пройдя мимо печи, попал в просторный обеденный зал. Тут явно раньше был большой стол, но сейчас в центре комнаты стоял сколоченный на скорую руку маленький столик. Травник коснулся столешницы.

«За ним, ещё ни разу, не трапезничали».

Иаков осмотрел три одинаковые спальные комнаты. Они ничем не отличались друг от друга, окно с видом на задний двор, кровать и деревянная тумба. Хотя отличие всё же было, в одной из комнат дверь была расшатана, будто её пытались выломать. В ней и решил расположиться травник.

Поставив рюкзак-комод в угол комнаты, он достал из ячейки серый мешочек. Порошком похожим на соль, обсыпал порог и подоконник. Ещё раз осмотревшись, травник убрал мешочек на место и из другой ячейки достал стрекозу.

Насекомое было из стекла, но изготовлена настолько искусно, что казалась живой. Иаков поставил её на подоконник, глядя ей в глаза, прошептал.

— Сиянием своим, сохрани меня на утро, на день, на вечер, на сон грядущий, и силою своей укажи на нечисть, прорвавшею пелену мироздания.

Травник отстранился от стрекозы и, сжав подбородок двумя руками, стал ждать. Прошла минута, вторая, третья он тяжело вздохнул и хотел было уже потянуться к стрекозе, как её крылья дрогнули. Она ожила, взмыла в воздух и сделала круг по комнате, затем направилась к окну. Иаков поспешно распахнул его. Стрекоза на мгновение замерла во дворе, а затем устремилась на юго-запад, к усадьбе купца.

«Дух стрекозы, чувствуя зло, направился к вотчине Варфоломея. Похоже купец нечист. Если дело в алчности, то в первую очередь это жабы. Усадьба не примыкает к болотам, где же тогда скрывается нечисть. Та странная постройка рядом с причалом, возможно…».

Размышление травника прервал стук в обеденном зале. Иаков закрыл окно, бросил взгляд на рюкзак и вышел из комнаты. На обеденном столе стоял, замотанный в ткань, глиняный горшок.

— Виола, — тихо позвал травник.

Никто не ответил. Открыв горшок, Иаков вдохнул приятный аромат полбяной каши. За его спиной скрипнула дверь, и он резко обернулся. В пороге замерла, совсем не симпатичная, женщина средних лет. Чёрные одежды и хмурое лицо. Она явно была в трауре. В руках женщина держала деревянную миску и ложку.

— Виола? — вопросительно произнёс травник, женщина кивнула.

— Вот ваша миска и ложка, — она протянула посуду. — В этом доме мало, что осталось. После похорон, все вещи мужа сожгли. Это было ужасно.

— Я травник, в своих странствиях мне приходилось сталкиваться с ужасными вещами, — Иаков понятия не имел о чём говорит женщина, но нутром чувствовал, что нельзя показывать свою неосведомлённость.

— А я глаз не могу сомкнуть с последних похорон, всё было не так, как обычно, — Виола перекрестилась и добавила. — Как вспомню тот жуткий вой. Да хранит нас всевышний.

Женщина собиралась уходить, но Иаков задержал её.

— Виола, спасибо за ужин и передайте Фадею, мне понадобиться карта посёлка и окрестных мест, также бумага, подойдёт исписанная.

— Я передам, господину тиуну вашу просьбу, — женщина поклонилась и покинула дом.

Иаков бросился к двери и припал ухом, слушая отдаляющиеся шаги женщины. Шаря рукой по косяку, он пытался найти щеколду или крючок, но его не оказалось. Также отсутствовали петли для засова. Дверь открывалась во внутрь.

Травник вернулся в комнату и перенёс рюкзак в обеденный зал. Первым делом он насыпал на стол горку золотого песка и положил рядом белоснежное перо. Затем откинул верхнею крышку рюкзака и вытащил сушёный лист размером с ладонь. Осторожно бросил его в горшок с кашей и отскочил.

«Никакой реакции. Каша не навредит мне. Почему же дом выглядит как ловушка для путников. Что же задумал тиун? Виола упомянула похороны, стоит посетить кладбище. Если там они хоронят жертв, то в срочном порядке надо бежать. Я могу противостоять любому тёмному созданию, но бессилен перед людьми. Следующий приступ можно переждать в лесу и уже потом действовать».

Обдумывая свои последующие действия, Иаков ел кашу. Вступая в противостояние с тёмными силами, он часто забывал про еду. Сейчас был прекрасный момент набить живот.

Закончив трапезу, травник взглянул на золотой песок, волшебным образом он превратился в небольшую золотую лужицу. Воткнув перо в золото, Иаков пошёл в комнату. Замерев на пороге, он ещё раз внимательно осмотрел дверь.

«Её точно недавно выбивали».

Закрыв двери во всех комнатах, травник вернулся в обеденный зал и произнёс.

— Перо Йоханана, покажи истину.

Белоснежное перо задрожало и взмыло, его кончик блестел. Оно быстро двигалось, оставляя в воздухе, сверкающие золотом, буквы на древнем языке.

«Нет! Пожалуйста не надо! Что же вы творите! Вы видели! Вы же видели! Там было не моё имя! На надгробье не моё имя!».

— На надгробье не моё имя. Что бы это значило? — задумчиво спросил Иаков в слух.

Травник скрупулёзно убрал оставшееся золото со стола, положил перо назад в рюкзак и вышел из дома.

«Вместе с тиуном мы проходили мимо узкой дороги. На такой нельзя разминуться, по ней удобно идти только в одну сторону. Подходит для похоронной процессии».

Проржавевшие, кладбищенские ворота встретили Иакова.

«Странно, обычно в посёлках хорошо ухаживают за погостами».

Травник зашёл на кладбище и не мог поверить в увиденное. В центре была всего одна могила и выглядела она, как нечто невообразимое. Комья земли, вперемешку с крупной деревянной щепой, были раскиданы вокруг. Чёрный как кусок каменного угля, надгробный камень, разбит. Мгновенно оценив ситуацию, травник задрал голову к серому небу.

«До наступления темноты два часа. Из могилы, разламывая гроб в щепки и разрывая землю, вырвалось умертвие. Тварь прячется где-то в посёлке, выжидает наступления ночи. Умертвие помнит свою жизнь и всегда возвращается в своё жилище. Гостевой дом. Вот значит, что задумал тиун Фадей. Ублюдок».

Глава третья

Нервно заламывая руки, старик Фадей ходил взад-вперёд по комнате. Как боярский тиун, он одобрял свой поступок, но как верующий человек, не мог себе этого простить. Травник сам заикнулся об опыте борьбы с тёмными силами. Значит есть шанс.

Фадей тяжело вздохнул и решился, но тут раздался громкий стук в дверь.

— Кого на ночь глядя принесло! — зло бросил он и отпёр засов, на пороге стоял странствующий травник.

— Доброй ночи, тиун Фадей, — с их последней встречи лицо Иакова кардинально поменялось. От травника исходила неведомая сила.

— Иаков, а я как раз собирался к вам, — растерянно проговорил старик.

— Так чего же мы ждём, пойдёмте скорее, — Иаков выдал улыбку, в мрачном свете она казалась безумной.

К гостевому дому Виолы, Фадей приближался медленно, казалось боярский тиун чего-то боится.

— Знаете почему покойников несут ногами вперёд? — внезапно спросил Иаков, когда они подошли к калитке вплотную.

— Я участвовал в похоронных процессиях, конечно я знаю это, — едва держа голос ровным, ответил Фадей.

— Почему завешивают зеркала? Почему нельзя класть в гроб вещи живых? Зачем закрывают глаза и рот? — травник набросился на тиуна с вопросами.

— Да, да, конечно я всё это знаю. К чему вы ведёте? — нервно спросил старик.

— Я побывал на вашем погосте, — холодно сказал Иаков. — Пожалуй я пропущу вас первого.

Фадей опустил голову и долго молчал. Когда он собрался с мыслями в глазах его стояли слёзы.

— Хорошо, пойдёмте в дом, мне многое придётся рассказать, — старик прошёл через двор и вошёл в сени.

Иаков удивлённо смотрел ему в след.

«Если тиун знает об умертвие, какого чёрта он творит».

— Эй, стой! — окликнул травник и бросился за ним.

— Это, что за староверие, — растерянно проговорил Фадей.

Обеденный стол был передвинут в центр комнаты, на каждой стене были начертаны ярко зелёные руны:

«».

— Ловушка на умертвие. Стоит мстительному мертвецу в неё попасть, он уже не сможет вырваться. Странно, я думал он уже здесь, — объяснил Иаков.

— А зачем ему здесь быть, если он мстительный? — растерянно проговорил Фадей.

— Виола! — догадался травник. — Хозяйка дома, чем-то обидела покойника? Ты сказал, что она больше здесь не живёт. Почему?

— Это, — Фадей замялся, подбирая слова.

— Понятно, — Иаков не стал дожидаться ответа. — Я вам говорил, что оказываю услуги по борьбе с тёмными силами, — старик кивнул. — Готовы заключить договор?

Фадей медлил, казалось он чего-то боится.

— Вы своими силами сможете справиться с вернувшимся мертвецом? С кровожадной тварью, способную разорвать крепкого мужчину голыми руками. С тварью, что не боится стали. С тварью, что не знает жалости. Для неё не имеет значения, женщина, старик или ребёнок, для неё вы все еда!

Иаков не любил эту часть своей работы, но другого выхода не было. Договор необходимо заключить, без него одержимость не обратить в силу.

— Да, я готов заключить договор, — Фадея трясло.

— Хорошо, вот держите, — Иаков протянул маленький медальон, с фалангу большого пальца.

Старик открыл его, внутри была острая игла. Фадей наколол об неё палец. Выступившая капелька крови мгновенно впиталась в амулет.

— Что послужит платой? — протягивая амулет, спросил старик.

— Плата всегда разная, но это точно не золото или серебро, — сказал Иаков.

— Тогда заберите меня, — обречённо предложил Фадей.

— Не я решаю какая плата будет назначена, — с грустью произнёс травник.

Их разговор прервал громкий, отчаянный женский вопль.

— Твою мать! — травник рванул из избы.

Спеша на крик, Иаков осознавал, что опоздал. Женщину было уже не спасти, но умертвие необходимо уничтожить. В окнах домов зажигался свет, скудно освещая путь. Травник плохо ориентировался в посёлке и не знал где живёт Виола, но он продолжал бежать, его вело чутьё.