Помоги проекту - поделись книгой:
– Не то слово – пробормотал я.
– А ты думал такие вещи стоят как бургер в забегаловке?
– Я если честно о деньгах вообще не думал, у таких как я всегда проблемы с реальностью.
– Ну тогда… – Гарри не успел договорить, я его перебил и закончил фразу сам.
– Тогда всего хорошего, извини за потраченное время.
Гарри молча кивнул. Не знаю увидел ли он влажный блеск в моих глазах.
Я развернулся и пошёл к выходу. Конечно я был расстроен, но на этом все не останавливалось. Просто жалко терять надежду все ускорить. Пусть слабую,
призрачную и просто идиотскую.
Я уже открыл дверь, когда меня окликнул Гарри
– Стой парень! – тон Гарри показался на удивление дружелюбным.
Я молча обернулся.
– С тебя бутылка приличного виски – почти праздничным тоном и скалясь всеми жёлтыми зубами сказал он.
На секунду я застыл в немом оцепенении. Но потом спросил:
– За показ коллекции?
– Нет за это, – Гарри протягивал мне запаянный пакет из толстого полиэтилена, а внутри лежали камни – Не знаю, что ты там задумал, но бомбу из этого ты точно не соберёшь, поэтому держи. Ты мне понравился парень. Это то, что тебе нужно.
– Спасибо, – только и смог выдавить я из себя.
Через полчаса Гарри держал в руках бутылку виски двадцатилетней выдержки. А я нёс в руках заветный пакет. И если там есть, то за чем я охотился. Если все получится, то эффект будет сравним с тысячами бомб.
***
Темно карие глаза смотрели на меня. В этих глазах я видел искреннюю радость.
Большой черный лабрадор по вполне резонной кличке Черныш был бессменным охранником нашего комплекса. Он жил в будке рядом с контрольно пропускным пунктом. И конечно-же был всеобщим любимцем. Помню как он ещё совсем маленьким косолапым щенком пришел к воротам, и не мог не очаровать охранника по имени Уолтер. Сменщик Уолтера, Сэм тоже был очарован маленьким существом. Они были из разряда добрых, непритязательных, но ленивых людей. Их вполне устраивала невысокая зарплата, хотя возраст обоих уже давно перевалил за сорок.
Уолтер и Сэм вдвоём долго уговаривали начальство позволить им оставить собаку объясняя это тем, что сторожевой пёс для безопасности комплекса никогда не помешает. Это звучало смешно и наивно, так как наш огромный современный комплекс был просто напичкан системами безопасности. Но в конце концов начальство согласилось, и не последнюю роль тут сыграла харизма маленького щенка с лоснящейся шерстью и блестящими бусинками глаз. Однако непременным условием был выгул собаки вне стен комплекса, чтобы не убирать фекалии на территории, и не портить стерильный лоск нашей микробиологической цитадели.
Конечно-же охранники были за. Вокруг комплекса росла симпатичная лесопосадка, и текла небольшая речка. Для охранников было сущим наслаждением прогуляться и размять кости.
– Хороший мальчик, – я потрепал Черныша за холку и он завилял хвостом и подался вперёд, врезавшись мне в колени, так, что я едва не упал. Я рассмеялся и обнял собаку за шею.
– Будешь сэндвич? У меня остался с обеда. – ответом собаки служило довольное биение хвоста о мои ноги – На держи.
Пёс моментально проглотил бутерброд, а я приобнял собаку и тихо, еле слышно прошептал:
– Прости дружище, – в животе у меня застрял кусок ледяной стали. Но я сдержался. И сильно сжал глаза, чтобы не пустить слезу.
– Антон! – меня окрикнул Уолтер.
– Привет ещё раз. – отозвался я.
– Откармливаешь Черныша? – дружелюбно спросил он.
– Да, хотя мне кажется он уже набрал лишний вес – я похлопал собаку по боку и пёс ещё сильнее завилял хвостом.
– Да, в спецназ точно его не возьмут.
– И хорошо, эта собака нужна нам здесь – я встал и пошёл по направлению к выходу с комплекса, – Пока Уолтер.
– Пока Антон.
***
– Значит вы все спланировали 8 лет назад? – спрашивает меня человек из спецслужбы.
– Да, – мой голос отдавал хрипом.
– Вы понимаете, то что вы планировали сделать, это даже не государственная измена. Это тянет на большее. Это тянет на смертную казнь – карие глаза смотрели не моргая. Возможно мне показалось, что в них я увидел проблеск сочувствия. Но если он и был, то он быстро сменился холодным гневом и ещё чем-то, чего я не понимал. Но лицо человека, ведущего допрос оставалось беспристрастным. Железная маска.
– Понимаю, – тяжело вздохнул я и почувствовал очередной приступ тяжести в лёгких. Всё было кончено и я больше не хотел ставить стену между собой, и приступами боли и удушья. Между болью душевной и физической. Между тем, что было задумано и тем, что было сделано.
Следователь был хорошим психологом, это была обязательная часть его профессионального образования, он
понимал, что нет смысла вести допрос в стандартном ключе, и поэтому спросил напрямую:
– Я вас внимательно слушаю, можете рассказывать, перебивать я не буду, все необходимые вопросы я задам потом, – он понимал, что мне нужно выговориться. Он все видел.
Я прокашлялся, чтобы прочистить горло и снять спазм с голосовых связок.
– Я родился в стране под названием Казахстан, тогда она была ещё частью Советского Союза и называлась КазССР.
Советская Социалистическая Республика.
Мечты о социальном равенстве людей рухнули в пропасть вместе с экономикой этих стран. Моё раннее детство прошло в бедности и нужде. Как и детство десятков тысяч детей в период так называемого развала. Главным его символом для меня был мусор. Люди бежали из домой где отключали электричество, и все остальные коммуникации. У кого была возможность уезжали в другие страны, другие перебирались в более крупные города. У нашей семьи простых рабочих такой не было возможности уехать. Но моим родителям удалось привить мне не только трудолюбие, в нашем случае это было необходимым условием выживания. Но им удалось дать мне тягу к знаниям. И она послужила мне стартовой площадкой
для моей жизни в науке, которая впоследствии привела меня в один из передовых научных центров США. Центр занимался военными разработками. Не могу сказать, что меня тянуло работать на военную машину. Но возможность заниматься любимым делом, делала этот фактор совсем незначительным.
– Извините, – меня накрыл приступ глухого кашля.
– Продолжайте, – вежливо ответил следователь.
– Спасибо, – прохрипел я, – я руководил отделом по разработке особых бактерий, которые должны были восстанавливать окружающую среду после химического и даже ядерного оружия. Безобидная плесень, которая питается радиацией. И особо быстро размножающиеся бактерии, пожирающие смертельно опасные для человека токсины. В ходе исследований мы выявили, что слишком агрессивный рост бактерий и грибков может быть опасен. И я предложил, использовать особенность микробов передавать генетическую информацию друг другу при непосредственном контакте. Этакий секс на микроскопическом уровне. Так можно было преобразовать бактериальную среду гораздо быстрее и без сильного риска получить вместо плодородной земли, грязное поле с плесенью, которая
жаждет химикатов.
Наш проект "Чистое" имел и гражданское применение: нефтяные пятна в океане например.
Проект шёл к своему заключительному этапу: испытаниям. И тогда я узнал, что болен раком лёгких. Не знаю как сработала химия моего мозга, но меня начала преследовать навязчивая идея избавиться мир от пластикового мусора.
Мне снилось мусорное пятно в тихом океане, снились загрязненные реки и озера, снился мертвый кит с желудком, набитым пластиком. И я решил создать штамм бактерий для борьбы с пластиком. Очень агрессивный штамм. Он должен был уничтожать пластик в течении пары лет, при контакте со средой, содержащей бактерии.
Но ведь пластик это не только фантики от конфет и пластиковые бутылки, это трубы для полива в полях, это детали самолётов, машин.
– Думаю вы поняли суть.
Следователь молча кивнул и слегка наклонил голову влево. В его глазах читался неподдельный интерес.
Я продолжал:
– До меня дошли сведения, что на месте падения метеорита в пустыне Мохаве нашли осколки астероида с остатками органики. Аминокислота способная
служить катализатором, для "секса" бактерий. И я раздобыл образец, там на месте падения.
Я сознательно умолчал про торговца метеоритами, очень не хотел его подставлять. Следователь молча слушал, в этом была его тактика, но и как я думал. Или как хотелось мне думать, это было проявлением человечности. А может быть и просто любопытством.
– Путем генной инженерии я создал бактерии "убийцы пластика", которые перерабатывали его в безобидную для окружающей среды органику. Они умели передавать свою "кровожадность" другим бактериям. Дело было сделано. Осталось выпустить их наружу. Сначала я думал устроить утечку из канализации комплекса, но изучив систему понял, что это невозможно. Система герметичная и собрана из толстых нержавеющих труб, сливается все в отстойник, где тщательно изучается, чтобы не произошла утечка материала. И тогда я решил вынести бактерии в себе, мне все равно терять нечего. Но, как видите мой план провалился. Я выдохнул и повесил голову.
– Значит эти бактерии не боятся желудочного сока?
– Нет, они устойчивы к кислоте.
– А к антибиотикам? – следователь нахмурился.
– У них есть гены резистентности, но они не неуязвимы. Их можно убить антибиотиками.
– Значит на время следствия вы будете заперты в камере, без возможности контакта с окружающим миром.
Я погрузился в мысли, но на этот раз машина времени не включилась. На меня просто смотрели моя жена и дочь.
– Я могу попросить вас об одолжении?
– Спрашивайте? – выжидающий взгляд.
– Пачку сигарет и зажигалку, я все равно мертвец.
Следователь только кивнул и вышел из кабинета.
***
Я долго не мог начать писать. Не мог понять к кому первому обратиться в письме: к жене, или дочери. Вряд ли они меня простят. Но попробовать все таки стоило. Они обе не знали, про мою болезнь. Амина конечно догадывалась, но наверняка не знала. А при мыслях об Эми моё сердце сжимал многотонный стальной пресс. Но мир жестокое место, и к сожалению Эми предстоит столкновение с ним. Наверное каждый любящий родитель хочет смягчить этот момент, максимально защитить и подготовить ребёнка. А вот я предал
своего ребёнка, пытаясь преобразовать мир в более чистое место.
Я попытался вздохнуть полной грудью, чтобы набраться смелости. Но мои лёгкие заливала свинцовая тяжесть. Я подождал пару секунд и волевым усилием заставил себя взять ручку и написать:
Это все, что я смог из себя выдавить. Я хотел было скомкать бумагу и переписать письмо. Но, отложил это на потом, а пока взял в руки сигарету и зажигалку, закурил и задумался.
От сигаретного дыма я раскашлялся и лёгкие свело судорогой, нестерпимая боль прорезала область между животом и грудной клеткой. Я застонал, но как мог сдерживался от крика. Не хотел, чтобы охранники потащили меня в мед пункт.
Боль как синусоида, то становилась легче, то становилось такой, что темнело в глазах. Я не удержался и закричал. Прибежал охранник.
– Вам плохо? – его вопрос утонул в моем крике.
Охранник выкрикнул, в рацию:
Поделиться книгой: