J. R. Crow
Принципы
Несколько пачек новеньких долларов приятно похрустывали во внутреннем кармане пиджака.
А на душе у частного детектива Джеймса Валентайна было одновременно радостно — и мерзко.
Открывая свою небольшую конторку, Джеймс дал себе слово никогда не иметь дел с мафией. И держал его — до этого месяца. Но очередной финансовый кризис оказался для Аркхэма слишком болезненным: у многих людей просто не осталось денег на услуги частного детектива. Особенно — хорошего частного детектива. Джеймс одиноко коротал дни в своем офисе под ритмичное тиканье настенных часов, курил, отрешенно глядя сквозь жалюзи, как восходит и садится солнце, рисуя на полу, столе, стенах причудливые полосы. Он размышлял о том, что, если так пойдет дальше, домохозяйка перестанет верить его отговоркам и вышвырнет из съемной квартиры.
Так продолжалось, пока однажды в кабинет не вошли двое серьезных мужчин в чёрных пальто. Один из них поставил на стол бутылку виски — довольно редкую вещь для времен сухого закона, — после чего мужчины почти синхронно опустились на стулья для посетителей и очень вежливо попросили расследовать, есть ли у невесты босса интрижки на стороне.
И это было предложение, от которого невозможно отказаться.
Джеймс сделал свою работу, безукоризненно, как и всегда. А дон Алессандро Бьянко заплатил за неё необычайно щедро. Расплачиваясь, он жал детективу руку, как верному и дорогому партнеру — весьма лестно для самолюбия, если вспомнить, как мафиози разговаривают с людьми на страницах бульварного чтива.
Но в тот момент Джеймс смотрел не на него, а на девушку, в оцепенении застывшую на дорогом диване. Открыв конверт, дон не ударил её, не накричал, лишь небрежно и чуть брезгливо столкнул с колен — но в глазах девушки читался такой невыразимый, первобытный ужас, что детектив чувствовал себя палачом, принимающим плату за мучительную казнь.
«О чём она думала, заводя роман за спиной у такого человека?» — успокаивал себя Джеймс. — «Я проверяю всё десяток раз. Никогда не фальсифицирую улики. Я просто рассказал правду. Я.…»
Чёрная пучина страха в глазах молодой девчонки. Она правда это заслужила?
— Мистер? — чуть хрипловатый голос старого ювелира выдернул его из бездны самобичевания. — Выбрали что-нибудь?
— Вот это, пожалуйста, — Джеймс указал на кольцо с бриллиантами, которое отрешенно разглядывал уже минут десять. Дорогая безделушка — но та, для которой она предназначалась, заслуживала лишь самого лучшего. Мелкая россыпь светлых камней — и крупный чёрный бриллиант в центре, что так восхитительно переливался на свету, напоминая её необыкновенные глаза.
Диана Роуз была настоящей американкой: белая кожа, волосы красивого платинового оттенка и умение выглядеть изумительно в любой одежде. И только глаза, чуть раскосые, почему-то заставляли вспоминать о мрачных тайнах востока.
Элегантно закинув ногу на ногу, она ждала его на открытой веранде ресторана, откуда открывался чудесный вид на реку Мискатоник. Свет фонарей отражался в воде, делая её похожей на звездное небо.
— Джеймс! — Диана небрежно поправила боа из перьев и приветливо взмахнула рукой.
— Ты прекрасна, как, впрочем, и всегда, — улыбнулся он, присаживаясь к столику. — Не возражаешь, если я сделаю заказ?
Она благосклонно кивнула, и Джеймс углубился в изучение меню. Он часто думал, как вообще столь яркая девушка обратила на него, небогатого детектива, своё внимание. И всякий раз приходил к выводу, что ему просто несказанно повезло.
— Диана, я хотел кое-что тебе сказать… — озвучив официанту свои пожелания, Джеймс непроизвольно сжал пальцы на коробочке с кольцом.
— Я слушаю, — Диана мило улыбнулась.
— Я хотел спросить тебя…
— Мистер Валентайн? — прозвучало за спиной, и Джеймс сбился. Метрдотель в ослепительно белом пиджаке почтительно кивнул и поставил на стол непрозрачный кувшин, источающий дивный запах выдержанного сицилийского винограда. — Небольшой подарок от дона Алессандро.
Он исчез так же быстро, как появился, но Джеймса он больше не интересовал: лицо Дианы внезапно сделалось суровым, как у статуи богини правосудия перед зданием городского суда.
— Что бы ты ни хотел сказать — пожалуйста, не говори.
— Диана?
— Знаешь, — она плеснула вина в свой бокал и сделал большой глоток, — мой отец любит повторять к месту и не к месту, что «принципы — это оправдание для упущенных возможностей». И со стороны может показаться, что он прав — у этого человека есть всё. Только нет сердца. Может, я, конечно, и дурочка, которая читала слишком много рыцарских романов про честь и верность слову. Но даже если убеждения героев были слишком наивными, их решимость вызывала уважение. Как и твоя. И вот теперь — «подарок от дона Алессандро». Так обидно, что хочется разобрать по камешку этот мерзкий прогнивший город, где не нашлось место даже маленькому огоньку благородства.
Словно подтверждая свои слова, Диана резко встала, легким движением руки сбросила бокал на пол, и он разлетелся на осколки, привлекая внимание других посетителей. Цокот каблуков по деревянному полу, когда она уходила прочь, отдавался в голове Джеймса так, будто туда забивали гвозди.
— Судьба как-то очень быстро меня наказала, — Джеймс попытался усмехнуться, но смешок вышел нервный. Груз вины, что был лишь ненадолго развеян чарующей улыбкой Дианы, вновь навалился на плечи. А ведь он все это сделал для неё! Возмутительная ложь — для себя! Чтобы…
Мысли неслись по кругу, напоминая стаю растревоженных ос. Каждая — как ядовитое жало в сердце. В попытке спасти свой рассудок, Джеймс налил себе полный бокал вина и припал к нему, как припадает к колодцу умирающий от жажды в пустыне.
Стало легче.
Но почему-то задрожали руки.
Стол.
Паркет.
Вся веранда пришла в движение. Полетела на пол посуда. Кто-то истошно закричал о землетрясении. Которого никак не могло случиться — не случалось уже минимум сотню лет.
Изменился сам воздух — сделался разреженным, как в горах, затрудняя дыхание. Невыносимо пахло озоном, почему-то заставляя ждать чего-то грандиозного. Грандиозного и зловещего.
Воронка возникла внезапно. Циклопический тёмно-синий водоворот, прореха в ткани мироздания, откуда в Аркхэм хлынула космическая пустота. Отвратительная, бесформенная, она смотрела сотней глаз на аморфном темном туловище, перетекла, ощупывала пространство десятком толстых отростков, возникающих без всякой системы и логики.
Джеймс знал, он точно знал, что сейчас нужно — бежать, бежать так быстро, словно по пятам несется сама Смерть. Но застыл, парализованный кошмарным чудом, боясь пошевелить даже пальцем, когда пустота протянула свои мерзкие щупальца, коснулась, потащила к себе.
«Это конец».
Страха не было. Был лишь факт, который можно принять или не принимать — разницы никакой.
Слова на незнакомом языке, резкие, жуткие — и сразу вслед за ними воздух всколыхнулся как от удара невидимого кнута. Пустота взвыла — странным и страшным был этот звук — и отшатнулась. На миг детективу привиделись черные глаза — её глаза. Заставляющие вспоминать о мрачных тайнах востока.
— Диана… — беззвучно прошептали губы.
— Бегом, бегом, бегом!
Кто-то дернул его за локоть, возвращая способность мыслить и двигаться. И Джеймс побежал — как не бегал никогда в жизни, даже когда спасался от сторожевых питбулей одного из объектов наблюдения. Мир превратился в беспорядочное мельтешение серых стен и провалов разбитых окон.
Чувство реальности вернулось к нему лишь на чердаке какого-то заброшенного здания, скорее всего — подпольного бара, разгромленного во время одной из облав.
Пару минут от просто громко и часто дышал, пытаясь наполнить горящие легкие воздухом, и лишь после этого смог разглядеть своего спасителя.
Мужская одежда — кожаные штаны, куртка и грубые ботинки на толстой подошве. Коротка стрижка, волосы заканчиваются чуть ниже уха. Но — девушка. Скорее всего — китаянка. Далеко же её занесло от дома.
Она присела на опрокинутое кресло и принялась молча чистить пистолет.
— Спасибо… за помощь… — неуверенно произнес детектив, поняв, что молчание затягивается. — Я Джеймс Валентайн, а ты…
— Нэнси, — коротко отозвалась китаянка, не отрываясь от своего занятия.
— Нэнси? — удивленно переспросил Джеймс. В его представлении, у жителей Азии имена должны были звучать как-то иначе.
На лице девушки появилась лёгкая ироничная улыбка:
— Ван Лин Саньжэнь тебе больше нравится?
Джеймс попытался повторить имя про себя, сбился и принял единственное правильное решение:
— Очень приятно, Нэнси.
Она насмешливо фыркнула и вернула пистолет в кобуру.
— В следующий раз, когда увидишь шоггота — драпай от него сразу, а не глазами хлопай. Они не очень быстрые, так что шансы есть.
Поднялась на ноги, грациозно потянулась и сделала несколько шагов к выходу.
— Ну, бывай, Джеймс Валентайн. У меня в этом городишке ещё есть дела, так что нужно закрыть врата до того, как всё здесь превратится в руины.
Руины. Родной Аркхэм, неидеальный, временами раздражающий, но — родной. И теперь он приговорен исчезнуть, развороченный неведомыми монстрами, которые называются шогготы. От одной мысли об этом сделалось невыносимо грустно.
— Постой! — неожиданно для себя выкрикнул детектив вслед Нэнси. — Я пойду с тобой!
— Ещё чего, — фыркнула она, но все-таки обернулась. — У меня принцип: «не спасать дураков от мистических тварей».
— Но один раз ты уже его нарушила, — воодушевился Джеймс. — Почему?
— Мой отец, заклинатель, — Нэнси смирилась, что избежать разговора не получится, и облокотилась спиной на дверной косяк, — считал, что «принципы — это оправдание для упущенных возможностей». До того, как покинуть наши края, он снискал себе славу, ужасную, но всё же великую. А раз так — нет ничего дурного, чтобы хотя бы раз к нему прислушаться.
— Заклинатель? — Джеймс по привычке выделил в информации самое важное слово и уцепился за него. — Ты у него училась этим… заклинаниям?
— Нет, — машинально ответила Нэнси, но быстро оборвала себя, — сейчас не самый удачным момент вспоминать историю моей семьи, тебе так не кажется, Джеймс Валентайн? Ещё раз: я ухожу, ты — остаешься.
И с кошачьей ловкостью проскользнула в дверь — словно торопилась, не хотела дать втянуть себя в очередной разговор.
Джеймс остался один. Он дал себе немного времени — подумать, собрать разрозненные куски информации воедино.
Твари существуют. Из года в год в Мискатоникский Университет стекаются «паломники», желающие почитать хранящиеся там трактаты о неведомом, но Джеймс всегда считал всё это пережитком прошлых веков, отголосками мифологического сознания. А сейчас — поверил. Трудно не поверить, едва не сгинув в лапах чудовища.
Заклинатели существуют. Люди, способные отпугнуть чудовищ… или призвать чудовищ?
«Так обидно, что хочется разобрать по камешку этот мерзкий прогнивший город, где не нашлось место даже маленькому огоньку благородства», — как наяву прозвучал голос Дианы.
А потом затряслась земля.
Напрашивался вывод, от которого мучительно захотелось выпить, но вина под рукой уже не было.
Он разозлил заклинательницу. И он виноват в катастрофе.
Здравый смысл подсказывал Джеймсу бежать подальше от города, молясь, чтобы гнев Дианы ограничился одним только Аркхэмом.
И в то же время, он понимал, что нельзя убежать от себя. Он вряд ли простит себе сломанную судьбу девчонки дона Алессандро. И совершенно точно нет — гибель Аркхэма.
Джеймс выбрался с чердака и медленно побрел обратно к ресторану.
Странное и страшное зрелище — когда пересекаешь невидимую черту, до которой ты шел по обычным улицам, среди обычных серых стен, и лишь прохожие озирались чуть настороженнее обычного да гудели вдалеке полицейские машины. А за ней — пылающий хаос. Пламя танцует на обвалившихся крышах, в зданиях зияют дыры, словно они то ли обломаны… то ли обгрызены. Тяжело дышать от пыли и нехватки воздуха.
Пока что от края до громадных «врат», которые неторопливо вращались вокруг своей оси, было рукой подать — пострадал лишь один квартал, но Джеймс шел медленно, прячась за каждым камнем, каждой опрокинутой скамейкой, надеясь и молясь, что не попадется на бесчисленные глаза очередному шогготу.
Монстров не было. Вообще никого не было — но эта пустота действовала на нервы ничуть не меньше. Страшно смотреть на врага, безобразного, чуждого — но облеченного в плоть. А значит — от него можно убежать, можно спрятаться, можно даже вступить в бой. Ещё страшнее — когда против тебя само пространство, когда мелькают смутные тени, тут же исчезающие при беглом взгляде, когда в шуме ветра слышатся угрозы, когда ты чувствуешь шаги за спиной, но там никого нет.
Тридцать шагов.
Всего тридцать шагов через Пустоту — и заглянуть за угол. Короткий путь, казалось, растянулся на целую вечность.
На полу разрушенной веранды сидели люди. Все, как один — в парадных платьях и костюмах, такие, какими они пришли в ресторан. Джеймс чуть было не бросился вперед со вздохом облегчения — но вовремя одернул себя. Кто знает, какие еще ужасы приготовило таинственное нечто?
Не более минуты понадобилось детективу, чтобы понять: его опасения были не напрасны. Гости не шелохнулись. Застыли, окаменели, будто чья-то злая воля превратила живых существ в восковые статуи. Не так важно, как это произошло — важнее, а не ждет ли та же участь безумца, что попытается прорваться к вратам?
Джеймс инстинктивно отпрянул назад — и тут же жестоко укорил себя за малодушие.
Сжал кулаки, борясь с животным чувством опасности, которое требовало немедленно покинуть проклятое место. Зажмурился, как если бы этот жест мог разом решить все проблемы.
И сделал шаг.
Ещё один.
Сунул руки в карманы, чтобы не видеть, как они дрожат — проходя мимо первого истукана, представительного мужчины средних лет.
Ничего.
Девушка. Женщина. Старик.
Ничего.
До врат оставалось всего ничего, протяни руку — и она коснется космического водоворота.
Девочка в синем платье с бантами. Она будто бы ушибла коленку при падении, дотронулась до ушибленной кожи, собираясь закричать…
И закричала.
Звуковая волна отбросила Джеймса, и он врезался спиной в уцелевший стол, опрокинув его. Укрылся за столешницей, съежившись и зажимая уши руками. Пронзительный визг отдавался в висках нестерпимой болью.
Лишь когда он прекратился, детектив смог отнять ладони от головы — и увидеть на них кровь. Он осторожно выглянул из своего укрытия.