Дорога которой не будет конца

Всегда анархично торжествуй, всегда бодрствуй, после за чертой атмосферного фронта отдохнешь и выспишься, будешь вял, ворчлив, еще начнется дождь.

Капли ползут червями по плоской поверхности крыши, исчезают в густоте воздуха и выхлопов, они порождают капель, звон в ушах, кажется, более ничего не предвидится. Войти в комнату, затем проследовать на кухню, заварить кофе, безразлично выпить пару чашек, выкурить сигарету. Капель с крыши, далекий голос зовет собаку по имени.

21 сейчас мир опустошен и пуст, умыт дождем, немного горьковатого запаха кофе, время невидимо идет, сползая ледяною коркой с полюса. Кратковременные зарисовки, хаотично разбросанные на комьях белой бумаги, из подобного материала можно сотворить чудо или просто вещь, разница не велика, если не придать этому значения.

Расшатанный механизм твоего тела после трудового дня полон сбоев и лишен скоординированности в действиях, ты проторчал в замкнутом пространстве достаточно долго, сидя на голове думая жопой и как бы порядок во всем. Среди людей, в толпе спешащих по делам, домам, время убыстряет жизни ход, цели видны и ясны.

Людей много, человек же почему-то всегда один, он довольствуется просто улыбчивостью, общение зачастую рвет крышу довольно бесцеремонным образом и исправить данное не по силам врачу. Уходить легко, когда все сведено по нулям, это лишь начало после смерти. Вот лежишь, космонавт и только предчувствуешь размеры этой галактики и вселенной в целом.

Весна. Проснись человек, распахни окна, впусти свежий воздух, выйди из подвала. Сумерки поглощают, влюбленная женщина истребляет тебя в ритуале брачного пожирания, любовь это эгоистичное дитя, оно желает большего и способно вопить.

После счастливого излития семени опохмели на радостях душу. Скажи о том, что завтра продолжится война, и ты будешь на стороне погибших. Ты старик с мелочевкой в кармане на порцию виски. Сколько еще понадобится излить желчи, чтоб вы рассмеялись от души?

Надоел экран телевизора, замучили гады, достало королевство кривых зеркал, все это сточные помои. Искусство великого самообмана, в котором жирует ток шоу, мертвецы и параноики, индекса, рейтинги, публичность, пауза, блок новостей, пролиты слезы на протяжении миллиарда серий, все хорошо и мы вступим в царство вечной, рафинированной жизни без изъянов, Аве наш цезарь! Новый Рим.

Только скупое в ежедневности океана четырех стен, мне постоянно напоминает, что он вернется, потому что он есть. Остается без веры в душе спросить в пустоту и разреженность воздуха, в авансированной ли форме или кто он?

Главное и важное, что является истиной невозможно выразить доступно ни одним языком этого мира, вас просто перестанут слушать. Просвещенные невежды в этих головах так много сумерек, их мнения так прилипчивы и до простоты верны, в их темноте отсутствую страхи.

Пустота сегодня стекающего спермой в завтрашний день сумеречного солнцестояния и будущность вечной темноты того момента, когда иссякнет лимит на безлимит. Всегда не весна, что ты знаешь о счастье, если тебе не ведомо, где оно произрастает, ты его привык покупать. Пустая малогабаритная жизнь.

Я усердно разрушаю мир, который созидал веками. Верь не верь, но порядком долго я был волшебником, мне казалось это бесконечным, теперь я потребляю, самое последнее, чем бы я мог заболеть. Руины и мусор, тянутся нескончаемою вереницею до последнего дня.

Много ли принес огонь, если первой его жертвой стал герой, который им стал? Может, благо было в сыром мясе, когда его принялись жарить, наступил прогресс и эволюция, заодно пришло порядком сотни новых профессий, но жечь не перестали, зачем герой стал героем? Достаточно было солнца и его не постоянства, тогда мы еще были способны предвидеть его затмения, теперь это констатация факта по существу. Практически рутинный процесс.

Лирическое отступление, новая жизнь. Вот чистый лист, жизненный формуляр еще не загаженный блудом, над ним не застыло перо инквизитора, ангел не затрубил в золоченый рог, господин не окропил водой живою. Только врач и тот безумен. Катится и скрипит колесо.

После игр детских, ты подсядешь, да, да героин и личная пролонгированная Голгофа, мысленно долгое разлагающееся покаяние, затем жмурки. Господин оформитель заполнит бланк, незнакомый человек все знает о тебе, когда тебя нет навсегда. Я знал оракула из Дельф, не удержался и спросил, как поделить закладку на троих? Стань тем, кто не умрет.

Далее врубаем реальность и объективизм. Массовость движимых передвижением тел, их актуальное пребывание и разделение на особи, каждая тварь чего-то желает. Желаемое становится искомым, огонь пожирает все, после пепел и дым. Дитя вырастает в очередное дитя. Идеалы вырождаются в идолы.

Несколько центов до счастья, я об этом когда-то прочитал, всего лишь чуточку. Никогда не хватает и пароли не те. Выгул собаки соседи собаки, общность коммуналки ненависть практически на всю жизнь и остаточность боя колоколов, по ком они? Стань тем, кто не умрет.

Выход на улицу, иные миры недосягаемые, места заповедные зазеркальные. Для начала рюмка в лоб, что есть правда без адвоката? где пролегает тернистый путь к справедливости? что такое дорога суда, которой не будет конца? Выпей со мной, рвотой не захлебнись.

Вот ты становишься частью, затем приобщаешься к общности, после изрядно адекватен, за это несешь вину и повинность. Внутренние органы беспощадны, в лучшем случае рвота на памятник одного физика-ядерщика, и ты первый турист в макрокосме трех сосен или урезонив, иронизируешь. Субботняя ночь в тесном обезьяннике, для шуток целая ночь и любой звук омерзительно пахнет.

Потная девка, липкая простынь, действо великого интернационала полов, битая рожа как насмешка над идеалами весны и любви. Она еще достаточно хороша, хотя рукоприкладство входит в норму. Странная реальность мил человек, в которой проживают множество людей, не признавая, не видя себя в погоне за лучшей долей.

Чернота городов, мрак улиц, грязь квартир, псевдо свободные люди убивают бесконечных рабов, дураков. Дрожит свеча, крепчает за окном холодный ветер, в этой старой квартире лоснятся от пота еще молодые тела. Хмурое утро, еще не весна.

Проснулся после бомбежки, как все дерьмово выглядит. Ад рукотворен, ходишь, день ото дня по жизненному кругу принимаешь дозу, убиваешь себя. Патока, липкая сладкая доля и вполне вероятно, что оракул подскажет, это судьба. Покинь свой ад, а выйдя в чисто поле, сомнения измены гложут, в бытность свою паразитарную ты вполне респектабельно торчал. Судьба и доля.

Волнительна бескрайность для шаткого рассудка, в нем тлеют истории, рассказанные себе на ночь. Дымит сигарета. Много пространства практически космос, ноль тебя. Достаточно легкого порыва ветра и неба станет вдоволь, возникнет его синева, глубина. Исчезнут низкие потолки и пороги жестокости, будет солнечный день и теплые лучи прогонят сырость, кровососущих паразитов. В одночасье пахнуло весной.

Иногда так хочется все послать лаконично в жопу, просто, что бы поняли, нечего засиживаться допоздна. Ты опять доказываешь, что я один, что сумасшествие рядом, равно как и беда. Будет худо – говоришь ты. Не знаю, я нахожу это время прелестным, кто болен? Вопрос достойный риторики, смотря кто из тебя, с тобой говорит. Вообще я могу утверждать смело, что у шести миллиардов шансов нет, в какой-то момент они могут согласиться, но они еще не догадались, кто кому морочит голову.

От обилия вполне адекватных людей кругом, я познаю ненормативную радость или эмоцию полную как океан, перелистывая страницы их судеб, архивов памяти и потаенных мыслей, лучше разучиться читать. Лучше сделаться сумасшедшим, очень удобно, если еще выпить совсем красота.

Последнее такси по дороге в ад, жалкие деньги. Почем ныне счастье? След утерян, но ты идешь верно, избранным путем, после недоразумения, ошибки, жизненный опыт, мечта что-то принять и вкусно пожрать. Мне искренне жаль небесную канцелярию, там слишком много доброты и планов, но эти книги тоже стареют, страницы желтеют, стираются буквы, размываются значения, смыслы.

Глобальная катастрофа, человек врастает в данный формат, сил более нет для продолжения торжества глупости и лени. Человеческая драма или окончательно потерянный внутренний мир. Жизнь непрерывная лента историй, новостей, фотоснимков, ретуши, стадность новые постулаты роботизации и снова кого-то с удовольствием распнут.

Господин прокуратор будь милостив, во все тяжкие и отчаянные времена я подозревал, что господь на моей стороне. Бывали дни, когда в летнем парке на скамейке в кругу простых людей он распивал портвейн, шутил, смеялся, вообщем был человеком, которого изначально он задумал. Картина жизни, как высший разум ясная и смыслы не ищи.

Пришла супружница и другие женщины. Веселье в праздник, бессмысленная, безнадежная беседа, мы врали как могли, великий парадокс этой данности заключен в ненависти к тому, что обожаемо. Парк опустел, и портвейн испортился, осталось счастье просто любовь к незнакомой женщине, с которою живешь.

Я продолжаю жить дальше, бегу в толпе. Метро, маршрутки, разговоры по телефону с вымышленными людьми, я все еще не верю в связь, где эти неизвестные существа, наделенные голосами искаженными разного рода расстояниями? Кто они?

Толпа, слияние, поглощение, островки магазинов, разносортность, разномастность предложение со скидкой. Улыбчивость это профессия. Успеть продать, предать, влезть на вершину мирозданья и вновь распродаться, обманом заполучить желаемое, страсти, что пыль никогда не улягутся. Скорее стать выпившим, скорее погрузиться в сон, чтоб уравнение с неизвестным временем хоть как-то разрешилось.

Ты отстаешь, теряешься в толпе, ничто не вечно, и вечность в лицах узнается, проходит мимо. Темнота и ночь до окраин, растворимый кофе и ты. Разговоры о свете угасшее солнце восковое лицо сползает на стол и превращается в маску чеканного лика старой монеты в новом мире это стоит ровный ноль. Игра в загадки с эхом, отгадай, и слово удлиняется, исчезает, страшит.

Ты пьешь духи, одеколоном запивая, и источаешь скотский смрад. Мир запахов, химия тел, пустые тельца стеклянных флаконов, выходы и продолжения, жизнь становится новой сюжетной линией, которую в финале прерывает смерть. Действо продолжается, парфюмы и пот, старательное исполнение фундаментальных инстинктов, ты вознагражден.

День не зря закопан в могилу, семя брошено в белый свет, функция выполнена. Очень сложно в человеке, смешать глину и соль, сопоставимо ли это? Я порядком думал об этом, в мире я зверь, борющийся за право выжить, в боге я человек, должный на чем-то остановиться и обнаружить место свое. Бесконечная дорога полная предопределенных ошибок.

Если изменить слагаемые, что останется, что уйдет? Станет ли сумма результатом? Подвластна ли человеческая сущность математическим выкладкам, подобна ли она закону или аксиоме? Если непогрешимость все же превратить в абсурд, после еще добавить анархии, присыпать риторикой и софизмами, попытаться продать, или хотя бы усомниться в собственном мнении, что при себе?

Лабиринт без стен, поле в котором бескрайность ровная гладь до кромки горизонта, ты потерялся окончательно и надолго. В поле нет выхода и входа, дверь не нужна, смысл игры ее правил, законов, лишены изначального замысла и конечной цели. Это толкучка в час пик на Пушкинской. Я пьян, меня посещает всяк глубокомысленная херня, руки в тепле незнакомых окаменелых лиц, им хорошо, меня же, как последнюю дрянь во вселенной мутит.

Смогу ли я умереть, да. Умру ли я на самом деле? Вероятней что нет. Грозные тени моих предков отреклись от меня, однако же воздержавшись от проклятий, они попросили живых донимать меня, что-то я вытерпел, многое претерпел или вынес стоически, но после обыкновенно хладнокровно изничтожил на корню их сахарное лицемерие. Дверь захлопнулась, и мы оказались по разные стороны баррикад, мертвые и живые, глина и соль.

Город Вавилон смуглый человек смотрит в мое бледное лицо пропавшего без вести своими птичьими глазами. Я же просто в отдалении, мне плевать, я ужален и близок к финалу. Телефон взрывается чередою мелодий, в незнакомце борется желание и страх перед законом. Но будь переулок темен, камень всегда окажется тверд.

Давай теперь вернемся к богу и посмотрим на ум пришедшие примеры. Обыкновенные глаза стервятника, существа, которое мечется между голодом и страхом. Я отдаляюсь, сползаю по стене, слыша, как щелкают затворы винтовок, стена высока и полна равнодушного холода. Выстрелы и стервятник погибает.

Здравствуй ад, праведничество тешит падшие души, в мире зла и насилия, ты не станешь кем-то другим, в лучшем из миров убийство просто преступление, а не трагедия всего рода человеческого. Свет и спасение застилает пороховой дым, гарь, здравствуй ад, души пожирает война.

Борьба за мир и продажа оружия, паритет, всем хорошо и граница на замке. Поэтому сборы, выборы, протестная борьба, продажность, проститутку бы к новому году взять в кредит и отобрать чьи-то права по дороге. Дары свободы это сочные, пустые плоды демократии. Я тупо жалюсь, убегаю в бред и пуповину режу, скоро будет сдан последний бастион, в нем томится душа.

Мир великолепен и прекрасен, одухотворенные прекраснодушные кретины и рабы, играют в шутов и шутами. Быть человеком забытый урок, кривляется сука суча ногами и ты за нее. Наплевать, испражниться здесь и сейчас, ведь ты против всего, забытые тени предков курите бамбук в стороне, не исправляйте искаженные смыслы. Против вас и за нас, безымянные люди, анонимные лица.

Свята жратва и рай наполнен едой до краев. Сожги все к чертям и останься голодным, или эй, революция, слушай страшный хруст костей, который машина новой системы производит при своей работе. Весь день льет кровь, и дождь забыт, гремят просыпанные кости. Алая весна наполнена грозою.

Весна город в крови, прибраны лишние люди, кругом свежесть и чистота. Скоро придут теплые ветра и прогремят грозы, деревья будут благоухать, источая ароматы столь утонченные и неприлично естественные, что прощай изморозь. Вечерами долгими, примется сердце биться в груди, мучить человека, странно все это. Кровь не высохла, не остыли тела, а жизнь продолжается.

Пьяные улицы, собаки выгуливают отрешенных людей, лай, шум. Миром правят собаки, хозяева не в счет. Сложно совладать со свободой, ее по определению нет. Ты можешь быть абсолютным рабом, и власть твоя будет безмерной над миром правителей, которые лишь идут у тебя на поводу, но ты верный друг, ты понимаешь все с полуслова, на любом языке и обожаешь выполнять команды. Ты странный властелин вселенной.

Время идет, весна жирует, ангажемент, бесконечный театр богемного существования, публика рукоплещет, взлелеянный просвещенный зритель зрит вглубь фигур, цветов, деталей, возрожденья слова. Коньяк и эшафот, немая пьеса. Люд в церквях молится да креститься, чудеса продолжают свершаться, и по-прежнему не видны.

Плоды революции, бездорожье в никуда, пивной ларек в воздухе пахнет войной. Обилие рисованных героев готовых спасти мир. Закономерный буерост в голове жаждет выхода к солнцу. Подземные лаборатории полны чудес глобального истребления. Сокровища безумия, агонизирующий в пламени ненависти и страха разум, потоки сказочных историй в кокаине. Убой скота, цвета меркнут, кровь высыхает.

Завтрашний день. Лишний человек, выведенный в социуме для устранения себе подобных. Пришел в студию, шоу начинается. Скоро, это запустят в телевизионную сетку и жизнь станет протекать осмысленно. Аналитики практически близки к определению данного типа. Кризис заканчивается способом нового мышления, который приведет к результатам, жизнь не останавливается.

Весна порождает любовь, та в свою очередь ведет к влечению, и рождаются новые солдаты, которые обязаны силой взять победу за хвост. Лишние люди, увы, не живые. Своими именами, пополнят списки павших и пропавших без вести.

Старик и война молодым, какая несправедливость, что смерть так близка. Походные жены, кальсоны, портянки, бинты. Свет по часам, комендантский час, когда боязно ощутить чью-то близость и страшно завершить начатое дело.