Помоги проекту - поделись книгой:
- Помоги...
Негромкий голос заставил вздрогнуть.
Антон отвлекся от показателей на мониторе, посмотрел сквозь стекло на существо внутри куба. Взгляд гуманоида пробрал до дрожи.
- Помоги...
- Вы мне? - глупо переспросил Антон.
Сомневаться не приходилось: подопытный действительно пошел на контакт. Не с кем-то из опытных ученых с коллекцией развешанных по стенам дипломов, а с ним, вчерашним выпускником, взятым в лабораторию по знакомству на должность ассистента третьего помощника...
...глаза у него были больные. И очень усталые. Поза, в которой он сидел, свидетельствовала скорее о смирении, чем агрессии: на полу в углу, плечи ссутулены, ноги вытянуты и слегка разведены, руки на коленях. Едва ли он походил на кровожадного монстра, какими бистов описывали на лекции.
- Холодно... - выдохнуло существо облачко пара.
В кубах поддерживали отрицательную температуру, а тонкая роба совсем не грела.
- Ваша терморегуляция должна справляться, - пробормотал Антон озадаченно. С сомнением изучил данные на экране. - Хотя сердцебиение замедлено...
- Это ошибка, - прошептал бист. - Я не... не могу больше. Пожалуйста...
Антон заволновался. Угробить ценный образец ни в коем случае нельзя, он стоит раз в десять дороже жизни самого Антона. Никто не станет слушать оправданий, если к приходу профессоров существо околеет.
Бист подтянул колени к груди. Поведение до боли напоминало человеческое, у Антона даже в груди заныло. И жалко его, и за себя страшно, и предпринимать что-то без одобрения начальства слишком рискованно.
- Послушайте, я позвоню своей старшей, - пообещал неуверенно. - Спрошу, что можно сделать... Потерпите немного, ладно? Я быстро.
Он развернулся, быстрым шагом пересекая пустое пространство. В голове порхала стайка бессвязных мыслей, но и они подло улетучились, когда за углом обнаружилась куратор. Она стояла неподалеку и наверняка слышала всю беседу.
- В-вот, - выдавил Антон, заикаясь от волнения. - Он сказал...
- Вы читали правила нахождения на объекте, прежде чем подписать договор? - перебила женщина.
- Конечно, я...
- Тогда вам известны, - снова не дала ему договорить, - требования к поведению сотрудников режимного объекта?
- Конечно, Анна Сергеевна, я только...
- Нарушили регламент обращения с подопытными и не выполнили работу, ради которой вас наняли. Я вижу данные по двум экземплярам. Где третий?
- Я немедленно продолжу обход, - сдался парень. - Простите, что подвел вас.
Анна холодно кивнула.
- Идите, стажер. Знайте, запись об этом инциденте появится в вашем личном деле.
Он помедлила, давая Антону скрыться за двойными металлическими дверьми, прежде чем подошла к кубу.
- К чему этот спектакль?
*
Он стоял по ту сторону, опираясь на стекло ладонями. Высокий, мощный, сообразительный и смертельно опасный. У него не было имени, только номер и условное наименование, но после месяцев работы с ним и сотней-другой угроз вкупе с изощренными описаниями пыток, я панибратски звала его Рош. Право, зачем оставаться профессионально бесстрастной с тем, кто при каждой встрече словесно смакует твою смерть?
- Он поверил мне, - довольно сказал бист. - Сопереживал.
- Ты многому научился, - согласилась. - Но зачем тебе сочувствие человека?
- Людей слишком много. Приходится это учитывать.
Я кивнула, признавая его логику.
- Ты умен, - озвучила свои мысли. - Единственное, что тебя сдерживает, - куб.
- Ненадолго, - шепнул он, от удовольствия прикрыв глаза. - Подожди еще немного, Анечка...
Хотела бы я, чтобы ласковое обращение в контрасте со словами не трогали меня, но он подцепил это обращение буквально несколько дней как, и я еще дергалась.
- Мы и так постоянно вместе, - вздохнула, припомнив расписание. - Не надоела?
- Ты являешься мне в фантазиях, - признался он, щурясь. - Твое сердце продолжит биться по инерции, когда я...
- Вырвешь его голыми руками, да-да, - отмахнулась я: сегодня он не был оригинально. - Пожалуй, если бы ты переключился на горизонтальную плоскость, я впечатлилась бы сильнее.
Он склонил голову к плечу.
- Горизонтальную плоскость?
- Секс, - расшифровала на автомате: когда-то обучить бистов языку было первоочередной задачей. - Плотское влечение.
Его перекосило. В обычное время бисты проявляли мало эмоция, но если удавалось добиться искренней реакции, сокращались несвойственные нашему виду мышцы, и внешне человеческие лица искажались.
Любопытство подтолкнуло спросить:
- Что?
- Хрупкие кости, - прокомментировал Рош. - Необходимость сдерживаться.
Разница в физиологическом строении у наших видов была существенная. Спросить бы о женских особях, но гарнитура голосом начальника озвучила приказ явиться.
- Увидимся завтра, - попрощалась деловито. - Не скучай.
Поневоле обманула. Шефу взбрело в голову передвинуть плановую операцию, чтобы продемонстрировать биста очередным спонсорам. Через несколько часов его, отключившегося от притока кислорода, зафиксировали на каталке, для верности введя успокоительное. Очнулся он не сразу, но и тогда взгляд оставался мутным, а речь - нечленораздельной. Я понимала отдельные слова, мало обращая на них внимание: процесс шел полным ходом, да и привыкла. А вот Людочка, ставленница руководства, силком навязанная в ассистенты, бледнела, мутнела и роняла дрожащими руками инструменты. Я едва сдерживалась, напоминая себе о недавнем выговоре в свой адрес после жалобы девчонки.
Рош со свистом втянул воздух (обезболивающее не оказывало на него должного эффекта) и завернул особо красочный оборот. Людочку проняло. Щипцы, которыми она держала ткани, звякнули, соединяясь. Я не успела даже чертыхнуться, а скальпель разрезал плоть. На миг мы застыли. Затем пролилась кровь.
- Тампон! - рявкнула я.
Запищали приборы. Сократилось второе сердце биста. Рош выгнулся, насколько позволили ремни, отпрянула Людочка.
- Тихо! - велела громко и уверенно, кладя ладонь на грудную клетку. Под кожей проступили темные сосуды.
Кислород, поступающий через маску, не давал ему навредить нам, поддерживая в полусознательном состоянии, и он же мешал использовать ресурсы организма для заживления. Прикинув последствия, я приняла решение.
- Все на выход. Снижаю подачу кислорода.
- Доктор, - с намеком одернул парень их охраны. - Ваши полномочия...
- Сохранение жизнеспособности биста прописано в моих служебных обязанностях! - рыкнула в ответ. - Делайте, что сказано, и выметайтесь!
Рош уже дышал свободнее, и трансформация ускорилась: кожа потемнела, порез перестал кровоточить. Он напряг мускулы, ремни затрещали. Я едва успела отскочить, прежде чем он освободил руку и попытался схватил меня.
Я одна осталась внутри. Сенсорные датчики не сработали, дверь не открылась автоматически. Разумная предосторожность, когда внутри бист в процессе трансформации.
- Рычаг! - крикнула я коллегам. - Слева! Дерните!
Людочка широко открытыми глазами наблюдала за происходящим. Парень из охраны потянулся к ручке, однако второй его удержал.
- Выпустите меня! - Стукнула по стеклу кулаком. - Немедленно!
За спиной раздался грохот. Я обернулась, вжимаясь в дверь и всё ещё надеясь, что кому-то достанет благоразумия использовать рычаг. Рош поднялся на ноги. Сделал шаг, неотрывно глядя на меня. Я прижала ладонь ко рту.
На третьем шаге его легкие не справились. Ноги подломились, Рош тяжело опустился на колени, скребя пальцами по горлу. Маска осталась на каталке, он задыхался от концентрации кислорода в воздухе.
Но даже так он до последнего мгновения смотрел в мои глаза.
*
- Вы допустили ошибку.
Я стиснула зубы, подозревая, что вместо обоснованных возражений сейчас закачу безобразную истерику. После литра кофе трясучка почти отпустила, но я как никогда жалела об отсутствии алкогольной заначки. Вызов к начальнику не добавил спокойствия.
- Ошибкой было настаивать на участие Людмилы Игоревны, - процедила сквозь зубы.
И подпрыгнула от громкого хлопка ладонью по столу.
- Не перекладывайте ответственность на других, - повысил он голос. - Ваша должность подразумевает определенный уровень компетенции, а что по факту?
Механически повторила:
- Что?
- Полный непрофессионализм! - гаркнул шеф. - Повреждение ценного объекта, нарушение протокола и неготовность отвечать за последствия!
- Ценный объект к этой минуте полностью восстановился. Сотрудники не пострадали.
Старалась говорить медленно и внятно, четко проговаривая буквы, чтобы не сорваться на крик.
- Хватит оправданий! Достаточно одного факта возникновения внештатной ситуации, чтобы применить соответствующие меры!
- Раз уж мы заговорили о мерах, - не выдержала, - я настаиваю на отстранении Людмилы от проекта!
Начальственные брови взлетели.
- Ах, вы настаиваете, - повторил с непередаваемо мерзкой интонацией. - Довожу до вашего сведения, Анна Сергеевна, что именно вы отстранены от руководства экспериментальным направлением и поступаете в распоряжение Людмилы Игоревны. В вашей трудовой книжке появится запись о несоответствии занимаемой должности, а в личном деле - выговор. - И добавил, видя мои багровеющие щеки: - Комментарии излишни. Решение уже принято.
Подчиняться малолетней идиотки со свежеотпечатанным дипломом?! И это после того, как я спасла бисту жизнь, рискуя собственной?
- Черта с два, - проскрежетала.
*
В новой лаборатории я освоилась быстро и заскучала. Ведущие исследовательские программы разбирали старожилы, мне, несмотря на квалификацию, доставались самые нудные и бесполезные. Когда поутихла обида на прежнее руководство и перестала терзать мысль 'меня вышибли ради чьей-то свояченицы', импульсивное решение уйти по собственному желанию показалось не столь разумным выбором. Увы, что сделано, то сделано, и я могла только смириться с текущим положением дел.
Скромная зарплата не смущала, у меня хотя бы появилось время ее тратить. Редкие, строго цензурированные новости о бистах тоже перестали отзываться сосущим чувством под ложечкой. Амбициозный проект по изучению внеземной формы жизни остался позади.
Так я думала вплоть до октябрьской ночи перед выходными и неделей отпуска. Вещи были собраны, билеты - куплены, родные и немногочисленные подруги предупреждены о связи по wi-fi. Я намеревалась забыть о цивилизации и днями лежать на пляже в широкополой, специально купленной шляпе, обязательно с бокалом фруктового коктейля и, желательно, вдали от русскоговорящих.
Разбудил грохот рамы. Сломался фиксатор, буквально пополам развалился. На улице свистел ветер, я мигом продрогла от порывов влажного воздуха и закрыла створку, понемногу успокаиваясь. Наверное, пластик совсем дерьмовый.
Зевая и ежась, я отвернулась от окна и застыла. Рот приоткрылся, и в тишине раздался полузадушенный писк - шершавая ладонь закрыла пол-лица.
- Здравствуй, Анечка.
Испуг от резкого пробуждения и близко не сравнился с букетом ощущений, которые я испытала при звуке этого голоса. Словно ночной кошмар воплотился наяву.
- Молчишь, - сказал он негромко. Рука переместилась ниже; пальцы сжали подбородок и дернули так, что хрустнули шейные позвонки. В затылке разлилась тупая боль. Я поднялась на цыпочки, чтобы он не свернул мне челюсть.
И увидела. Расширенный зрачок с едва светящимся ореолом радужки: исследовать особенности строения глаз никак не удавалось, а проведенные тесты свидетельствовали о лучшем, нежели у человека, зрении - и глубокая поперечная ссадина, окрасившая кожу в темный цвет. Рана казалась свежей, воспаленной. Это решительно противоречило выводам об ускоренной регенерации, поскольку расстояние между лабораторией и моей квартирой было немаленькое. Края уже должны были стянуться.
Я не спросила, но он заметил мое удивление. Усилил хватку, и я дернулась, обхватила его ладонь поверх, сопротивляясь. Едва ли это усилие было замечено. Рош заговорил с ухмылкой:
- Гадаешь, как это возможно?
- Ты без фильтра, - прошептала я. - Дышишь нашим воздухом.
- Спасибо тебе, -ласково. - Одно неполное превращение, и такие результаты...
Я не хотела его благодарности. Равно как и боли. Сразу вспомнились самые пугающие обещания. Меня прошиб холодной пот, сердце давно уже заходилось стуком, а вкупе с недостатком кислорода казалось, что меня качает на волнах, и я вот-вот взлечу. Даже не заметила, как руки повисли плетьми и подогнулись колени. Только давление на шею увеличилось, а после поплыли очертания комнаты, закружились каруселью. Последней осознанной мыслью было вялое недоверие - прежде мне не доводилось падать в обморок.
*
Грудь горела огнем. Адаптация к новой среде - процесс в принципе неприятный, но он впервые познал, насколько болезненны изменения без внешнего покрова. До аварии на этой планете им не приходилось сталкиваться со столь враждебной, выжигающей нутро атмосферой. Они не были готовы к силе притяжения, обрушившейся на корабль и буквально выдернувшей их с орбиты обманчиво милой планеты. Легкосплавный разведчик мигом объяло пламя. Обшивку покорежило, сплющило, нескольких вынесло наружу. От судорожного вдоха грудную клетку сдавило обручем, и удар как таковой он уже не почувствовал.
Потом лаборатория. Люди. Опыты. Позорная капитуляция перед врагом-воздухом, превращающим его в слабое, неспособное постоять за себя существо. Боль, слабость и беспомощность - злейший враг - стали его верными спутниками. Организм едва справлялся с внутренними ожогами, на адаптацию не оставалось ресурсов. Дни слились в бесконечную череду уступок и бессильных клятв.
Пока появилась она.
Поделиться книгой: