Помоги проекту - поделись книгой:
– Александр, вы ещё не знакомы, это Анна Петрищева, моя девушка…
Я чуть не поперхнулась от его слов, недоумённо уставилась на Стаса, забыв даже про свой страх. А Нина влезла:
– Бывшая!
Стас недовольно на неё посмотрел и повернулся к Боровскому.
– У нас небольшая размолвка…
– Понимаю, – со снисходительной улыбкой кивнул Боровский и посмотрел мне в глаза.
В этот раз, я хоть и была ни жива ни мертва, но совладала с испугом, повторяя про себя как мантру: мы среди людей, мы среди людей… не убьёт же он меня при всех. И даже смогла выдавить лёгкую улыбку.
«Может, он меня не узнал? – с затаённой надеждой думала я. – Ведь он видел меня как я его – всего пару секунд». «Но ты-то его узнала!» – вступил голос в диалог. И сердце снова затрепыхалось от страха.
– Александр Боровский, – представился он и протянул руку, – можно просто Алекс.
Я заставила себя снова улыбнуться и пожать ему руку. Ожидала что дотронусь до ледышки, и снова вздрогну, но рука была на удивление тёплой.
– Очень приятно. Я о вас уже наслышана. Вы недавно приехали, но уже успели обаять всех мужчин и очаровать всех женщин нашего города.
Я старалась вести себя как ни в чём не бывало. Он усмехнулся.
– Это было несложно.
Прозвучало это как-то хвастливо, он сам это понял и поправился:
– Немного обаяния, много денег, пара анекдотов, несколько комплиментов, одна улыбка – и все двери перед тобой открыты.
– Не скромничайте, ещё вы привлекательны. И, что немаловажно, холосты! – это влезла Нина.
Боровский с улыбкой учтиво кивнул, а Стас, скуксившись, представил Нину.
– А это Нина Пуговкина, подруга Ани, и заноза в заднице многих порядочных людей.
– Ты ведь не себя имеешь в виду? – язвительно поинтересовалась Нина и, обернувшись с улыбкой к Боровскому, кокетливо сказала: – А также журналист конкурирующей Стасу газеты.
– У меня нет конкурентов, – процедил Стас сквозь зубы. – Так, девочки, отходите, я представлю Александра нашему уважаемому Загоскину Виктору Сергеевичу, – и тихо пояснил всё ещё улыбающемуся нам Боровскому, – председателю законодательного собрания.
Они пошли дальше. Мы проводили их взглядом.
– Нет, ты видела! – возмущалась Нина на поведение Стаса. – Даже слова не дал вставить. Я молчу уже об оскорблениях! А тебя? Представить своей девушкой. Каков нахал, а! Это специально показать свои права на тебя перед Алексом. А тот был не против ещё поболтать с нами…
Я невесело усмехнулась – для Нины Боровский уже Алекс. Я наконец-то нащупала в сумочке телефон, и он разразился громкой трелью. Я скорее выхватила его, взглянула и извинилась перед Ниной:
– Я сейчас.
Я сделала вид что говорю по телефону и отошла. Вернувшись, сообщила, что мне пора домой.
– Что-то случилось?
– Ты же знаешь, у нас дома постоянно что-то случается. Но мне правда пора. Боровского я посмотрела, познакомились. Он мне не понравился, да и Стас всё равно не дал бы с ним сегодня пококетничать. Так что вся надежда на тебя, – я с улыбкой чмокнула её в щёку.
– Тебя проводить?
– Да что ты, не надо! А то ещё упустишь свою добычу. Наслаждайся.
Я почти бегом направилась к выходу, чуть задержавшись в гардеробной. На выходе ко мне скользнула тень.
Боровский – а это был он – схватил меня под локоток и утащил в туалет. Запер дверь, и грозно нависнув надо мной, требовательно спросил:
– Как ты узнала меня? Я с того времени сменил внешность.
Глава 7
Конечно, я могла невинно спросить, о чём это он, но под его взглядом играть в дурочку желание отпало.
– По глазам, – мой голос почему-то прозвучал виновато.
– Что глаза? Я линзы вставил! – он был очень зол. А мне было страшно, очень страшно.
– Дело не в цвете. А в том, что они у вас словно два ледяных айсберга. Холодные… очень холодно. Прямо замораживает, – как могла пояснила я.
Конечно, я могла бы сказать, что они безжизненные, бездушные, жестокие, и когда смотришь в них, словно оказываешься посреди ледяной пустыни, которая начинает поглощать и тебя, но я не стала. Не дразни зверя, гласит народная мудрость.
Он нервно хохотнул.
– Холодные… пойти погреться у кого что ли…
Он пристально посмотрел на меня.
– Боишься, да?
– Вы меня убьёте? – против воли голос и губы жалко задрожали.
– Ты же никому про меня не рассказала, и потому ещё жива, – усмехнулся он, но недобро. Совсем недобро.
– Нет, никому. И не собираюсь.
– Ну, тогда живи дальше, – он явно забавлялся моим страхом.
– Тогда зачем вы здесь? – я сама удивилась своей смелости.
– По делам. У меня здесь есть свои дела, – он хмуро посмотрел в маленькое окошко, и на какое-то время забыл обо мне. Но я напомнила.
– Вы бы тогда прошли мимо, да? Если бы эти придурки к вам не пристали? – не то чтобы меня волновал этот вопрос все эти годы, ответ я на него знала. Но мне хотелось услышать это от него.
– Что? А, да, конечно. Зачем мне было встревать? Чтобы тебя спасти? Мне было всё равно, что у вас там происходит. И ты это поняла, раз не стала звать на помощь, да? Умная девочка. А как ты поняла? Также по глазам? – он усмехнулся.
Я кивнула. Он покачал головой.
– Надо что-то с ними делать… Ну прости, детка, ты, наверное, думала, что я герой, типа супермена там, человек со сверхспособностями, который стоит на защите слабых и угнетённых, – он тихо засмеялся, только глаза у него оставались всё такими же безжизненными, – но это не сказки, это жизнь. Я просто… – он замолчал, запнувшись.
– Чудовище, – закончила я за него.
Странно, но он не злился, не рассердился. Мне показалось, что он даже испытал облегчение от того, что я это сказала.
– Да, именно так, – подтвердил он. – И тебе лучше держаться от меня подальше и не попадаться на глаза.
Я выбежала из туалета и бежала, не помня дороги, до самого дома. Несколько дней я опять провела в паническом страхе, как восемь лет назад. Я почти не спала, мне снились кошмары. Но работа и хлопоты сделали своё дело, я почти успокоилась. И пыталась принять, что в мою жизнь вошло что-то новое, чуждое мне, пугающее, но уже неотвратимое.
Нина и Стас пытались до меня дозвониться, но я не брала трубку. Чтобы они не беспокоились, написала смску, что всё хорошо, но пропал голос, поэтому не могу говорить.
Как только я вышла на работу, тут же заскочила Нина.
– Ты выздоровела? У тебя всё хорошо? – пригляделась она ко мне, выискивая симптомы болезни.
Я кивнула, схватилась за горло и выдавила:
– Да, лучше. Но горло ещё болит, трудно говорить.
– Лимон ела? Ромашкой поласкала? Водкой с солью протирала? – накинулась она на меня.
– Да, и вот я, видишь, уже на ногах, – успокоила я подругу.
– Для голоса – гоголь-моголь, молоко с мёдом, тёплый коньяк.
– Угу. Коньяк с лимоном как раз, одним махом все болезни, – улыбнулась я.
– Да вообще, универсальное средство: и для нервов расслабон – все болезни от стрессов, и просто приятное лекарство, – она заговорщицки подмигнула: – Давай? По стопочке?
Услышав про нервы и стрессы, я подумала, почему бы нет? Мне не помешает расслабиться. Достала из шкафа всегда имеющуюся на всякий случай бутылку для клиентов, попросила Жанну принести рюмки и закуску.
Когда за Жанной закрылась дверь, Нина проводила её взглядом и заметила тоном, которым обычно приглашают развить тему и посплетничать:
– Красивая деваха, да?
– Конечно, а как иначе? Секретарь – лицо компании.
Нина взяла рюмку. Коньяк заплескался на свету расплавленным тёмным золотом.
– Да ты погрей-погрей, – посоветовала она мне. – Вот и лимончик. Пососи потом. Твоё здоровье! – и сделала глоток. Зажмурилась. – Эх, хорошо. Тепло разливается. На улице английская морось с туманом, у тебя французский коньяк и секретарь с красотой знойной испанки.
– А лимон не знаю откуда. В Абхазии растут? Или из Турции всё же?
Нинка сначала сердито стрельнула глазами, потом расхохоталась.
– Сейчас как запущу чем-нибудь! Тебе повезло, что ты болеешь.
– Если есть что говорить, рассказывай. Мне трудно поддерживать беседу о красоте Жанны, у меня горло болит. К тому же не люблю судачить о своих сотрудниках. У неё кривые ноги, плоская попа и глубокие морщины – ты же не это хочешь услышать?
– Могла бы вежливо поддержать беседу, подруга называется, – буркнула обиженно Нина.
– Подругам не надо устраивать танцы с бубнами, прежде чем что-то сказать, – парировала я. – Что с Жанной?
– Она с кем-то встречается?
– Если и да, то я об этом не знаю. Насколько я знаю, нет. Или она тщательно скрывает. Так кто же он? Я должна щипцами из тебя всё вытягивать?
– Я видела её со Стасом.
Я подняла брови вверх. Ну что ж…
– Ну и что? Они оба свободны. Стас так точно. Но спасибо что предупредила.
– Он козёл, Аня. Она твоя подчинённая!
– Не думаю, что он это специально, – мягко заметила я. – Знаешь, иногда так шваркнет по голове, что тут уже не важно кто и что. Может, это любовь?
По промелькнувшей гримасе на лице Нине, было видно что она об этом думает. Но от крепких слов воздержалась, вполне интеллигентно заметила:
– Почему ты его всё время защищаешь?
– Потому что ты на него всегда нападаешь.
– Он не оставляет выбора. Он держит тебя на поводке, дергая за шлейку, чтобы ты далеко не убежала, а сам встречается с другими. Не уверена что Жанна у него одна.
– Никто меня на поводке не держит, не придумывай, – обиделась я.
– А зачем он за тобой ухаживает, зачем просит вернуться? Открыто бы встречался с Жанной.
– Так они и не прятались, раз ты их увидела. И вообще, мало ли по какому поводу они могли встретиться? Да миллион на самом деле.
– Например?
– Например, это могло касаться каких-то общих знакомых. Она могла к нему обратиться и как к журналисту – он ведь часто бывает в офисе. Может, ей понадобилась информация. Помощь какая-то.
– Или она следит за тобой и докладывает ему.
– Э-э, постой, о чём ты? Зачем ему следить за мной на работе, я что, устраиваю тут пятничные оргии или тематические вечеринки? К тому же всегда есть телефон. Встречаться для этого не надо.
– Ну может кому-то одному из них этого очень хочется, чем не повод для личной встречи. А у тебя телефон не прослушивается?
Я покосилась на телефон на рабочем столе.
– Мой – да. А Жаннин – вряд ли, не думаю. Ничего интересного в разговорах в приёмной нет. К тому же есть мобильный! – я потрясла перед Ниной своим мобильником. – Ты лучше скажи, как они себя вели в невербальном общении, от этого и надо плясать.
Поделиться книгой: