Институты только для роботов

Николай Петрович и Васька мастерски поджарили рыбу, потом всех заставили её есть.

Кирилл почти не ел и смотрел на землю.

– Ты заснул? – спросил его Васька.

Кирилл покачал головой.

– А, я знаю, – вдруг сказал тот. – Про свою Таиру думаешь?

Кирилл повертел пальцем у виска, их слышал Ка-Фэ.

– Кто это? – спросил старик.

– Это девочка из цирка, – сказал Кирилл.

– О! Эти циркачи до сих пор в деревне, – сообщил Николай Петрович. – Всё никак уехать не могут.

Кириллу стало легче.

– Чего думать о глупых девчонках, – сказал Ка-Фэ. – Сколько ей лет?

Кирилл пожал плечами.

– Циркачки и всё такое – это глупо, – продолжал Ка-Фэ. – У нас в деревне тоже была одна глупая девка. Брат сдуру выучил её буквам, думал, что она всё равно их потом забудет, а нет, ничего она не забыла. Потом эта девка вдруг запросилась, как и её брат, ходить в школу. Родители думали, что это ничего: она разбалованная у них была. Котёнка или книгу захочет, ей дадут, а потом и котёнок, и книга быстро наскучат. Вот они думали, что и со школой также будет. Но нет, со школой так же не прокатило. Она выучилась, а потом уехала в институт учиться, медицину решила покорять. Потом вернулась она обратно и всё время говорила: «хирург, хирург». Только и речь была, что о хирурге. Родители и не знали, что с ней делать. Думали, вот она выйдет замуж, да и успокоится. А однажды она взяла и всю свою семью ночью задушила, и стала жить одна. Её до сих пор бояться, но к ней ходят за помощью: она же ведь врач. Но от неё не всегда уходят, у неё и умирают, если она говорит, что болезнь неизлечимая. Правда, куда она тела потом прячет, я не знаю. Так-то, пожалуй, неизлечимые не сами у неё умирают, она их душит.

Кирилл переваривал услышанное. Ка-Фэ явно мыслил стереотипно.

– Глупая байка, – наконец сказал он, конечно, потом ему пришлось пожалеть (если он правда умел это делать) за свои слова, ибо Ка-Фэ ему это припомнил, когда Николай Петрович ушёл. Поэтому Кирилл и привык больше молчать, чем разговаривать. Слов всегда было слишком много. Лучше молчать.

Глава 7. Задушите меня галстуком

Утром Васька старательно доламывал столик в гостиной. Он заявил Ка-Фэ, что умеет чинить любые маленькие столики и вообще – это его любимое занятие. Столик уже давно перестал напоминать то, чем был раньше, но Васька старался убедить Кирилла, что у него всё под контролем.

Сам Кирилл наблюдал за входной дверью. Мало ли, зайдёт Ка-Фэ, а он тут сидит на этой чёртовой диванной спинке, а Ка-Фэ это не нравилось.

Через некоторое время Васька закончил со столиком и, как оказалось, он не преувеличивал тогда, назвав себя «мастером по маленьким столикам».

– Смотри, какая красота! – довольно заявил он.

– Ага, – Кирилл продолжал смотреть на дверь.

– Художника всякий может обидеть, – разочарованно сказал Васька, но Кирилл не обращал на него внимания.

– Ну ладно, думаю, Кафэшка оценит мой талант по достоинству, – сообщил Васька, не то, чтобы он очень хотел того обрадовать, но угодить ему явно хотел.

Каждый по-своему сходил с ума.

Ка-Фэ, будто бы услышав его, вдруг материализовался в гостиной. За ним обречённо шёл Антон.

– Так, студентики, – в руках Ка-Фэ держал коробку. – Здесь одежда. Переоденьтесь, а свою одежду в коробку сложите, а то смотреть на вас уже противно.

Ка-Фэ вышел из гостиной. Васька заглянул в коробку.

– Тут одно фуфло, издевательство! – сказал он.

– Бери что дают, – отозвался Антон.

Сам он уже натягивал первую попавшую тряпку. Васька, притихнув, тоже начал переодеваться.

– Где он взял эту одежду? – спросил Кирилл.

– А какая разница? – спросил Васька.

Кирилл глубоко вздохнул.

– А может он снял её с мёртвых студентов? Заколол их в своём огороде, а сейчас их кости гниют там.

Васька задумался.

– Шизнутый дедок однако, – пришёл он к выводу.

Кирилл махнул на него рукой. Он взял рубашку и джинсы. Переложил салфетки в другой карман.

– Может, человеческие останки – хорошее удобрение? Огород то у него заросший весь, – снова сказал Кирилл. – Ещё их можно было утопить в речке.

Кирилл вышел из гостиной.

Он видел, как Ка-Фэ уносит коробку с их вещами в чулан.

***

Кирилл Фёдорович заставлял их не только завтракать, но и обедать. И именно за обедом у Антона пошла изо рта кровь.

– Пломба соскочила? – догадался Васька.

Антоха кивнул. Он закрывал рот ладонями, но всё равно замарал стол кровью.

– Иди в ванную, – сказал Кирилл.

Но Антоха покачал головой.

– Если Кафэшка увидит, он разозлиться, – сообщил Васька.

Кирилл повернулся к нему.

– Ну… Ему не нравится кровь, помнишь, как он разозлился, когда Антоха палец порезал?

Кирилл снова повернулся к Антону.

– Лучше иди, иначе ты своей кровищей одежду замараешь, – сказал он.

Тот тут же убежал, а Кирилл протёр стол салфетками, которые у него были на всякий случай.

Окровавленные салфетки он спрятал как можно глубже в мусорное ведро, подальше от Ка-Фэ.

– Ты всё время с салфетками в кармане ходишь? – удивился Васька.

Кирилл покачал головой.

В комнату вошёл Ка-Фэ. Он, не досчитавшись Антохи, спросил, где он.

– Давайте мы вашим огородом займёмся? – вдруг предложил Васька. – Всё равно делать нечего.

В самый пик жары Ка-Фэ и отправил их туда. Не то, чтобы огород ему был сильно нужен, но чем-то же занять студентов надо было. Студенты снова разделили весь участок работы на три части и каждый работал на своей.

Ка-Фэ следил за их работой и за малейшую провинность, пусть это была болтовня или грязь на одежде, он начинал колотить то Антона, то Ваську. Лишь Кирилл оставался нетронутым. Он был слишком аккуратен.

– Киря, вырви ту корягу, – Ка-Фэ дал ему лопату и указал на так называемую корягу.

Кирилл попробовал выудить корягу, орудуя лопатой, но у него ничего не получалось. Насколько он понял, его попросили сделать невозможное, ведь корень врос так глубоко, что человеку с ним не справиться.

Кирилл долбанул несчастный корень лопатой ещё раз, но из-под земли что-то показалось.

Кирилл решил, что это камень. Он перевернул его лопатой, но увидел челюсть и зубы.

От неожиданности Кирилл упал.

В голову начали лезть мёртвые студенты, которых он сам и придумал.

– Ты чего? – спросил Ка-Фэ, помогая ему встать.

Потом он поднял то, что так напугало Кирилла – это оказался собачий череп. Он кинул его Кириллу, но тот лишь брезгливо отошёл от него. Этим он разозлил Ка-Фэ, и тот сильно толкнул его, потом пнул в живот. Потом он вроде собирался оставить его в покое, но передумал. Он поднял с земли лопату и рубанул ею рядом с Кириллом, задев его руку.

Ка-Фэ наклонился и сказал:

– И только попробуй не закончить свой участок! Он ушёл в дом.

Кирилл сел на колени и прижал к себе свою руку. Антон подошёл к нему и сел рядом.

– Алё, гараж, мы живы? – спросил он.

Антон рассматривал его руку: вытекло много крови, из-за того, что были отрезаны средний и безымянный пальцы. Антон положил ему руку на плечо и сильно его сжал.

– Ща, погоди, я на секунду, – Антон убежал в дом и прибежал обратно с бинтом – это всё, что удалось найти в двухэтажке.

– Кирюха, я теперь скорая помощь, – сообщил Антон.

Он сел перед ним на колени и взъерошил его волосы.

– Давай сюда свою руку, – приказал Антон.

Кирилл послушно выпрямился, но руки не дал. Антон сам аккуратно взял его ладонь и умело стал накладывать повязку, чтобы остановить кровь. Но кровь останавливаться не собиралась, тогда Антон стал накладывать жгут из ткани, порвав себе рукав.

Когда кровь удалось остановить, Антон перебинтовал ладонь Кирилла.

– Всё, как новенький, – объявил Антон.

Кирилл посмотрел на свою забинтованную руку: из-за бинта его ладонь вся вспотела. Кирилл поднялся с земли.

– Ты сиди лучше, а я за тебя доубираю, – предложил Васька.

Кирилл и не собирался заниматься огородом: как с такой рукой вообще теперь что-либо делать? Ещё повезло, что это у него левая рука, а не правая.

– Всё, пошлите отсюда, – Васька бросил лопату на землю, закончив с огородом.

Кирилл собирался пойти в дом: у него пошла кровь из носа, а салфетки закончились ещё утром. Но Васька его остановил и правильно сделал: лучше будет, если Ка-Фэ не увидит его кровь.

Студенты перебрались в своё, так сказать, «тайное» место за деревом и кустами.

Васька чинно-благородно достал из кармана карты и предложил сыграть в «пьяницу». С ним сыграл только Антон, а Кирилл просто лежал на траве и следил за их игрой. Просидели они до темноты. И всё никак не выходило закончить начатую игру: карты не заканчивались ни у одного, ни у другого.

– Пошлите в дом, – позвал Кирилл.

Дома они тут же разошлись по комнатам и легли спать. Кроме Кирилла. Он пробрался в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Вся его рубашка была в крови. Кирилл снял её, включил воду и стал устранять последствия побоев.

***

Утром Кирилл снова заперся в ванной. Антон недовольно постучался.

– Эй, ты чего? – недовольно спросил он.

Кирилл открыл ему и отбежал к раковине. Он включил воду и умыл лицо. Как оказалось, у него снова пошла кровь из носа. Кровь шла обильно, и Кирилл запачкал ею всю раковину.

Как на зло вся ванная комната была белой.

Антон, подумав, вышел и через несколько минут вернулся с перекисью водорода. Недолго думая, он взял полотенце и, намочив его кончик антисептиком, протянул полотенце Кириллу.

Вскоре кровь перестала течь.

Антон и Кирилл принялись убирать всё, что могло рассказать Ка-Фэ о событиях утреннего инцидента: они избавились от всех следов крови, протёрли пол и раковину.

– А с этим что делать? – спросил Кирилл и потряс белым полотенцем с красным концом.

– С полотенцем? – переспросил Антон.

– Да.

– Оно в крови…