Курсанты 2

— Что? На какой территории? Убрана уже территория.

— На территории института.

— Понятно. — задергались усы Орлова, а глаза начали набирать обороты. — Посмотрите на лицо этого курсанта! — Товарищ Миша, вы то же идите сюда.

Толпа любопытных уже во всю ржала, они, а не только мы с Витковским, узрили огромную полосу через все лицо Стасяна.

— Объявляю вам наряд вне очереди товарищ курсант!

— Есть.

— Запишите его в праздничные дни, товарищ Витковский.

— Есть.

Далее шеф пошел к тумбе дневального, чем ближе он подходил, тем сильнее выпрямлялся дневальный на тумбочке. Затем шеф снял трубку телефонного аппарата на тумбе. В этот момент дневальный на тумбе наконец-то начал дышать.

— Да, с кем я разговариваю? Что не расслышал? Какой-какой помощник? Ах помощник по связи. Вот что товарищ курсант, дежурный или помощник на месте? Трубочку помощнику дежурного, передай. Да, подполковник Орлов. Прошу не соединять звонки с первого «А» курса в другие корпуса в течении получаса. Спасибо. — повесил он трубку и уже в кабинет заместителя. — Пойдем Сергеич проверим наряды. Заодно найдем Пудова.

В голове мгновенно пронеслась картина как Пудова застукают на товарище капитане в третьем корпусе. Нет ну а чего он туда все время бегает? Чай, что ли пить?

— А Пудов… — засмущался капитан Федоров. — Так это я его отправил, — неожиданно прикрыл Серегу «Федя».

— Куда?!

— Так по вопросу одному. — явно не хотел говорить прямо капитан. — В город.

— В увольнение?

— Так точно.

— Хм, ну тем более пойдем, расскажешь, что за дела такие опять за моей спиной. Витковский!

— Я товарищ подполковник.

— Как же так, ты мне докладываешь, что Пудов на территории, а он оказывается в городе?! — Костяну оставалось только молчать. — Артаньянов?!

— Я!

— Ты что-то знаешь об этом?

— Это секретная миссия товарища капитана, — ловко перевел я стрелки на замначальника, поскольку слышал весь разговор, благо у нас кубрик вплотную к кабинетам.

— Капец блин нарядам. — сказал Гордеев, замок следаков, пробивший себе новогоднее дежурство по курсу, когда шеф.

— Ничего мы скажем как дело было, шеф связь отрубил. Ты не виноват. — утешил я его.

— Блин, Пудовый мог бы и сказать, срулил втихушку. — возмущался Костя.

— Так похоже и впрямь его по-тихому капитан послал куда-то. Вот и не сказал.

— А вы попробуйте все таки позвонить — неожиданно посоветовал шлепающий мимо в тручелях и с тазиком стиронного шмотья Шмендель.

— Ага тебя забыли спросить умник.

— Ну я во всяком случае, на лекциях ПиПыча не сплю. — ответил Менделев голосом весьма похожим на голос ПиПыча. — Это как раз из психологии. Дежурка не любит когда курсовые ей указывают.

— Ладно, попробуем- снял трубку Гордей. — Ну, чего встал тут? Шлепай куда шел, Шмендель.

— Могли бы и спасибо сказать — проскрипел по-стариковски Менделев.

Наряды конечно вздрюкнули, а также кое кто пошел донаводить порядок на внешке. Пудовый вернулся в сопровождении нашего же дневального и капитана Федорова, что затаскивали в его кабинет кучу коробок.

— Охренеть Пудовый подмазал! — воскликнул Костя.

— М? Что в коробках-то? — не разобрал я.

— Не видишь, что ли комп замполиту подогнали, да еще и сразу с принтером.

Ну вот, наши дивиденды видимо опять пролетели мимо моего кармана. Надо как-то поправить свои финансы. Видимо о том, чтобы поправить к праздникам финансы думал далеко не я один. С кубриков опять стали пропадать деньги. В десять вечера построение, но не на вечернюю поверку и не на отбой. Личный состав конечно проверили, а затем выдача спецсредств и построение на плацу. Снова ПАЗики как на КМБ, только везут нас на Елку. Отопление плохое, но переполненный автобус курсанты дышат и греют сами себя. У меня на коленках сидит Катюха, нам тепло и хорошо.

— В увал придешь?

— Угу, если не будет залетов. Но надо к дяде еще, сходить. Он уже звонил сказал, чтобы был.

— Ты чего? Какой дядя?

— Ну как какой. Он же рулит за меня. Если что поможет. А я? Не хорошо это, надо сходить. Зайду отобедаю и сразу к тебе.

— Подряд взял?

— Подряд никому не дают. Утреннее построение же, ты не была что ли когда шеф объяснял?

— Колпачку говорят дали, — сообщает кто-то позади.

— Про Колпачка много чего говорят, — хмыкаю я.

Плотник выбрал, таки себе лаборанта и им оказался весьма залетный и косячный Колпачок с четвертого взвода. В самом «темном» взводе его прописали в шныри, но он вот выскочил в лаборанты, к самому замначальнику института. Правда про замначальника ходили голубые слухи. От третирования во взводе его Плотник спасти не мог ни как, а вот неделю отпуска он похоже получил. Думаю, Орлов на него тоже зол, как ни на кого другого. Шеф же всем говорил, что никто на Новый Год в увал не пойдет, ни один блатной. Но Колпачковский блат оказался выше слова начальника курса. Думаю, Орлов ему это припомнит. Хотя что бы превратить жизнь Колпака в Ад, достаточно просто не мешать «Сучкам» четвертого взвода наводить свой порядок.

— Да Колпак насосал себе этот отпуск.

— Или жопу подставлял.

— Так, а ну как прекратить подобные сплетни! — вмешался капитан Федоров, оказавшийся в нашем автобусе.

— Не отпуск, а опуск. — попытался пошутить Стасик.

— О, Стасян! Дай сигарету! — это практически крылатая фраза на курсе, ни у одного курсанта не пытаются столь активно стрелять сигареты.

— Держи.

— Эй, Стасик, а мне?

— А, держи и ты.

— Ух ты! Блатные. — покрутил счастливчик под носом сигарету. — Парламент.

Неожиданно и щедро раздавал сиги Стасик. Настроение у него что ли Новогоднее? Дед Мороз не иначе проснулся в Стасике. У Стасяна часто дербанили приличные сиги, но он всегда ловко этому сопротивлялся, то вторую пачку начинал с собой носить и угощал стрелков жуткими изделиями, от которых все морщились. То сочинял истории про вечно последнюю сигарету и опять носил дополнительную пачку с этой всегда последней сигаретой.

— Да у тебя же всегда последняя? — напомнил кто-то.

— Стасиков, — краснея и набирая воздуха в щеки неожиданно обратился капитан Федоров, — меня то же угостите я свои в кабинете забыл.

Стасян чего-то покраснел как красна девица, но сигарету дал. Федоров если и курил то не часто, я его за этим делом вообще видел всего раз.

— Чего это Стасиков ты командиру Честер даешь, а всем Парламент? — пихнул стасяна Маврин. — Я не понял.

— Эй Стасян, ты чего опять поджал?

— Кончились.

— Да где кончились, ну открой пачку. — заставили его вытащить пачку Парламента.

— Ну ты Стасян и кадр.

— Давай-ка мне то же блатную. — потребовал раскрасневшийся капитан, не желая терять авторитет видимо.

Интересно, а кто шефу заложил про спящего в шкафу Стасяна. Он же по наводке в кубрик пришел, вот только Стас спал в одиннадцатом, а пока шеф шумел в нашем смылся в туалет. Все-таки кто-то стучит, возможно с одиннадцатого кубрика? Как бы это проверить? А то ведь и по серьезному можно влететь. Тем временем автобус приехал на площадь, знаменитую своими башенными часами с выходящей из них в полночь, девы Февронии. Я пока не видел, только слышал, про эти часы, от местных и от дяди. Теперь вот, увижу и сам.

Наши обязанности нам уже повторяли десять раз, да и мы их повторяли не меньше. Все просто, смотреть за порядком, если драка докладывать, без команды не лезть. Пьяных не трогать, если те опять же без агрессии. А если такие будут, то докладывать, инициативу не проявлять. Короче просто наблюдать. Ну и главное это смотреть за подозрительными забытыми вещами, о таковых сразу? Сами уже догадались — докладывать. Самостоятельно подозрительные предметы не трогать. Страна уже привыкла к постоянным взрывам и бомбам. Забытая кем-то коробка могла наделать нехилую панику. Аккурат двадцать первого числа было нападение в Буйнакске. Все уши прожужжали про это.

И вот мы выходим, шеф дает команду пять минут курите и тут начинается стрельба!

— Трах! Бах! Шандарах! — звуки прямо в центре нашего курсантского кружка.

Многие падают на снег, матерятся во всю курсанты. Крики, Вопли. Паника волной расходится от эпицентра. Кто-то залезает под автобус.

— Твою мать! Стасиков! — орет Федя, конечно он много чего еще орет, но остальное сплошной мат.

— Стасян! Скотина! — ну и куча матов, адресованных Стасику.

Оказалось, Стасик решил проучить стрелков и заправил сигареты маленькими петардами. О последствиях конечно не подумал, как и всегда. А уж о стечении обстоятельств! К счастью никто не пострадал, петарды не пожгли никому ни лицо, ни глаза, и даже капитанские усы остались на месте. Но Термит обещал принять решение о наказании Стасяна, все же полкан с перепугу упал на асфальт. Термит лично приехал проконтролировать начало праздничной службы, покрасоваться, поважничать, а тут такое. И опять Орлова вздрючил заодно.

— Объявил бы я тебе Стасик нарядов от всей широты души! — сообщил перепуганному и бледному Стасяну, шеф. — Да думаю Термитов тебе взыскание объявит. Все докосячился Стасик.

Да уж выговор на ровном месте. Причем из дела ведь это уже не удалишь. Даже когда выговор снимают в деле остается запись. А если строже? Ну уволить то за это точно не уволят.

— Эй Стасян, ты мне должен, понял? Сюда иди, чего лыбишься! — возмущался Сугробов.

— Сам, сюда иди! — пришлось вмешаться мне. — Чего тебе тут, кто должен? А? Мне предъявляй понял? — пресек я попытки «сучек» с четвертого распространять свое влияние.

— А чего, я из-за него вон бушлат испачкал.

— Отмоешь свой бушлат, шутканули над тобой какие претензии?

Вокруг мгновенно собрались четыре сучки четвертого, но и у меня рядом возникла поддержка.

— Что там опять за разборки! Опять этот четвертый взвод! — мгновенно разогнал всех Орлов своим воплем.

Дальше все пошло слишком скучно, но это и хорошо. По двое отпускать в туалет, так же по двое греться в ПАЗик. Естественно некоторые умудрились выпить. С нашего взвода никого не спалили, но спалили кого-то из экспертов. Дебилы не стали пить горячительные напитки, а решили заправиться пивом. Ледяное пиво на морозе, шло плохо, а времени на туалет, что был предлогом отлучиться, было мало. В итоге их и приметили, потому что их долго не было, а дальше запашок и все, попались. Освидетельствование или признанка? Те во всем признались, надеясь на пощаду и снисхождение. Потому как освидетельствование это уже документ, с которым шансов на пощаду меньше. В связи с этим залетом, напряглись все, кто употреблял, а таких много уже было. Но тотального обнюхивания к счастью не последовало.

А после, молитвы Февронии, что выехала из башенных часов под странные мелодии, началась местная дискотека. Шеф поехал домой, остался с нами Федоров и Йовдий. Некоторым девчонкам нравятся парни в форме так что кое-кто даже познакомился с местными, девчонками. Меня ревниво ограждала от подобных контактов Катюха. Естественно количество выпивших тут же увеличилось, Костян где-то раздобыл бутылку вина и парочку местных чикс. Вином поделился, да и чиксу бы одну уступил, если бы не Катюха. Мда, в постоянной девушке все же есть и минусы, особенно если она с вами везде.

Кто-то приметил, что и Федя с Йовдийем, похоже употребили согревающего, курсанты разом начали вести себя наглее. Оцепление потеряло свою целостность. Бывший плотный строй оцепления проредили словно очередью из пулемета. Часть курсантов уже каталась на огромной горке вместе с удивленными горожанами. Дождик вообще танцевал нечто непонятное возле Елки, привлекая странными движениями, особей противоположного пола. Костины Чиксы притащили еще вина.

— Да я потомственный милиционер вообще. — пьяно вещал Костя. — Вот! — извлек он откуда-то из запазухи несколько фотографий.

— Ничего себе, это что дореволюционные фотки? — удивилась первая чикса.

— Ты дура что ли? До революции какие фотки? Тогда фотиков не было же! — пьяно говорила вторая.

— Были-были уже. — замахал руками Костян — Вот это мой дед, поручик царской армии. А вот это он же, но уже при советах. — показывал очередную карточку Костя, — А это уже перед посадкой.

— А как его взяли к красным если он белый? — спросила одна из девиц.

— Потому что войска Советов представляли из себя бандитские формирования, мало управляемые и плохо обученные. В большинстве своем, и-ик! Тогда, в девятнадцатом вроде году, или…, а не помню, — махнул Костян рукой. — Стали призывать офицеров царской армии, причем на руководящие должности. Кто сам пошел, а у кого семья оказалась в заложниках. Я честно говоря не знаю почему прадед перешел к красным. Многие эмигрировали, кто-то бился до конца на другой стороне. А в тридцать седьмом его посадили, в тридцать девятом выпустили, но только что бы сдох на свободе. — сплюнул Костя себе под ноги.

— Костя тебе уже все, хватит. — отняли мы с Катькой у него бутылку.

— Я потомственный офицер! — заявил Костя и едва не упал в снег, — тот самый Витковский, это двоюродный дядя моего прадеда. Впрочем, сам мой прадед…

Короче потомственного офицера и дворянина, затащили мы с трудом в ПАЗик и усадили на заднее сидение. В ПАЗиках на обратной дороге некоторых стало развозить. Все же на холоде стояли сколько. А уж на курсе! Это была клевая вечерняя поверка. Кому весело, кто-то засыпает, кого-то тянет на подвиги, а кому-то лишнего.

— На буй вашу поверку! — заявил старшина и ушел спать.

Йовдию не удалось призвать к порядку старшину, но весь остальной курс, взбрыкнувший было под таким заразительным примером, старлей все же смог заставить выйти и построиться на поверку. Но на это ушел целый час криков и угроз. Но тут он действовал по схожему с физруками принципу, начиная давить в индивидуальном порядке главных бунтовщиков. Наконец, началась поверка.

— Суворов?

— Я-буэе-е. — и бегом в сторону туалета, по пути орашая взлетку красным извержением.

— Твою мать!

— И кто же это будет убирать? — риторически просил дежурный по курсу Гордеев.

— Так Суворов! Объяснительную пиши. — распорядился Йовдий.

— Отравился он товарищ старший лейтенант. — заступился за кореша Сахалин.