Сын башмачника

Джавид Алакбарли

Сын башмачника

Это был ужасный день. Он уже выходил из дверей банка и готовился сесть в экипаж. Вдруг какой-то непонятный человечек, одетый во всё чёрное, неожиданно бросил ему в лицо эти оскорбительные слова:

– Работай, работай. А твоя красавица жена в это время стонет под твоим же управляющим. На твоей же даче.

Эти слова прозвучали как удар хлыстом и не сразу дошли до его сознания. Человек же, нанёсший ему столь тяжкое оскорбление, просто исчез. Растворился в толпе. Не догонишь. Не найдёшь. Не расспросишь. Вначале он просто попытался успокоиться. Внушить самому себе, что всё это ложь и не может иметь никакого отношения к действительности. Но не смог. Обвинение было настолько жестоким, что вызвало в нём целую бурю чувств. Совсем не позитивных.

Все эти бушевавшие в нём эмоции плохо слушались голоса его рассудка. Но он всё же решил поехать на дачу. Лично. Сам. Один. Никому ничего не поручать. Удостовериться в том, что всё, что было сказано ему, является чистейшей воды правдой. Увидеть всё своими глазами, а потом принять решение. Какое? Этого он пока не знал. Но всю дорогу до дачи ясно представлял себе всё то, что сейчас там происходит.

Картина того, что сейчас разворачивается в его прекрасном особняке, была у него перед глазами во всех своих омерзительных деталях. Он ясно видел, как ангельский лик его любимой женщины приближается к красивому лицу его управляющего. Отчётливо представлял себе, как сплетаются их разгорячённые тела. Даже чётко слышал, какие звуки звучат в этой спальне. Целиком и полностью был во власти почти безграничной ревности. Как реальность ощущал то, что запах страстного секса впитывается в каждый предмет его любимой комнаты. Навсегда впитывается. И становится постоянным атрибутом новой реальности. Реальности, в которой он всего-навсего муж рогоносец.

После столь тяжких видений он даже перестал надеяться на то, что у него выдержит сердце и он сможет без проблем доехать до дачи. Но, тем не менее, доехал. Благополучно доехал. Не умер. Смерть ещё предстояло пережить. А может быть перед тем, как умереть, ещё кое кого отправить на тот свет. Он был готов к этому. Давно готов. С того самого рокового дня, как связал свою судьбу с этой чудесной девушкой, так некстати и так невовремя появившейся в его жизни.

На даче же было удивительно тихо. Он знал, что садовники, живущие здесь у него, как правило, ложатся спать с заходом солнца, чтобы проснуться с его восходом. Но у него были с собой его собственные ключи. Он так спешил, что не обращал внимание ни на что кругом. Но всё же был удивлен тем, что дом оставлял ощущение абсолютно пустого. Тем не менее, он внимательно обошёл здесь каждую комнату. Никого не увидел. Не застал врасплох ни одно живое существо. Внешне здесь вроде всё оставалось таким же, как было в тот последний летний день, когда они уезжали отсюда.

Ни жены, ни её любовника он так и не нашёл на этой даче. Не обнаружил он и каких-либо следов того, что здесь вообще кто-то побывал за последние месяцы. Уже после того, как закончился летний сезон. Так что никаких доказательств измены у него не было. Пока он был всего лишь как бы разочарован. Ведь он почти что поверил в то, что измена всё-таки была. Состоялась как событие. Стала фактом и частью новой действительности. Был настолько в этом уверен, что считал, что ему нужно было лишь доказать это. Столкнуться с ней лицом к лицу. Но в итоге оказалось, что доказательства вообще отсутствовали как таковые. Ни события, ни состава преступления выявлено не было. Пока. Он тщательно закрыл все двери. Вышел, так и не замеченный слугами. Сел в экипаж и поехал в город.

Приехав домой, поднялся на второй этаж. Вдруг услышал какой-то странный звук. Очень похожий на стон. Сразу же мелькнула ужасная мысль о том, что неужели же эти мерзавцы любовники осмелились расположиться прямо рядом с его спальней? Поневоле зашагал быстрее. Никого не обнаружил. Дошёл до детских комнат. И вдруг увидел, как его жена с ложечки поит их сына. Ему она лишь улыбнулась:

– У него поднялась температура. Поэтому я и переселилась в детскую. Боялась оставить его одного. Видишь, как ему плохо. Говорит, что, когда начинает постанывать, становится легче. Вот выдумщик, а? А ты почему так поздно?

Он поцеловал жену и сына. Обратил внимание на то, что несмотря на поздний час, жена всё ещё не переоделась. Было очевидно, что она даже не рассчитывает на то, что ей удастся поспать. Она же была помешана на здоровье детей и никому не передоверяла эти свои обязанности. На её вопрос он так ничего не ответил. Просто улыбнулся. Испугался, что голос подведёт его. То, что он пережил за последние часы, можно было назвать катастрофой. Его личной катастрофой. Ведь он уже поверил в сам факт измены. Сейчас, наконец-то, началось постепенное восстановление того мира, который он считал навсегда утерянным. Сел в своё любимое кресло. Но ещё долго не мог успокоиться. Не мог себе простить того, что он, столь сдержанный человек, запросто смог поверить такой гнусной клевете. Сам не заметил того, как уснул. Так и не дождавшись жены. Видимо, она осталась ночевать в детской.

С ней он увиделся лишь за завтраком. То, что она ему сказала, ввергло его в состояние очередного шока.

– Ты знаешь, я весь вчерашний день думала говорить тебе об этом или нет. Но потом всё-таки решила, что ты должен знать. Я была в твоём кабинете, когда туда зашёл управляющий. Казалось бы, всё было как обычно. Он чем-то интересовался, что-то обсуждал со мной, задавал вопросы. Я отвечала. А потом он вдруг поцеловал мне руку. Иногда он раньше так делал. Но только во время официальных приёмов. А ведь в тот момент мы были только вдвоём. Вначале я почему-то очень испугалась. А потом прямо сказала ему о том, что это было неуместно. Больше всего мне не понравилось выражение его лица. А ещё этот его странный взгляд. Такого раньше за ним не наблюдалось.

– А что было дальше?

– В общем, потом он рассмеялся и пробормотал какую-то глупость, вроде того, что если мне это неприятно, то он не будет этого впредь делать. И сразу же ушёл. Я же долго не могла успокоиться. Считаю, что твой управляющий не должен был так себя вести по отношению ко мне. Это, прежде всего, неуважение. А может быть, даже и оскорбление. Он всего лишь управляющий. Твой наёмный работник. Если он не понимает, то, что ему дозволено, а что же категорически не дозволено, то ему надо всё это ещё раз разъяснить. И так, чтобы он понял это очень хорошо и впредь не забывался. Кто знает, может всё же надо просто расстаться с ним? Я понимаю, что это твоё личное дело. Он же твой управляющий. Мой долг – сообщить тебе об этом. Просто поставить тебя в известность. Решения же у нас всегда принимаешь ты. Самые умные и самые правильные. Горжусь тобой.

Её слова поразили его. Он начал думать о том, что вчерашняя клевета, брошенная ему в лицо, и сегодняшнее возмущение его жены, видимо, как-то взаимосвязаны. Если это и не заговор, то определённо какая-то чётко выстроенная каверзная интрига против его семьи. К такому повороту событий он не был готов. Всё это, безусловно, необходимо будет пресечь в корне. Раз и навсегда. Но прежде всего он попытался успокоить свою жену, сказав ей о том, что всё это глупости. Ей не о чём беспокоиться, он сам со всем этим разберётся.

Прошёл к себе в кабинет. Решил, что сегодня ничего предпринимать не будет. Хотя ему и доложили, что управляющий уже с раннего утра пытался попасть к нему на приём, он его не принял. Занимался какими-то текущими делами. День пролетел незаметно. Запомнился тем, что малышу стало лучше. А ещё он уговорил жену немного отдохнуть днём. Ночь же они провели вместе. Сказочную ночь.

О его мужской силе ходили легенды. Не он их придумывал. Сам поневоле удивлялся тому, что его личная жизнь может кого-то сильно интересовать. Тем более порождать столь необыкновенные слухи. Ведь он же никогда и ни с кем её не обсуждал. Всегда жёстко пресекал какие-либо попытки врачей понять феномен того, почему его потенция не соответствует его возрасту. Он не знал значения слова «сублимация». А может, никогда не слыхал о нём. Также как и о Фрейде. Но, тем не менее, он прекрасно умел сублимировать свою сексуальную энергию. Вся его бизнес-империя держалась исключительно за счёт того, что она подпитывалась его энергетикой. Невероятной, иррациональной, почти сумасшедшей. Неподвластной какому-либо рациональному объяснению или изучению. Но то, что она была, являлось просто-напросто очевидным и неоспоримым фактом. Её ощущали и окружающие его люди, ну, и конечно же, он сам. Он берёг её. И редко когда растрачивал на то, чтобы ублажать тех женщин, что так и норовили быть поближе к нему.

Когда-то в его жизни была другая женщина. Не та, которая сейчас рядом с ним. Это была его первая жена. Просто ему сказали, что она изначально предназначена ему в жёны, и он на ней женился. Старался не изменять ей. А потом она умерла. Если после этого женщины и появлялись в его жизни, то это всегда было вне его дома. Он хорошо разбирался в людях. Женщины не составляли исключение. Глядя на тех представительниц женского пола, которые проявляли повышенный интерес к нему, он всегда мог заранее сказать, какова будет каждая из них в постели.

Желание проверить свои догадки на практике у него возникало очень редко. Но всё же возникало. И тогда он шёл на поводу своих желаний. А ведь он когда-то был аскетом. Но после долгих лет воздержания он всё же вернулся к обычной жизни. Старался быть как все. Вот тогда и возникла у него весьма своеобразная «классификация» женщин. Со своими терминами и эпитетами. Все эти видения появлялись в его сознании независимо от него самого. Это его не удивляло. Он уже свыкся с тем, что порой чётко осознаёт и понимает те вещи, о которых раньше и понятия не имел. Ему не с кем было делиться этими знаниями. Близких друзей у него не было. Да даже если бы и были, такие разговоры не подобали бы ему. Все знали его как чрезвычайно сдержанного человека, целиком погружённого в свои, столь важные для него, проекты и дела.

По меркам своего времени, он довольно-таки поздно женился даже в первый раз. Его жена умерла, так и оставшись в его памяти почти бессловесной тенью. К тому времени, когда он уже был отцом троих детей, был принят специальный закон и произведена опись всех нефтеносных земель. По существу, в нефтяном деле устанавливались совершенно новые порядки. На первых же торгах он взял большой участок земли. За купил оборудование, нанял рабочих и мастеров и начал бурение. И лично участвовал во всех работах. Как всегда и во всём, он был очень терпелив. Его компаньоны, разочарованные тем, что, несмотря на все их ожидания, фонтан так и не забил, вскоре перепродали ему свою долю. А он дождался того, что на его участке нефть хлынула нескончаемым потоком. Дальше же всё было как в сказке. Ведь недаром все называли его сказочно богатым человеком.

***

Когда он совершенно случайно в поезде увидел эту девушку, ему было немало лет. И он уже давно являлся вдовцом. А ещё одновременно и живой легендой. Он был достаточно публичным человеком и привык не обращать внимания на тот интерес, который вызывает у всех его персона. Тем не менее, ему было не совсем комфортно от того, что эта девушка смотрела на него с нескрываемым обожанием и восторгом. Он попытался понять причины этого. Заговорил с ней. Задал ей несколько вопросов. Узнал, что она хорошо образована, знает несколько иностранных языков, да к тому же является дочерью генерала, с которым он был давно знаком. Все её ответы на его подчас каверзные вопросы были преисполнены той мудрости, которой, из начально, не может быть в столь юном существе. Это его тоже удивило. Тогда он решил поведать ей об одной старой легенде. На первый взгляд, она была очень проста.

– При жизни каждому человеку нужно преодолеть семь долин. Первая из них – это Долина Поиска. Здесь таится много опасностей. Чтобы преодолеть эту долину, надо полностью отказаться от своих необдуманных желаний. Затем следует Долина Любви. Это безграничный океан, где каждым движет желание найти своего Возлюбленного или Возлюбленную. Потом идёт Долина Знания. Именно в этой долине возможно воспринять свет Истины и начать познавать Бога. За этим следует Долина Разделения. За ней вы попа даете в Долину Объединения. Потом будет Долина Восхищения. А седьмая и самая последняя долина называется Долиной Смерти.

Уже много лет я готовлюсь к тому, чтобы войти в Долину Смерти. Потому, что остальные шесть я уже прошёл. Эти долины так устроены, что пути назад нет. Например, нельзя из шестой Долины попасть во вторую. Таковы правила, установленные самой жизнью. За их нарушение человек может быть жестоко наказан. Вернее, обязательно будет наказан. Самой судьбой наказан.

Он много ещё чего сказал из того, о чём, вообще, не собирался говорить. А потом просто уехал из этих мест. То, что она влюблена в него, уже было известно всем. Даже её отцу, который пытался её убедить в том, что ей лучше держаться подальше от этого не совсем молодого человека. В свою очередь он всё пытался разобраться в себе и понять то, почему его, как магнитом, влечёт к этой девушке. В этом было что-то иррациональное. Непонятное и необъяснимое. Но тяга была столь сильна, что он понял лишь одну простую истину. Он не будет сопротивляться этому влечению. Даже если оно его просто уничтожит. Отказаться от этого шага он не мог. Понял, что, если его не сделает, будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Да и что это будет за жизнь? Скучная и пресная? Без вкуса и того ощущения праздника, которое создаёт всего лишь сам факт нахождения с ней в одной комнате?

Он бросился в этот омут, закрыв глаза. Женился. В первую же брачную ночь понял простую истину. Сполна осознал то, что оказывается, он и не жил до сих пор. Не чувствовал радость бытия с той остротой, которая открылась ему в ту незабываемую ночь. А потом было просто счастье. Запах этого счастья даже въелся ему в кожу. Вкус этого счастья переполнял его. Осязание его личного кусочка счастья пробирало всё его существо до мурашек и дрожи в пальцах. Оно не было одномоментным. Это была уже постоянная компонента его жизни.

Он верил и не верил в реальность этого, так неожиданно свалившегося ему на голову, дара судьбы. Это были годы счастья. Он и не подозревал, что в нём таится столько любви и нежности. Эта девушка смог ла сломать тот непроницаемый панцирь, которым он окружил себя. Она раздвинула горизонты его мира. Да и мир его стал, благодаря ей, абсолютно другим. Она родила ему пятерых детей. Несмотря на свою безумную любовь к своим сыновьям и дочерям, для неё он всегда находился в центре её маленькой вселенной, окружённый атмосферой её безграничного обожания. Он был её мужем, её избранником, её постоянным спутником в этой бренной жизни. Словом, всем.

Она иногда даже подтрунивала над ним. Этого тоже никогда раньше не было в его жизни. Ведь она была генеральской дочкой. И ей очень нравилась песенка о титулярном советнике, влюбившемся в генеральскую дочь. Она её переиначила и объясняла ему, почему она это сделала.

– Всё дело в том, что ты не титулярный, а статский советник. И не ты влюбился в генеральскую дочь, а она влюбилась в тебя. Поэтому я и пою её так.

Женившись на ней, он вдруг осознал, что перестал быть сиротой. Ведь сирота страдает не только от того, что ему не хватает тепла и ласки, но и от того, что ему некому рассказать о том, что его тревожит и что же его радует. К ней он мог прийти с любыми своими проблемами. У них стали традицией такие вечерние посиделки, когда он ей рассказывал о том, что же случилось за прошедший день.

Он в деталях и подробностях разъяснял ей, с кем сегодня встречался, какие принял предложения, какие – отклонил. Над чем собирался ещё поразмышлять, по поводу чего уже дал какие-то поручения. Шаг за шагом излагал причины того, почему он сделал так, а не по-другому. А ещё он делился своими планами на день завтрашний. При этом он получал огромное удовольствие от её реплик, комментариев, а порой даже язвительных шпилек. Радовался, когда она его хвалила, и огорчался, когда она выявляла слабые места в каких-то его проектах. Так уж сложилось с первых дней их брака, что он уже ничего не делал, не посоветовавшись с ней.

Именно благодаря ей, вся его благотворительная деятельность приобрела невиданные ранее масштабы. В этой сфере они были равноправными партнёрами. Она могла долго вынашивать свои идеи. Потом в деталях продумывала эти проекты, а он их финансировал. По существу, вся его жизнь после женитьбы разделилась на две части. То, что было до неё, выглядело таким мелким и незначительным. Настоящая жизнь началась только с ней. И не было в этой жизни и дня, чтобы он не благодарил Всевышнего за то, что в его жизни появилось это прекрасное существо, так похожее на настоящего ангела. Видимо, такова была отведённая ей миссия на этой земле: наполнить его унылое существование ярким светом. Его же обязанности сводились к тому, чтобы оберегать это сокровище от любых превратностей судьбы. Что он и делал. Успешно делал до этого самого рокового дня.

***

После той вечерней поездки на дачу он понял одно. Жизнь уже никогда не будет такой, какой была раньше. Видимо, настала пора тяжких испытаний и невосполнимых потерь. Он знал, что такой переломный момент в его жизни рано или поздно наступит. Обязательно наступит. Но как-то интуитивно всё же надеялся на несколько лет передышки.

А на следующий день он собрал у себя шестерых человек. Только тех, кого считал своими самыми близкими людьми. Им он, как на духу, рассказал всё, что с ним произошло тем вечером. Включая свою полусумасшедшую поездку на дачу. Их возмущение не знало границ. Все они были едины в своём убеждении, что управляющего надо уволить. Но при этом, может быть, всё же предложить ему другую работу. Вдали от Баку.

Все прекрасно понимали и то, что управляющий не был случайным человеком в их окружении. Он когда-то смог получить прекрасное образование именно на деньги своего нынешнего работодателя. Как же все они заблуждались, считая, что это гарантирует его благодарность и преданность на всю оставшуюся жизнь. Это оказалось просто заблуждением. Пока все они без устали повторяли:

– Неблагодарный!

А он лишь хмурился. По его же мнению, всё происходящее с ним не было исключением из правил. Он то хорошо знал, что любая надежда на человеческую благодарность является всего лишь иллюзией. Недаром его отец с улыбкой любил повторять:

– Не делай добра – не получишь зла.

Это была самая парадоксальная из шуток его отца. Он же никогда не понимал того, почему отец всегда был уверен, что нет в жизни такого доброго дела, за которое тебе рано или поздно отплатили бы злом. Раньше он никогда не воспринимал такую точку зрения как норму. Посмеивался над такой позицией. Но почему-то именно сегодня, в этот непростой день, он вспомнил эти отцовские слова.

В конце концов, после всех обсуждений, он пригласил управляющего. Принял его вместе со своими гостями. Состоялся очень непростой разговор. И имел он столь же непростые последствия. Никто и никогда не узнает в деталях и подробностях всего того, что про исходило в его кабинете в тот хмурый бакинский день. Что говорили, что обсуждали, что делали. Версий, домыслов, злых и недобрых слухов будет множество. Истинное же течение событий, так и останется тайной за семью печатями.

Слишком уж разноречива была трактовка того, что происходило в тот день. Все же непосредственные участники этого процесса предпочитали молчать о нём. Управляющего, конечно же, уволили. Он пытался что-то говорить в своё оправдание. Уверял, что его просто неправильно поняли. Но то, что через месяц управляющий обратился в суд с жалобой о том, что он был жестоко избит в кабинете своего работодателя, свидетельствовало о том, что на самом деле всё обстоит на много сложнее, чем кажется. От суда он требовал возмещения физического и морального ущерба. Акцентировал внимание на том, что был оскорблён до глубины души. Никакие женские имена не прозвучали вслух. Всё остальное додумала людская молва. Это ещё раз продемонстрировало то, что всё не так уж тривиально. А потом начался судебный процесс.

И это уже была просто катастрофа. Во-первых, сам факт начала такого процесса против самого богатого бакинца породил лавину слухов. Всем было известно, что три года тому назад на собрании владельцев пароходов этого управляющего также избили. Но тогда никакого обращения в суд не последовало. Все сочли это обычной дракой, недостойной внимания. Скандальной новостью сроком на один день. А сейчас все тут же заговорили о том, что во всём этом, видимо, задета честь его семьи. Наверное, и это было вполне естественно. Ведь всё-таки, при всей его безупречной репутации, сам факт того, что у него с женой такая большая разница в возрасте, являлся предметом постоянных пересудов в бакинском обществе. Это было его слабое звено.

Пресса тут же связала красавца-управляющего, его обращение в суд и молодую жену миллионера в единый узел. И было уже неважно, как это обычно бывает, что же случилось на самом деле: «ты ли украл, или у тебя украли». Газеты и журналы лишь подкидывали дров в разгорающийся скандал вокруг его имени. Вначале и ему, и его родным казалось, что суд сочтёт это обращение бывшего управляющего просто смехотворным, нелепым, высосанным из пальца пустым обвинением. Ведь само обращение в суд последовало через месяц после той встречи с управляющим и его увольнения. При этом никаких доказательств того, что его действительно избили, не было. Потом, уже в ходе процесса, управляющий будет утверждать, что в первые дни после избиения он просто-напросто припудрил свои синяки. Зал же будет просто хохотать в голос и выкрикивать разные вопросы типа:

– А мозги? Тоже запудрил?

Во-вторых, по мере того, как судебная машина набирала обороты, становилось ясно, что ситуация далеко не такая уж ординарная, как казалось вначале. Какие-то, не до конца понятные, но явно могущественные силы, пытались раздуть всё это до скандала уже имперского масштаба. Это как же надо было по стараться, чтобы об этом процессе заговорили такие люди, как Ленин и Троцкий. Когда он узнал об этом, то его подозрения, связанные с тем, что всё это является хорошо раскрученной интригой, к которой так или иначе причастны социалисты, лишь усилились.

Он поневоле вспомнил о том, что ему как-то случайно попал в руки весьма любопытный документ, посвящённый лично ему:

– Правительство многим обязано ему. Он смело осуждает разрушительные замыслы тех, кто революционно настроен. Течение событий показывает, что он человек, не только преданный России, но и активно проводящий идеи недопустимости каких-либо разговоров о свержении власти. Вся эта мусульманская среда боготворит его, и к его мнению здесь не просто прислушиваются. Его воспринимают как самую верную и безусловно истинную позицию.

Когда в 1905 году все эти смутьяны, называющие себя революционерами, пытались внести раздор и смуту в нормальное течение жизни, то они убили бакинского губернатора. Прямо в центре города. Средь бела дня. Это был вызов, брошенный власти. Власть этот вызов приняла и незамедлительно начала действовать. Было произведено немало арестов. Однако, прошло больше пяти лет, а суд над арестованными всё откладывался. И, несмотря на все эти карательные меры, позиции революционеров в Баку были очень сильны. Для него было очевидно одно – любая революция требует финансирования. Будут деньги – всегда найдутся те, кто сможет запустить тот локомотив истории, который и именуется революцией. Не будет денег – никакой революции не будет и не может быть в принципе.

В условиях, когда многие нефтепромышленники пытались откупиться от тех, кто организовывал все эти стачки и забастовки, он всегда был непреклонен. Не вёл с ними каких-либо переговоров и считал, что если им начать платить сейчас, то это превратит его в их вечного банкира. Все эти революционные силы он считал очень разрушительными и был убеждён в том, что этот пожар следует тушить в самом зародыше. Здесь и сейчас. Не ждать, пока из искры возгорится пламя.

С тех пор, как Баку превратился в нефтяную столицу империи, здесь крутились огромные деньги. Всем было известно, что порой они были даже неподконтрольны правительству. Именно поэтому эти социалисты мечтали превратить нефтяные деньги в мощный инструмент для реализации своих бредовых замыслов. Как гражданин этой страны он не мог этого допустить. Искренне был убеждён в том, что любая власть – это власть от Бога. И неважно, христианский, мусульманский или иудейский этот бог, или какой-то другой. Он был глубоко верующим человеком. И считал, что если уж судьба мусульман сложилась таким образом, что они являются подданными государства, где правит христианин, то это надо было воспринимать как порядок вещей, установленный самим Всевышним.

При этом он сполна осознавал всю незаконность сопротивления закону. Нет, он не был кантианцем. И даже не пытался рассуждать о недопустимости какой-либо революции. Не вникал в рассуждения о том, укладываются ли попытки свержения власти в какие-то этические или правовые рамки. Но у него были свои аргументы и доводы, очень далёкие от чистого философствования. Он понимал, что нужны годы и годы спокойного, эволюционного развития для того, чтобы нефтяные деньги могли сформировать новую экономику этого края. Если, конечно же, вкладывать их в неё.

Именно деньги должны были преобразовать эти разрозненные патриархальные хозяйства, развить промышленность, превратить нефтяные доходы в человеческий капитал. Но ведь те, кто зарабатывал миллионы в Баку, просто-напросто вывозили их отсюда. Не засевали, как он, огромные хлопковые поля, не сеяли табак и другие культуры, не строили текстильных фабрик, не стимулировали рыбный промысел, не развивали различные направления промышленности. Да разве перечислишь всё то, что он уже сделал и планировал сделать ещё. Но то, что делал он, было скорее исключением из правил, чем нормой поведения. Всем тем, кто зарабатывал здесь большие капиталы, было выгоднее откупиться от революционеров. Сделать так, чтобы их нефтяные вышки не поджигали, а нефтеперерабатывающие заводы не бастовали. Пусть лучше горят вышки конкурентов. Он не мог принять такую точку зрения.

А ещё он не верил в то, что люди, опираясь на свой куцый умишко, смогут когда-либо построить справедливое общество. Он не раз в разговорах с людьми, которым он предельно доверял, с иронией говорил:

– Давайте возьмём сто семей. Примерно одинаковых по уровню крестьянской смекалки, воспитания и природных талантов. Допустим, что мы найдём какое-нибудь просто райское местечко и поселим их там. Пусть у всех у них будут примерно одинаковые дома, равные наделы земли и столько же денег, сколько у соседа справа и слева. А потом забудем обо всех них на какое-то время. Когда этот срок истечёт и мы вернёмся сюда, то увидим, что здесь появились свои богатеи и бедняки, свои мудрецы и мерзавцы. Словом, достаточно лишь небольшого срока, чтобы от идеи равенства ничего не осталось. Людская природа такова, что она проявляет себя во всей полноте лишь тогда, когда, казалось бы, что всё должно способствовать тому, чтобы утвердился рай на земле. Рая не будет. Всё будет точно так же, как в сегодняшнем обществе. А может быть, даже более мерзко. Надо понять простую истину. Не дано человеку построить рай на земле. Изначально не дано.

Именно в силу этих своих убеждений он занимал очень жёсткую позицию по отношению к этим, так называемым, революционерам. Эта позиция была хорошо известна в правящих кругах. Она даже нашла своё отражение в каком-то секретном рапорте, представленном в Санкт-Петербурге.

А ещё он хорошо помнил, что, когда началась стачка на его текстильной фабрике, ему принесли целый ворох большевистских листовок. Каждое слово в них было ложью. Эту фабрику проектировал очень известный архитектор. При её строительстве были привлечены лучшие технологии. Она изначально задумывалась как единый производственный и жилищный комплекс. Здесь были просторные помещения цехов с уникальной системой увлажнения и вентиляции. Было закуплено самое современное оборудование. Рядом с фабрикой размещалось обширное здание школы со светлыми классными помещениями и фабричный посёлок из двухэтажных зданий для рабочих и служащих.

Фактически, это был первый специально распланированный рабочий посёлок на Апшероне. В листовках же большевиков он представлялся как чистой воды ад на земле. Всё это было во имя того, чтобы фабрика забастовала, а начавшаяся в Баку стачка стала бы все общей. Тогда он смог разрешить все эти проблемы. И не только на своей фабрике. Но эти революционеры так и не простили ему своего поражения. Неужели же весь этот план по дискредитации его имени и чести его семьи был разработан и реализован ими? Он плохо в это верил. Но тем не менее, течение всех этих событий последнего времени показывало, что происходящее не является случайностью.

Для него постепенно становилось очевидным то, что это была всего лишь часть какого-то злонамеренного плана, не до конца понятного ему. А он вновь и вновь задавался вопросом о том, кто же стоит за всем этим? Кто продумывает эти неординарные ходы? Какие силы стоят за реализацией этого коварного замысла? Словом, вопросов у него было больше, чем ответов. Ответы надо было искать. Незамедлительно. А пока он первым делом нанял двух адвокатов. Самых лучших во всей империи. Назначил им сказочные гонорары. И почему-то немного успокоился. Поверил в то, что суд не назовёт чёрное – белым, а белое – чёрным. Адвокаты не позволят. Его не беспокоил сам суд. Ему было больно наблюдать за той вакханалией писак, которые так старались облить его и его семью ушатами грязи.

Он был очень могущественным человеком. Многое мог. Но, оказывается, что защитить свою любимую женщину от клеветы так и не смог. Теперь, на самом деле, в общественном мнении уже не имело никакого значения: изменила ему жена или нет. И было абсолютно неважно: является ли всё это просто поклёпом, клеветой или горькой реальностью. Толпа жаждала скандала вокруг его имени. И если факты не укладывались в эту схему, то тем хуже было для фактов. Так простой поцелуй руки раздулся до продуманного чернью во всех деталях и подробностях страстного романа его жены с управляющим. А он, действительный статский советник, дворянин и один из богатейших людей страны был выставлен в амплуа банального рогоносца.

Он лишь усмехался и говорил, что может быть он и не против того, чтобы быть обманутым мужем, но ведь факты свидетельствуют об обратном. Но тем не менее, факт мнимой измены его жены обрастал всё новыми деталями и подробностями. Это доставляло ему невыносимую боль. Наносило непреходящую обиду. Он явно ощущал то, что в его груди всё время что-то ноет и болит. О том, какие чувства испытывает она, он старался не думать. Но явно видел, что вся эта ситуация гнетёт её не меньше, чем его.

***

Как известно, восточная школа педагогики исключает массовость. Она не предполагает, что мудрости можно научить многих. Ведь мудрыми могут быть только очень и очень немногие. Избранные. А ещё здесь, на Востоке, прекрасно понимают, что мудрость можно постичь только в общении. Именно поэтому во всех этих восточных практиках ученик года ми может искать учителя, а учитель так же годами может выискивать достойного ученика. Это великое счастье для обоих, когда они находят друг друга. Как правило, такая связь учитель-ученик может прервать ся только со смертью одного из них. Ему повезло.

У него был прекрасный учитель. И этот учитель не раз говорил ему о том, что и он оказался тем учеником, о котором можно только мечтать.

Когда-то он смог сполна постичь простую истину, что настоящему человеку пути надо суметь при жизни пережить три смерти. Именно в этом был уверен его учитель. И этому он его учил. Вначале он научил его тому, как пережить белую смерть. Назывался этот процесс смертью, а по сути являлся посвящением в то, как достичь того, что называется воздержанием от пищи. На него часто обижались, видя, что он ничего не ест во время различных застолий. Действительно не ел. Просто потому, что он вообще мало ел.

В молодости его потом учили преодолевать зелёную смерть. Это была добровольная бедность. Он и это постиг. Когда люди вокруг него наблюдали, как легко он расстаётся с деньгами, то придумывали разные всякие небылицы о том, что богатство его не праведное, вот и мучается он. Раздаёт всё и пытается заслужить прощение. Что эти люди знали о богатстве, о его жизни, о его принципах? Всю жизнь он считал себя всего лишь казначеем при всех этих больших деньгах. А что он мог рассказать им о богатстве так, чтобы они его поняли? Ровным счётом ничего. Либо не поймут, либо поймут не так.

Ну и, наконец, его учитель говорил ему о том, что есть чёрная смерть. Это, прежде всего, готовность с полным равнодушием воспринять то, что о вас плохо говорят. Он смог этому научится. Ему всегда было абсолютно всё равно что говорят о нём. Но он не был готов к тому, что имя его любимой женщины будет тонуть в потоках клеветы. И в этом была самая большая его проблема. А её надо было разрешать. Как? Этого он не знал. Пока не знал.

***

Отец его был башмачником. Мать была родом из духовного сословия. Умерла рано. А отец второй раз женился. С тех пор, как у отца появилась новая семья, он начал считать себя самостоятельным человеком. Несмотря на то, что ему было так мало лет, он решил, что ему пора самому зарабатывать себе на хлеб. А ещё он был уверен, что если у него появится такая возможность, то ещё он обязан помогать отцу и его новой семье. Вначале он устроился помощником каменщика. Ремесло освоил очень легко. На первых порах был просто подносчиком растворов, потом же научился класть и обрабатывать камни. А к пятнадцати годам он уже смог стать полноценным каменщиком. Именно тогда он встретился с человеком, который в корне изменил всю его жизнь.

Как-то в один из тёплых весенних вечеров к нему подошёл разносчик воды и сказал, что его хочет видеть Старец. В Старом городе этот Старец был такой же достопримечательностью, как все те дворцы, площади и особняки, что украшали его. Он пошёл вслед за разносчиком. Тот его привёл к неприметному дворику. Постучал. Дверь открыли. Они вошли в этот двор. Сначала ему показалось, что там никого нет. Потом он услышал с крыши голос, который сообщил ему, что здесь рухнула стена и её надо заново выстроить. Ему предложили переночевать здесь же, в одной из ком нат в этом дворе. А с утра приступить к работе. Он так и сделал. А поздно вечером появился Старец. Они просто познакомились. А ещё тот ему объяснил, что от ныне они будут часто видеться. Утром всё тот же мальчишка-разносчик принёс ему чай, свежий хлеб и сыр. Он позавтракал и приступил к работе.

Как только он смог собрать все эти рассыпанные камни, то обнаружил, что за обвалившейся стеной находятся какие-то очень странные мешки. Часть из них даже не была перевязана. Какие-то слитки и монеты просто валялись на земле. На них можно было чётко рассмотреть непонятные ему знаки. Такое количество золота его просто испугало. Он стал звать хозяев, но никто не отзывался. В обед пришёл всё тот же мальчик и принёс еду. Ему он и объяснил, что ему срочно надо видеть хозяев дома. Или же, может быть, даже самого Старца. Тот в ответ лишь кивнул и ушёл.

Старец же появился лишь поздно вечером. Он выглядел очень недовольным и всё сокрушался, что день уже заканчивается, а стена всё ещё не готова. Тогда он показал Старцу все эти сокровища. Того это вроде и не удивило. Он велел ему продолжать работать, сказав, что все эти монеты скоро отсюда уберут. К вечеру следующего дня он уже, практически, закончил свою работу. Опять пришёл всё тот же Старец, похвалил его и повёл в одну из комнат, сказав лишь о том, что им надо поговорить. Говорили они долго. Практически, до утра.

Старец рассказал ему, что давно присматривается ко всему тому, что он делает. И ему очень нравится, как он работает. Как старается всегда достигнуть того, чтобы результаты его труда радовали бы глаз. Как относится к окружающим людям. А ещё он говорил о том, как относится к его отцу, их роду, к его деду по материнской линии, которого ему довелось лично знать. Из всего сказанного он понял лишь одно. Старец, видимо, пытается донести до него какую-то информацию. Не до конца ему понятную, но, видимо, очень и очень важную. Слушал очень внимательно. Всё пытался вникнуть в суть мудрёной речи свое го собеседника. А ещё он очень робел. Ведь он пре красно осознавал глубину той пропасти, что отделяла его от этого мудреца.

– Понимаешь, мне важно знать, как человек относится к работе и к результатам всего того, что он делает. А ещё всё хочу понять, насколько у него развито чувство справедливости. Умеет ли он нести ответственность за свои деяния? Честен ли он? Как он относится к деньгам, к золоту, и вообще, к возможности быстро обогатиться. Я не могу сейчас точно сказать, сколько людей я отправлял к этой сокровищнице. Каждый из них что-нибудь да забирал из неё. Ты – первый, кто сдал мне все эти богатства в целости и сохранности. Для меня это означает только одно. Ты прошёл последнее испытание, и я могу взять тебя в ученики. И не надо так испуганно на меня глядеть. И сразу же скажу, что твоё ученичество будет длиться ровно столько, сколько будет нужно. Немало лет, а может быть, даже и всю жизнь. И можешь больше не искать место для ночлега. Жить будешь у меня.

Так началась его новая жизнь. Как жизнь ученика Великого Старца. Тот, конечно же, был человеком пути. Суфием. И занимался он его образованием каждый день. А ещё он заставлял его слушать мугам. Он говорил, что это нужно для просветления. Что иначе никак нельзя. А потом внимательно по смотрел на его ошарашенное лицо, рассмеялся и рассказал ему одну очень старую, но весьма занятную историю.

– Целитель очень долго лечил одного больного. Вылечить так и не смог. Потом объявил ему, что жить тому осталось всего ничего. Ну, может быть, пару минут. Больной тогда задал вопрос:

– А можно исполнить моё последнее желание?

– Смотря какое. Наверное, в принципе, возможно.

– Я хотел бы послушать мугам. Желательно Раст. Но весь. Целиком и полностью.

– Но он же длится больше часа. А тебе осталось-то жить всего несколько минут. А ещё позволь узнать. Почему именно Раст?

– Раст – мать всех мугамов. Он создал их. А потом, они, слившись воедино, создали Раст.

– Ну, что же. Попробуем сделать это. Но ты всё равно умрёшь раньше, чем он отзвучит.

И тогда раздался некий голос. Непонятно было, откуда он шёл, но в нём была такая сила и мощь, что все замерли. Этот голос произнёс всего лишь два слова:

– Пусть слушает.

А потом вдруг, неясно как и каким образом, появился очень известный исполнитель. Он запел. И всё вокруг замерло. Пока звучал его голос, больной дышал. Дышал полной грудью, наслаждаясь этим пением. Последние звуки мугама и последний вздох больного идеально совпали по времени. Вот и вся притча. А, вообще, о мугамах можно долго и нудно говорить. Но лучше этого не делать. Слово вне мугама, как всегда это бывает, лишь искажает его суть. Мугамы просто надо слушать.

У них со Старцем были весьма своеобразные занятия. Вначале они просто вместе смеялись. Непонятно, зачем и почему. Но долго и от души. Его это расковывало. Снимало его робость перед учителем. А тот, непонятно, с какой целью, каждый день рассказывал ему анекдоты про Моллу Насреддина. И это тоже их изрядно веселило. После всего этого они досконально, слово за словом, эпизод за эпизодом разбирали каждый из этих анекдотов. Старец учил его тому, что юмор Насреддина – это всегда провокационный юмор. Он пробуждает способность остро мыслить. А ещё он освобождает человека от зашоренного восприятия мира. Это была, наверное, самая лёгкая часть его учения:

– Пока ты не научишься видеть мир глазами Насреддина, то тебе нечего делать у суфиев.

В один из дней Старец рассказал ему весьма странную историю:

– Твой отец ещё с юности сумел стать прекрасным башмачником. А ещё, конечно же, все хорошо знали, что он очень общительный человек с прекрасным чувством юмора. Но всё же в этой жизни он лучше всего разбирается в башмаках. Может быть, поэтому именно через их призму он и оценивает всё то, что происходит вокруг него. Нередко, отправляясь на чью-то свадьбу, он любил повторять, что как же это прекрасно, что правый башмак, наконец-таки, нашёл свою пару. Почему-то он всех лиц мужского пола воспринимал как правый башмак в паре. По его глубокому убеждению, женщины были левыми башмаками. Свадьба же означала только то, что, наконец-таки, правый и левый башмак нашли друг друга. И не спрашивай меня о деталях разделения этого его мира на правый и левый башмаки. Так много я не знаю. Я же не башмачник. Могу только догадываться, что так как сердце находится на левой стороне, то женщины у него всегда считались теми, кого надо отождествлять с образом левого башмака. Ну, чего же я рассказываю тебе о твоём отце. Ты, наверное, знаешь его лучше, чем я.

– Может быть и так. Но вот про правые и левые башмаки никогда от него ничего не слышал.

– Так вот, а теперь я тебе расскажу любимую притчу твоего деда. Жил был купец. И купил он как-то себе пару башмаков. Башмаки были очень хорошие. Из прекрасно выделанной кожи. Сшиты так, что ногам в них было предельно комфортно. Купец носил их с удовольствием. Всё расхваливал. Но рано или поздно любые башмаки, даже самые удобные, изнашиваются. Так вот и эти башмаки уже совсем износились. Но купец очень не хотел с ними расставаться. Он решил починить башмаки. Починил. Башмаки стали как новые. А потом он попросту завёл себе такую привычку, что стал приходить к башмачнику вновь и вновь. И каждый раз он не покупал новую обувь, а просил поставить новые заплаты поверх старых. Эта красивая когда-то пара башмаков стала столь ужасно выглядеть, что купца уже начали узнавать лишь по этим безобразным башмакам. Они уже были сплошь покрыты страшными заплатками. И снизу, и сверху.

Одни считали такое отношение к обуви признаком бережливости. Другие оправдывали это тем, что купец слишком привык к своим башмакам и не желает с ними расставаться. Иногда, правда, после особо удачных сделок, купец подумывал о том, что надо бы купить себе новые башмаки. Ну, а потом он всё же гнал от себя эти мысли, внушая себе, что его старые послужат ему ещё не один год.

Как-то раз купец пришёл домой и вдруг обнаружил, что, выходя из бани, он надел чужие башмаки. Но ведь они стояли именно там, где он снял свою чудовищную обувь. Оказалось, что он по ошибке надел башмаки могущественного городского судьи. Судья, конечно, был вынужден пойти домой в ужасных башмаках купца. Не надо было гадать о том, чьи же это башмаки. К тому времени они уже успели стать городской легендой. И конечно же, судья тоже не раз слушал байки о том, как же любит купец эти башмаки и сколько же заплат было сделано на них в различные годы.

Наутро судья вызвал купца в суд, обвинил его в воровстве и приговорил его к огромному штрафу. Тогда купец схватил эти башмаки и прямо из здания суда отправился к морю и выбросил их в воду. Наутро какой-то рыбак, вытащив из воды свою сеть, увидел, что какие-то страшные башмаки из-за множества гвоздей, вбитых в них, повредили его рыбацкую сеть. Конечно же, рыбак тут же узнал эти башмаки. Разъярённый тем ущербом, который ему нанесли эти горе-башмаки, он отправился в дом купца и швырнул их тому в открытое окно. Они приземлились на очень дорогую посуду, которую купец привёз издалека и рассчитывал на ней заработать целое состояние. Нанесённый ущерб был огромен, и купец до утра не мог уснуть.

Утром он решил раз и навсегда избавиться от этих башмаков. Начал рыть очень глубокую яму в своём саду, но не успел закончить работу до заката. Соседи, увидев купца в столь необычной роли землекопа, тут же доложили властям, что купец, видимо, нашёл клад в своём саду и уклоняется от того, чтобы сдать най денное золото государству. Купца тут же вызвали и потребовали сдать властям найденный им клад.

В своих показаниях купец во всех подробностях и деталях рассказывал о том, как он хотел избавиться от этих своих проклятых башмаков. Что он и не искал клад. Но даже если он что-то искал, то никакого клада всё же не нашёл. Сдавать нечего. Его выслушали. Не поверили. Послали специальных людей и заставили их перелопатить весь сад и обыскать дом. Когда в результате всё же ничего не нашли, то приняли очень мудрое решение: купца обязали уплатить немалую компенсацию за доставленное беспокойство.