Помоги проекту - поделись книгой:
МАРК ВАЙСБОРД
ОСТРОСЛОВЫ
[Из крокодильских мемуаров]
Рисунки автора
Шаржи из архива КРОКОДИЛА
© Издательство «Правда».
Библиотека Крокодила. 1982.
Тридцать пять лет тому назад я пришел впервые в «Крокодил» как темист.
Теперь я темист-ветеран.
Позже начал рисовать карикатуры.
Считаюсь художником среднего поколения.
Совсем недавно на страницах журнала появились мои литературные заметки.
Хожу в молодых авторах.
Так что все еще впереди…
Пир остроумия
Именно так когда-то назвал тематические совещания в — «Крокодиле» Лебедев-Кумач, бывший одно время ответственным секретарем журнала.
В самом деле, если кому-то из читателей захочется посетить темное совещание, проходящее обычно в Продолговатом зале редакции, его непременно поразят раскаты смеха, реплики, шутки, остроумная перепалка. Наверно, такого не бывает ни в одном журнале, даже ни на одном эстрадном представлении.
Причем обычно смеются не над остроумно решенными темами, а наоборот… над незадачливым автором рисунка или темы. Все небольшое пространство зала как бы пронизало короткими молниями острого слова.
Но после грозы обычно ничего не остается вещественного, кроме лишь озона, да и тот быстро улетучивается. Расходятся темисты, художники, литераторы, и их охватывает обычная мирская суета, не всегда, к сожалению, связанная с весельем. Шутки, репризы уходят в небытие.
Уходили бы, если бы не скромный, молчаливый человек, сидящий в самой гуще людей (я подозреваю, что он выбрал именно это место, чтобы лучше слышать).
Это всевидящий, всеслышащий и записывающий все достойное внимания Истории Марк Вайсборд, или проще — Крокодильский Нестор.
Когда все расходятся, Марк Вайсборд достает потрепанную книжечку и незаметно вносит туда несколько лишь ему понятных иероглифов.
Из этих иероглифов и родилась лежащая перед вами уникальная книжка.
Надо сказать, что сам Крокодильский Нестор — великолепный каламбурист, репризист, перефразист, афорист и пр. и пр.
Но это уже другая история. Может, когда-нибудь кто-нибудь напишет другую, еще более любопытную книжку «Жизнь и производственная деятельность Марка Вайсборда, художника, темиста, летописца «Крокодила».
А сейчас читайте «Острословов» и убедитесь, что крокодильцы шутят не только на страницах журнала,
РЕМБРАНДТ, РУБЕНС И БРОДАТЫ
Где-то после войны в Донбасс была послана выставка московских художников-карикатуристов. Возглавила ее молодой и симпатичный искусствовед Ксана. Через некоторое время в «Крокодил» пришло от нее письмо, где она слезно просила прощения у Льва Григорьевича Бродаты с выставки пропала одна его работа. Письмо это показали маститому художнику, и реакция его была самая неожиданная (хотя от Бродаты всегда можно было ожидать неожиданной реакции).
Лев Григорьевич радовался, как младенец, он был буквально на седьмом небе.
— Ну вот! Я же говорил, что Бродаты — это художник! И Бродаты чего-то стоит! Рембрандта крали, Рубенса крали, теперь за Бродаты взялись!
Но спустя несколько дней от Ксаны пришло новое письмо, где она с радостью сообщала, что утащили только раму со стеклом (Донбасс восстанавливался после военной разрухи, и стекла там были в цене). А рисунок цел и невредим. Это сообщение огорчило Бродаты, он не на шутку расстроился. Долго молчал. Вышагивал из угла в угол, видимо, не находя слов. Затем остановился и, махнув рукой, сказал:
— Да, далеко нам еще до великих!..
Случилось это на всесоюзном совещании сатириков и юмористов. На одном из семинаров обсуждались крокодильские рисунки.
Было много замечаний, и деловых и наивных, далеко не все оказались знатоками карикатуры.
Один из выступавших обвинил Льва Григорьевича Бродаты в плохом знании зарубежной военной техники и показал на танк в одном его рисунке:
— Таких танков теперь нигде в мире нет.
— Со всеми претензиями по этому вопросу обратитесь к Борису Ефимову, — сказал Бродаты.
— Но при чем же тут Ефимов? Рисунок же ваш!
— Да, мой? Но технику я всегда рисую по-ефимовски, и не моя вина, что он выпускает в свет устаревшие модели. В данном случае танк…
Художники-крокодильцы обычно работают на дому. И редко кому удается наблюдать за их кухней (я имею в виду, конечно, творческую кухню). Но одному счастливчику удалось застать за работой Льва Григорьевича Бродаты. Вот что он рассказал.
Лев Григорьевич что-то рисовал и все приговаривал:
— Вы знаете, я в работе большой аккуратист! Терпеть не могу грязи! Ничего лишнего, ничего, что мешает, что не относится к работе! Я могу рисовать в смокинге, в кремовом костюме, в белых брюках! И не боюсь, что поставлю пятно на пиджаке, капну на брюки или вымажу галстук. Да, я аккуратист!
И знаете, чем это кончилось? Великий аккуратист, окончив рисовать, сел… на палитру!
Лев Григорьевич Бродаты любил всех учить.
Если вам надо было заклеить что-то на рисунке, Бродаты был тут как тут. Если надо чисто, без подтеков перекрыть большую плоскость на рисунке, он давал единственно правильный совет. Написать шрифт — в этом он был просто бог. Вычертить рамку — лучше его это никто не сделает.
Причем учил он и давал советы, касающиеся не только рисования, но и житейских премудростей (тут он был взрослый ребенок).
Однажды, когда он неловко поскользнулся и упал, то и тут остался верен себе.
Поднимаясь с чьей-то любезной помощью, он произнес:
— Вот как надо падать! А то некоторые…
ЗНАКОМЫЕ ВСЕ ЛИЦА
Это началось с легкой руки писателя Леонида Сергеевича Соболева в бытность его членом редколлегии «Крокодила».
Когда редколлегия обсуждала новые рисунки, замечания Леонида Сергеевича обычно сводились к одному:
— Все бы ничего, но лицо надо исправить!
— Почему?
— Похоже на Веру Инбер…
Или:
— Я не возражаю, но очки надо убрать, а то бюрократ (или хапуга, грубиян и т. п.) похож на Бабеля…
Или:
— Лицо надо изменить, этот тип напоминает мне Алексея Толстого…
После этого все начали угадывать кого-нибудь в персонажах показываемых рисунков.
Семен Нариньяни всегда находил сходство с любимыми футболистами (этот — двойник Якушина, этот — Боброва, а вот «вылитый» Хомич).
Виктору Коновалову чудились черты известных художников («типичный» Герасимов или «как две капли воды» Дейнека). А Давид Заславский обнаруживал в каждом персонаже что-то от представителей мирового империализма: то уши Даллеса, то нос Аденауэра.
Попытки Кукрыниксов остановить эту игру воображения не всегда приводили к успеху.
Так продолжалось довольно долгое время, пока в игру не включился Иван Афанасьевич Рябов. Обычно молчаливый и застенчивый, он вдруг однажды прямо-таки ультимативным тоном заявил:
— Лицо, мне кажется, надо перерисовать. Обязательно! Оно мне напоминает…
— Кого? Кого напоминает? — нервно вскинулся художник.
— Леонида Соболева!
…На очередном заседании редколлегии Леонид Сергеевич Соболев, как обычно, начал было свое: «А лицо-то надо исправить…», но, взглянув на Ивана Рябова, улыбнулся и умолк.
ДРАМА С СОБАЧКОЙ
Среди крокодильцев нынешнего состава много женщин, но раньше «крокодилицы» были редкостью.
Вспоминается Варвара Андреевна Карбовская, автор множества юмористических рассказов, фельетонов, сценок и даже одной темы для рисунка, родившейся прямо на темном совещании и нарисованной самим Леонидом Сойфертисом:
«— Зачем вы брали с собой ребенка на лекцию? Ведь он вам мешал.
— Нет, что вы! Ребенок тоже уснул…»
Варвара Андреевна жила интересами редакции, всегда была готова выполнить любое задание: часто ездила в командировки, и одна и с художниками журнала. Так было…
Но вот у писательницы появилась собачонка Степка, сразу же став причиной многочисленных острот коллег по перу (тут было и «собачья жизнь», и «как кошка с собакой», и, конечно же, «дама с собачкой»).
Но остроты остротами, а жизнь для Варвары Андреевны несколько усложнилась. «Друг человека требовал постоянного внимания, в результате резко снизилось число командировок, которые вскоре совсем прекратились.
Сергей Александрович Швецов, редактор «Крокодила» тех лет, как-то предложил ей короткую и близкую командировку, на что Варвара Андреевна возразила:
— Ах, что вы! Это никак невозможно! Я ведь теперь на привязи…
Поделиться книгой: