Помоги проекту - поделись книгой:
Циркулярная депеша графа Нессельрода к представителям России при иностранных державах излагает подробно и ясно весь ход переговоров наших с Турцией[16].
Глава третья
Политическое состояние Молдавии и Валахии. – Расположение войск 4 и 5 пехотных корпусов в пределах России. – Состав их. – Назначение командующего войсками. – Распоряжения его. – Движение через Прут и к южным границам Бессарабии. – Дунайская флотилия. – Князь Горчаков. – Прокламация его к жителям Молдавии и Валахии. – Впечатление, произведенное в княжествах вступлением войск. – Расположение авангарда и главных сил. – Движение отряда в Малую Валахию.
Молдавия и Валахия никогда не составляли пашалыка Турции: присоединенные к ней более по договору, чем в силу завоеваний, они могли бы пользоваться некоторой самостоятельностью, если бы в Турции договоры имели какую-либо обязательную силу. Господари-фанариоты, посылаемые Портой в эти провинции из Константинополя и сменяемые ею по произволу, не многим отличались от пашей, и провинции были угнетаемы почти также, как и пашалыки. Многие помнят еще, другие знают по преданию, чем были до Адрианопольского трактата Придунайские княжества! Кому же они обязаны политическим существованием? Кто дал им права управляться своими князьями и законами, своим регламентом, кто развил их благосостояние и торговлю, насколько возможно в стране, издавна подавленной и угнетенной?
Россия купила все это своей кровью. Россия нисколько не поколебалась пожертвовать собственными выгодами для блага вновь образовавшихся княжеств, и, в ущерб торговле своих Черноморских портов, создала для Валахии Браилов, а для Молдавии Галац. Таким образом, многие земли в княжествах, не приносившие и 1,000 червонцев, вследствие развития торговли, дают до 15,000 червонцев годового дохода.
Теперь, те же русские войска, которые, не далее как в 1848-м году, ходили для восстановления порядка и политического существования княжеств, опять направлялись к Дунаю, чтобы подать помощь другим христианам, чтобы спасти других единоверцев от угнетения и фанатизма, силу которых эти княжества вполне испытали на себе. Войска шли с миром, сохраняя права и законы граждан, оберегая их собственность, – шли как в государство дружелюбное и единоверное, платя за все, что брали от жителей, и оставляя миллионы рублей на пути своем. Могли ли жители княжеств встретить враждебно русских? Если были люди, которые, увлекшись интригой и ложными убеждениями иностранных агентов, смотрели неприязненным глазом на вступление наших войск, то горько разочаровались они впоследствии, когда увидели в стране своей армию другого государства, обременявшую правительство княжеств налогами, уплачивающую свой долг квитанциями или ассигнациями, не имеющими номинальной ценности в их собственном государстве, и вообще чуждого народу по духу, вере и обычаям.
Согласно воле Государя Императора, следующие войска предназначались для занятия Придунайских княжеств и южных границ Бессарабии: 4-й пехотный корпус в полном его составе; в нем считалось всего в строю 57,794 человека; из 5-го пехотного корпуса – 15-я пехотная дивизия, 5-я легкая кавалерийская дивизия, 5-я конно-артиллерийская и 15-я полевая артиллерийская бригады, подвижный, запасный артиллерийский и понтонный роты парки, четыре роты 5-го саперного батальона и подвижный госпиталь, – всего в строю 21,803 человека 5-го пехотного корпуса. Кроме того, 3 казачьих полка с наличным числом людей – 1,944 человек[17]. 4-й пехотный корпус, расположенный в Киевской, Подольской и Волынской губерниях выступил 24-го мая в двух колоннах к Леову и Скулянам. Левая колонна прибыла к своему назначению между 22-м июня и 3-м июля, а правая между 5-м июня и 14-м июля месяца.
5-й пехотный корпус в первых числах июня месяца расположен был следующим образом: штаб корпуса в Одессе: 5-я легкая кавалерийская дивизия с артиллерией в окрестностях Леова; 13-я пехотная дивизия с артиллерией в лагере при Севастополе; 14-я пехотная дивизия с артиллерией, 5-м стрелковым батальоном и тремя ротами 5-го саперного батальона в лагере при Одессе, 15-я пехотная дивизия с артиллерией в лагере при Леове. Из этого корпуса, как мы уже видели, не все войска были двинуты к Дунаю (13-ая пехотная дивизия была отправлена на Кавказ, а 14-я осталась в Одессе). Шесть Донских казачьих полков должны были прибыть в Тирасполь между 9-м и 20-м числами июля.
Высочайшим указом, последовавшим 26-го мая, назначен главным начальником 4-го и 5-го пехотных корпусов генерал-адъютант князь Горчаков, который, по прибытии своем в Кишинев, 7-го июня, вступил в командование этими войсками, сделал все распоряжения на случай вступления войск в Придунайские княжества и, получив повеление Государя Императора, немедленно двинул их через Прут в следующем порядке:
Авангард, под начальством генерал-адъютанта графа Анрепа-Эльмпта, состоявший из Донского № 34 полка, 5-й легкой кавалерийской дивизии и 5-й конно-артиллерийской бригады, – всего 6-ть сотен казаков, 32 эскадрона и 16 орудий, переправился 21-го июня через Прут и форсированным маршем следовал через Фальчи, Текучь, Фокшаны и Рымник в Бухарест, отделив, на походе, наблюдательный пост к Слободзее.
Главные силы двинулись тремя колоннами.
a) Правая колонна, под начальством генерал-лейтенанта Липранди, состояла из 12-й пехотной дивизии, 12-й полевой артиллерийской бригады и подвижного артиллерийского парка, – всего 16 батальонов, 48 орудий и 1 парка. Колонна эта перешла Прут, направляясь от Скулян на Фокшаны, между 28-м июня и 2-м числом июля.
b) Средняя колонна, под начальством генерал-от-инфантерии Данненберга, двинулась восемью эшелонами от Скулян, через Яссы и Берлад на Текучь, и перешла Прут между 21-м июня и 3-м июля. В состав ее вошли следующие войска: 7 батальонов 2-й бригады 10-й пехотной дивизии с батарейной и легкой батареями, 10-я полевая артиллерийская бригада, 11-я пехотная дивизия, 11-я полевая артиллерийская бригада, 4-й стрелковый и 4-й саперный батальоны с понтонным парком и понтонной ротой, Донская батарея, подвижный артиллерийский парк и подвижный госпиталь, Донской казачий № 25 полк и сотня Донского № 37 полка, – всего 25 батальонов, 80 орудий, 7 сотен казаков, два парка и 1 госпиталь.
c) Левая колонна, под начальством генерал-лейтенанта графа Нирода, следуя в семи эшелонах от Леова, чрез Фальчи и Берлад на Текучь, перешла Прут между 24-м июня и 4-м июля. В состав ее вошли следующие войска: 4-я легкая кавалерийская дивизия, 4-я конно-артиллерийская бригада, 5 сотен Донского казачьего № 37 полка, бригада 10-й пехотной дивизии с батарейной и легкой батареями 10-й полевой артиллерийской бригады, 5 батальонов 2-й бригады 15-й пехотной дивизии, две легкие батареи 15-й полевой артиллерийской бригады, подвижная артиллерийская № 10 батарея, рота 5-го саперного батальона с понтонным парком, понтонной ротой и подвижным госпиталем; всего 32 эскадрона, 5 сотен, 13 ½ батальонов, 52 орудия, 2 парка и 1 подвижный госпиталь.
Из войск 5-го корпуса вступили в Придунайские княжества – 5-я легкая кавалерийская дивизия, отряд генерал-майора Энгельгардта, состоявший из 5 сотен казаков, 5 батальонов с двумя легкими батареями 15-й пехотной дивизии, саперной ротой и понтонной. Затем, остальные войска 5-го корпуса, состоявшие из частей 15-й пехотной дивизии, под командой генерал-адъютанта Лидерса, двинулись к южным пределам Бессарабии – к Рени, Измаилу и Килии; корпусный штаб расположился в Измаиле. К числу войск, находившихся в распоряжении князя Горчакова, должно прибавить Молдавские и Валахские полки с их артиллерией, едва ли, впрочем, увеличившие нашу боевую силу и наделавшие нам впоследствии много хлопот[18], а также греческих и славянских волонтеров, которые могли бы оказать нам более существенную пользу, если бы в устройстве их не вкралось некоторых недоразумений.
Кроме исчисленных войск, в распоряжении командующего 4 и 5 пехотными корпусами находилась Дунайская флотилия; она состояла из 2 батальонов, – в 1-м было 11 канонерских лодок, во 2-м полный комплект, 16 лодок, из которых каждая вооружена тремя орудиями 24 фунтового калибра. При флотилии находились пароходы «Ординарец» и «Прут» – о четырех 36 фунтовых пушках-корронадах каждый, лоц-шхуна «Рымник» и небольшая железная баржа. Кроме того, были приготовлены: пароход «Инкерман», транспортная шхуна «Ингуль» и еще одна железная баржа. Вся флотилия состояла под начальством контр-адмирала Мессера.
Если успех войны не всегда зависит от главнокомандующего и подчинен многим условиям и случайностям, то внутреннее благосостояние армии, ее дух, направление, конечно, зависят всего более от распорядительности, заботливости, благоразумных мер и сочувствия к солдату того лица, которому вверена армия. Вот почему мы должны очертить, хотя бегло, личность князя Горчакова, главного деятеля в одной из кровопролитнейших войн.
Князь Михаил Дмитриевич Горчаков принадлежит к числу тех людей, чье имя всегда будет поминаться с любовью и уважением солдатом и гражданином и, перенесется чистым и незапятнанным в историю, несмотря на все превратности судьбы, которые пришлось ему вынести. Тяжелый, тернистый путь свой он проходил честно, смело; до костей проникали ему эти тернии, но он не оставил на них ни клочка своих нравственных убеждений. Князь Горчаков не мог припомнить ни одной вполне светлой эпохи, чтобы сказать – это счастливейшее время моей жизни! Судя по его любимым, иногда даже восторженным рассказам о Сатуновской битве и переправе через Дунай, можно полагать, что это едва ли не лучшее его воспоминание. Каждый успех давался ему тяжело, с боя; да и был ли полным успехом, приходил ли он вовремя, а не тогда, когда уже терял свое обаяние. Прощаясь в Бахчисарае с одним из близких себе людей – это было после отступления из Севастополя – и, вспоминая прошедшее, он прибавил… «и сколько пережили! Целый ряд дел доблестных, много дней кровавых, но немного насчитаем мы дней радостных[19].
Князья Горчаковы принадлежат к древнейшим фамилиям в России и ведут свое происхождение от вел. князей Черниговских. Князь Петр Иванович Горчаков, ознаменовавший себя, вместе с Шеином, обороной Смоленска против поляков в 1609 г., – обороной столь же продолжительной и славной, как и Севастопольская, был предком князя Михаила Дмитриевича. Он, впрочем, не один из рода князей Горчаковых, оставивших по себе память в истории. Многие из них известны на военном и гражданском поприще; но едва ли кто отличался особенным богатством, что не может служить им в укор, если вспомним, какими средствами наживались в старину богатства.
Князь Михаил Дмитриевич принадлежал также к небогатому семейству Костромской губернии. Он воспитывался сначала дома, потом в частном пансионе; в 1807 году поступил юнкером в лейб-гвардии артиллерийский батальон (ныне лейб-гвардии 1-я артиллерийская бригада) и в том же году произведен, по экзамену, в подпоручики гвардейской артиллерии, а в 1809 году он отправился на Кавказ в тогдашний грузинский полк адъютантом к маркизу Паулучи; в том же году участвовал в делах против Персии. Отсюда начинается его боевая жизнь. Возвратясь к гвардейской артиллерии, он вместе с ней находился в кампаниях 1812, 1813 и 1814 годах, участвовал в делах под Бородиным, Люценом, Бауценом, Дрезденом, Лейпцигом, не говоря уже о множестве других, не так значительных дел. Его отчаянная храбрость и военное образование выдвинули его вперед. В десять лет службы, он был произведен в полковники и переведен в свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части (нынешний генеральный штаб). В 1820 году он был назначен начальником штаба 3-го пехотного корпуса, и с этими войсками, в чине уже генерала, ознаменовал себя геройскими делами в кампании 1828, 1829 годов. Он, один из первых, высадился на правый берег Дуная после кровопролитного боя, сбив турок с позиции, которую они считали неприступной. Орден Св. Георгия 3-й степени был заслуженной наградой его подвига.
По окончании турецкой кампании, князь Горчаков был назначен генерал-адъютантом Его Императорского Величества, а перед польской кампанией начальником штаба 1-го пехотного корпуса; но после дела при Варе[20], в котором был ранен генерал-адъютант Сухозанет 1-й, вступил в командование артиллерией, действовавшей в Польше армии, и в этом звании заслужил любовь солдат и уважение офицеров. В военных совещаниях, как замечает в своих записках граф Толь, голос князя Горчакова пользовался всегда большим уважением и предложения его часто были принимаемы единодушно.
Сентября 5-го 1831 г., в конце польской войны, князь Горчаков назначен был начальником штаба действующей армии и оставался в этой должности до 1853-го года; таким образом, он пробыл начальником штаба у фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского 22 года, да прежде 11 лет начальником корпусного штаба. Это постоянно зависимое состояние, особенно у начальника стойкого и самостоятельного, и труженическая, письменная работа не могли не иметь влияния на характер князя Михаила Дмитриевича, не поколебать в нем уверенности в самом себе. Вот почему, при точно обдуманном и верно рассчитанном плане, при полном знании предмета и ясности взгляда на него, он бывал иногда нерешителен в исполнении. Эта же усидчивая работа в штабе не дозволила ему покороче узнать людей: безгранично честный, он не допускал обмана и в других, и близкие к нему люди иногда употребляли во зло его доверие. Слова, которые у меня вырвались по получении известия о кончине князя Горчакова, конечно, не покажутся преувеличенными и теперь тем, которые его близко знали[21]. Самоотвержение было его отличительною чертою: не руку свою готов он был положить на огонь за отечество, но сам кинулся бы в пламя, если бы знал, что это принесет какую-либо пользу для государства. Как более резкий пример самоотвержения, приведем одно обстоятельство: конечно, военная слава имеет более обаятельную прелесть, чем всякая другая; тем не менее, когда покойный Горчаков узнал о положении, более чем затруднительном, нашей малочисленной армии в Крыму, теснимой неприятелем, он, нисколько не колеблясь, не дожидаясь приказания, послал на помощь ей часть войск своих из Придунайских княжеств, не смотря на то, что сам мог быть атакован неприятелем гораздо многочисленнейшим, потому что в то время действия Австрии становились все более враждебными.
Честность, в обширном смысле слова, и бескорыстие этого человека были беспредельны: общество, в котором существуют подобные личности, смело может надеяться на свое нравственное исцеление. Покойный князь Горчаков не терпел лжи, и потому чуждался всякой изысканности, всего, что было неестественно, эффектно, был прост в обращении со всеми, не приноравливался ни к обществу, ни к личности, и многие ставили это ему в упрек; он не искал популярности, не заискивал в солдатах, подделываясь под их речь и манеры, но заботился о них денно и ночно; никогда армия не была так хорошо продовольствуема, как под его начальством в трудную пору войны нашей против соединенных сил союзников; солдаты знали, что ему обязаны этим, и любили его, хотя и не высказывали того минутного увлечения, которое умели временно возбудить другие полководцы восторженной речью или искусственными приемами; но за то солдаты видели его в делах впереди всех, знали, что самый храбрый из них не мог сравняться со своим предводителем в том холодном, презрительном пренебрежении к смерти, которое он выказывал в битвах, и шли за ним повсюду. Любил и он солдат как свою семью: лучшим доказательством может служить то, что он завещал похоронить себя между ними, на обширном Севастопольском кладбище. Странное дело – этот человек, обыкновенно рассеянный и говоривший довольно невнятно, в пылу самой жаркой битвы был определителен в речах, чрезвычайно точен во всех действиях и ясен в словах. Тут он являлся как бы в другом виде, в собственной своей сфере. Говорили, что князь Горчаков, в деле на Чорной[22], искал смерти, кидаясь всюду под ядра и пули – несправедливо! Этот человек никогда не думал о себе, ни во время войны, ни во время мира; забота о своей личности – для него было чувство неизвестное.
Перейдем к настоящим действиям князя Горчакова. Перед вступлением наших войск в княжества, он обратился к жителям со следующей прокламацией:
«Государь Император, августейший мой повелитель, изволил указать мне занять ваш край войсками, вверенными моему начальству.
«Вступая в пределы ваши, мы не намерены искать завоеваний, ни изменять коренных законов, коими вы управляетесь, и политического вашего положения, утвержденного торжественными договорами. Временное занятие княжеств, которое мне поручено привести в исполнение, не имеет другой цели, кроме непосредственного и действительного покровительства в непредвиденных и важных обстоятельствах, когда турецкое правительство, забывая многочисленные знаки искренней дружбы, которые Императорский двор не переставал ему оказывать со времени Адрианопольского трактата, ответствует на наши предложения, самые справедливые, отказами, на наши бескорыстные советы – оскорбительной недоверчивостью.
«В своем долготерпении, в своем постоянном желании сохранить мир на Востоке, как и в Европе, Государь Император намерен избегать наступательной войны против Турции, доколе сие будет совместно с его достоинством и интересами его империи.
«Лишь только Его Величество получит должное удовлетворение и ручательство, которого он в праве требовать для будущего, и войска его возвратятся в пределы России.
«Жители Молдавии и Валахии! по повелению Его Императорского Величества, объявляю вам также, что пребывание его войск в вашей стране не повлечет за собой никаких новых для вас повинностей и налогов и что поставки жизненных припасов будут уплачиваться в свое время нашими военными кассами, и по цене, наперед условленной с вашими правительствами.
«Взирайте без боязни на вашу будущность. Продолжайте спокойно заниматься земледелием и делами торговыми, повинуйтесь законам земли вашей и установленным в ней властям.
«Верным исполнением сих обязанностей ваших, вы приобретаете лучшие права на великодушное о вас попечение и могущественное покровительство Его Величества Государя Императора.»
Вступление русских войск последовало неожиданно для края: хотя господари княжеств и были предварительно извещены, что войско наше, в случае дальнейшего упорства Турции, не замедлит двинуться через Прут, однако, убеждаемые иностранными дипломатическими агентами, они не переставали оставаться в той мысли, что русский двор не решится на занятие княжеств, и держали свои правительства в неведении настоящего хода дел. Впрочем, примирительный и искренний тон прокламации и все поступки наших отрядных начальников, руководимых точным смыслом полученных ими инструкций, совершенно успокоили край, и ни один насильственный поступок не нарушил мирного шествия войск наших на пути через княжества. Авангард прибыл к Бухаресту 3-го июля, пройдя 350 верст в 12 дней. Причины, побудившие к столь быстрому движению наших войск, были важны: боялись, чтобы турецкие войска, собиравшиеся в Болгарии, не перешли через Дунай и не подвергли княжества бедствиям своего нашествия. Авангард расположился в окрестностях Бухареста.
Отличное состояние войск наших после трудного, скорого перехода, бодрый и веселый вид людей, щегольство одежды и совершенно сбереженные лошади обратили на себя внимание не только местных жителей, но и иностранцев, как видно из отзывов тогдашних газет. Во все время следования авангарда по княжествам, с 21 июня по 3 июля, больных выбыло из фронта всего 63 человека.
Народ Валахии и Молдавии, подавленный насилием сначала турок, потом владельцев земель и их арендаторов, вообще апатичен; но он радовался приходу русских уже потому, что распространились слухи о намерении турок перейти через Дунай и предупредить русские войска в Валахии, а им памятно было владычество турок. Во время молебствия, совершенного валахским митрополитом Нифоном с епископами и духовенством в Бухарестском соборе, в день вступления русских войск, народ толпился в церкви и вне ее.
Чтобы ни говорили, какие бы ложные мнения и теории не распространяли в румынском народе, в нем всегда останется инстинктивное чувство справедливости: народ не забудет, чем он обязан России, не забудет, какая связь влечет его к ней. Особенно в то время, известные действия и намерения Запада и союз с мусульманами заставлял всех единоверцев теснее соединяться между собой для охраны и защиты православия.
5-го июля граф Анреп отправил Бугский уланский полк с 2 орудиями и сотней Донского № 34 полка в с. Одаио, под начальством командира полка, генерал-майора Гастфера; отряд этот выдвинул один эскадрон с пол сотней казаков к Журже, для наблюдения за Рущуком и берегом Дуная. 6-го июля отряд графа Анрепа прошел через Бухарест и расположился лагерем на р. Собар, между селениями Желава и Могурени, близ большой дороги в Журжу; фронт лагеря прикрывался р. Аржисом.
Между тем, главные силы приближались к Бухаресту. 16-го июля прибыли в этот город командующий войсками и начальник штаба генерал-адъютант Коцебу, вступивший в исправление этой должности на пути следования войск, в г. Текуче.
С расположением главных сил войск 4-го и части 5-го пехотных корпусов в окрестностях Бухареста, графу Анрепу поручено было, со вверенным ему отрядом, охранение общего квартирного расположения войск, заключавшегося между речкой Кылништи, впадающей в Аржис против Гостикари, Аржисом до устья р. Дымбовицы и чертой, проведенной от слияния Дымбовицы и Аржиса, вверх до Урзичени.
Галац и Браилов были заняты особым отрядом.
Впоследствии времени и 1 бригада 12-ой пехотной дивизии с ее артиллерией, оставленная командующим войсками на пути в Рымник, когда получены были известия о сборе турок в Мачине – двинута была (30 июля) к Бухаресту, потому что известия эти оказались преувеличенными.
Для наблюдения на правом фланге общего расположения войск, князь Горчаков направил к стороне Малой Валахии, в г. Руссе-де-Веде, особый отряд под начальством командира 1-й бригады 10-ой пехотной дивизии, генерал-майора Бельгарда. Отряд этот должен был наблюдать по течению р. Дуная, от устья р. Веде до впадения Ольты. В состав его вошли: гусарский принца Фридриха Прусского полк, три батальона Екатеринбургского полка, батарейная № 1 батарея 10-й полевой артиллерийской бригады и две сотни Донских казаков.
Получив известие, что турки стягиваются довольно значительными силами к Систову, Никополю, Рахову и Видину, князь Горчаков усилил отряд Бельгарда Тобольским пехотным полком с легкой № 1 батареей 10-й полевой артиллерийской бригады, в том более предположении, чтобы выдвинуть его до Слатины; туда же направился и Донской казачий № 38 полк, который был на пути к Бухаресту.
Таким образом, Бельгард, находясь около Слатины, должен был защищать пространство между р. Жио и Ольтой. Движение этого отряда сделано было для того, во-первых, чтобы показать неприятелю войска наши в Малой Валахии, и тем остановить вторжение его в этот богатый край, во-вторых, при переходе турок за Дунай в небольших силах, отряд Бельгарда мог разбить и прогнать неприятеля. Впоследствии, когда турки стали усиливаться около Турно, Рахова и Видина с тем, конечно, намерением, чтобы в случае разрыва кинуться в Малую Валахию, князь Горчаков увеличил еще этот отряд гусарским генерал-фельдмаршала князя Варшавского полком, конно-легкой № 10 батареей и сотней Донского № 37 полка, поручив генерал-лейтенанту Фишбаху принять главное начальство над отрядом, в Малой Валахии расположенным.
Генерал Фишбах должен был также, по временам, посылать партии к Краиову, распространяя слух, что город этот скоро будет занят нашими войсками, которые, в случае разрыва, переправятся через Дунай у Рахова. Весь отряд Фишбаха сосредоточился у Стоянешти, близ Каракула.
Проследив за движением наших войск от Прута до Дуная, мы ограничились только беглым очерком их первоначального расположения. Прежде, чем приступим к дальнейшему развитию военных сил, на огромном пространстве расположенных, необходимо описать систему продовольствия их, принятую генерал-адъютантом князем Горчаковым с той подробностью, какой требует важность этого предмета.
Глава четвертая
Краткий обзор княжеств Валахии и Молдавии; средства, представляемые ими для продовольствия; меры, принятые командующим войсками для обеспечения продовольствия, как на границах России, так и на пути следования. – Устройство госпиталей. – Назначение постоянных цен за припасы, доставляемые княжествами. – Движение запасов из России. – Учреждение подвижных и постоянных магазинов. – Приготовление сухарей. – Продовольствие войск на месте, в окрестностях Бухареста[23].
Княжества Молдавия и Валахия занимают отрасли Карпат, которые амфитеатром склоняются к юго-востоку и оканчиваются на берегах Дуная необозримой равниной, пересекаемой множеством рек. Реки эти, ниспадающие с возвышенностей Карпат, летом, во время засух, большей частью представляют безводные рытвины, которые от дождей и тающих снегов в горах наполняются в несколько часов и превращаются в стремнины. Постоянных мостов нет, а потому весной и осенью сообщения почти прекращаются.
В Молдавии, на пространстве 725 квадр. миль (по другим сведениям 803 квадр. миль), 1½ миллиона жителей. В Валахии, на пространстве 1,350 квадр. миль (по другим сведениям 1,297 квадр. миль) 2½ миллиона жителей. Таким образом, в обоих княжествах можно считать приблизительно по 1,450 жителей на квадр. милю.
Почва земли в Молдавии и Валахии так плодородна, а относительное народонаселение так мало, что жители не имели еще необходимости удобривать поля. Об европейском сельском хозяйстве здесь не имеют понятия; хлеб складывается в скирдах, или хранится в зерне в особых ямах.
Имения большей частью в аренде, особенно в Валахии. Бояре и духовенство освобождены от податей. Хотя все земли принадлежат исключительно дворянству и монастырям, и крестьяне пользуются ими за чиншовую плату, однако, вся тяжесть податей падает на крестьян. Класс рабов составляют одни цыгане. Крестьяне вообще свободны; за обрабатываемую ими землю они платят не более червонца с работника. Здешний крестьянин довольствуется малым; главной пищей его служит кукуруза, годовую потребность которой он возделывает в 18 дней. Засим, ему нужно 24 рабочих дня для прокормления семейства, а также домашнего скота, который до поздней осени пасется на лугах. Мясо в простом народе мало употребляется. Домашние устройства, сельские инструменты – в первобытном виде. О лесном хозяйстве нет и помину; поэтому во многих местах нет вовсе дров, и жители употребляют в топливо кизик, солому, кочни кукурузы или камыш.
Фабрик вовсе не существует; все фабричные изделия получаются из-за границы. Торговля пробуждается, но она в руках иностранцев, евреев, австрийских подданных. В обращении одна звонкая монета, и жители не имеют понятия о кредитных бумагах. Законный процент с капиталов 10, но обыкновенно платят от 15 до 20 процентов.
Ипотечной системы не существует, что в особенности важно в земледельческом краю. Транспортировка по Дунаю производится на так называемых кирлашах, подымающих до 6,000 центнеров. Вверх по течению их тянут бичевой в 20-30 лошадей. С 1836 года открыто австрийским Лойдом[24] по Дунаю пароходство.
В Молдавии до 40 городов и 2,016 деревень, разделенных на 13 исправничеств. Не смотря на то, что Придунайские княжества составляют по преимуществу, край земледельческий, едва только ⅓ часть земли обрабатывается. Более всего сеют пшеницы и кукурузы, на которую употребляется до 98,842 фальчей[25]. Картофель мало употребителен и обрабатывается только для городских жителей. Гречихи не засевают вовсе; она здесь почти неизвестна. Пшеница в Молдавии родится сам 6, но иногда даже сам 15-ть. Ежегодный сбор пшеницы в Молдавии простирается до 1.211,966 четвертей, из коих до 500,000 четверт. вывозится ежегодно за границу.
Равнина Валахии, прилегающая к Молдавии, так плодородна, что пшеница родится сам 20, рожь сам 30 и кукуруза сам 300.
В 1852 году вывезено из Валахии за границу разного хлеба:
пшеницы…………… 540,000 четверт.
ячменя………………. 164,000 четверт.
кукурузы…………… 1.214,000 четверт.
а всего………………. 1.918,000 четверт.
Главные складочные пункты обоих княжеств – Галац и Браилов, из которых большей частью вывозят хлеб в Триест, Ливорно, Геную и Марсель; в 1840 году вывезено из Галаца и Браилова хлеба около 1½ миллиона четвертей.
Из этого очерка производительности княжеств видно, что в них может продовольствоваться значительное время многочисленная армия; но при этом нужно иметь ввиду два весьма важных обстоятельства: 1) недостаток мукомольных мельниц, в которых простой народ, питающийся мамалыгой, не нуждается: небольшое количество нужной кукурузы перемалывается на ручных жерновах, которые есть почти в каждой избе и 2) перевозка зерна к мельницам на дальнее расстояние и от них к войскам и магазинам и других тяжестей, если не невозможна, то, по крайней мере, чрезвычайно затруднительна в особенности весной, зимой и осенью, когда дороги превращаются в непроходимые топи.
Спирт преимущественно приготовляется в Молдавии и в нем не может быть недостатка; соль в изобилии; рогатого скота много, но здесь часто свирепствует падеж. По изобилию рогатого скота, нельзя предвидеть недостатка в перевозочных средствах.
Климат в Валахии, вообще, умереннее нежели в Молдавии. Самые большие морозы, доходящие иногда до 18° по Реомюру, бывают в январе и феврале; в марте, апреле и мае температура изменяется между 4 и 17° тепла; а в июле и августе жары доходит до 30°. Впрочем, близость Черного моря и Карпатских гор имеет большое влияние на непостоянство погоды. Зима устанавливается обыкновенно в декабре, а продолжается большей частью до половины февраля.
Лучшее время года – конец сентября, октябрь и ноябрь, но ночи в это время холодны и нездоровы, а быстрый переход от тепла к стуже имеет худое влияние на здоровье иностранцев.
Господствующие болезни – перемежающиеся лихорадки, особенно весной и осенью, и страдания печени.
В войнах европейских, в провинциях богатых и изобильных, с населением от 4,500 до 7,000 жителей на квадратную милю, армии переходили с места на место часто с тем только запасом, который имели при себе. Во время маршей, на ночлегах и дневках, солдаты продовольствовались от жителей; но когда войска сосредоточивались на более продолжительное время, то и там этот способ оказывался недостаточным, и необходимость заставляла прибегать к особым заготовлениям и подвозам припасов из отдаленных мест.
Опыт всех предшествовавших войн показал, что не только в Болгарии и других турецких владениях, но и в княжествах, несмотря на богатство в них продовольственных припасов, нельзя руководствоваться так называемой реквизиционной системой.
Князь Горчаков во время войны 1828 и 1829 годов занимал место начальника корпусного штаба и был очевидцем тех бедствий, которые тогда терпели наши войска. Из 180,000 армии, находившейся в Турции, с мая 1828 года по 1 января 1829-го выбыло из строя 70,798, из числа которых 22,023 умерших; остальные находились в госпиталях. Лошадей пало до 16,000, волов до 30,000 и верблюдов 2,000. Особый отряд, расположенный под Шумлой, страдая от недостатка продовольствия и угрожаемый голодом, принужден был поспешно сняться. Много терпела наша армия от недостатка продовольствия и во время войны против поляков в 1831-м году; находясь невдалеке от русских границ, мы принуждены были выписывать муку из Данцига по баснословной цене, 39 руб. 45 коп. асс. за четверть, чтобы спасти армию от голода.
Зная край и его администрацию, кн. Горчаков умел воспользоваться средствами княжеств, не раздражая жителей его. При вступлении в край главным предметом заботливости его составляли: 1) обеспечение путевого продовольствия войск во время похода их к Бухаресту, 2) устройство дальнейшего продовольствия на прочном основании, чтобы войска не только на местах получали исправно все, что положено, но могли бы во всякое время предпринять наступательные движения и 3) образование как по пути следования, так и в Бухаресте госпиталей.
По прибытии к войскам, князь Горчаков нашел в Леове 20-тидневный запас сухарей, круп, вина, соли, перца, уксуса и порционного скота на 30,000 человек и в Кишиневе тоже 20-тидневный запас тех же припасов на 70,000 человек.
Сверх того, в Кишиневе находилось до 35,000 четв. муки с соразмерным количеством круп, что составляло двухмесячную пропорцию на 70,000 человек. Припасы эти подвинуты были в Леово.
В Скулянах, через которые предстояло следовать большей части войск, был самый незначительный запас провианта, а потому туда перевезли, по распоряжению главнокомандующего действующей армией, из каменец-подольских складов двухмесячную пропорцию муки и круп, на 32,000 человек.
Таким образом, войска, считая десятидневный провиант при них, были обеспечены на позиции в Леове и Скулянах продовольствием более нежели на 3 месяца, с запасом притом сухарей почти на месяц.
Что касается до перевозочных средств, то по распоряжению военного министерства сформировано из Бессарабских крестьян 4 подвижных магазина (полубригады), каждый из 1,220 пароволовых подвод, с платой подводчику по 60 коп. сер. в сутки; из этих денег подводчики должны были содержать себя, кормить волов и исправлять повозки. Впрочем, из всех подвижных магазинов только один был собран: остальные надо было образовать, что и сделано в течение двух недель.
Каждая полубригада разделялась на 4 роты; для заведывания ими назначены были строевые офицеры. Все 4 полубригады, в 4,880 подвод, могли поднять вдруг месячную пропорцию сухарей, круп, спирта, соли, перца и уксуса на 70,000 человек.
Устройство госпитальной части впоследствии, когда число больных и раненых увеличилось, встретило большие затруднения, особенно по недостатку врачей. Тогда, именно, мы и коснемся этого важного предмета. Первоначально же, из госпитальных кадров, находившихся частью в Леове и частью в Кишиневе, сформировано 12 военно-временных госпиталей:
4 на 600 челов. 2,400
8 на 300 челов. 2,400
Итого на……….. 4,800 человек.
Поверив на месте все продовольственные и госпитальные запасы, на первоначальном базисе, и удостоверившись, что количество сухарей и прочих припасов, равно как перевозочные средства вполне соответствуют предназначенной цели и обеспечивают войска, как во время следования к Бухаресту, так и на первое время пребывания там, генерал-адъютант князь Горчаков обратил внимание на то, каким образом устроить на прочном основании дальнейшее довольствие войск в княжествах.
Приказав занять войсками нашими Молдавию и Валахию, Государь Император, в постоянной заботливости о жителях княжеств, обязанных России своим политическим существованием, повелел, чтобы войска наши платили за все необходимое для продовольствия золотом и серебром. Сообразуясь с этими предначертаниями, князь Горчаков издал особые правила для продовольствия; правила эти, обнимающие малейшие подробности столь сложного предмета и предвидящие все его частности, могут служить и на будущее время лучшим руководством для действующей армии, а потому мы помещаем их вполне в приложениях[26].
Вместе с тем, по сношению наших консулов с правительствами обоих княжеств, установлены постоянные цены на жизненные припасы, подводы, пастбищные места и, наконец, за продовольствие солдат на квартирах у жителей; разосланы печатные бланки квитанций, для выдачи жителям в получении припасов, с тем, чтобы уплата денег производилась по представлении этих квитанций в интендантство. Войскам, во время следования их, предоставили самим покупать у жителей фураж, винную и мясную порцию, соль, перец и уксус по утвержденным ценам. Объявлен также тариф заграничного продовольствия и сравнение мер, весов и монет в княжествах с нашими[27].
Войскам было строго предписано пополнить сухарный запас: в 5-м корпусе на 11 и в 4-м на 13 дней; 4-й корпус мог поднять более сухарей, потому что к нему поступил второй комплект провиантских фур от расформированного в действующей армии подвижного магазина.
Хотя на подвижном магазине поднималась месячная потребность по числу 70,000 челов., но как войска отдалялись от базиса на расстояние 313 верст (считая от Леово до Бухареста) и нужно было не менее 44 дней, чтоб пройти это расстояние в два конца, т. е. с припасами и потом обратно, порожняком, для новой нагрузки, то очевидно, что войска не могли в окрестностях Бухареста продовольствоваться подвозом припасов из Леово; приходилось продовольствоваться средствами самих княжеств в тех местах, где отряды будут расположены или по близости.
При этом командующий войсками имел в виду: 1) что подвижные магазины могут быть нужны при движениях войск, 2) что при перевозке припасов на обывательских подводах с установленной платой, на таком большом расстоянии, чрезвычайно возвысилась бы их ценность, 3) от постоянного наряда подвод по одной и той же коммуникационной линии истощились бы перевозочные средства и фураж, так что через несколько месяцев не было бы возможности двигать в тех местах войска. Поэтому князь Горчаков истребовал от правительств обоих княжеств, чтобы по пути следования на каждом этапе были устроены магазины с мукой, крупой, ячменем и сеном. Там, где правительства еще не успели заготовить припасы, войска продовольствовались из полковых фур, а фураж, соль, перец и уксус покупали на местах, у жителей, по вольным ценам.
Вместе с отрядами, три полубригады подвижного магазина двинулись эшелонами от Леова в Бырлад, Текуч, Фокшаны и далее к Бухаресту, а одна полубригада, сформированная в северных уездах Бессарабии, направлена была через Скуляны, где нагрузилась мукой, и следовала по тому же направлению.
Подвижные магазины, шедшие через Леово, успели опередить главную колонну войск, которые имели возможность на пути пополнить из подвижных магазинов положенное количество сухарей и прибыли в Бухарест с полным запасом.
Чтобы избежать всяких остановок для печения хлеба на пути и тем ускорить следование к Бухаресту, уменьшена сухарная порция на ⅓ фунта с заменой на ¼ фун. мяса. С прибытием в Бухарест, солдаты опять получали положенную дачу. Таким образом, войска наши сделали переход от Прута до Бухареста в 25 дней, без дневок.
Госпитальные кадры и запасные вещи, отправленные с таким же расчетом, открыли помещения для больных в Бырладе, Фокшанах и Бузео, и войска находили везде готовые госпитали.
Первоначальное продовольствие больных обеспечивалось коммисионерским способом по местным ценам, но в тоже время приискивались, посредством публичных торгов через местные департаменты внутренних дел подрядчики с залогами[28].
По прибытии в Бухарест, войска наши расположились на тесных квартирах, и первые три месяца мука, крупа и дрова доставлялись от края за установленную плату; фураж, порции, соль, уксус и перец войска покупали, по прежнему, по утвержденным ценам.
Этот способ довольствия продолжался до 1-го октября. Командующий войсками, узнав, что жители обременяются поставками, изменил его, и решился заготовлять провиант посредством публичных торгов в департаментах внутренних дел княжеств.
Глава пятая
Намерения и действия русского двора. – Посредничество четырех держав в деле России с Турцией. – Нота Венской конференции. – Россия принимает ее безусловно. – Турция делает в ней изменения. – Политика лорда Стратфорда-Редклифа. – Большой совет в Константинополе. – Политика английского кабинета. – Искусственные и насильственные действия ее. – Посреднические державы поддерживают Турцию. – Объявление войны со стороны Порты. – Манифест Государя Императора.
При занятии русскими княжеств Валахии и Молдавии, в них осталось все по-старому – и образ правления и положение жителей. Командующий войсками, еще до перехода через Прут, предложил господарям, через посредство нашего генерального консула, остаться во главе управления, по-прежнему, или выехать, куда пожелают. Они предпочли первое. Начальнику валахской милиции объявили, чтобы в случае нападения на нее турок, она ни в каком случае не вступала с ними в бой, но отходила бы к русским отрядам, которым приказано было прикрывать ее.
Русским отрядным начальникам строго подтверждалось не переходить на правый берег Дуная; если же турки появятся на левом берегу, то предварительно посылать к ним парламентера, и только в случае упорства оставаться на занятой нами стороне, прогонять их за Дунай, если они будут не в значительном числе; в противном случае, отступать к главным силам. Плавание по Дунаю оставалось, по-прежнему, свободным для всех судов, не исключая и тех, которые следовали под турецким флагом. Таким образом, ничто с нашей стороны не нарушало ни прав, ни мирного положения страны.
Между тем, в Европе не переставали разглашать о завоевательных видах России и приписывать ей такие намерения, которых она, конечно, никогда не имела. Людям, привыкшим к сфере постоянных волнений и политических беспорядков, потрясавших в последнее время Европу, тяжело было бездействие наступившего мира, и они с радостью схватились за представившийся предлог к нарушению его. Распространяли слухи, что войска наши безостановочно пойдут к Адрианополю, что мы намерены сделать высадку где-нибудь выше Босфора и, угрожая Константинополю, покончить дело с Турцией решительным ударом, прежде чем Европа успеет что-нибудь предпринять против нас. Действительно, это легко было бы сделать вслед за посольством князя Меншикова, потому что в то время во всей Болгарии не было более 25,000 или много 30,000 турецкого войска, рассеянного на большом пространстве по крепостям. Но уважение к политическим правам каждого государства, как бы оно слабо ни было, не могло допустить Императора Николая I к подобной внезапной, насильственной мере. Войска наши оставались в бездействии, в том незначительном числе, в каком пришли в княжества; дипломатические переговоры продолжались; русский двор, веря в их искренность и избегая войны, не думал о тех чрезвычайных вооружениях, которые сделались неизбежными впоследствии. Не так понимали эти переговоры союзные державы.
Поделиться книгой: