Дирижабли: Диверсия

– Сожалею, что обманул ваши ожидания.

Максим Леонидович несколько театрально облокотился о конторку. Лиза поднялась из кресла; лицо её стало безжизненным.

– Мне нужна вся техническая документация двигателя на основе «минус-массы».

– Я уже говорил: это секретная информация. Естественно, она не хранится дома.

– На верфи?

– Да, в лаборатории. В несгораемом шкафу. Под охраной и сигнализацией.

– Едем туда немедленно.

– На ночь глядя?

– Да.

– Ни за что!

– Я вынуждена буду стрелять, – с холодным спокойствием произнесла девушка.

– Вы не решитесь.

– Уверены?

– Во-первых, убить человека – не муху прихлопнуть. Во-вторых, на звук выстрела прибежит слуга. В-третьих, убив меня, вы ничего не добьётесь: документы останутся в сейфе под надёжной охраной. Так что вам лучше убрать оружие и немедленно убраться из моего дома. Даю слово, что не буду звонить в полицию.

И в этот момент грянул выстрел. Пуля ударила в стену в нескольких сантиметрах от левого уха Леонида Максимовича, слегка контузив его и поцарапав висок острым осколком штукатурки.

– Следующая будет в лоб, – сообщила Лиза.

– И ваш слуга не прибежит на помощь, – добавил невесть откуда взявшийся коренастый рабочий в картузе. – Сложно бегать со связанными ногами.

Максиму Леонидовичу ничего не оставалось, как подчиниться грубой силе и проследовать вниз по скрипучей лестнице, пройти через гостиную, где на диване лежал спеленатый портьерой слуга, выйти на пустынную, освещённую газовыми фонарями улицу, сесть в стоявшую за углом коляску и отправиться «под конвоем» на верфь. Мужчина правил лошадьми, а Лиза устроилась на сидении напротив Максима Леонидовича, демонстративно сунув руку с браунингом в муфту.

Инженер по-прежнему не испытывал страха, но особого желания жертвовать жизнью тоже.

– Хорошо, – произнёс он, превозмогая звон в голове, – допустим, что вы получите желаемое… Что дальше? Продадите документы конкурирующей фирме? За рубеж? Ради чего вы рискуете? Стоит ли игра свеч?

– Наоборот, мы хотим вырвать ваше изобретение из частных рук, – решительно заявила Лиза. – Оно должно служить всем, а не кучке барышников, к какой бы нации они не принадлежали…

– Кто бы мог подумать, что дочь капитана Черных наберётся подобных идей… Возможно, это правильные идеи. Благородные идеи. Беда в том, что это книжные идеи. А жизнь не укладывается в готовые схемы: в реальной жизни нет общих верфей, на которых можно было бы строить дирижабли для всех!

Возница внезапно обернулся с облучка:

– Дай срок – будут!

В неверном – колеблющемся, мерцающем полосами – свете фонарей Максим Леонидович скорее угадал, нежели признал в коренастом рабочем того самого матроса с «Полюса»… Как же его звали? Запамятовал… Сам же подписывал протокол и – вот – пробел…

Пока он пытался вспомнить, успели подъехать к высоким стальным воротам верфи. В деревянной будке рядом дремал сторож.

– Я обожду вас здесь, – сообщил опознанный, но так и не названный возница. – Инженер, который привёл барышню вечером к себе в кабинет, выглядит легкомысленно, но понятно, а вот работяга в той же компании в нерабочее время уже вызывает подозрения.

Так они и подошли к сторожевой будке вдвоём: Максим Леонидович впереди, Лиза следом за ним – шагах в трёх. Мощный фонарь над воротами резким электрическим светом вытравливал малейшую неопределённость, не оставляя места сомнениям. Очнувшийся сторож смущённо и от этого преувеличенно долго возился с замком. Ещё дольше шли они по пустынной верфи между краснокирпичных зданий, тёмно-серых металлических механизмов, светло-серых деревянных ящиков…

– Какая она огромная! – вырвалось у Лизы. – Я не думала… Или вы нарочно меня кругами водите?

Максим Леонидович невольно улыбнулся. И удивительно ему показалось, что можно шутить в таком положении, как-то нелепо, поэтому улыбнулся он ещё шире – уже своим мыслям. Весело, щекотливо стало на душе. «Ну, что ж, – подумал, – посмотрим, чем закончится это приключение».

Шедшая позади него Лиза не видела улыбки. Но ей тоже (от ходьбы ли, от близости развязки) стало легче.

– Стоп машина! Прибыли, – сообщил Максим Леонидович, упёршись в металлическую дверь, вделанную в глухую кирпичную стену. Справа взбиралась на крышу крашеная красной краской пожарная лестница.

Выуживая из кармана ключи, инженер с мальчишеским азартом подумал: «Сигануть бы сейчас вверх по лестнице…» Но не чувствовал он в себе прежней прыти, чтобы в три маха одолеть стену и, опершись на руку, разом забросить послушное тело на плоскую крышу. Он ещё был строен, подтянут, бодр, но мышцы уже утратили прежнюю упругую отзывчивость. «Догонит меня пуля, как пить дать – догонит», – решил Максим Леонидович, ещё раз глянул на пожарную лестницу и отпер дверь.

Вошли в тёмное, ничем не освещённое помещение. Судя по гулкому отзвуку шагов – не маленькое.

«Вот ещё шанс, – мелькнула шальная мыслишка в инженеровой голове. – Нырнуть в темноту, скинуть ботинки и неслышно выскользнуть через запасный выход…» Но мелькнула и погасла вместе с щелчком выключателя.

В вытянутом прямоугольном зале без окон, как в тесном пенале карандаши да ручки, лежали длинные ряды чертёжных столов.

– Где хранится документация? – спросила Лиза, озираясь.

– У меня в кабинете.

– Ведите.

– Уже недалече, – ободрил её Максим Леонидович.

В конце зала за тонкой фанерной перегородкой, не доходившей до потолка, помещался простой канцелярский стол с зелёным сукном, пара жёстких стульев, стеллаж с книгами и несгораемый шкаф в углу.

Максим Леонидович помедлил, примеряясь к замочной скважине.

– Пока ещё не поздно разойтись подобру-поздорову, – сказал он, без особой, впрочем, надежды. – Подумайте…

Лиза нетерпеливо мотнула головой, разметав рыжеватый волос по плечам.

– Не тяните. Всё уже обдумано. Чем быстрее мы покончим с этим делом, тем лучше для всех.

– Вот с этим я полностью согласен, – внезапно произнёс кто-то у Лизы за спиной, и холодноватое железо коснулось её затылка. Девушка замерла.

– Правильно: не делайте резких движений, – заметил всё тот же голос. – Медленно положите муфту на стол. Та-а-ак, хорошо… Теперь сядьте во-о-он там. И не шумите. Я человек нервный, мало ли чего… Не хотелось бы такое милое личико превращать в липкую кровавую кашу.

Успевший уже отворить тяжёлую дверцу и даже вытащить пару папок плотного матового картона Максим Леонидович узнал Александра Васильевича.

– Как вы вовремя! – порывисто воскликнул он.

– Погодите радоваться, – охладил его порыв следователь, пряча Лизин браунинг в карман белоснежного кителя. – Нужно разобраться.

Максим Леонидович немного отступил назад и с облегчением опустился на стул: тот самый стул, который столько времени служил ему основанием для размышлений.

– Мне известно, кто вы и зачем вы здесь, – сообщил Александр Васильевич Лизе. – Поэтому опустим формальности. Сделаем так: я отправлюсь за жандармами, а вы посидите здесь в компании Максима Леонидовича. Правда, мне придётся связать вам руки… На всякий случай. Вы не возражаете?

Лиза молчала.

– Вот и чудно! Люблю покладистых женщин.

Он ловко опутал тонкие руки пленницы шпагатом, которым до этого были стянуты кипы чистой канцелярской бумаги.

– Не туго?

Лиза по-прежнему молчала.

– Так-то оно надёжнее.

И, круто повернувшись к Максиму Леонидовичу, добавил:

– Присмотрите пока за барышней. А я в ближайшее отделение за нарядом.

– Да, конечно, – поспешно согласился инженер. – Только… будьте осторожны: у ворот ждёт сообщник…

– Благодарю за предупреждение, – кивнул Александр Васильевич, попутно сгребая со стола папки с документами.

– Это секретная информация. Её нельзя выносить из помещения, – забеспокоился Максим Леонидович. Даже соскочил со стула. Но Александр Васильевич усадил его обратно, положив свою широкую ладонь на плечо и доверительно шепнув на ухо:

– У нас она будет сохраннее. До окончания расследования.

5.

Некоторое время прошло в напряжённой тишине. Лиза молчала. Максим Леонидович поминутно выглядывал из-за фанерной перегородки, ожидая возвращения Александра Васильевича с жандармами. Но ничего не происходило.

В какой-то момент инженер уже решил сам идти за помощью, но тут здание вздрогнуло, словно от мощного удара. Так что Максим Леонидович едва устоял на ногах. Громовой раскат на мгновение оглушил его. Лампы на потолке лопнули, разбрызгав осколки и погрузив всё помещение во тьму, чертёжные приспособления опрокинулась со столов, а со стен посыпалась штукатурка.

– Развяжите меня! – выкрикнула Лиза, наткнувшись в темноте на Максима Леонидовича. – Нужно выбираться наружу.

– Сейчас выберемся, – заверил её инженер, однако рук не развязал.

Он первым выглянул за дверь и едва не отшатнулся назад:

– Верфь горит!

Так оно и было. Огонь, раздуваемый ветром, стремительно поглощал цеха, склады, причальные мачты, компрессоры. Языки пламени взмывали ввысь гигантскими протуберанцами. Жар опалял лица даже на расстоянии в сотню метров. В воздухе носились огромные лохмотья пепла.

– Да развяжите же меня! – вновь потребовала Лиза.

На сей раз Максим Леонидович так и сделал. Он хотел бежать к воротам, но недавняя пленница решительно направилась вглубь верфи.

– Куда вы? Сгорите!

– Хочу глянуть, что там с «Петропавловском»! –  крикнула на бегу Лиза.

– Сумасшедшая!

Когда Максим Леонидович и Лиза добрались до шестого дока, где был ошвартован «Петропавловск», пожар уже подступал к цеппелину.

– Нужно немедленно уводить его! – недолго думая Лиза бросился через толпу рабочих к причальной мачте. Следом за ней побежало ещё несколько человек. В том числе, слегка поколебавшись, и Максим Леонидович в своём домашнем костюме, так контрастировавшем с рабочими блузами и пиджаками. Люди бежали сломя голову, словно ветер, раздувавший пламя, подгонял их в спину и распалял искру азарта у них в душе.

Пересёкши залитую грязной водой площадку, бегущие обогнули кирпичное здание компрессорной станции и стали взбираться по винтовой лестнице, опоясывавшей причальную мачту. Им предстояло подняться на высоту двадцатиэтажного дома. Многие стали отставать, сидели, прислонившись спиной к металлическим конструкциям или к кабелям. От дыма и гари было трудно дышать. Жар сушил глаза. Одна только Лиза неутомимо, с почти механической равномерностью взбиралась по ступеням вверх. Она достиг площадки, с которой был перекинут трап на нижнюю палубу «Петропавловска». Крепкий ветер едва не сбивал с ног, так что пришлось вцепиться в поручни ограждения. Лиза оглянулась. У неё за спиной возник из дымного воздуха знакомый силуэт.

– Клим! – крикнула Лиза. – Сможешь запустить моторы?

С тем же успехом она могла бы кричать в подушку: плотный поток горячего воздуха вгонял звуки назад в горло. Но Клим понял её без слов.

Они перебрались через пляшущий под порывами ветра трап на борт дирижабля. Здесь, на нижней палубе, царил полумрак, лишь мутный свет дежурных ламп указывал расположение дверей и приборных щитов. Дирижабль качало заметно меньше, чем трап: во-первых, в силу его размеров – покачнуть многотонную громаду даже ураганному ветру сложно, а во-вторых, потому что воздушное судно было надёжно пришвартовано с помощью стальных канатов.

Клим бросился в машинное отделение, а Лиза стремительно поднялась на командный мостик. К её удивлению там уже находился Отто Оттович. Он смерил девушку скептическим взглядом:

– Кто вы?

– Не важно, – выпалила задохнувшаяся от бега Лиза. – Важнее, что я умею управлять дирижаблем.

Взгляд Отто Оттовича стал ещё более скептическим:

– С навигационными приборами знакомы?

– Да.

– Становитесь на место штурмана. А я за штурвал. В машинном кто-нибудь есть?

– Есть.

– Отлично.

С мостика открывался великолепный обзор через высокие – от пола до потолка и вдоль всех стен – стёкла, которые в случае боевой тревоги закрывались бронированными ставнями. Было видно практически всю верфь: где что горит, как движется огонь и какие последствия это за собой влечёт. Последствия выглядели удручающе. Отдельные языки пламени уже достигали причальной мачты. Люди, не успевшие подняться на дирижабль, теперь стремились как можно быстрее спуститься вниз. Но несколько рабочих, не смотря на то, что одежда на них тлела от сыпавшихся искр, задержалось у кнехтов, отсоединяя стальные канаты.

«Спасибо, братцы», – похвалил их мысленно Отто Оттович. Он сдвинул рукоять машинного телеграфа на команду «самый малый вперёд», после чего встал к штурвалу. Багровые отсветы плясали на металле механизмов и на стёклах приборов. По корпусу пробежала лёгкая дрожь, послышался привычный рокот работающих моторов, палуба под ногами приятно завибрировала. Отто Оттович слегка повернул штурвал, отводя дирижабль от причальной мачты. Огромное судно легко, как лодка на глади реки, подчинялось воле человека. Старому воздухоплавателю всегда нравилось это ощущение.

Словно пуповина, соединяющая дирижабль с материнской верфью, лопнули последние несколько кабелей. Теперь – прибавить хода и набирать высоту! Но едва Отто Оттович положил руку на машинный телеграф, как ровный рокот моторов сбился с высокой ноты на нервное басовитое жужжание, затухавшее и вскоре стихшее окончательно. Воздушное судно ещё двигалось по инерции, но всё медленнее и медленнее. Отто Оттович сорвал с рычага переговорную трубку:

– В чём дело?! – крикнул он безо всяких предисловий.

Там, в машинном отделении, его голос, усиленный динамиком, прогремел почти угрожающе. Но Клим даже ухом не повёл. Он сосредоточенно всматривался в приборы. И его волнение выдавало лишь то, как ожесточённо он жевал свой прокуренный ус.

На мостик сообщил скупо:

– Нет питания. Генератор не работает.