Помоги проекту - поделись книгой:
Утром 27 мая 1942 года в Праге заброшенные парашютисты чех Йозеф Габчик и словак Ян Кубиш поджидали автомобиль начальника РСХА (Главного управления имперской безопасности), одновременно исполняющего обязанности имперского протектора Богемии и Моравии обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха. Его машина должна была притормозить на крутом и узком повороте, и когда она притормозила, Габчик выхватил пистолет-пулемёт STEN и попытался выстрелить в Гейдриха в упор. Но оружие заклинило, и тогда Кубиш метнул гранату. Взрывом были ранены как Гейдрих, так и сам ликвидатор. Гейдрих и его водитель выхватили пистолеты и попытались вступить в перестрелку с агентами, но тем удалось скрыться. На тротуаре у поворота остались брошенные Габчиком плащ и пистолет-пулемёт, а возле трамвайной остановки были обнаружены велосипед Габчика и его портфель с кепкой, гранатой и запасным магазином к STEN'у, и портфель Кубиша со второй гранатой. Рейхспротектор Богемии получил перелом ребра, разрыв диафрагмы и ранение селезенки. Около полудня Гейдрих был прооперирован, затем умер.
Как видите, в искусстве все выглядит гораздо красивше, чем на самом деле, в кино покушения проходят без сучка и задоринки, что в жизни встречается крайне редко. Особенно если этим занимаются бывшие таксаторы, а не профессионалы. Но именно Кузнецову была поручена операция по ликвидации гауляйтера и рейхскомиссара Украины, обер президента Восточной Пруссии Эриха Коха.
Итак, в ночь с 25 на 26 августа 1942 года командир отряда «Победители» Дмитрий Медведев принял группу десантников, выброшенных с парашютами в 105 км от Коростеня. Десять из них были профессиональными бойцами спецназа НКВД (ОМСБОН — отдельная мотострелковая бригада особого назначения), одиннадцатый представился командиру как Грачев.
Этого о диннадцатого десантника пришлось довольно долго ждать: он при приземлении попал в болото, потерял сапог. А в вещмешке бойца Грачева, указывает Гладков,
Нам сообщают, что после битвы под Москвой появляется, наконец, возможность использовать уникальные языковые способности «Колониста» — найдены документы, которые как нельзя лучше подходят для работы на территории противника. Теперь его оперативный псевдоним — «Пух».
Гладков:
Как известно, под Москвой было разгромлено множество немецких частей и подразделений. В штабе одной такой части было обнаружено много документов, принадлежащих погибшим офицерам, но еще не оформленных, как положено.
Несколько таких комплектов показали Кузнецову, и он просто ахнул, изучив один из них. Приметы некоего обер-лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта (а в «зольдбухе» кроме фотографии было описание примет): рост, цвет волос, цвет глаз, размер обуви, даже группа крови полностью совпадали!..Нам оставалось только добавить кое-что в «зольдбух», скажем, внести запись о ранении.
Внести запись — полдела. Но от ранения, как правило, остаются следы. А ранение обер-лейтенанта было серьезным, иначе Пауля Зиберта не откомандировали бы с фронта заниматься снабжением в глубоком тылу. Еще для разведчика, рядящегося в чужую личину, всегда есть опасность встретить кого-то знакомого, когда ты выдаешь себя за другого человека. Не слишком ли рискованно? Вон, сообщается, что Николай Кузнецов в Москве то бывшего сослуживца встречал, то друга, то брата, то еще кого, а тут — иди-знай!
И, главное, какая неожиданная удача! Все совпало, даже группа крови! Ну не чудо ли? И рост, и цвет глаз — буквально ни одной приметы, которая бы выдавала чужого. Так, может, и не было никакого чужого? И был естественный шрам от ранения, невозможно же было при такой тщательной подготовке рисковать из-за такой досадной мелочи. Но когда и где Кузнецов успел получить это ранение? Если это был Кузнецов, конечно. Или Шмидт. Впрочем, опять же не будем забегать вперед, потому что все это не просто странно, а очень странно.
Пытаясь выбраться из необычайно запутанной ситуации, Г. Каета сообщает нам, что Кузнецов-Зиберт отказывался мыться-купаться вместе с другими офицерами вермахта, потому что у него не было шрамов от ранений, которые должны были быть. Нас пытаются убедить, что в ведомстве Судоплатова сидели идиоты, которые не предусмотрели подобной ситуации? Ох, не верится.
И диковинный разнобой в сведениях биографов: С. Кузнецов сообщает, что Пауль Зиберт был офицером-резервистом 230 полка 76 дивизии 16 армии, входившей в группу армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала Риттера фон Лееба. Но Википедия дает совершенно другие данные о дислокации 76 дивизии вермахта:
76 дивизия была …весной 1941 года расквартирована в Румынии, откуда и начала наступление в составе 11-й армии группы армий «Юг» в направлении Тирасполя. За вторую половину года дивизия с боями пересекает всю территорию Украины. В ходе летней кампании вермахта 1942 года развивает наступление на Сталинград, где участвует в боях с сентября и вплоть до своей капитуляции 31 января 1943 года.
Сам начальник 4 управления Павел Судоплатов пишет:
По легенде, разработанной нами, Пауль Зиберт находился в отпуске по ранению и ему поручено организовать доставку продовольствия и теплой одежды для его дивизии, расположенной под Ленинградом.
Опять? Верить-то кому, господа специалисты?
Неразбериха неимоверная, где группа армий «Север», а где — «Юг»? И почему ранее Гладков рассказывает нам про разгромленные части в ходе битвы под Москвой? Ощущение полной отсебятины в творениях уважаемых авторов.
А еще кое-что странное заметили? Правильно! Дивизия-то воевала на Украине, именно там, где и вел свою деятельность легендарный разведчик, прикрываясь именем пехотного интенданта.
Получается, что настоящий Пауль Вильгельм Зиберт служил в неизвестной нам части, полностью уничтоженной под Москвой, а «засланный казачок» — в 76 дивизии, воевавшей на территории Украины и уничтоженной под Сталинградом, так что ли? И его засылают именно туда, в Украину, с риском быть узнанным кем-то из сослуживцев и разоблаченным как самозванец? Какой риск! Однако, у каждой сложной загадки есть, как правило, очень простое объяснение. Об этом позже. Потерпите.
О том, как «тщательно» изготавливали документы, весьма показательно рассказывает Г. Куета: в 1944 году, во Львове, Кузнецов явился в комендатуру, где офицер с изумлением прочитал в командировочном удостоверении, что оно выдано на имя «гауптмана СС Пауля Зиберта». В СС нет гауптманов, есть гауптштурмфюреры. И один этот эпизод полностью опровергает россказни про тщательную подготовку будущего диверсанта, уж такие-то элементарные вещи он должен был знать! Да еще после 18 месяцев плотного общения с армейскими офицерами и офицерами СС. Кузнецов сбежал, пристрелив дежурного офицера, подполковника Люфтваффе Петерса, но при этом забыл в комендатуре злополучное удостоверение. Вот уж действительно «разведчик № 1», воистину «легенда»! Кстати, документы ему в отряде «Победители» печатал на машинке врач Альберт Цессарский. Очень профессионально.
Но вернемся в 1942. Обер-лейтенант Зиберт с весьма проблематичными документами и без отметок от ранений на теле прибывает в украинские леса, чтобы уничтожить рейхскомиссара Эриха Коха. Разработан совершенно роскошный план. Роскошный — с точки зрения его полного безумия.
Первая операция по ликвидации Коха должна была пройти в день рождения фюрера, когда в Ровно намечался военный парад. Именно Ровно, а не Киев и не Харьков, объявили оккупанты столицей Украины, именно здесь размещалась резиденция гауляйтера. Вооружившись противотанковыми гранатами, бойцы отряда Кузнецова расположились у трибуны, однако Коха на параде не было. Замечательный план забросать трибуну гранатами не удался. И вновь: понятно, что все участники были смертниками, так что снова подчеркну, что уверения в необыкновенной ценности разведчика Кузнецова вызывают серьезные сомнения: вряд ли бы в 4 управлении Судоплатова стали бы так расточительно расходовать самых нужных сотрудников.
В Центре результатами работы Кузнецова были недовольны. Гладков:
… Л. Ф. Райхман рассказывал автору: «После неудавшегося покушения на Коха в Центре относительно Кузнецова возникли некоторые сомнения. Кое-кто сгоряча из-за вполне понятного разочарования потребовал чуть ли не ареста Кузнецова, обвиняя его в трусости, а то и в предательстве».
Да что там ареста! Другие источники сообщают, что то ли из Центра пришел приказ расстрелять «легенду», но Медведев его отстоял, то ли Медведев сгоряча собирался расстрелять «Пуха», но отстоял его как раз Центр.
Так или иначе, но Кузнецов получает новое задание — убрать хотя бы заместителя Коха Пауля Даргеля. Осенью 1943 года на того совершается три неудачных покушения. Первый раз вместо Даргеля Кузнецов по ошибке убивает имперского советника Геля, во второй раз Даргель остается невредим, в третий — был ранен осколками гранаты. При этом осколками своей же гранаты был ранен и Кузнецов. В точности, как Ян Кубиш в Праге, но тот хотя бы Гейдриха ликвидировал.
При этом распорядок дня Даргеля был четко известен до минуты, все было подготовлено тщательно, так что то, что заместитель Коха остался жив, можно отнести к дилетантизму исполнителей акции. Зато на месте покушения очень удачно и совсем не по-дилетантски был оставлен бумажник с документами, которые однозначно указывали, что нападение совершили украинские националисты. Как говорится, чтоб два раза не вставать. Вот это сработало: гитлеровцы расстреляли около тридцати видных деятелей ОУН, и понятно, что сегодняшняя Украина вовсе не считает Кузнецова героем. Вот, что пишет издание Факты. ua.:
Деятельность внештатного сотрудника НКВД, работавшего во время войны в Ровно в тылу врага под именем немецкого офицера Пауля Зиберта, сейчас расценивается неоднозначно, поскольку считается, что убийства высокопоставленных немецких чиновников привели к многочисленным репрессиям мирного населения со стороны фашистов. Кроме того, Кузнецов удачно использовал террор против воевавшей на два фронта Украинской повстанческой армии. «Случайно» оброненные им на месте покушения документы членов ОУН-УПА стоили жизни многим деятелям организации украинских националистов, находившимся в немецких тюрьмах.
Что ж, украинцев можно понять. Вот, что автор этих строк обнаружил на одном из украинских форумов:
… несколько отрывков из воспоминаний У. Самчука, который в 194-43 годах жил в Ривном[21] и видел все это собственными глазами:
«В один день, точнее, 8 октября, в обеденное время, когда мы с Таней были дома, нас ошеломил один взрыв где-то недалеко от нашего дома, от которого едва не вылетели все наши окна. Что там случилось? Все притихли. Прибежала перепуганная наша соседка фрау Уинь, служившая в банке, и сказала, что на заместителя рейхскомиссара Даргеля было покушение, при чем она клялась, что бомбу бросил немецкий эсэс, приехавший военным автомобилем и которого видело много людей.
К нам начали сходиться наши знакомые. Распространился слух, что эту бомбу бросил переодетый в немецкую униформу какой-то партизан… Возможно, даже украинский. … Только этому комиссару от этого ничего не случилось и он не был даже ранен… Сразу вспомнилась, что ривненская тюрьма набита заключенными, преимущественно украинской интеллигенцией…
А в одно утро в городе началась паника, потому что из тюрьмы в лес массово вывозили заключенных и там их расстреливали».
То, что немцы расстреливают заложников по малейшему поводу, было известно. Но товарищ Сталин когда еще сказал про рубку леса и летящие щепки? То-то же. Так что идею устранить Коха командование не оставляло. Ликвидировать рейхскомиссара предполагалось 30 мая 1943 года во время личного приема по случаю возможной женитьбы Пауля Зиберта на девушке-фольксдойче, роль которой исполняла подпольщица Валентина Довгер. Это настолько потрясающая история, что давайте остановимся на ней подробней.
Семнадцатилетняя Довгер получила повестку на работу в Германии. Было решено, что Зиберт представит ее Коху как свою невесту и попросит об отмене принудительной отправки. Через адъютантов и денщиков удалось добиться аудиенции у гауляйтера, куда партизаны-диверсанты и отправились с целью ликвидировать нацистского бонзу. Т. Гладков приводит слова самого Кузнецова (видимо из рапорта) о ходе этого визита:
«…Я увидел Коха, и перед ним двое, которые сели между мной и Кохом, третий стоял за моей спиной, за креслом черная собака. Беседа продолжалась около тридцати-сорока минут. Все время охранники как зачарованные смотрели на мои руки. Кох руки мне не подал, приветствовал издали поднятием руки, расстояние было метров пять. Между мной и Кохом сидели двое, и за моим креслом сидел еще один. Никакой поэтому возможности не было опустить руку в карман. Я был в летнем мундире, и гранаты со мной не было».
Была б граната, все бы было по-другому, это понятно (хотя С. Кузнецов пишет, что граната была у Валентины Довгер в сумочке, как раз для такого случая, он же утверждает, что у Зиберта был кроме «вальтера» еще и браунинг «со спецпатронами», жаль, что не разъясняет, какими). Но нужно было не то, чтобы оправдание, но хоть какая-то зацепка, чтобы объяснить, почему ликвидация не удалась. И выяснилось, что, оказывается, Коху очень понравился обер-лейтенант Зиберт, настолько понравился, что он ему сразу рассказал, про готовящееся наступление под Курском — знаменитую Курскую дугу.
Гладков высказывает предположение, что Кох, принадлежавший к высшему эшелону власти третьего рейха, просто воспользовался случаем, чтобы лично прощупать настроение обычного армейского офицера-фронтовика. С людьми этого круга ему, рейхскомиссару и одному из самых влиятельных гауляйтеров, не так уж часто доводилось разговаривать, задавать им вопросы и, главное, получать правдивые, откровенные ответы.
Вот интересно, а больше рейхскомиссару Украины и обер-президенту Восточной Пруссии больше нечем было заниматься, кроме как выяснять настроения пехотных обер-лейтенантов? Тем более, что гауляйтер — должность партийная, административная, а не военная, что ему настроения в пехоте?
Гладков продолжает:
Как рассказывал впоследствии Кузнецов Лукину, а Лукин автору, Кох, узнав, что Зиберт его земляк, оживился, припомнил, что еще задолго до войны приезжал как-то охотиться в имение князя Шлобиттена и видел там какого-то юношу-служащего. Словом, Кох почти что узнал этого молодого человека в сидящем сейчас перед ним заслуженном офицере. Увы, к сожалению, изменение настроения рейхскомиссара к лучшему никак не отразилось на повышенном внимании, с каким взирали на посетителя три пары человеческих и одна собачьих зорких глаз…
Это у становится действительно подозрительным. В молодом человеке (вообще-то, Кузнецову уже 32 года, человек, конечно, молодой, но и не юноша вообще-то) слишком многие узнают того самого помощника управляющего имением. Вот и Куета пишет:
После нескольких приятных встреч Шмидт познакомил герра офицера с адъютантом гауляйтера майором фон Бабахом, стал между ними своеобразным связным.
«Как-то фон Бабах, — пишет Н. Гнидюк, — сказал Кузнецову:
— А я тебя, Пауль, уже давно знаю.
Николая Иванович удивленно посмотрел на майора:
— Это откуда же?
— Боже, какая у тебя короткая память! Еще до войны мы с гауляйтером не раз ездили в леса под Кенигсберг на охоту. Это было, не припоминаю точно, в тридцать четвертом или тридцать пятом году, там, в имении Шлобиттена, мы и познакомились с твоим отцом Отто (чья ошибка? — Г. К.) Зибертом, бывшим управляющим этим чудесным хозяйством. Не так ли, господин обер-лейтенант?»
В общем, легенда настолько удалась, что даже странно, не правда ли? Но вернемся к аудиенции. После подробного расспроса о боях на Востоке (а Кузнецов-то откуда о них знал? Он же на фронте ни дня не был. Это провал!) Кох разрешил Довгер остаться в Ровно, а какому-то обер-лейтенанту, которого видел первый раз в жизни, взял, да и выложил о готовящейся грандиозной операции под Курском. Какие болтливые эти рейхскомиссары!
Т. Гладков:
Кох проникся симпатией к молодцеватому обер-лейтенанту, признал в нем земляка и доверительно рассказал, что фюрер готовит большевикам сюрприз под Курском.
Небольшое лингвистическое отступление. С Кузнецов:
«…Фрейлейн Довгер не заслуживает такого критичного отношения со стороны администрации», — учтиво добавил Пауль, пользуясь только исконно берлинским диалектом.
И, не замечая противоречия, пишет дальше о том, как Зиберт рассказал, что родился в Восточной Пруссии, а Кох вспомнил, что бывал в Шлобиттене и опять же узнал в Зиберте юного управителя. И причем тут «исконно берлинский диалект» у коренного пруссака?
Создание мифа — дело сложное. Нет-нет, да и упустишь какие-то «мелочи», которые с головой выдадут нереальность ситуации, ее литературность и умозрительность. А проблема состоит в том, что сам-то Эрих Кох родился в Рейнской области и гауляйтером Восточной Пруссии стал только в 32 года — в 1928 году, бывая там наездами. Логично было бы, чтобы Зиберт говорил с ним на прусском, а не на берлинском диалекте. Вот тогда бы он, может, и
Имение барона Шлобиттена находилось неподалеку от Эльбинга в Восточной Пруссии[22]. Так что, судя по географическому положению родного Эльбинга, обер-лейтенант Пауль Зиберт должен был использовать верхнепрусский, оберландский диалект. Но в Пруссии говорили на двух диалектах (есть еще и нижнепрусский), которые значительно отличаются друг от друга, так что уроженец Рейнской области рейхскомиссар Украины Эрих Кох должен был быть незаурядным языкознавцем, что твой профессор Хиггинс. И, возможно, даже удивиться, с какой стати коренной пруссак Зиберт вдруг заговорил на Berlinerisch.
Ну и милая сказочка, как о пытный нацист всей душой полюбил «молодцеватого обер-лейтенанта», которого видел в первый раз в жизни. И не просто полюбил, а взял, да и раскрыл ему секретнейшие планы ОКВ, в которые и сам-то вряд ли был посвящен: где рейхскомиссар Украины и где наступление под Курском? А если Кох краем уха что-то и слышал, то с какой стати решил похвастаться осведомленностью перед незнакомым пехотинцем? Ну, верьте, верьте. Кстати, в книге Медведева нет и намека на какое-то наступление, о котором сообщил Кох Кузнецову. Откуда эта информация? Но это настолько популярный апокриф, что в нем мало кто сомневается, хотя сшитые на скорую руку швы трещат и рвутся от элементарного отсутствия логики.
Эта легенда настолько прочно вошла в пантеон невиданных подвигов «разведчика № 1», что повторяется из книги в книгу, из сюжета в сюжет. Мысль, что бывший таксатор элементарно струсил совершить самоубийственный акт — что вполне объяснимо и нисколько не осуждаемо! — никому почему-то в голову не приходит. Иначе с чего бы, получив такую потрясающую информацию о наступлении под Курском, руководство решило бы Кузнецова расстрелять?
Г. Куета:
Николай Владимирович Струтинский в беседе со мной признался, что… Медведев получил приказ: за невыполнение важнейшего задания Кузнецова-Грачева расстрелять. Какими действиями и доводами Дмитрию Николаевичу удалось отстоять Николая Ивановича — неизвестно. …Несостоявшееся покушение на рейхскомиссара Украины, которое планировалось на самом верху и не исключено, что согласовывалось с самим Сталиным, требовало убедительных объяснений, за срыв задания кто-то должен был понести самое суровое наказание. А кто виновен? Понятно, исполнитель. Думать нечего — к высшей мере этого труса.
Слава богу, все обошлось, «Пуха» простили. В конце концов, он принес от Коха весьма важное сведение — о подготовке немцев к большому наступлению на Курской дуге.
Т. Гладков:
Сам Медведев полагал, что Кузнецов принадлежит к людям особого склада, способным во имя Родины пойти на самопожертвование: «…я не сомневаюсь, что не совершил он акта возмездия над Кохом потому лишь, что не хотел идти на бессмысленный риск. Я был уверен, что если в его судьбе еще наступят минуты, когда нужно будет во имя победы пожертвовать жизнью, — он сделает это, не задумываясь».
А история о том, как наступление немцев под Курском было сорвано, намного проще, чем внезапная симпатия гауляйтера Коха к молодцеватому обер-лейтенанту.
Курская дуга — одно из самых известных донесений Пауля Зиберта, да вот незадача: о наступлении под Курском стало известно не из болтовни рейхскомиссара Украины Коха, а из переписки немецкого генерала фон Вейхса, который, собственно, операцию «Цитадель» и планировал. А прочитали эту переписку и переправили ее в СССР члены «Кембриджской пятерки», конкретно — Джон Кэрнкросс, английский дешифровальщик: английская разведка, взломавшая код «Лоренца» (немецкой шифровальной машины), делилась информацией с союзниками. И поступила эта информация еще в апреле 1943, практически сразу после решения о проведении операции: приказ был подписан Гитлером 15 апреля 1943 г.
Данные о готовящемся наступлении также передавала в ГРУ «Дора» — группа Шандора Радо. На этом фоне довольно забавно звучит утверждение Судоплатова:
Если учесть, что аудиенция у Коха состоялась 31 мая, а операция «Цитадель» началась 5 июля, то понятно, что первооткрывателем Кузнецов-Шмидт-Зиберт тут никак не был, максимум — одним из источников и далеко не самым ранним. Но верят поколения читателей в такой простой и незамысловатый способ сбора разведданных — прийти к нацистскому бонзе, а там уже он сам выложит все, что надо…
Почему и зачем нужно было создавать такой неуклюжий миф — чуть позже. А пока…
Вторая сенсация в списке потрясающих достижений «легенды советской разведки» — раскрытие тайны «Вервольфа», ставки Гитлера под Винницей.
Тамара Малиновская в издании «Факты» утверждает, что первой сообщила о размещении ставки фюрера в этом районе группа Шульце-Бойзена[23].
Официальная же версия советской историографии, гласит, что Кузнецов и его соратники в апреле 1943 по карте взятого в плен майора-связиста Гаана установили местонахождение секретного объекта, доложив об этом в Москву. Все просто: нашли карту с прочерченной красной линией, нажали как следует на незадачливого майора — по законам военного времени! — и он конечно же сообщил, что эта красная черта — есть линия связи. Небольшое мысленное усилие и — опа! — вот оно логово Гитлера! Мы же помним: в разведке мелочей нет! В общем, немецкие контрразведчики были удивительные лохи, не смогли самого фюрера укрыть от глаз диверсантов в лесах под Ровно.
Справка:
«Вервольф» (Werewolf — волк-оборотень) — ставка Гитлера около посёлка Стрижавка под Винницей. 15 марта 1944 года входы в бункер были взорваны отступающими немецкими войсками, а вовсе не разбомблены советской авиацией, как об этом сообщают биографы. Гитлер посещал эту свою ставку трижды по паре месяцев, последний раз — в сентябре 43-го.
Но главное достижение «Пуха» — срыв операции «Длинный прыжок», Unternehmen Weitsprung, покушения во время Тегеранской конференции на Большую тройку: Сталин, Черчилль, Рузвельт. Правда, версия Гладкова довольно сильно расходится с версией Судоплатова. Гладков утверждал, что штурмбаннфюрер СС Ульрих фон Ортель обещал привести персидский ковер Марии Микоте (двоюродной сестре Лидии Лисовской, о которой речь впереди. Обе женщины работали на советскую разведку). А Судоплатов выдвинул версию, что с самим Кузнецовым за долги хотел рассчитаться ковром некий немецкий офицер Остер — имя, которое больше нигде не встречается:
Связная Кузнецова Майя[24] Микота сообщила, что неравнодушный к ней оберштурмбаннфюрер СС фон Ортель[25] собирается уехать из города, а по возвращении привезти ей персидский ковер. Кузнецов насторожился и передал информацию выше. Тем самым удалось предотвратить покушение на лидеров «Большой тройки» на Тегеранской конференции.
Бывает, конечно, всякое. Но сделать вывод из персидского ковра о покушении на Сталина-Рузвельта-Черчилля, согласитесь, несколько странно. При этом главный диверсант третьего рейха Отто Скорцени, который по легенде и должен был организовать это покушение, категорически отрицал, что нечто подобное вообще готовилось. Он со смехом утверждал, что ему поручили похитить Рузвельта в Тегеране, но серьезно относиться к этой версии, конечно же, невозможно. А вот по словам все того же Гладкова, Судоплатов уверял его:
Вы скажете: «В работе разведчика нет мелочей». Ну да. Можно еще Шерлока Холмса вспомнить, который по характерному цвету глины на башмаках определял профессию посетителя. Мелочей, конечно, и в самом деле нет. Но не до такой степени, чтобы обещание привезти персидский ковер могло раскрыть планы покушения на лидеров мировых держав.
Нас уверяют: узнав, что некий офицер, то ли Ортель, то ли Остер, собирается ехать в Тегеран, Кузнецов делает заключение о подготовке покушения на лидеров союзников. То есть, сам факт сверхсекретной встречи для него тайной не был? Партизан Кузнецов был в курсе планируемого совещания в верхах, раз сделал такой вывод, а не просто доложил в Центр, мол, мой знакомец в Тегеран едет. Конечно же, нет, кто бы о таком важнейшем событии рассказал заштатному лесному киллеру? И почему информация о персидском ковре его так возбудила? Да мало ли зачем надо было немецкому офицеру в Тегеран, других дел у него нет, кроме как убивать Большую Тройку, а потом, сделав в оставшееся до отлета время ковровый шопинг, спокойно возвращаться домой с сувенирами из экзотической страны. Какая-то слабенькая версия, нет? А нас убеждают в том, что именно командировка в Тегеран заставила Кузнецова доложить в Москву. А там уже сделали далеко идущие выводы.
Про полное отсутствие каких-либо документов о подобных замыслах нацистского командования, сообщает уже упоминавшийся журналист Юрий Райхель:
Историк спецслужб Дональд О'Салливан писал в своей книге о сотрудничестве английской и советской разведок во Второй мировой войне, что операция «Длинный прыжок» является мистификацией НКВД. Он отмечает, что лидеры союзников чувствовали себя в Тегеране в безопасности, и даже совершали прогулки по городу.
То же утверждает и Владимир Воронов:
Нет ни малейших документальных следов такого замысла, тем более, практических шагов. Ни в германских архивах, ни в советских. Только рассказы мемуаристов.
Убить, тем более, похитить в Тегеране лидеров «Большой тройки» немцы физически не могли.
Их довоенная разведсеть в Иране была полностью разгромлена и советской, и британской контрразведкой после ввода туда войск в августе 1941 года. Основательно зачистили от прогермански настроенных людей иранскую армию и полицию, выслали находившихся в стране немцев.
О том что вся эта история с покушением — блеф советской разведки, писал и биограф Канариса Хайнц Хене. Другие исследователи считают, что такие планы все же были. Так что сама история «покушения», столь соблазнительная для авторов боевиков и детективов, в реальности, возможно, и не существовала, но это, по большому счету, не важно. Ибо для искусства преград нет, любая фантазия становится сюжетом. Лишь бы не выдавалась за исторический факт. А здесь, похоже, как раз тот случай.
Все эти ковры, обер — и просто штурмбаннфюреры, выбалтывающие важнейшие тайны симпатичным украинкам — не более, чем плод воображения мемуаристов, которым страсть как необходимо доказать, что некто Пауль Зиберт был не просто киллером-камикадзе, но и разведчиком высочайшего класса, поставляющим исключительно важную информацию, «легендой номер один».
Я неоднократно упоминал, что единственное, что меня убеждает — это логика развития событий и психология участников этих событий. Если это подкреплено документами — прекрасно. Но если нет — тогда нам остаются только умозаключения и возможность «поверить алгеброй гармонию». Посему, если мы никак не можем искренне, от всей души поверить в уникальность сведений, добытых разведчиком Кузнецовым, давайте посмотрим на имеющиеся у нас факты: 11 нацистских генералов, уничтоженных киллером-патриотом.
Как мы уже говорили, ликвидировать Эриха Коха не удалось, он умер в 1986 году в возрасте 90 лет в польской тюрьме. Не удалась и подготовленная 5 июня 1943 года попытка покушения на имперского министра по делам оккупированных территорий Альфреда Розенберга — приблизиться к нему было невозможно, как и к Коху.
Напомним: осенью 1943 года было совершено несколько покушений на заместителя Э. Коха Пауля Даргеля. 20 сентября Кузнецов по ошибке вместо Даргеля убил заместителя Коха по финансам Ганса Геля и его секретаря Винтера; 30 сентября он пытался убить Даргеля противотанковой гранатой. Однако Даргель остался жив, хотя получил тяжёлые ранения и потерял обе ноги, при этом сам Кузнецов был ранен осколком гранаты в руку.
29 октября Зибертом убит агент гестапо майор Геттель.
10 ноября вместе с Николаем Струтинским, Робертом Глассом и Иваном Корицким «Пух» тяжело ранит одного из заместителей Коха, руководителя «Пакетаукциона», крайслейтера, генерала Германа Кнута. Что такое этот самый «Пакетаукцион» разъяснил Д. Медведев:
Эсэсовцы и фельджандармы разъезжали по селам и отбирали у крестьян продукты и вещи. Награбленное добро сдавалось в специальные конторы фирмы «Пакетаукцион». Всей этой «заготовкой» ведал заместитель Коха — генерал Кнут.
В конторах «Пакетаукциона» из награбленных вещей и продуктов делались «подарки от фюрера», по десять-пятнадцать килограммов каждый. Подарки эти, прочно и красиво упакованные, раздавались немцам в самом Ровно, посылались на фронт и в Германию.
Так легенда советской разведки уничтожил главного заготовителя. Ну что ж, тоже важно, кто бы спорил. Вообще, в биографиях Кузнецова любят перечислять всех этих «генералов», которых уничтожил московский киллер и подчеркивать их неимоверную важность.
После этого было принято решение организовать похищение с последующей переброской в Москву командира «восточных батальонов» генерал-майора Макса Ильгена, который занимался разработкой плана ликвидации партизанских соединений.
Справка:
1 августа 1943 года генерал-майор Ильген был назначен командиром 740-го соединения т. н. «восточных батальонов» — добровольческие формирования из военнопленных, призывников и добровольцев с оккупированных территорий СССР, которые сражались на стороне Германии в ходе Второй мировой войны. 15 ноября 1943 года с помощью агента советской разведки Лидии Лисовской, работавшей у него компаньонкой, похищен в Ровно партизанами под руководством Н.И. Кузнецова вместе с личным водителем рейхскомиссара Украины Коха гауптманом Паулем Гранау.
Ильген был захвачен слишком далеко от отряда, так что на одном из хуторов его пристрелили. Отряд Медведева находился километрах в 50-ти от Ровно, в Цуманской пуще, куда перебазировался в марте 1943 г.
Далее Медведев пишет, что поручил Кузнецову ликвидацию двух важных чиновников: губернатора Галиции доктора Вехтера и вице-губернатора доктора Бауэра. Вообще-то, Бауэр был то, что по-немецки называется Amts Chef im Distrikt Galizien, что приблизительно можно перевести как «глава управления округом Галиция», насколько я понимаю — начальник канцелярии, но вице-губернатор звучит гораздо круче, согласитесь.
Вот рапорт криминальной полиции № 96, подписанный гауптштурмфюрером Краузе:
«…9.11.44 около 7.45 в Лемберге (Львов) на Лейтен Штрассе до сих пор неустановленной личностью было произведено покушение на вице-губернатора Бауэра и д-ра Шнайдера, виновник, видимо, стрелял из автоматического пистолета в обоих, которые, будучи ранены в грудь и живот, тотчас же скончались… На месте преступления найдены две гильзы калибра 7,65 мм. Неизбежно возникает подозрение, что неизвестный преступник совершил своим оружием много других покушений на имперских немцев и других лиц, занимающих ответственные должности…».
Г. Куета:
Прочитав такую информацию в «Правде» за 15 февраля, Медведев, лежавший тогда на излечении в одном московском госпитале, узнал в «неизвестном» Николая Ивановича Кузнецова. Да, но почему Бауэр, а не Вехтер?
Охота шла на губернатора, однако в последний момент оказалось, что Вехтер заболел. Дабы не терять времени и, пользуясь удобным случаем, «Пух» расстреливает прямо на улице его заместителя с начальником канцелярии. Заодно Ян Каминский из автомата убил часового и шофера.
В этом акте немцы не могли не видеть продолжения ровенских историй.
Логично, в общем, в немецкой службе безопасности не дураки сидели, умели складывать два и два.
В общем, «Пухом» были уничтожены несколько чиновников и военных очень разного ранга. Понятно, почему начальство в Москве было не слишком довольно ликвидатором Кузнецовым. А потом из не самого удачливого киллера попытаются сделать рыцаря разведки. И тогда становится понятна еще одна вещь: почему закрыты архивы и почему они были предоставлены только верному летописцу спецслужб, который развил и закрепил легенду о великом разведчике.
Но есть в этой истории достаточно таинственная, близкая к Паулю Зиберту, личность, к которой стоит присмотреться.
Судьба этой красивой женщины (ее красоту отмечают все, даже допрашивавшие ее нацисты) до сих пор вызывает массу вопросов. Так же, впрочем, как и ее смерть, не менее таинственная, чем ее жизнь.
27 октября 1944 года в селе Каменка вблизи шоссейной дороги Острог-Шумск были обнаружены трупы двух женщин с пулевыми ранениями. При них найдены документы на имя Лисовской Лидии Ивановны, 1910 года рождения, и Микота Марии Макаровны, 1924 года рождения. По опросам местных жителей следствие установило, что около 19 часов 26 октября 1944 года на шоссе остановилась шеститонная военная машина, в кузове которой находились две женщины и трое или четверо мужчин в форме офицеров Советской Армии.
Первой с машины сошла Микота, а когда Лисовская хотела подать ей из кузова чемодан, раздались три выстрела. Мария Микота была убита сразу. Машина рванулась с места, и Лидия Лисовская, раненная первым выстрелом, была добита и выброшена из машины дальше по шоссе.
Автомашина быстро ушла по направлению к городу Шумск. Проезжая Шумское КПП, на требование бойцов контрольно-пропускного пункта не остановилась, а, разбив на ходу шлагбаум, умчалась на Кременец. Задержать ее не удалось.
Среди документов убитых было выданное управлением НКГБ по Львовской области удостоверение со следующим текстом: «Выдано настоящее тов. Лисовской Лидии Ивановне в том, что она направляется в распоряжение УНКГБ по Ровенской области в г. Ровно. Просьба ко всем воинским и гражданским властям оказывать всемерную помощь в продвижении т. Лисовской к месту назначения».
Вот такую информацию сообщает нам сайт Федеральной Службы безопасности Российской Федерации, перепечатывая статью Александра Калганова от 6 апреля 2000 года под названием «Подвиг разведчицы».
Поделиться книгой: