Розенкранц и Гильденстерн мертвы

– А, да.

Гильденстерн.

– Вы нас искали?

Актер.

– Что вы!

Гильденстерн.

– Тогда шанс.

Актер.

– Или судьба.

Гильденстерн.

– Наша или ваша?

Актер.

– Редко бывает одно без другого, сэр.

Гильденстерн.

– Тогда судьба.

Актер.

– Вероятно. Плывем по воле волн. Сегодня, может, будем играть при дворе. А может, завтра. А может – в таверне. А может – нигде.

Гильденстерн.

– Возможно, я смогу употребить свое влияние.

Актер.

– В таверне?

Гильденстерн.

– При дворе. Можно сказать, у меня есть кой-какое влияние.

Актер.

– Можно сказать?

Гильденстерн.

– У меня все-таки есть влияние.

Актер.

– Все-таки что?

Гильденстерн взбешенно глядит на актера.

Гильденстерн.

– У меня есть влияние.

Актер не возражает.

(Спокойней.) – Ты что-то говорил насчет участия в действии...

Актер (оживленно, цинично).

– Говорил, говорил, а как же! Вы сообразительней, чем ваш напарник... (Конфиденциально.) За пригоршню монет могу устроить частное и, так сказать, непочатое представление – Похищение сабинянок – точней, сабиняночки – точнее, Альфреда. (Через плечо.) Надень свое платье, Альфред...

Мальчик начинает переодеваться в женское платье.

– И за восемь гульденов вы сможете...

Гильденстерн отступает, актер следует за ним по пятам.

– ...сыграть любую роль...

Гильденстерн пятится.

– ...или обе роли за десять...

Гильденстерн пытается уйти, актер хватает его за рукав.

– ...с бисами!

Гильденстерн дает актеру пощечину. Актер отшатывается. Гильденстерн стоит, его всего трясет.

(Спокойно). Одевайся, Альфред.

Альфред натягивает на себя наполовину снятую одежду.

Гильденстерн (трясясь от ярости и от испуга).

– Я ждал всего – всего – только не этой мерзости... птички, нагадившей на лицо... безъязыкой карлицы на обочине, указующей направление... всего! Но это... это? Ни тайны, ни достоинства, ни искусства, ни смысла... всего лишь паясничающий порнограф с выводком проституток...

Актер (выслушав описание, взмахивает шляпой, кланяется; грустно).

– Жаль, что вы не застали нас в лучшие времена. Тогда мы были пуристами. (Выпрямляясь.) Шагом ма-арш!

Розенкранц (изменившимся тоном – он хочет удержать их).

– Э, будьте добры...

Актер.

– Стой!

Актеры останавливаются.

– Аль-фред!

Альфред возобновляет свою возню с одеждой. Актер выходит вперед.

Розенкранц.

– Вы ведь – э-э-э – не исключительно актеры, не так ли?

Актер.

– Мы актеры включительно, сэр.

Розенкранц.

– То есть устраиваете развлечения...

Актер.

– Представления, сэр.

Розенкранц.

– Ну да, ясно. А что, так больше денег?

Актер.

– Больше усилий, сэр.

Розенкранц.

– Поскольку времена таковы, каковы они есть.

Актер.

– Да.

Розенкранц.

– Никакие.

Актер.

– Именно.

Розенкранц.

– Знаете, я никогда себе не представлял...

Актер.

– Понимаю...

Розенкранц.

– То есть я слыхал – но в действительности никогда...

Актер.

– Понимаю.

Розенкранц.

– То есть я имею в виду – что именно вы делаете?

Актер.

– Обычные вещи, сэр, только наизнанку. Представляем на сцене то, что происходит вне ее. В чем есть некий род единства – если смотреть на всякий выход как на вход куда-то.

Розенкранц (нервно, громко).

– Ну, я не тот человек, который – нет, постойте, не спешите так – присядьте и расскажите, чего обычно люди от вас требуют...

Актер (отворачиваясь).

– Шагом а-арш!

Розенкранц.

– Минуточку!

Актеры останавливаются и смотрят на него без всякого выражения.

– Ладно, хорошо – я согласен посмотреть. (Смелея.) Что бы вы сделали за это? (Он бросает им под ноги одну монету.)

Актер со своего места плюет на нее. Актеры колеблются, пытаются поднять монету; он отпихивает их назад.

Актер.