Наваждение генерала драконов

— Ой, эти ваши девчачьи заморочки, — фыркнул Оуэн. — Вот у драконов муж всем обеспечивает жену и ещё и сам калым платит. Нужны мне эти твои платочки носовые?!

— Тебе не нужны, мне надо, — проворчала уязвленно. — Нечего тут. Приданое — это лицо невесты.

— Лицо — это лицо. Оно вон у тебя какое красивое. Я за тебя любой калым отдам.

— Побереги калым-то, — тут же возмутилась я. — Нечего семейное добро разбазаривать. Папа говорит, муж хозяйственным должен быть, а ты...

— А я очень хозяйственный. Да я самый хозяйственный из драконов! Айла, ты только за другого замуж не выходи.

— И не подумаю, — я выбралась из его объятий. — Что я пустоголовая, что ли? Ты ушел, а я через день и имя позабыла!

Пройдя по поляне, поднялась на пригорок и взглянула вниз. Прямо подо мной бурлила глубокая полноводная река. Грязная вода, ударяясь о глинистый берег, уносила за собой поднятую муть.

В Воротянке, особенно в этом месте, никто никогда не купался. И дело даже не в крутом высоком обрыве. Нет.

Водовороты!

Меня с детства пугали ими братья. Жуткие истории о тех несчастных, кого туда скидывали разбойники. О маленьких девочках, которые не слушали старших и падали в омут этих грязных вод. О разъяренных утопленниках, что выползают на берег в полнолунье и поджидают путников в кустах у дороги. И я верила, особенно когда они грозились скинуть вниз и меня, если не буду их слушаться.

Эти могли.

И глазом не моргнули, когда бы я тонуть начала.

В общем, все знали: кто попадает в реку, сразу уносится на дно и обратно не всплывает.

— Айла, немедленно отойди оттуда! — ухватив меня за руку, Оуэн оттащил от обрыва на несколько шагов. — Мало ли, сползет земля и поймать не успею.

Хм... я покосилась на песчаный пригорок с рублеными краями.

— А сам ты в это веришь? — тихо поинтересовалась у друга, страшась снова услышать о склизких синих вонючих утопленниках.

— Во что? — Оуэн непонимающе уставился на меня.

— В водовороты! Мне братья говорили, что если в воду упадешь, то уже не найдут никогда. Река заберет насовсем. Навсегда! И не выпустит.

— Найдут у деревни, — отмахнулся он. — Сказки все это для ребятни. Тела у пастбища на поверхность выбрасывает.

— И все мертвые? — выдохнула, представляя в камышах среди коров мертвяков, плавающих на спинах, почему-то гребя руками. Синих. И пахнущих трясиной. Брр...

— Айла! — в голосе жениха послышалось раздражение. — Ну, почем мне знать все или нет? Но что гиблое место — так точно! Не зря же я за рощей сети ставлю, а не тут.

— Надо другую поляну для встреч выбрать, — пробурчала недовольно.

— Зачем? — смутился он и, пожевав травинку, добавил. — Нет, это хорошее место. Никто сюда не приходит. И дорога недалеко. Взрослым здесь делать нечего, а мелочь мамки не пускают под угрозой порки. Но к обрыву не подходи. Не нравится мне, когда ты там стоишь. Не по себе.

Пожав плечами, я вернулась к большим камням и присела на разложенный плащ Оуэна.

Солнце начинало припекать. Под ногами ковром стелились мелкие желтые цветочки. В зарослях звучали трели птиц. Я очень любила начало лета. Еще не жаркое и уже такое зеленое.

И вроде так хорошо, но почему-то тревожно.

— Оуэн, а когда эта война до нас дойдет?

— Уже дошла, — он встряхнул с добротных штанов налипшую грязь. — Отец сказал — завтра уходим.

— Завтра! — всполошилась я. — И ты только сейчас мне это говоришь! Оуэн!

— А что не так? — он приподнял бровь. — Я все продумал. Соберёшь с вечера узелок, и я за тобой приду. Сбежишь из дому, а там война закончится, остынет твой папка да и смирится. Куда ему деваться-то!

— Но разве так можно? — неуверенно пролепетала, глядя на друга во все глаза.

— А что нельзя? — он пожал плечами.

— Бежать из дому — это страшно! — мой голос опустился до шёпота. — Отец, если поймает... Он, знаешь, в какой ярости будет. Мне вчера за разбитый кувшин так досталось. Прутиком по рукам, — я отвернула рукав и показала свежие красные полосы. — А за побег и вовсе зашибет!

— Не поймает, — грозно рявкнул друг, глядя на следы ударов. — Я тебя в свою семью приведу, и ничего мой отец сделать не сможет. Я у него сын единственный. Кроме меня в роду только брат троюродный. Мое слово весомое! Если я сказал невеста, значит, невеста! А иначе обижусь, отрекусь от рода и пусть им братишка наследников выдает. А он хиляк! В книжках своих торчит как червь и меча в руки не берет.

— Умный, что ли? — не поняла я.

— Типо того... Не скажу, что плохо это. Но дракон... Он должен быть и начитанным, и физически сильным.

— Так может, вырастит он и сильным станет?

Оуэн пожал плечами. Заметно было, что не одобряет он увлечений брата, но и обидеть его словом боится.

— Айла-а-а! — раздалось со стороны дороги.

Мгновенно соскочив с камня, я отдернула платье и испуганно уставилась на жениха.

— Айл-а-а, а ну... Иди сюда, мерзкая соплячка. И если ты со своей ящерицей, то пусть он сразу закапывается в землю.

— Это Льям! — У меня бешено заколотилось сердце. — Если братья тебя увидят — побьют!

— Это еще кто кого! — Оуэн важно закатил рукава, словно готовясь к драке.

— Айла-а-а! Курица ты бестолковая, — на сей раз прокричал Виям. — Тебе отец, что сказал? За нами козой на привязи ходить. А ну, иди сюда. Затрещин захотела?

— Мне нужно к ним, — я спешно засобиралась.

Подняв соломенную шляпку, водрузила ее на голову и подхватила ведро с карасями.

— Никуда ты не пойдешь! — заупрямился Оуэн. — Пусть приходят сюда и я им всыплю.

— Ты не понимаешь, — зашипела на него. — Их двое. И они никогда не дерутся честно. Они тебя побьют. Вот специально, чтобы я видела. Им бы только поиздеваться.

— А что твой отец? — Оуэн поморщился. Он вообще не переносил подлости. — Разрешает им так тебя обзывать?

— Папа говорит, что честность — она для дураков и ящериц. И это его слова они выкрикивают. Козой он меня с утра назвал.

— А мама? Не ругает за такое?

— А маму они не слушают, — проворчала я недовольно.

— Айла, кошка плешивая! — раздалось уже ближе. — Ну, ты получишь!

— Я пойду, — крепче ухватив ведро, заспешила к кустам.

— Не пущу, — друг поймал меня за руку. — Со мной пойдешь.

— Оуэн! Нет!

— Да! — Он сделал большие глаза. — Мужчина я или нет?

— Если они тебя побьют, то как мы сбежим? — Поняв, что он настроен твёрдо, решила взять его хитростью. — Ты не сможешь прийти за мной вечером. Ничего мне не сделают, только поругаются и все.

— Не побьют они меня, я сильный, — Оуэн упрямо стоял на своем, поджимая губы.

— А эти остолопы старше и злее, — шепнула я и, потянувшись, сама поцеловала его в щеку.

— Айла-а-а! — братья были совсем рядом.

— Жду тебя вечером! Приходи! — сорвавшись с места, я прижала к голове шляпку и с ведром понеслась на голоса.

— Айла, я приду, — крикнул мне вдогонку жених. — Собирай вещи.

— Да! — Я замедлила шаг и обернулась. — Мы сбежим, но сразу же напишем письмо моему отцу, чтобы он все знал.

— И все же, — он пошел ко мне, — может, я сейчас с тобой.

— Нет! Не порти все, дракон, — остановила я его. — Это же мои братья!Глава 2

Скрывшись за кустарником, побежала быстрее.

На самом деле я очень боялась братьев. А сегодня они были особенно злы. Я подслушала их разговор с утра. Не хотели Льям и Виам идти воевать. Считали это делом для дураков. Они же трепались, что неплохо бы обнести дома, что останутся без хозяев.

Мне было стыдно за них.

Сыновья арендаторов и.… в разбойники!

Но отцу сказать об услышанном не решалась.

Не поверит!

И это в худшем случае! А в лучшем еще и одобрит эту затею.

Наша земля не давала хороших урожаев и не потому, что была неплодородной. Просто отец ленился ее обрабатывать как следует.

Все держалось на маменьке. Она ведь маг земли и, если бы не ее усилия, мы давно бы с пустыми закромами остались. И лерду пошлину платить было бы нечем. Она очень надеялась, что ее кровь во мне взыграет. Что я стану как она, или, на худой конец, магом воды как отец и ленивые жестокие братья.

Матушка с пеленок обучала меня к землице взывать, силу во мне искала. И нашла... Правда, совсем не ту. К ее великому горю я пошла в деда и вместо магии жизни с моих пальцев сорвался яростный огонь.

Больше мама интереса ко мне не проявляла. Никогда! Перестала брать с собой в поле и будто забыла, что я есть.

Все, что ее заботило — пшеница на небольшом поле, да морковка на грядке.

Отец, в отличие от нее, мои способности весьма оценил.

Да, огонь для девчонки — дар бесполезный. Но! Я ведь могла передать свой дар наследнику. Глава нашей семьи возгордился. Подумать только, его младшая не какая-то там воздушница или землеройка, как он матушку обзывал, а маг огня.

В одночасье я превратилась из любимой маминой дочки в самый ценный товар отца. Осталось взрастить меня и продать подороже.

— Айла-а-а! Да где ты шляешься? — орал совсем рядом Виям.

— Здесь! — Я выскочила в аккурат перед братьями. — На реку ходила, думала, может, кто сети поставил. Ну, чтобы рыбу собрать, — соврала, не моргнув.

На душе тут же стало погано, но по-другому с братьями нельзя было.

— И как? Нашла? — Льям взглянул на мои руки и довольно ухмыльнулся, заметив ведро.

— Конечно, что же я зря там все утро убила?! Караси на ужин будут, — промямлила я, злясь и на себя, и на них за эту мерзкую ложь.

Затылок тут же опалила боль.

— Ай! — вскрикнув, покосилась на старшего брата.

— Никакого от тебя прока, — рявкнул Льям, и снова отвесил мне подзатыльник, да с такой силой, что перед глазами почернело. — Что больше собрать не могла? Тут же на один зуб! Отец все и отберет. Бестолочь! Бери ее за шиворот, Виям, и пошли домой. Время к обеду.

— Может, сами сети проверим? — предложил младший. — Еще соберем? Ему Айлинкино отдадим, а себе отдельно пожарим. А эта, дура, пусть голодной ходит, раз такая ленивая.

— Делать мне нечего сейчас, кроме как в реке плавать, — фыркнул старший.

— Так не сами же, а эту зашлем, — Виям схватил меня сзади за ворот платья и дернул. — Пусть поработает на любимых братьев. Может, ее утопленники сцапают, вот потеха будет.

— Да ну, лень, — отмахнулся, мне на радость, Льям. — Пошли домой, жрать хочу. Пусть мать думает, чем нам брюхо набить.

— Да опять поди вареная морковь, — скривился Виям и покосился в сторону реки.

Сглотнув, я сообразила, что если он настоит на своем, мне придется несладко. Я же знать не знаю, где там эти сети. Это хорошо еще что эти два тупня даже не понимают, что одежда на мне сухая, а значит, шастать в воде я ну никак не могла.

Поджав губы, воззвала к богине удачи, чтобы уберегла меня от разоблачения.

— Не ной. Завтра придут те, с кем я в договор вступил, — в голосе Льяма прорезались деловые нотки. — Уйдем с ними и будет нам и мяса вдоволь, и медовухи.

— Вы что разбойников позвали? — выпалила я и тут же рот прикрыла с перепугу.

— Ты что подслушала, коза дрянная?! — братья разом оскалились.