Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Вот пуля пролетела - Василий Павлович Щепетнев на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Это не шутки, а плантаторская привычка — всегда добиваться уступки, пусть, как сейчас, и мизерной. Иначе в плантаторском деле нельзя.

— Значит, сговорено?

— Сговорено. Пиши контракт, или как теперь в Санкт‑Петербурге полагается.

— Контракт, контракт. Заверим у стряпчего, эти расходы я беру на себя, — видно было, что он доволен, и доволен изрядно. С почином!

— Тогда я к тебе переезжаю. То есть уже и к себе. А то гостиницы в Петербурге, конечно, хорошие, но отвык я от российских гостиниц.

— В Бразилии лучше?

— В Бразилии всякие. Антуан, можешь идти.

Антуан поклонился — и ушел.

— Это он куда?

— В порт. Мы там склад небольшой арендовали, вещи сложили.

— И много вещей?

— Не очень, но в гостиницу их не повезешь.

— А людей с тобой много?

— Двое, Антуан и Мустафа.

— Тоже твой раб?

— Слуга.

— Арап?

— Турок.

Давыдов вздохнул. Тоже хочет слугу‑турка?

— Ну, а теперь можно и шампанского.

Давыдов хотел было кликнуть Афанасия, но я сказал:

— Пойдем куда‑нибудь в ресторан. Нужно привыкать к петербургским ресторанам, а то я за двадцать пять лет плантации отвык совершенно.

— Что, там нет ресторанов?

— На плантации?

— Нет, вообще.

— Вообще есть. Но приезжаешь в город, в Рио‑де‑Жанейро, и всё время уходит на визиты. Родственники жены, знакомые, знакомые знакомых… Бразильцы народ гостеприимный, почти как мы. Не до ресторанов, у них домашняя кухня в почёте. Повара — куда французским!

— Насчёт визитов… Я тут собирался к Пушкину на дачу. Едем со мной! У него будут все поэты — Крылов, Жуковский, Вяземский наверное. Познакомишься! И они с тобой! Не каждый день возвращается из Бразилии русский гусар! И не просто гусар, а выписывающий наши русские журналы! Ты, кстати, какие журналы выписывал?

— «Библиотеку для чтения». Прежде ещё «Отечественные записки», но этот журнал закрылся.

— Да, это у нас бывает, закрывают, — сказал Давыдов. — И долго идут журналы?

— Долго. Через Францию, потом через океан… Последней получил январскую книжку.

— Сейчас Пушкин стал выпускать квартальник, «Современник». Имей в виду.

И Давыдов пошёл одеваться для визита.

А я уже был одет.

Когда Антуан с Мустафой доставят ящики, сундуки и чемоданы, тогда и я буду по три раза в день переодеваться. А пока и так сойдёт.

Итак, Шеф может быть доволен. Магии истрачена самая малость, превратившая нашу мимолетную встречу с Давыдовым в деле под Бриеном в горячую дружбу. Да у гусар так и бывает — с кем был в деле, тот и брат.

Контракт на наём квартиры в доме Д. В. Давыдова

С.‑Петербург. 1836 года июня в первый день.

Я нижеподписавшийся барон Магель Пётр, Александров сын, наняв в доме генерал‑лейтенанта Дениса Васильева сына Давыдова, Сорокинской улицы первого квартала под номером четвёртым, квартиру в бельэтаже, состоящую из двенадцати жилых комнат, с находящеюся в них мебелью, значущеюся в приложенной при сем описи, на один год с платежом, т. е. по первое июня будущего тысяча восемьсот тридцать седьмого года ценою за три тысячи девятьсот девяносто девять рублей ассигнациями, обязуюсь исполнить следующее:

1‑е) платеж означенной суммы производить мне, барону Магелю, владельцу дома г. Давыдову по третям, и именно: при заключении сего контракта тысячу триста тридцать три рубля ассигнациями, 1‑го октября 1836 и 1‑го февраля 1837 года то ж по тысяче триста тридцать три рубля каждую треть ассигнациями, с подписанием сей уплаты владельцем дома, или уполномоченным от него на контракте, или на копии с оного.

2‑е) Квартиру, все принадлежности к ней, и мебель, принятые мною по описи, по истечении контракту срока, ежели в течение последних двух месяцев не последует взаимного соглашения на продолжение найма на следующий год, сдать той самой исправности, в какой принято было по описи, не доводя владельца дома ни до каких убытков и хлопот.

3‑е) Чищение печных труб, отхожих мест, помойных и мусорных ям производиться должно от владельца дома без всякого моего за то в платеже участия.

4‑е) Наблюдать с моей стороны, чтобы живущие в нанятой мною квартире обходились с огнем осторожно, и в случае (чего боже сохрани) учинится в доме г. Денисова от неосторожности моей, или служащих при мне, пожар, доказанный законным порядком, то я обязан ответствовать за последовавший дому вред всею собственностию моею без всяких хлопот, не доводя владельца дома, ни до каких убытков; а напротив того, ежели пожар произойдет не от меня и живущих при мне, но от грозы или от неисправности труб и печей, кои остаются на ответственности хозяйской, или же от других жильцов, или соседей, тогда я за причиненные дому пожаром убытки не отвечаю, обязываясь предупреждать владельца дома об опасностях печей и труб. Пункт сей в случае застрахования дома до меня не касается.

5‑е) Людей, находящихся у меня в услужении, иметь мне с законными видами, о коих и объявлять мне в квартале под собственною моею за неисполнение сего ответственностию.

6‑е) В случае поступления в другие руки дома г. Давыдова, ежели покупщик оного не согласится оставить меня в нанятой мною квартире, до окончания сроку контракту, в таком случае, по предварительном меня о сем извещении, я предоставляю себе право выехать из квартиры не ранее трех месяцев, но с тем чтобы в сем случае излишне переданные мною деньги за наем квартиры были мне владельцем дома по расчету возвращены.

7‑е) Контракт сей содержать с обеих сторон свято и ненарушимо, записав оный у маклерских дел, подлинному храниться у владельца дома, а копию с него у наемщика квартиры.

8‑е) В случае выезда моего из Петербурга по каким‑либо обстоятельствам предоставляю я, барон Магель, себе право квартиру передать другому до истечения контракту срока, но с полным владельца дома за все контрактованное время от меня удовлетворением.

К сему контракту генерал‑лейтенант Денис Васильев сын Давыдов руку приложил. К сему контракту барон Магель Пётр Александров сын руку приложил.

Глава 2

Гости съезжались на дачу

До пушкинской дачи мы добирались верных полтора часа. Могли бы и скорее, но Давыдову непременно захотелось купить дюжину шампанского:

— Пушкин любит шампанское! — сказал он. — И гостей угощать шампанским привык. Положение обязывает.

— Так в чем же дело? У него этого шампанского, должно быть, полный погреб, если любит и привык. Зачем же утруждаться?

— С деньгами у Пушкина нехорошо сейчас. Между нами, конечно. Он пошлёт за шампанским для гостей, но… А тут по‑дружески, пустяк ведь. И повод есть — поздравить с дочкой. У него дочка родилась, неделю назад.

— Дочка — это славно, — согласился я, но в долю не вошёл. Давыдов с Пушкиным на дружеской ноге, а я нет. Потому подношение шампанского счел бы дерзостью. Он. И я.

Потом уже я задержался на цветочном базаре, выбирая дюжину роз. Розы дарить не возбраняется и случайному гостю.

Казалось, куда проще — купить розы, но предлагали всё вялые, или готовые увянуть в первые же сутки, уверяя при том, что только что, вот буквально десять минут назад их срезали с куста. Хорошо, что плантаторская моя сущность позволяла распознать обман: проведя почти двадцать лет среди разного рода растений, возделывая их, научишься понимать язык фруктов, цветов, кореньев и прочих даров Флоры.

Я было потерял надежду найти что‑то приличное, как в скромном уголке нашёл‑таки девицу, продающую свежие розы. Ее нарочно задвинули в уголок, чтобы не перебивала покупщиков у первых продавцов цветочного рынка. И у вторых продавцов тоже.

Я не удержался, взял всю корзину. Пусть. Экстравагантному бразильянцу можно. Есть в России Толстой‑американец, теперь будет и Магель‑бразильянец.

Каменный остров — место для недалёких дачников. Недалёких — в смысле переезжающих недалеко. Вроде бы и не в городе, а и в городе. От Гостиного Двора три остановки на метро, как будут говорить не столь уж далекие потомки. Но метро нет, автобусов тоже нет, а лошади у Давыдова свои, к ним нужно бережно. Подгонять словом, а не кнутом.

Да ведь и не опаздываем никуда.

И не опоздали.

Гости и хозяева расположились в саду, под небом. Понятно, для того и на дачу выбираются — дышать воздухом, наслаждаться солнцем.

Давыдов рекомендовал меня как старого друга, рубаку, наводившего ужас на армию Наполеона, а потом покорившего Бразилию и ставшего большим помещиком. И там же, в Бразилии, читавшего наши журналы, вот как, господа!

Посмотрели с любопытством и жалостью: делать ему, что ли, больше нечего, рубаке, как читать в Бразилии русские журналы? Но принятыми в обществе любезностями обменялись.

— Наталья Николаевна нездорова, — сообщил хозяин, Александр Сергеевич Пушкин. — Доктор не велел спускаться, — и он показал на окно второго этажа дачи.

В окне никого не было.

Нездорова.

И шампанское, и розы приняли благосклонно. Причем дамы более радовались шампанскому, нежели розам. Оно и понятно: они знали о денежных затруднениях семьи, и то, что не придётся тратиться на шампанское, воодушевляло. Загряжская приказала шампанское уложить на лёд, а розы немедленно поставить в вазы с невскою водой, чем сразу расположила к себе.

Гости‑то все непростые. Князь Владимир Одоевский. Братья Виельгорские, Михаил и Матвей, оба графы. Титулы, чины, награды. Давыдов из нетитулованных дворян, но герой войны, генерал‑лейтенант, тоже «ваше превосходительство».

Юные дамы, свояченицы Пушкина, были не так уж и юны по меркам света. Александре Николаевне скоро будет двадцать пять, Екатерине Николаевне и вовсе двадцать семь. Засиделись в невестах. И потому на мужчин сёстры смотрели с прищуром, как в прицел. Годится в мужья, нет? Свободным от брачных уз был лишь младший Виельгорский, и потому приходилось ему обороняться от двух амазонок разом. Тяжело.

А хозяин — титулярный советник. А я — ротмистр. Одного поля ягоды. И потому Александр Сергеевич отнесся ко мне со вниманием. Стал расспрашивать, как я попал в Бразилию, что там делал и почему решил воротиться.

Я отвечал.

Но на самом интересном месте, когда я перешел к вопросам экономической стороны разведения кофе, приехал ещё один гость.

Нас наскоро познакомили, но я‑то знал, кто это. Николай Васильевич Гоголь. Еще молодой, но уже знаменитый.

И сразу всё мужское внимание было отдано ему.

— Что «Ревизор»? — спросил князь Одоевский.

— Из Москвы пишут, успех, — скромно сказал Гоголь.

— И что дальше?

— Решать не мне, но, думаю, оставят на сцене.

— Еще бы не оставить! Уж если Государь похвалил — и как похвалил! — попробовали бы не оставить! — сказал князь Одоевский.

— Вы, Николай Васильевич, не передумали? Насчет отъезда? — спросил Пушкин.

— Напротив, теперь я больше утвердился в своем намерении. Здесь будет жарко и суетно, слишком жарко и слишком суетно. Если бы Государь жестоко пробранил меня, люди, пожалуй, снисходительнее отнеслись бы к моей пьесе, но успех, успех — слишком суровое испытание для человеческой натуры. Даже и моей. Ещё зазнаюсь, задеру нос, возомню себя драматургом. Нет, нужно отдалиться, покуда не забудется мой «Ревизор».

— Позвольте сказать, — встрял я.

— Разумеется, — вежливо ответил Гоголь, и остальные согласно кивнули: пусть этот бразильянец ляпнет чего‑нибудь этакого, а мы послушаем.

— Я старый солдат, грубый плантатор, да что плантатор, рабовладелец я, как есть рабовладелец! И потому уж простите мою разнузданность и привычку говорить правду в глаза, без экивоков и куртуазностей: ваш «Ревизор» забудется на следующий день после того, как исчезнут в России мздоимство, чинопочитание, чванство, произвол и просто глупость. Вот прямо сразу и забудется. Как только исчезнут. Да.

Секунд пять все молчали. Обдумывали.

— А как со взятками в Бразилии? Берут? — спросил старший Виельгорский.

— Взятки везде берут, ваше превосходительство.

— Михаил Юрьевич.

— Везде, Михаил Юрьевич. Но «Ревизор» не всякий написать может, это наше, российское.

— Я приехал поговорить о журнале, — перевел разговор Гоголь. Из скромности, верно.

И я отсел поодаль, чтобы не мешать серьезному разговору.

— Вы плантатор, а что такое плантатор? — спросила Загряжская.

— В сущности, тот же помещик, живущий с сельского хозяйства.

— И много ли у вас душ? — наивно спросила Александра Николаевна.

— В Бразилии поместья не по душам оценивают, а по числу кофейных деревьев. Одно дерево — один франк годового дохода.

— И много у вас деревьев? — не прекращала разведки Александра Николаевна.

— Вполне достаточно, вполне достаточно, — уклонился от ответа я.

На другой стороне стола разговор о журнале не задался. То ли погода тому виной, то ли нездоровье Натальи Николаевны, а, может, мое присутствие сбило с настроя, но Пушкин стал рассеян, и через несколько минут, извинившись, ушёл, сказав, что должен проведать жену, не скучает ли она.

— Удивительно, но вас не кусают комары, — сказал мне Гоголь. Наблюдательный, однако. Вечерело, и комары, дотоле летавшие поодиночке, начали атаку батальонными группами.

— Секрет прост! — я показал помадницу, крохотный золотой флакончик со звездой Соломона, исполненной мелкими бриллиантами на крышечке. Челлини. Дубликат, конечно.

Снял крышечку. В помаднице была, понятно, помада, но не косметическая, а отгоняющая насекомых. Её, именно эту, создадут через двести лет, но кто считает. — Из бразильского цветка помадка. Очень её комары и прочие кровососы не любят. Попробуйте, — я протянул Гоголю флакон.

Тот посмотрел с сомнением. Помадки всей — сорок гранов.

— Разрешите мне, — я коснулся указательным пальцем средства, и перенес на запястье Николая Васильевича самую малость. А много и не нужно. — Подождите пару минут, и увидите.

Увидели все: через две минуты комары стали облетать Гоголя стороной, как былые приятели избегают уволенного за долгий язык титулярного советника.

Тут и юные дамы подставили ручки. Не жалко, пользуйтесь.

— Удивительно! Чего только нет на свете! — сказала Александра Николаевна.

— Собственно, это род персидского порошка, только очищенный, и травы особые, бразильские.

— Я о флаконе, — ответила Александра Николаевна. — Позвольте посмотреть поближе.

Я передал ей помадницу.

— Очень, очень изящно. Это делают в Бразилии?

— Нет. Это подарок жены, на дорожку, — я нарочно упомянул жену. Чтобы в отношении меня планов не строили.



Поделиться книгой:

На главную
Назад