Портрет по завету Кимитакэ

Может в этот раз посчастливится оказаться на зелёном лугу, залитым солнечным светом, где соберутся мои друзья; где все люди, которые встречались на моём пути, завертятся в одном большом вихре веселья. Я буду бегать вместе с ними, радуясь непонятному. А затем, мы полетим без крыльев по синему небу, воспевая сотворённое богом чудо. Мы будем воспевать жизнь.

Или я один окажусь за рулём мотоцикла, буду мчаться по горам, а взору откроются несуществующие пейзажи с огромной луной, зависшей над головою. Такая розовая пустыня вокруг.

До ушей, сквозь шум мотора, прорвутся скрипящие крики неведомых существ. А я не испугаюсь, только поддам газу, ещё быстрее помчавшись, не оставив шанса корыстным преследователям. Вариантов много.

Свобода не обусловлена конкретными образами. Они всегда мелко нашинкованы, перемешаны и заправлены разными специями, за счёт чего и рождается неповторимый вкус.

Голова почти провалилась в небытие, как тишину спящей квартиры нарушил резкой звук. Словно не́кто сначала быстро провёл твёрдым предметом по стене, а затем ударил им об пол.

Рациональная часть меня быстро сориентировалась, предположив, что это упал рисунок сестры в деревянной рамке, который отец недавно повесил на хлипкую верёвку. Но моя суеверная часть, верящая в высшие силы (в том числе и злых духов), тут же задалась вопросом: «Упала-то картина — понятное дело, но кто ей помог?»

Поползли образы чертей, ведьм и леших. Каждый начал тянуть ко мне свои лапы. В комнате стало ощутимо холоднее.

Воображение овладело чувствами, заменив тишину звуками адских копыт. В ужасе, я открыл глаза в поиске подтверждения выдуманного кошмара, но галлюцинации моментально исчезли. На этом можно было успокоиться, но суеверная часть продолжала кормить тревожность своими новыми догадками: «Ты имеешь дело с потусторонними существами, разумеется, они становятся невидимыми, когда простой смертный пытается увидеть их, но это не значит, что они не следят за тобой. Они начнут красться, как только ты закроешь глаза, а затем…»

Иррациональный страх долго преследовал меня, но желание поспать в конечном итоге победило.

У жизни отличное чувство баланса. За великим открывшимся чувством наслаждения я познал и первый свой самый ужасный сон.

Бабушка по отцовской линии предстала в образе ведьмы. Погружение без логического начала. Внучёк сразу оказывается в безвыходной ситуации.

Ведьма варит меня в котле. Она смеётся, предвкушая скорое лакомство; всё помешивает огромной ложкой, не произнося ни слова. Глумится над своей несмышлёной жертвой, попавшейся в лапы… так просто(?). Тогда я спросил, её ли это черти пришли ночью ко мне, но вопрос был проигнорирован.

Я начал сильно кричать от ужаса, не зная, как спастись.

Резкое пробуждение. Футболка прилипла к телу. Солёная капля на ссохшихся губах. Моя комната. Ночь. Мирно сопящая сестра. Тишина. А за окном эта ведьма на метле, глазеющая прямо в душу.

«Она наяву, наяву!»

Я завопил пуще прежнего. И только после этого проснулся по-настоящему, подняв на уши всех родных своим отчаянием.

* * *

Отступая от ветви повествования, хочу обратиться к читателю с просьбой не пытаться искать лишних смыслов во всей происходящей рефлексии. Особенно прошу не пытаться опошлять ребёнка, которым я был, навешивая на него клеймо отщепенца.

Описание первичного познавательного опыта может вызвать неприятные чувства у взрослого ума, пытающегося усреднить сам образ любого малого дитя, попутно стараясь не выкапывать собственные открытия тех лет. Чаще такое поведение обуславливается стыдом и общим распространённым понятием о «детской невинности». И в случае последнего утверждения — это особенно правда.

Ребёнок невинен. И свои поступки он совершает от этой самой невинности, не приписывая им очерняющего контекста будущих лет. Поэтому, когда я и дальше буду затрагивать интимные подробности, прошу держать в голове вышеупомянутую просьбу.

Если от прочтения чужих юношеских тайн вам может статься неловко, то представляете, какого мне? Выставляющему свою обнаженную душу с содранной кожей.

Быть честным не только с собой — величайший труд для покаяния и формального исследования «внутренностей». По-другому не имело бы смысла вообще начинать подавать голос.

Вспоминая постыдные моменты, я шаг за шагом приближаюсь к гипотетической возможности понять себя, а после и принять, став, наконец, не человеком из своего воображения, а из крови и плоти, сформировавшимся самобытным путём, как и многие дети, у которых не было доступа к источнику знаний.

Добродетельные родители всегда стараются воспитывать чадо по совести. Они отдают всё, что только могут, но темы «табу» их детства автоматически становятся закрытыми и для нас.

Сразу всплывает фраза: «грехи отцов», отскакивающая (и отсылающая) рикошетом от каждого поколения всё дальше в прошлое, доходя по итогу чуть ли не до арханотропов.

* * *

Мысленно закрываю глаза. Моя машина времени моментально уносит нынешнюю личность, возвращая в тот самый миг, когда маленький мальчик очнулся от пережитого кошмара.

Мама озабоченно интересуется причиной таких воплей. Отец стоит ошарашенный рядом. Кошмар я помню до мелочей, но не спешу делиться именно сейчас.

Уже тогда уроки тактичного поведения, взятые из наблюдений за родителями, давали зеркальные плоды. Не думаю, что отец сильно обрадовался бы, услышав про свою маму такие неприятные детали. Уклончиво обещаю рассказать сон, как только вспомню.

Сейчас комната озарена тёплыми и дружелюбными солнечными лучами. Несмотря на ночные похождения, выспался я отлично. Сестра убежала в душ. Отец, закончив замену верёвки на рамке, уехал на работу, а мама отправилась на кухню, накладывать завтрак.

С открытой форточки веет приятным ветерком. Неспешно, с самым искренним наслаждением, наминаю разжаренные, вперемешку с яйцом, макароны. Запиваю чаем с сахаром. Мама забирает грязную посуду, моет сама. Она отбирает у меня возможность стать чуть взрослее.

Через 20 минут родительница сама предлагает выйти погулять. Вспоминаю про вчерашнее знакомство с мальчиком. Начинаю соображать, точно ли мне это не приснилось? События вчерашнего дня кажутся чем-то далёким и ненастоящим; Выдуманным перед сном, за неимением иных мыслей. Но всё же что-то подсказывает: со мной это было. Иначе, почему я так жду этой встречи?

Надеясь на сегодняшнюю аудиенцию, выхожу подготовленным. В пакет залетело несколько солдатиков, две машинки и формочки для строительства забав из песка. В дополнение ко всему уговорил маму захватить велосипед, к которому отец примотал на проволоку детский руль с кучей шумных кнопок. Свежие батарейки готовы к использованию. Нажимай теперь на разные картинки, да извлекай звуки. Мычанием коров и блеянием козлят попробую развеселить своего нового друга.

Идём на вчерашнюю площадку у дома, только на этот раз отдаю предпочтение не горке, а песочнице, которая находится неподалёку.

Достаточно раннее время. Детей не видать. Начинаю разогреваться. Достаю две машинки, усаживаюсь на жёрдочку лицом к песку. Родитель занимает нагретую солнцем лавку, доставая любимый номер женского журнала. Начинаю имитировать увлечённость игрой, искоса поглядывая по сторонам, ожидая вот-вот увидеть его.

В отдалении проходят редкие дяди, неестественно пошатываясь на своих двоих. Пару раз были замечены знакомые силуэты детей, с которыми я мог пребывать в садике, но свежесть образа их лиц быстро выветрилась, оставив на поверхности только тонкую маску представления.

Решаю отправиться на разведку. Отношу имущество на лавку. Рядом с мамой умостилась женщина с чуть более явными морщинами. Она старше моего родителя, но судя по тону разговора — между ними водится некая дружба.

При моём появлении мама начинает рекламировать сыночка. Её собеседница хвалит мою кучерявость, подмечая красивые глаза цвета зрелого каштана.

Седлаю велосипед, обещая далеко не уезжать, максимум вокруг ближайших двух домов и обратно. Бонусом получаю рекомендацию на каждом круге заезжать в материнское поле зрения, тем самым сохранив её тонкое спокойствие за своего такого хорошего мальчишку. Мотаю головой в знак полного подчинения.

Мамины страхи о возможной краже сыночка плохими торговцами органов потихоньку передаются и мне.

Всё чаще начинаю переживать сам за себя. На незнакомых людей начинают падать подозрения в неладном. Сколько взрослых женщин, сидящих на лавках и тянущих из банок непонятную жидкость, приставали ко мне. Каждый раз одна и та же история.

Они хвалят мои кудри, говоря, какой я красивый мальчик, предлагая мне что-нибудь вкусное. Я никогда не беру из чужих рук угощения. За это они меня тоже хвалят.

Когда подходит мама, то начинает смеяться вместе с незнакомыми тётями над ребёнком. Родитель говорит, волноваться нечего; Что та или иная тётя не хотят меня съесть и забрать в рабство. Но когда я получаю конфету и мы отходим на приличное расстояние, мама начинает с полной серьёзностью хвалить меня: «Молодец, сынок. Мало ли кто это». Такой двойственный стандарт сильно путает, но я молча киваю.

Очень приятно крутить педали на велосипеде с подкаченными колёсами. Перед каждой вылазкой я лично работаю насосом, стараясь поддерживать максимальную натугу резины. Отец говорит, что так делать неправильно, можно испортить «камеру». Но когда колёса не переполнены избытком воздуха, крутить педали становится тяжелее. Это открытие вынуждает меня игнорировать советы.

Зато когда еду, приходится быть начеку. Ведь, по словам отца, на любой кочке есть вероятность взрыва одного из колёс. Я видел пару фильмов, где такое было. Могу сказать с полной уверенностью, что выглядит просто жутко. С огромной вероятностью я получу серьёзные увечья. Если уж машины переворачивались, то что говорить о маленьком человеке на маленьком велосипеде?

Первый круг по периметру собственного дома совершаю не смотря по сторонам. Посторонние мысли отвлекли от цели. Проезжаю в арку, затем по аллее между кустов, которая по итогу выводит меня на детскую площадку.

В поле зрения попадает мама, сидящая с той же женщиной. Заискивающе смотрю на родителя, ища взаимности. Когда же получаю искомое, машу рукой. Всё хорошо. Мама кивает, давая добро на следующий заход.

Пока нахожусь «на крючке», кручу педали активно, выжимая из своих ног максимум. Но как только въезжаю в слепую зону, сразу сбрасываю скорость до минимума. На этот раз решаю сделать круг по периметру соседнего дома, попутно разведав возможное местонахождение моего знакомого, чью внешность я начал уже потихоньку забывать.

С внутренней стороны, куда выходят двери от подъездов, видна другая детская площадка, находящаяся на территории школы. На ней гуляет куда больше детей, да и сторона сама по себе более солнечная, но моего друга среди толпы не обнаруживается. Зачем-то начинаю изучающе смотреть на окна первых этажей, где из некоторых торчат улыбающиеся лица пожилых людей.

Второй круг заканчивается неудачей. Время слишком быстро летит! И здесь проблема заключается не в личном одиночестве. Просто я прекрасно понимаю, весь день на улице мама со мной торчать не будет. Ей нужно переделать кучу дел по дому, да и передачи по телевизору показываются в установленные часы, поэтому каждая минута промедления моего товарища уменьшает время, которое мы сможем провести вместе.

Мама с подругой больше не сидят на лавке. Их громкий весёлый разговор подходит к завершению. Хоть женщина вежливо повёрнута лицом к собеседнице, нижняя часть её тела находится в лёгком развороте, а взятые в руки сумки с продуктами только подтверждают догадки.

Третий заход выходит рискованным. Решаю поставить на него всё, объехав сразу два дома одним гигантским кругом. Попутно начинаю представлять, как за мной увязывается злой робот из мультика. По сторонам появляются злые ниндзя-помощники. Резко ускоряюсь.

Кровь приливает к голове, потное тело начинает обдувать тёплым ветром.

«Вам меня не догнать! Все злодеи обязательно будут повержены».

Этому учат мультфильмы, и так говорит моя мама, а она врать не станет, я её знаю. Мои воображаемые лазеры с автоматическим наведением начинают крошить неприятелей. Неприятельских атак безумно много, но я главный герой этого фильма, поэтому выход только один: выйти из ситуации победителем.

С дали, на подъезде к пункту контроля, замечаю новую женщину, рядом с которой идёт паренёк. С огромным внутренним счастьем подмечаю знакомые черты лица из своего сна. Объявился! Пришёл ко мне, как и договаривались.

Он пока не видит меня. Только искоса бросает заискивающие взгляды по сторонам. Его мама садится рядом с моей. Между молодыми женщинами легко завязывается неслышимый разговор. Стараюсь сбросить скорость, предав себе более непринуждённый вид. По непонятной причине не хочется, чтобы кто-то видел мою радость.

Наконец высокий мальчик замечает приближающегося велосипедиста. В глазах проскальзывает узнавание.

«Привет! — кричит он, махая мне рукой. Радостно оборачивается к своей маме. — Мама, это я про него говорил!»

Завязывается общий разговор. Наши родители приятно удивлены, что всё так удачно сложилось. Сразу следуют взрослые вопросы, кому сколько лет. Мы оказываемся одного возраста. Звучат ещё пару формальностей, а после нас оставляют в покое. Я беру свой пакет с игрушками, направляясь в сторону песочницы.

Разговор сразу не клеится. Предлагаю машинку на выбор. Мальчик берёт белый джип, подмечая увесистость. Да. Корпус сделан из металла, очень качественная моделька.

Мой отец по молодости подрабатывал продавцом на рынке. В девяностых каждый крутился, как мог. Я никогда не интересовался, откуда он доставал такой качественный товар для перепродажи, но почти каждый месяц мама откладывала одну коллекционную игрушку для будущего меня.

Зря их отдавали маленькому сорванцу, вечно ломающему своё имущество. Стоило немного подождать, но теперь поздно махать кулаками, да и ногами. Ко времени, когда появилось понимание аккуратности — спасать было нечего.

Через пару минут разговор завязался на признании. Честно сообщаю своему новому другу, что не помню, как его зовут. В кадре появляются его крупные передние зубы. Друг облегчённо смеется, признаваясь в том же упущении. Напряжение спадает.

Мы заново представляемся. Каждый в голове проговаривает чужое имя, стараясь чуть ли не физически (самим движением языка) запомнить его.

Общение выходит своеобразным. Как и С., мне интересно узнать всю подноготную его семьи. Мы стараемся подражать взрослым, которые привыкли общаться между собой фактами, а не чувствами. Отсутствие структуры вперемешку с детской возбуждённостью заводят нас на скользкую дорожку фантазии.

Я и сам не заметил, как начал на ходу выдумывать абсурдные детали. Вот у моего отца появился настоящий вертолёт, припаркованный в гараже где-то на Ботанической улице. Танк мы недавно продали, но однажды взрывали подъезд обидевшего меня мальчика.

С. парирует слитком золота, хранящимся у него под диваном на будущее обучение в институте, а у его отца приблизительно в тех же степях, где и у моего, стоит новенький истребитель.

Поток импульсивного бреда тянулся непрерывной нитью. Фантазия начала заканчиваться. В панике я ухватился за свои кроссовки.

Сбоку на подошве, сразу же под логотипом бренда, обнаружилась декоративная кнопка. Я, с тайной в глазах, сообщил С., что эта кнопка активирует заправленную реактивную жидкость. Сейчас она, конечно, закончилась, но в следующий раз обещаю показать свою летающую обувь в действии.

На такой сумбурный этюд С. серьёзно кивает. Он признаёт отсутствие у себя такой обуви, и что теперь его родители просто обязаны купить их ему. На вопрос: «Где приобрести?» — отвечаю уклончиво: «Подарок маминого двоюродного брата…»

Время проносится мимо нашего своеобразного веселья. Мамы синхронно поднимаются с лавки. У них нашлась общая любимая передача, которая вот-вот начнётся.

С большим разочарованием дети начинают собираться. В подтверждение нашей великой дружбы, меняемся игрушками. С. вручаю понравившуюся машинку, а он отдаёт мне большого робота. Мы клянёмся встретиться на этой же площадке. Родители уверяют нас, переживать не стоит, они успели обменяться домашними телефонными номерами.

Я умело прячу радость от услышанного, жму руку С. и мы расходимся, правда, идти нам в одну сторону. Мой новый друг живёт совсем рядом, в соседнем доме, чей периметр я использовал для своего второго круга в сегодняшнем заезде.

Дома мама начинает делиться, какая у С. хорошая строгая мама. Она посвящает меня в детали устройства быта товарища. Из чувства справедливости стараюсь сильно не вслушиваться.

Всё, что не рассказал о себе С. — должно остаться его личным делом. Сейчас же меня волнует совсем другое: как включается режим полёта у моих кроссовок? Собственный дар убеждения сыграл с разумом очень злую шутку.

* * *

День рождения прошёл по стандартной схеме. Маменька всю ночь готовила, предварительно посоветовавшись со мной. Разумеется, моё мнение являлось условным. Продукты были куплены строго по списку для конкретных блюд. Поэтому на вопрос: «Сынок, может, ты хочешь что-то особенное?», я ответил отрицательно. «Я всеяден, мам, ты ведь знаешь, я люблю всё, что ты готовишь» — таков мой ответ дословно. И в данном случае я почти не лукавлю.

Эта добрая женщина готовит изумительную жареную курицу, а про домашние пельмени (размером с мой кулак) я и вовсе промолчу. А не лукавил я «почти» по причине лёгкого зуда в голове; Идеи о том, что иногда новенького-то хочется. Но каждый раз я давал и продолжаю давать себе мысленную оплеуху за подобные неблагодарные мысли.

Наша семья не очень богата. Отцу в последние годы пришлось много трудиться, так как мама была вынуждена бо́льшую часть времени сидеть со мной.

По её мнению, оставлять своего ребёночка одного на долгое время — сродни убийству. В глазах взрослых я беспомощный щеночек, который при любом удобном случае может причинить себе непоправимый вред.

Лично для меня такое отношение является огромнейшей загадкой, учитывая, что я ни разу не показывал иррационального поведения.

Не считая двух друзей сестры, на праздник пришли дедушка с бабушкой по отцовской линии. На этот раз они подарили своему внуку не деньги на игрушки, а серебряную столовую ложку. Я фальшиво восторгаюсь, говоря слова благодарности за столь дорогой подарок. Но ложка для ребёнка — не лучший вариант, если вы хотите его действительно порадовать.

С. прийти не смог. Вот уже как пару дней он слёг с простудой. Его мама говорит о наличии у сына высокой температуры и общих недомоганий, из-за которых мой друг лежит в постели не вставая.

В такую жару сильно заболеть кажется невозможным. А учитывая хулиганский характер С. в сочетании с полной деспотией его матери, выводы напрашиваются сами. С. влип по-крупному за очередной «фокус».

Вообще, я никогда не задумывался о таком, но изучая фотоархив вплоть до своего совершеннолетия, на снимках не нашлось ни одного моего друга. Только товарищи сестры и родственники приходили каждый год в нашу двухкомнатную квартиру на пятом этаже. Они говорили одни и те же то́сты. Каждый раз вслух произносились одинаковые истории. И среди всех этих повторений сидел я, с каждым годом меняясь внешностью, психикой, но никак не мимикой.

Это, наверное, единственный пробел в памяти. С самого детства собственный праздник не внушал мне трепета, только чувство волнения и нежелание принимать внимание со стороны людей, хотя подарки частично скрашивали дискомфорт.

В самый разгар общего гомона, матушка просит минуту внимания, сообщая о решении выйти на работу. Она торжественно делает акцент на своём повзрослевшем сыне.

Целых шесть лет. Вау! Он такой большой и взрослый мальчик. Теперь его можно оставлять дома одного. Разумеется, придётся провести инструктаж по безопасности. В квартире так много электрических приборов, острых ножей и всевозможных жидкостей; Нужно быть осторожнее. Предупреждён — значит вооружен.

Подобный абсурдный акцент вгоняет меня в привычную краску.

«Взрослый я уже давно, мам, просто ты не даёшь мне им быть» — говорю в себя.

Между «высказать своё мнение» и словом «конфликт» в голове стоит ошибочный знак равно. Это достаточно грустная условность, превратившаяся в целую философию жалкого существования. Никто мне не объяснил очевидного отличия.

Веди себя скромно. Подставляй другую щёку. Всегда делись. Никогда не обижай людей. Избегай драк. Лучше промолчи — целее останешься.

О, как систематически естественно, используя изгвазданный трафарет, разукрашивалось моё мироощущение. И я молча впитывал сказанное, принимая однобокое мнение за абсолют. Только внутренний голос шептал иногда о неправильности, но разве ребёнок станет слушать не взрослого?

В любом случае, хоть стыд и заставил лицо покраснеть, но я действительно радуюсь родительскому шагу сделать меня чуть более самостоятельным.

Маленький триумф раба. Отвоевал-таки право. Хотя воевал ли я за него на самом деле? Мысленно отрицательно качаю головой.

Папины родители начинают расспрашивать свою невестку о предстоящей работе. Оказывается, старая знакомая предложила матушке место в сберегательной кассе. Приём платежей, погашение задолженностей по коммунальным услугам и всё в прочем духе.

Родительница уведомляет, что с середины июля начнёт ходить на компьютерные курсы для повышения квалификации. Теперь отчётность ведётся в заумных компьютерных программах.

Со всеми этими расспросами моя персона уходит на второй план, чему я очень рад. Чувство «те́ни» приносит ощутимое облегчение.

Изучая фотографии тех лет, я вспоминаю чужие разговоры и лица; Вспоминаю отдельные базовые фрагменты на уровне своих действий. Но собственная глубина (детальные переживания) так и будет выгравирована словесным бельмом. Невечный именинник останется в воспоминаниях обычной болванкой, движущейся по заданному алгоритму.