Любовь длиною в жизнь

— Это в армии. Эмблема артиллерии.

— Иди ко мне. Горячий восточный мужчина. Иди…Я хочу тебя…

И Саид упал в горячие объятья любви. Сколько тепла, столько нежности и неподдельного восторга! Эти волшебные линии стана, эта бархатная белоснежная кожа, эти пышные, пахнущие весенним ароматом волосы, эти нежные стоны!..

— А-а-а!.. Ещё хочу!.. Ещё хочу!.. Боже мой, какой ты! Боже мой!..

Тут я вынужден прервать, дорогой мой читатель. Рекламная, как говорится, пауза и нам не ведомо, что они там друг другу говорили, а что дальше делали, об этом тоже молчит история.

Вернемся к нашим героям через много часов и подслушаем, о чём они говорят. Еле отдышавшись, Раиса стала как будто упрекать, в то же время довольно улыбаясь:

— А прикидывался уставшим! Сачкануть хотел? С такими способностями! С таким темпераментом!.. Да ты с такими данными просто обречён быть счастливым! Я бы тебя никогда не потеряла бы, если бы ты был мой. Но ты, увы, не мой. Спасибо, тебе, Саид. Спасибо…Это было просто волшебно!..

Саид молчал, глядя в потолок. Раиса повернулась к нему и, смотря в его серьёзные глаза, спросила:

— О чем задумался?

— Не знаю. Такое ощущения, что я попал…, нравишься ты мне, Раиса.

— Ты мне тоже нравишься, Саид.

— Ты такая естественная. Мне легко с тобой. Просто. Уютно.

— И мне с тобой хорошо. Ты такой крепкий. Добрый. И горячий! Мне понравилось. Ещё хочу! Иди ко мне!..

Когда Саид проснулся, Раиса уже одевалась…

— Доброе утро, Саид! Просыпайся. Мы завтрак проспали.

— Я две ночи почти не спал. Накопилась усталость.

— Да и поздно мы заснули. Слишком хороша была ночь…

— Ну да. Увлеклись…

— Вставай, пойдем обедать. И билеты спросим. Вдруг появились. Бывает, что сдают.

По армейской ещё привычке, Саид быстро оделся, и они с Раисой вышли ы мокрую весну. Старушка зима бушевала, не хотела уступить молодой красавице-весне. Зал ожидания всё ещё битком забит. Пассажиры спят на скамьях, на полу. У билетных касс никого. Нам отказали продавать билеты, объясняя это тем, что и в Минске не принимают самолёты. Мы не расстроились: знали, что мы были приговорены быть вместе ещё некоторое время.

— Ну вот, билеты опять не купили. Неизвестно, когда будут. — сказала Раиса совершенно спокойным голосом и добавила, — Пошли в ресторан, поедим.

— Раиса, может поездом поедем? Отсюда автобус едет до Белорусского вокзала. Я всегда так еду. Ночь поспал, утром уже в Минске.

— Саид, я не хочу тебя насиловать без конца. Тебе хватило и ночи. Таскаться с таким багажом с вокзала на вокзал, — это ужасно. Да и хлопотно. Подождем еще пару дней. И пару ночей. — сказала Раиса, сильно прижав к себе руку Саида. — А там посмотрим. Или я тебе уже надоела? — она остановилась и повернулась к Саиду, ожидая ответа.

— Бог с тобой, Раисочка! Как можно! Просто ты тратишься, а мне не ловко!

— Успокойся. Все нормально. Пошли покушаем и опять в пастель.

— Опять? — улыбнулся Саид.

— А что ещё можно делать в такую погоду? — бросила риторический вопрос в воздух Раиса. — Покушаем вкусно, купим ещё винца пару бутылок. Тебе же вчера понравилось вино?

— Да. Нормальное вино, хоть я и не разбираюсь в этих напитках.

Раиса ответила уже когда они сели за стол в ресторане.

— Берём, коль тебе понравилось…

— Только, давай, не в ресторане, как вчера, а в магазине. Чуть пройдёмся, там магазин продуктовый за углом, вот там и купим.

— Хорошо. Командуй. И прогуляемся заодно… Что тебе заказать? Как и вчера? Мясное.

— Да все ровно. И кофе, если можно.

— Хорошо…

Раиса заказала нам стол, а сама уставившись на Саида, попросила тихим, ласковым, но серьёзным тоном, таким, каким обычно просят провинившихся детей рассказать правду:

— Саид, расскажи мне о себе.

— Что тебе рассказать! Что ты хочешь знать обо мне?

— Мне бы хотелось знать всё о тебе.

— Не думаю, что есть во мне что-то интересное. Обычный деревенский парень. Но деревня у нас большая. Очень большая. Расположена она у подножия гор в довольно глухом месте в тупике. От нас уже начинаются горы. Ни дорог, ни троп.

— Чем там у вас люди занимаются?

— Работают в колхозе. Колхоз богатый. Миллионер. Председатель Герой Соцтруда.

— А как ты в Минске оказался?

— Всё просто и даже банально. Поступал в Москве, приехал к брату в гости, а он уговорил меня, вернее даже, — приказал поступить в политех в Минске, чтобы в колхозе после мог работать… Мол, ты младший, после института должен вернуться в деревню к родителям… Так принято. Таков обычай. Я не мог ослушаться.

— О как у вас строго! А не поехал почему?

— Пока я учился, матери не стало, появилась мачеха, ну я и не стал ехать. Направили на завод, женился, укоренился.

— Я часто вспоминаю соседей, дагестанцев. Хорошие ребята были. Веселые. Все время шутили, смеялись. Магомед такой энергичный, пробивной. Любой вопрос мог решить. А жена его, Хадижа, научила меня "хинкал" дагестанский готовить.

— Да ладно! Ты умеешь хинкал готовить? — с восторгом и удивлением произнёс Саид.

— И "чуду" умею, и "хинкал". И часто готовлю. Мне нравится.

— Так ты уже почти дагестанка! Горянка! Угостишь, когда приеду?

— Легко! Ты только приезжай. На недельку!

— На недельку? Ну, не знаю, как с работой…На три дня смогу.

— Ладно, хоть на три приезжай… Про брата я поняла, а сестра есть у тебя?

— Три сестры. И все врачи. Я самый младший в семье.

— Ого, какая большая семья! Весело, наверно, вам. А я вот одна у родителей.

— Это неправильно. Кому должен радоваться человек? Братьям, сестрам, родителям. А играть с кем? Состязаться в учёбе? Ругаться, мириться с кем? Нет, это неправильно. Семья должна быть большой, дружной и веселой. Нас шестеро, а было вообще восемь. Двое умерли в малом возрасте.

— Содержать большую семью, прокормить ведь тяжело.

— Да, не легко. С детства приходилось много работать, особенно когда сестры учились. Надо было помогать. Зато как соберемся все, радости полный двор. Гуляем, веселимся, поем песни, — радуемся друг другу! Разве плохо это? У нас вся семья поёт.

— А на что жили — то? На зарплату родителей? Такую семью содержать доходы нужны хорошие.

— Нет, не на зарплату родителей. В деревне не так. Хозяйство было у нас большое. Коровы, овцы, лошади. Гусей одних было штук двести. Овец полсотни. Им всем сена на зиму готовить надо было, корма. Участок был в полтора гектара, там мы все и сажали: картошку, кукурузу, тыкву.

— Откуда такой большой участок?

— Отец лесником работал. Ему разрешали. В лесу поляну распахал отец, там всё и сажали. В сезон созревания урожая мы с отцом там ночевали по очереди. С ружьем в руках от кабанов охраняли.

— Ты тоже ночевал?

— Ну да! Конечно.

— И ты не боялся ночью один?

— Боялся сначала, потом привык.

— И сколько же тебе было лет тогда?

— Лет двенадцать.

— С ума сойти! В двенадцать лет в лесу ночевать!

— Да, в лесу, но там было нормально. Над шалашом мы с отцом террасу высокую соорудили, там и спали. Опасности не было. Ночью проснусь от хрюканья кабанов, выстрел дуплетом в ту сторону, и опять спать. Отец ночевал там, когда мне надо было пасти овец, а я почти все лето на поле с овцами и с книжками.

— А книжки зачем? Овцам читал?

— Овцы не любят жару. Они пасутся утром, пока ещё не греет солнце, и вечером, когда уже не греет, а всё остальное время, почти весь лень, прячутся от солнца в кустах, а я целый день книжки читал. Все уроки на полгода вперед знал. Хорошо учился. А Казбек, овчарка моя, сторожила их и меня от волков.

— И волки там были? И ты не боялся?

— Волков не боялся. Они же на людей не нападают. Зачем им? Овцы им надо. Однажды напали три волка. Прямо возле деревни, когда я уже возвращался с отарой. Так Казбек дрался с ними насмерть. Двух он загрыз, третий убежал, тоже раненный. И сам Казбек от ран скончался потом, дома. Отец обработал раны, перевязал, но… Крови много потерял.

— Ты с такой тоской рассказываешь. Не жалеешь, что уехал?

— А что жалеть? Смысл какой? Ничего уже не изменишь… Корни ушли слишком глубоко. Работа, семья, дети, друзья…

— Да, интересная у тебя жизнь.

— Была интересной.

— Тяжело, наверное, было? С детства в лесу ночевать. С ружьем.

— Да, было нелегко. Зато закалку получил хорошую. Ничего и никого потом не боялся. Работать научился. В армии сильно пригодилась закалка. И в стройотрядах. И учиться никогда не ленился. И дальше хочу учиться. Поступать собираюсь.

— Поступать ещё? Ничего себе! И куда, если не секрет?

— Есть такая Академия внешней торговли. Туда очень трудно поступать. Требования жесткие. Но я поступлю. Обязательно поступлю. Уже готовлюсь.

— Да-а-а, интересный ты человек, Саид…

Молодая симпатичная официант принесла заказ на подносе, аккуратно разложила тарелки и спросила: «Что-нибудь ещё?», на что Раиса ответила, что пока ничего не надо. Потом, обратилась к Саиду:

— Не буду тебя мучить, давай, поедим спокойно.

За стёклами окон ресторана всё ещё бушевала метель, с ожесточением вырвать что-нибудь из строений. Порою раздавался свист, будто соловей-разбойник расположился недалеко и свистел отчаянно. После небольшого рассказа о своей семье Саид мысленно всё ещё был там, на Родине, в своей семье. Семья уже не та, что была, она уже большая. Очень большая. У каждого своя семья, по несколько детей, у Саида растут красивые племянницы, симпатичные племянники. Саид как-то пытался сосчитать, сколько же из всех близких родственников, включая двоюродных братьев и сестёр, но вспомнить всех так и не удалось ему. Сбился после пятидесяти пяти.

Как там они? Сёстры, племяшки, по которым он больше всего скучает? Как отец, которому перевалило уже за восемьдесят? За отца Саид особе не беспокоился: там, в деревне, рядом сёстры, племяшки уже взрослые, они не оставляют его, он постоянно под присмотром; да и мачеха, жена его молодая, хорошая женщина, присматривает за ним нормально. Всё это есть, но Саид о другом, он скучает по отцу и потому часто уходит в воспоминания. Отец, проживший страшную, тяжелую жизнь, сирота с детства, с особой теплотой любит своих детей, трудился ради них всю жизнь тяжело, но и выучил всех шестерых.

— Ну что, поел нормально? — голос Раисы вернул Саида в чувство.

— Хорошо поел. Спасибо.

— На, держи. Рассчитывайся, — Раиса протянула Саиду кошелёк, битком набитый деньгами. Саид не ожидал такого хода и переспросил для уверенности:

— Я? Рассчитываться? Твоими деньгами?

— Ну да! Держи, говорю. Рассчитывайся.

— Да не удобно мне! Давай, сама.

— Ну ты же мужчина! Вот и рассчитывайся.

— Ладно. Давай… Таких денег я и в руках не держал… Впрочем, держал. В стройотряд, когда ездил. Ох, как хорошо зарабатывали мы тогда. На полгода хватало.

Саид отсчитал сумму согласно чеку, добавил ещё пару рублей чаевых и вернул кошелёк Раисе со словами:

— На хранение.

Раиса поняла шутку и улыбнулась.

— Ну что, пойдем?

— Пойдем. Куда пойдем?

— Как, куда? В номер! Но сначала заскочим в магазин, купим что-нибудь выпить, закусить, потом в номер! А куда ещё в такую погоду!