Извращенное притяжение

— Значит, мы получили официальное благословение клана Фальконе? — усмехнулся он по-русски.

— Не знаю, как насчет их благословения, но они не возражают против нашего участия в гонках. Вернее, Римо Фальконе не возражает, потому что именно он дергает за ниточки.

— Он заставит своего младшего брата следить за нами. Они должны подозревать, что за этим стоит нечто большее, чем просто игра в гонщиков.

— Конечно. Уверена, что Адамо сделает все возможное, чтобы вытянуть из меня информацию.

Дима посмотрел на меня, серые глаза превратились в щелочки.

— Не позволяй его обаянию ослабить твою броню.

Я расхохоталась.

— Какое обаяние? Только потому, что у тебя образ солнечного парня, не означает, что любой другой парень, способный улыбаться, является Казановой на охоте. — Дима даже не улыбнулся. Я толкнула его плечом. — Не волнуйся. Я могу постоять за себя.

— Я знаю, что можешь, но не стоит недооценивать Фальконе, даже самых молодых. Они не принимают это всерьез, если их разыгрывают, а мы на их территории. Григорий пошлет кавалерию, но с нашими это не пройдет гладко.

Я закатила глаза.

— Не вызывай призраков, Дима. Не будет никаких причин для кавалерии или других спасательных операций. — я поцеловала его в щеку. — И у меня есть ты, не так ли?

Он вздохнул.

— Просто будь осторожна. Ты знаешь, что сделает твой отец, если узнает об этом. Однажды он бросит меня в бочку с нефтью.

— Ты ему слишком нравишься. Он подарит тебе быструю смерть, — сказала я с кривой улыбкой.

Дима издал резкий смешок.

— Рад, что ты находишь это забавным.

— Все будет хорошо.

— В конце концов, тебе придется оставить прошлое в покое, Динара, или оно поглотит тебя.

— Оно уже наполовину поглотило меня. Единственный способ покончить с этим это найти правду. Мы оба знаем, что мой отец разборчив, когда рассказывал мне, о случившемся.

— Он хочет защитить тебя.

— Он не может, никто не может. Это мой бой.

* * *

Рев двигателей наполнил воздух. Я всегда любила скорость. Трепетала от этого. Мы с Димой гонялись друг против друга, сначала на велосипедах, потом на машинах, но никогда не на профессиональном уровне и не с таким количеством соперников.

Адамо остановился на своей машине рядом с моей, одарив меня уверенной улыбкой.

В отличие от большинства других парней, он не смотрел на меня так, будто я бредила, думая, что могу гонять на машине. Большинство девушек, которые являлись частью гоночного лагеря, носили горячие штаны и разваливались на капотах тачек. Их единственной целью было оказаться в постели с гонщиком, а еще лучше стать его девушкой.

Одна из этих девушек появилась на подиуме слева со стартовым флагом. Ее горячие штаны даже не прикрывали нижнюю часть ягодиц, но я должна была признать, что она могла снять их.

Дима притормозил на своей машине справа от меня, послав мне предупреждающий взгляд.

— Не делай глупостей, — вот что говорило выражение его лица. Я закатила глаза. Мы здесь не просто так, и ничто не может помешать мне достичь своей цели.

Мое внимание переместилось налево, где Адамо припарковался на своем желтом BMW М4, его окно было опущено, а мускулистая рука небрежно покоилась на дверце. Его глаза встретились с моими, и один уголок рта приподнялся. Мое сердце ускорилось, и я прищурилась, глядя на него, мне не нравилась реакция моего тела на слишком самоуверенного младшего брата Фальконе. Но, черт, он выглядел настоящим мужчиной, бедой и опасностью, в том, как развалился на своем сиденье, будто это то место, где он должен находиться. Его царство.

Я завела двигатель раз в вызове. Меня не так-то легко запугать. Адамо был силой, с которой приходилось считаться на трассе, но он не единственный, у кого в жилах течет скорость. Звук двух дюжин двигателей заполнил тишину, словно волчья стая зарычала в унисон. По моей коже побежали мурашки, а пальцы, сжимавшие руль, напряглись. Я никогда не участвовала в гонках больше, чем с парой гонщиков.

Девушка подняла над головой флаг, дерзко улыбаясь. Адамо кивнул мне, словно желая удачи.

Я ухмыльнулась. Я не нуждаюсь в удаче. Я обладала мастерством и преимуществом быть недооцененной большинством моих противников.

В ту же секунду, как девушка опустила руку с флагом, я ударила ногой по газу. Гадюка с ревом рванула вперед, поднимая пыль и скрывая от меня окружающих. Несколько секунд я не видела ни своих противников, ни дороги перед собой, только непроницаемую песчаную бурю, разбуженную шинами. Я вслепую вела машину вперед, не отпуская педаль газа. Затем, наконец, пыль осела, и все вокруг стало в фокусе, а вместе с ним и машина Адамо, который ехал на расстоянии вытянутой руки впереди меня. Дима по-прежнему ехал справа от меня, а на том месте, где был Адамо, гнала другая машина. Нас всех занесло на первом повороте, но я едва снизила скорость, даже когда моя машина врезалась в неизвестного противника. Я ускорилась в ту же секунду, когда моя машина проехала поворот, мои руки сжимали руль, контролируя Гадюку. Адамо все еще ехал впереди, но я рассчитывала, что мой рискованный маневр приблизит меня.

Мой противник слева протаранил мой бок, едва не сбив с дороги. Очевидно, расплата.

— Да пошел ты! — яростно воскликнула я.

Моя нога на газе стала тяжелой от силы давления. Дима отступил, затем скользнул за меня и устроился позади моего агрессивного противника. Потом он въехал в багажник.

Усмехнувшись, я снова сосредоточилась на Адамо передо мной. Дима разберется с мстительным идиотом.

Я медленно догоняла BMW, когда Адамо внезапно снизил скорость, пока мы не оказались капот к капоту, и я смогла разглядеть его лицо. Он ухмыльнулся.

Я приподняла бровь. Впереди нас ждала крутая извилистая дорога, гораздо хуже предыдущей. Адамо поднял брови, прежде чем сфокусировать взгляд на трассе, и снова прибавил скорость. Ублюдок притормозил, проверяя меня. Как бы я ни давила ногой на газ, Адамо оставался на полкилометра впереди меня. Я въехала в поворот менее чем через секунду после него, и мои задние шины вспыхнули. Я крепко держалась и осторожно повернула руль в другую сторону, прежде чем снова набрала скорость и катапультировала нас с Гадюкой из опасного поворота. Позади меня на полкилометра гнали четыре машины, один из них Дима. Мы оставили позади большинство других гонщиков, но только пятеро из нас доберутся до финальной гонки, и у меня было чувство, что Адамо не будет на стороне проигравших. Он был слишком хорош, а его машина чертовски быстра.

Двадцать секунд спустя Адамо пересек финишную черту первым, а я вслед за ним. Я издала боевой клич. Подъехав к машине Адамо, припаркованной рядом с импровизированной трибуной победителя, я опустила стекло. Адамо уже выходил из машины. Заходящее солнце превратило небо позади него в огненное пламя. Он вытащил из кармана джинсов пачку сигарет.

— Отличная гонка, Фальконе, — крикнула я, перекрывая шум приближающихся гоночных машин.

Его губы дернулись вокруг сигареты, и он шагнул ко мне. И снова я не могла перестать восхищаться его загорелыми, сильными предплечьями и очертаниями его шести кубиков сквозь тонкую белую футболку. Будто зная, о чем я думаю, его улыбка стала дерзкой. Он протянул мне пачку через окно, и я осторожно схватила сигарету. Открыв дверь, я вышла.

— Ты очень рисковала, — сказал Адамо.

Я пожала плечами, подходя ближе.

— Зажжешь?

Я сунула сигарету в рот. Адамо наклонился ближе с зажигалкой, одной рукой защищая пламя от ветра. По привычке, потому что я всегда так делала с Димой, я направила его руку так, чтобы пламя коснулось кончика моей сигареты. Его рука под моей ладонью была горячей и сильной. Глаза Адамо встретились с моими, и на мгновение мы оба застыли, осознав нашу внезапную близость. Как только кончик сигареты загорелся, я отодвинулась от Адамо и глубоко затянулась.

Мои глаза бегали по другим машинам, беспокоясь за Диму.

— Он сделал это, — сказал Адамо, будто мой мыслительный процесс был для него открытой книгой. Это было тревожно. — Четвёртым. Но Кей не будет доволен тем, как вы вдвоем протаранили его. Он подаст жалобу.

Я закатила глаза.

— Это незаконные уличные гонки. Если он не может вынести ожога, то должен прекратить играть с огнем.

Адамо усмехнулся и кивнул.

— Его жалоба, конечно же, останется без внимания.

— Потому что ты хочешь, чтобы я участвовала в финальном заезде, — сказала я, вызывающе улыбаясь.

— Потому что рискованные маневры повышают ставки. И у меня такое чувство, что ты совершишь еще более безрассудные шаги, как сегодня.

— Все дело в деньгах, да?

Я прислонилась к машине, выпуская клубы дыма. Я была знакома с бизнесом, которым занимались Адамо и его братья. Деньги и власть это все, что имело значение, но с Адамо создалось впечатление, что дело не только в этом.

— Призовой фонд за победу в главной гонке составляет 25 тысяч. Победа в сезоне 250 тысяч сверху. За исключением нескольких скоростных наркоманов с богатыми родителями, которые все равно никогда не выигрывают, каждый гонщик хочет получить этот приз. Но ты ведь здесь не для этого, Динара?

Учитывая, что он и я оба происходили из денег, его уничижительные слова казались лицемерными, но я поняла, что он имел в виду. Он посмотрел мне в глаза, пытаясь копнуть глубже. Интересно, что сказал ему Римо? Возможно, полуправду, как мой отец. Если бы он знал все, то не смотрел бы на меня так.

Я улыбнулась.

— Нет, дело не в деньгах. Это то, что нас связывает.

Дима двинулся к нам, выражение его лица стало жестче, когда он заметил Адамо рядом со мной.

— Ты слишком рисковала, — сказал он по-русски.

— Есть вещи, ради которых стоит рискнуть всем, — ответила я по-английски, сверля глазами Адамо.

Адамо склонил голову с натянутой улыбкой.

— Поздравляю вас обоих с выходом в финал. Крэнк пришлет вам подробную информацию о нашем лагере, чтобы вы могли присоединиться к нам на следующей гонке. Если не появитесь без уважительной причины, вас дисквалифицируют до конца года.

Я кивнул.

— Мы будем.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и направился к Крэнку, который регистрировал нас ранее.

— Он подозрительный, — пробормотал Дима. — Это может оказаться ловушкой.

Я подавила смешок.

— Ты параноик, Дима. Ловушки не будет. И я была бы разочарована, если бы он ничего не заподозрил. Это делает игру более интересной.

Дима покачал головой.

— Не забывай, что поставлено на карту.

— Никто, кроме меня, не знает, что на самом деле поставлено на карту.

ГЛАВА 3

Первая гонка сезона была назначена почти через две недели после квалификационного заезда, где я встретил Динару. Всего за год мы провели сорок гонок. Выйдя из палатки, я глубоко вдохнул свежий пустынный воздух. Вокруг меня были установлены десятки палаток, все они окружали костер и площадку для барбекю, где по ночам собирались гонщики и девушки. Наш лагерь всегда перемещался от одной отправной точки к другой. Многие гонщики провели целый год в нашем лагере. Это их единственный дом. Некоторые сравнивали его с фестивалем Burning Man, но соперничество между некоторыми водителями делало его менее свободным и расслабленным местом.

Это был день перед гонкой, крайний срок, когда все гонщики должны были явиться в лагерь. Мои глаза заметили неоново-зеленую Гадюку на самом краю лагеря. Я подавил вздох. Динара приехала последней, и вчера вечером я переживал, что ее не будет. Я даже не был уверен, почему меня это волнует. Ее присутствие означало неприятности.

Наш повар переворачивал блины на передвижной газовой плите, и я схватил тарелку со стопкой дымящихся блинчиков, прежде чем направиться к машине Динары.

Я нигде ее не видел, только Диму, который сгорбился над чашкой кофе, прислонившись к капоту своей машины. Я коротко кивнул ему, но он едва ответил. Запихнув в рот блин, я вернулся в свою палатку. Краем глаза я заметил знакомую рыжую полоску цвета. Повернув голову, мои глаза наткнулись на Динару. Она шла со стороны передвижных душевых кабин, которые один из наших рабочих перевозил на грузовике с одного лагеря на другой. Ее волосы влажными локонами спадали на плечи, и она была без косметики. Слишком объёмная футболка Van Halen была завязана узлом над ее животом, а джинсовые шорты свисали низко на бедрах, открывая пирсинг в пупке, который заставил меня захотеть оголить остальную часть ее тела, чтобы узнать, имеется ли дополнительный пирсинг на ее теле, спрятанный под одеждой.

Заметив, что я смотрю, она уверенно улыбнулась мне и направилась в мою сторону.

Черные байкерские ботинки выглядели на ней огромными, будто не предназначались для нежных женских ног, и как бы Динара ни вела себя, как крутой парень, она выглядела хрупкой из-за простого факта размеров ее тела.

— Они принадлежат твоему брату? Тебе не кажется, что обмен одеждой заходит слишком далеко?

Конечно, я уже знал, что Дима не был братом Динары, но она никогда не уворачивалась от первоначальной лжи.

Динара подошла ко мне и, не спрашивая, уселась на капот моей машины. Ожидалось, что надо спросить другого водителя, прежде чем даже касаться его машины, но она, очевидно, не заботилась о правилах, демонстрируя это раньше. Хорошо, что я тоже не парился.

Я протянул ей тарелку с блинами, но она покачала головой.

— Дима?

Она вытащила сигарету и закурила.

— Ага. Высокий, долговязый парень, бросающий на нас вонючий взгляд.

Динара не смотрела в его сторону.

— Ты все еще думаешь, что он мой брат?

Я наклонился к ней, скрестив руки на груди, пытаясь сделать вид, что мне все равно, и запихнул в рот еще один блин.

— Он не брат?

— Нет, — сказала она с намеком на веселье. — Не брат.

Она протянула мне пачку сигарет. Обычно я не курил так рано утром, но все равно взял сигарету и сунул в рот.

— Зажжешь?

Улыбка мелькнула на ее лице, но также быстро исчезла. Она подняла зажигалку, пламя трепетало на легком ветру. Я поставил тарелку на капот и наклонился ближе, пока кончик сигареты не повис над огнем и не закурил. Наши взгляды встретились, и она твердо смотрела на меня. Многие девушки старались быть застенчивыми или хлопали ресницами, некоторые даже отворачивались, потому что фамилия Фальконе так действовало на людей. Но Динара смотрела мне в глаза. У меня возникло ощущение, что она пытается видеть дальше того, что я хотел, чтобы видели другие, и все же она держала свою собственную броню. Что бы ей ни пришлось скрывать, я это выясню.

— Я думаю, это имеет смысл, что ты не путешествуешь без телохранителя, — сказал я. — Вообще-то я удивлен, что твой отец позволяет тебе держать только одного.

— Мне не нужны телохранители, и мой отец знает, что я никому не позволю запереть меня в клетке. Я выбрала Диму, и он единственный, кого я принимаю.

Что-то знакомое и покровительственное слышалось в том, как она говорила об этом парне, но я никогда не видел, чтобы они обменивались какой-либо физической близостью, так что это давало мне надежду, что на самом деле между ними ничего не происходит.

Дима все еще смотрел на нас. Что-то в том, как он наблюдал за Динарой, вызвало у меня подозрение. Я хотел, чтобы Динара опровергла это.