Порожденная грехом. Часть 2

— Пойдем, Джованни, — пробурчал Амо, спускаясь по ступенькам. — В прошлый раз, когда тебе пришлось участвовать в тренировочных боях, ты чуть не разревелся, потому что кто-то вывихнул твое чертово запястье. Марселла крепка как гвоздь. Если наш отец ожидает от нее боли ради дела, она пройдёт через это снова и не сломается, потому что она Витиелло. А татуировка не делает тебя более преданным. Марселла живет и дышит ради нашей семьи, а наша семья это Фамилья.

Я могла бы обнять его прямо здесь. Я могла справиться с Джованни сама, но поддержка Амо и то, как непринужденно он подтвердил, что я действительно пострадала за дело, имели в глазах Джованни совсем другой вес. Слово моего брата и отца, вероятно, всегда будет иметь больший вес, чем мое, но я постараюсь, чтобы мои слова были хотя бы услышаны.

Амо остановился рядом, одарив Джованни слегка тревожной улыбкой.

— Есть ли что-нибудь еще, что ты хочешь?

— Думаю, Джованни хочет уйти, — сказала я.

Джованни сделал шаг назад, затем еще один. Он кивнул.

— Мне жаль, что ты чувствуешь себя так, как чувствуешь, Марселла. Надеюсь, что это не будет светить дурным светом на тебя и твою семью.

— Пока, — пробормотал Амо, а Джованни наконец повернулся и поспешил на выход.

Я издала сдавленный крик, сжав руки в кулаки.

— Я хочу ударить что-нибудь очень крепкое.

— Если хочешь, можешь распотрошить мою боксерскую грушу. Я все равно собирался в спортзал.

— Хорошо, — ответила я. — В любом случае, лучшего места мне не найти.

О том, чтобы выйти на улицу или встретиться с подругами, не могло быть и речи.

Дверь открылась, и папа вошёл в фойе с Валерио рядом. Взгляд отца сразу же переместился на меня. Должно быть, он столкнулся с Джованни или, по крайней мере, увидел его машину. Хотя телохранители, скорей всего, сообщили ему о нашем госте в ту же секунду, как он приехал.

— Все в порядке? — спросил папа, переводя взгляд с меня на Амо.

— Мы собирались в спортзал, чтобы я могла потренироваться на боксерской груше Амо.

Серые глаза отца наполнились беспокойством.

— Что произошло с Джованни?

— Он придурок, — прокомментировал Валерио. — Он мне никогда не нравился, и я рад, что Марси его бросила. Ей нужен кто-то покруче.

— Спасибо за совет по поводу второй половинки, — сказала я со смехом. — В следующий раз я сначала посоветуюсь с тобой по поводу своего парня.

— Амо? — спросил папа, в его голосе слышался намек на нетерпение.

— Ничего не произошло, — твердо ответила я. — Он хотел получить второй шанс, а я отказала. Тогда он сообщил мне, что мне не стоит присоединяться к Фамилье, потому что я никогда не стану страдать от боли за дело, как это делают мужчины. — я пожала плечами. — Ничего страшного.

Гнев исказил лицо отца.

Валерио подошел ко мне.

— Некоторые из моих друзей говорили то же самое, но я надрал им задницы и сказал, что ты действительно крутая, и теперь они мне верят.

Я взъерошила его светлые волосы.

— Я самая счастливая девушка в мире, ведь у меня такие верные и жестокие братья.

— Я разберусь с Джованни и другими мужчинами, которые клевещут на тебя.

— Я докажу им свою правоту, пап.

Отец рассеянно кивнул, вероятно, уже составляя список людей, которых он собирается наказать. Это не заставит их зауважать меня больше.

— Могу я поговорить с тобой после тренировки? — спросила я.

— Я буду в кабинете, просто зайди.

— Можно мне с вами? — спросил Валерио, когда мы с Амо направились в подвал.

— Конечно, но мы хотим потренироваться, так что тебе стоит надеть спортивную одежду, — сказала я.

— Сейчас вернусь! — воскликнул Валерио, уже кружась на месте и мчась наверх.

— Он как белка на стероидах. Откуда он берет всю свою энергию? — пробормотал Амо.

Я усмехнулась и последовала за Амо вниз в его спортзал.

Амо показал мне, как наносить удару по боксёрской груше, делая это без особых усилий, и вскоре мои костяшки пальцев пылали. Валерио ворвался внутрь, с длинными конечностями и взъерошенными волосами. Вскоре мы все смеялись, по очереди нанося удары по груше. Даже Амо в кои-то веки отнесся к своей тренировке полусерьезно.

Когда через некоторое время я вновь поднялась наверх и направилась в папин кабинет, я чувствовала себя самой счастливой за последнее время. Сегодняшний день еще раз показал мне, что я могу пережить все, что угодно, пока у меня есть моя семья.

Постучавшись, я вошла в кабинет. Папа натянуто улыбнулся мне.

— О чем ты хочешь поговорить, принцесса?

— Я хочу услышать твоё честное мнение о том, как я могу заслужить уважение твоих солдат и действительно стать частью Фамильи. Работа в пол силы не поможет, теперь я это понимаю.

— Они не станут воспринимать тебя, как часть Фамильи, пока мы официально не сделаем тебя ее членом.

— Тогда позволь мне принести клятву.

Отец покачал головой.

— Тебе придется порезать ладонь и набить татуировку.

Я подняла брови. Глаза отца переместились на мочку моего уха, на мгновение став страшными, прежде чем он испустил резкий вздох.

— Я жалею, что не убил Эрла. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я прикончил других Уайтов?

Грей и… Мэддокс. Человек, который постоянно всплывал в моей голове без приглашения. Убийство его ничего не изменит.

— Да, я уверена, — твердо ответила я. Я подошла к отцу и обвила руками его шею. — Может, твоим людям необходим жест, который покажет, что я действительно хочу этого и что ты потребуешь от меня определенных вещей в свою очередь. Я не против порезать свою ладонь, пап. Не после того, как пережила «Тартар».

— Потому что ты страдала от порезов руками «Тартара» из-за меня, я не хочу, чтобы ты страдала от них снова.

— На этот раз это будет на моих условиях, мой клинок будет наносить порезы.

— Тем не менее, это будет больно.

— Я справлюсь, — твердо сказала я.

— Я знаю, что ты справишься. — папа коснулся моей щеки. — Но я не позволю тебе набить татуировку перед целым залом подглядывающих мужчин. К тебе всегда будут относиться по-другому, татуировка этого не изменит.

Я знала, когда нужно прекратить переговоры.

— Когда я смогу пройти посвящение?

Отец с усмешкой покачал головой.

— Через месяц состоится посвящение четырех мальчиков, или если ты хочешь пройти посвящение сама, то…

— Нет, я хочу пройти посвящение вместе с мужчинами.

Отец кивнул один раз.

— Ты выбрала очень трудный путь. Я рад, что ты не будешь обременена Уайтом в придачу.

Глава 3

Мэддокс

Мне понадобилось два дня и несколько тысяч долларов взятки, чтобы выяснить, где находится Грей. Мои старые знакомые, как и следовало ожидать, отнеслись ко мне с опаской и не захотели передавать информацию в качестве одолжения. Я едва покинул последний байкерский бар живым, но, по крайней мере, с информацией о новом убежище Гуннара. Слухи о том, что я стал предателем, распространились гораздо быстрее, чем я предполагал.

И не только это, люди знали, что я убил Эрла. Этой информацией обладали лишь очень немногие, и один из них, очевидно, с радостью разгласил ее, вероятно, надеясь, что меня скоро прикончат.

У меня имелись подозрения. Лука мог отпустить меня, потому что Марселла попросила его об этом, но он предпочел бы, чтобы я никогда не вернулся к ней. Он хотел моей смерти. Я не сомневался в этом. Я бы не назвал его коварным человеком, но отчаянные времена…

Конечно, он не единственный, кто знал, что я убил Эрла. Маттео, Амо, Марселла и, по крайней мере, Гроул… а возможно, и больше солдат Луки. За исключением Марселлы, каждый из них мог слить информацию ради моего избавления.

Хижина, где Гуннар прятался с несколькими другими байкерами, не была окружена забором, как наш последний клуб, но это не означало, что она была менее защищена. У Гуннара была склонность к минам-ловушкам. Этому он научился во время службы в армии, а затем усовершенствовал в среде препперов. Я припарковал свой мотоцикл на грунтовой дороге, ведущей к хижине. Виднелись три следа шин, глубокие борозды, которые со временем вдавились в почву. Логично, что люди придерживались этих следов, если вокруг кружила опасность. Проблема состояла в том, что я не верил, что все три следа одинаково безопасны. У меня возникло ощущение, что по крайней мере один из следов был ловушкой и скрывал в себе несколько бомб, ожидающих, чтобы разорвать меня на части. Я сканировал землю слева и справа от грунтовой дороги, надеясь найти знак, что там безопасно. Но трава скрывала от глаз возможные следы и бомбы. Не говоря уже о том, что я никогда не был хорош в работе со следами. Этим занимался Грей. Лучше всего было выбрать один из следов на грунтовой дороге и надеяться на лучшее.

Я встал на цыпочки, лучше разглядывая хижину. Через несколько секунд я заметил крышу грузовика. Если Гуннар и его друзья пользовались грузовиком, они могли использовать эту дорогу, поднимаясь наверх, тогда безопасными были бы только внешние следы. Если только они не использовали дорогу сзади, о которой я ничего не знал, или вообще не пользовались грузовиком… С моей точки обзора я не мог увидеть, находится ли он в рабочем состоянии.

Сделав глубокий вдох, я снова завел байк и уже собирался поехать по крайней левой дорожке, когда раздался голос:

— Я бы на твоем месте не выбирал эту дорожку.

Я вскинул голову, мои глаза расширились, а губы растянулись в улыбку, когда я заметил Грея. Он ничуть не выглядел счастливым при виде меня. Он все еще был одет в наряд «Тартара». При виде этого у меня сжалось в груди. До недавнего времени я никуда не выходил без своей косухи, снимая ее только для сна и иногда для секса, хотя большинству дам нравилось видеть меня в ней.

Позади него появился Гуннар, выглядевший еще более несчастным. Даже на расстоянии я мог увидеть огромную шишку на его лбу, рядом с виском, куда я нанес удар.

— Что ты здесь делаешь, Мэддокс? Тебе здесь не рады.

— Я пришел с миром. Нам нужно поговорить.

Грей покачал головой. Я не был уверен, верит ли он, что я пришел с миром, или не хочет со мной разговаривать.

— Поговаривают, ты теперь один из приспешников Витиелло, Мэд. Убивать байкеров твоя новая работа. Не уверен, что хочу видеть тебя рядом со мной и моими друзьями, — крикнул Грей, скрестив руки на груди.

— Если бы я хотел убить вас, я мог бы сделать это в здании клуба. Я не хочу вашей смерти, и я не один из прихвостней Витиелло, уяснили?

Им не нужно знать, что в мои будущие обязанности входила охота на сторонников Эрла.

Грей снова покачал головой, пробормотав что-то Гуннару. Меня сводило с ума то, что он стоял слишком далеко, чтобы я мог услышать, о чем он говорит.

— Могу я подойти и поговорить?

Гуннар наставил на меня пистолет.

— Брось оружие и не пытайся нас подставить, Мэд. Раньше ты мне нравился, но теперь я без колебаний прикончу тебя.

— Я брошу оружие. — я снял пистолет и достал нож с ботинок и пояса и положил их на землю совершенно очевидным образом. Несмотря на то, что произошло, я все еще чувствовал определенное доверие к этим двоим. Возможно, это глупая ностальгия. — Готово.

— У наших друзей внутри хижины очень нервный спусковой крючок…

— Я понял, — перебил я Гуннара. — Я облажаюсь, и ты убьешь меня. Я буду вести себя хорошо, клянусь.

— Чего стоит твоя клятва? — крикнул Грей. — Ты лжец и обманщик.

— Ты можешь выбрать левую дорожку, — сказал Гуннар. — Середина плохая идея.

Я взглянул на Грея, который предупреждал меня о левом стороне, затем на Гуннара.

— Парень немного зол на тебя за то, что ты убил его старика, — объяснил Гуннар.

Грей развернулся и пошел прочь, оставив меня перед выбором, кому доверять. Мы с Гуннаром много раз совместно работали. Он нравился мне больше, чем все остальные. Но Грей мой брат, к тому же он вспыльчивый подросток, потерявший отца и клуб.

— Проклятье, — пробормотал я.

Сделав еще один глубокий вдох, я выбрал левую дорожку и завел байк. Мое сердце забилось, как у дикой лошади, когда шины коснулись почвы, и я практически затаил дыхание на протяжении всего пути до подъездной дорожки, где меня ждал Гуннар с пистолетом в руке.

Я рассмеялся, остановившись, переполненный облегчением от того, что меня не разорвало на мелкие кусочки.

— Заглуши двигатель, — приказал Гуннар, все еще держа пистолет направленным на мою голову.

Я сделал, как он сказал, и поднял руки над головой с кривой улыбкой.

— Да ладно, Гуннар. Мы не враги. Я ничего не имею против тебя. Я не убивал тебя. А ты не убивал меня. Считаю, мы квитом.

— Ты уничтожил клуб, — пробормотал Гуннар, ткнув пальцем в эмблему «Тартара» на груди. — Или ты забыл?

— Я ничего не уничтожал. Это сделал Эрл, когда начал пытать Марселлу. Все превратилось в неразбериху. Он сбился с пути. Ты это знаешь, и многие из Кочевников тоже. Поэтому они и ушли в первую очередь.