Порожденная грехом. Часть 2

— Ох, Мэддокс, ты же знаешь, что Эрла не было уже почти год. Но без клуба я не могу оплачивать счета. Десять тысяч, которые Грей оставил мне, не будут вечными.

Она надела резиновую перчатку, как всегда делала, когда курила, чтобы пальцы не пожелтели. Учитывая, что она выкуривала около сорока сигарет в день, это вероятно, хорошая идея.

Я трусцой вернулся к грузовику и взял из чемодана тридцать тысяч. Она смотрела на меня со здоровой долей подозрительности и не выглядела успокоенной, даже когда я протянул ей деньги.

— Этой суммы тебе хватит до конца года. Я пришлю тебе деньги, как только снова начну зарабатывать.

Она наконец положила ружье.

— Ты действительно собираешься работать на мафию?

— Я не буду работать на них, но я могу пока работать с ними. Я просто зол из-за этой девушки… Я не могу…

— Надеюсь, она тебя не обманула. Я очень надеюсь, что отказ от всего стоил того. Ты отказался от единственного дома, который у тебя был, ради этой девушки. Она хоть понимает это?

Она была права. Клуб был моим домом столько, сколько я себя помню. Дом матери в Техасе и теперь это место всегда были только местом, где я спал.

За последние несколько дней произошло так много событий, что я не успел осознать, что теперь я бездомен. У меня никогда не было собственного жилья, всегда только комната в здании клуба. У меня были клубные братья или клубные девушки, которые составляли компанию, когда я в этом нуждался. Я стал Кочевником, но без места, куда можно было бы вернуться. Марселла и я… мы еще не обзавелись местечком, и при одной мысли о переезде к девушке мой пульс учащался. Как это вообще может работать?

— Надеюсь, ты не пожалеешь о своем решении, Мэддокс.

— Не пожалею, — твердо ответил я.

Я никогда не пожалею о том, что спас Марселлу единственным известным мне способом. А убийство Эрла? Я оказал ему услугу. Он был избавлен от жестокой смерти от рук Витиелло. Тем не менее, какая-то часть меня ощущала укол при мысли о тех хороших временах, которые мы провели вместе.

Мать схватила меня за предплечье, впившись длинными ногтями.

— Я беспокоюсь за Грея. Ты изгнал его. Он потерян, и ты знаешь, как сильно он нуждается в людях, на которых он мог бы равняться. Он попадет в беду, я чувствую это. Он отправиться на поиски другого отделения «Тартара», чтобы присоединиться, и его убьют, потому что они собираются выйти на тропу войны с итальянцами. Защити его. Верни его. Убедись, что он останется.

— Я буду защищать его. Когда я найду его, я верну его к тебе и заставлю окончить школу и найти достойную работу. Он еще молод, он может пойти по другому пути.

— Я всегда мечтала о другом пути и для тебя, но не с мафией. Ох, Мэддокс, будь осторожен.

— Ты знаешь меня. Меня нельзя убить.

Мама стала строгой.

— Если с Греем что-то случится, я тебе этого не прощу. Не возвращайся сюда без него, слышишь? Это на твоей совести. Ты забрал у него все, что у него было, теперь дай ему что-то еще, ради чего стоит жить.

Я сглотнул, тяжелое чувство вины поселилось в моей груди. Я тоже вырвал Грея из его дома, забрал его отца, хотя они только ссорились и едва ладили. У Грея не было выбора, в отличие от меня. Я не был уверен, что являюсь тем человеком, которого он захочет видеть. Выслушает ли он меня, а тем более вернется ли со мной домой.

Я перевёл взгляд в сторону грузовика.

— Мне пора. Не хочу приносить неприятности к твоей двери.

Мама посмотрела на меня так, что стало ясно: уже слишком поздно.

— Поклянись, что вернешься с Греем, — жестко прошептала она, ее хватка на мне усилилась.

Я не был уверен, могу ли я действительно это пообещать. Грей уже не был маленьким. Тем не менее, я сказал:

— Клянусь.

Она наконец-то отпустила меня. Я отчаянно надеялся, что смогу сдержать обещание, ради нее, ради Грея, но в основном ради себя. Мне не нужно, чтобы к моей совести добавился еще один багаж вины.

— Можешь дать мне одну из моих старых рубашек, прежде чем я уеду?

Мать исчезла внутри без единого слова, и я не последовал за ней. У меня было чувство, что она не хотела, чтобы сейчас я находился в ее доме. Мне не были рады и не будут рады, пока я не найду Грея, и даже после этого… мы никогда не были близки, но это, вероятно, стало гвоздем в крышку гроба наших отношений. Она вернулась с двумя черными рубашками и протянула их мне.

Надев одну из старых рубашек, я двинулся обратно в сторону города, но в конце концов остановился на обочине и выпустил собак сходить в туалет. Мой взгляд зацепился за Кавасаки сзади, и я не смог удержаться. Спустив его, я некоторое время ездил вверх-вниз по дороге, надеясь, что это прояснит мою голову. Я не мог перестать думать о Грее. Мать всегда говорила, что он не пережил бы того, чему я стал свидетелем. Он был мягче, возможно, поэтому мама всегда предпочитала его мне. Если бы я оказался на ее месте, я бы тоже так поступил.

Собаки ждали рядом с машиной, наблюдая за мной. В конце концов я остановился рядом с ними, но все ещё сидел на байке. Я не мог объяснить, почему мне вдруг расхотелось возвращаться в город. Я горел желанием вернуться к Марселле. Я бросил все ради нее и хотел быть с ней, но кто-то сдал меня. Я сомневался, что это Гроул. Он не похож на мстительного типа, и у него нет причин делать это, если только Лука не приказал ему. Маттео определенно хотел моего ухода. Быть может, он распространил данную информацию. Или Амо. Этот здоровяк определенно ненавидел меня до глубины души и хотел видеть меня мертвым и подальше от своей сестры.

Теперь каждый член «Тартара» в стране будет знать, что я убил Эрла, и они посчитают меня предателем. Я стану их главной мишенью. Найти Грея в таком положении будет особенно трудно. Если я вернусь к Марселле и сообщу ей, что должен отправиться на поиски своего брата Грея, тот, кто сдал меня, скорее всего, вскоре узнает об этом и распространит эту информацию, а может, даже представит все так, будто я тоже желаю смерти Грея.

— Черт, — пробормотал я.

Мне нужно найти брата до того, как кто-то успеет вбить себе в голову, что я действительно представляю опасность, если еще не слишком поздно для этого.

Я сел на мотоцикл и стал наблюдать за закатом. Езда на Харлее в сторону заката всегда означала свободу, даже если жизнь МотоКлуба была полна обязанностей и правил.

Я решил провести ночь в багажнике грузовика, прежде чем решить, что делать дальше. Я смертельно устал, и нуждался в ночи, чтобы по-настоящему смириться с тем, какой оборот приняла моя жизнь.

Глава 2

Мэддокс

Когда я проснулся рано утром следующего дня, моя тоска по Марселле была такой же сильной, как и зов дорог. Две любви всей моей жизни: бесконечная дорога впереди и девушка с холодными голубыми глазами. Прощальные слова мамы повторялись в моей голове.

— Я не хочу тебя больше видеть, пока ты не убедишься, что твой брат в безопасности. Это твоя вина.

Найти Грея будет непросто. Большинство моих старых знакомых избегали меня, а те, кто не избегал, могли попытаться устранить меня. У них имелись все причины не доверять мне. Но мать была права. Мне нужно спасти Грея от него самого. Мало того, что он, вероятно, все еще в списке жертв Витиелло, так за ним еще могли охотиться разозленные байкеры, жаждущие мести. Если Грей решит напасть на Витиелло в отместку, я не смогу его спасти.

Я водрузил Кавасаки обратно на кузов грузовика. Мне нужно избавиться от него и от собак, желательно не столкнувшись ни с кем из людей Витиелло. Как только собаки снова заняли свои места, я направился в сторону Нью-Йорка. Кобель постоянно пыхтел, вероятно, от боли из-за раны, поэтому я решил сначала отвести собак в безопасное место. Во время изучения Фамильи и ее многочисленных связей мы также наткнулись на собачий приют, которым управлял Головорез Витиелло, Гроул.

Витиелло, вероятно, не обрадуется, если я появлюсь на пороге его особняка без приглашения, а у меня не было возможности связаться с Марселлой. Мы уничтожили ее телефон, когда похитили ее, и до сих пор не было времени узнать ее номер. Я даже не знал, что именно ей сказать, чтобы не поставить под угрозу мои поиски Грея.

Гроул был полудружелюбен, когда я с ним разговаривал, так что он казался более безопасным вариантом, чем любой другой солдат Фамильи.

Подъехав к приюту, я припарковался рядом с другим пикапом. Я даже не успел выйти из машины, когда из дома вышли Гроул и высокий долговязый парень и направились в мою сторону. Гроул насторожился, как только заметил меня, но, по крайней мере, не достал пистолет. Это было самое дружелюбное отношение со стороны итальянцев за последние годы, и это все еще казалось странным. Я сомневался, что, находясь в полудружеских отношениях с Фамильей, я когда-нибудь перестану чувствовать себя странно.

Я вышел из авто, стараясь держать руки на виду. Я действительно не хотел оказаться с пулей в голове, если только я реально не дал им для этого повод.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Гроул.

— У меня еще две собаки для тебя, я спас их со свалки одного из моих мертвых братьев по клубу. Одна из них ранена.

Гроул все еще выглядел настороженным, но часть его настороженности улетучилась, когда он увидел собак на пассажирском сиденье.

— Веди.

Я подошел к пассажирской двери и открыл ее.

— Выпрыгивайте.

Собаки действительно послушались и выпрыгнули из машины. Большой пёс зарычал, когда Гроул подошел к нему, но высокий мужчина опустился на корточки и заговорил с собакой спокойным голосом. Вскоре они успокоились и рысью приблизились к нему.

Он погладил их.

— Я позвоню нашему ветеринару, чтобы он осмотрел рану, а тебе следует вернуться в город и встретиться с Лукой.

Я проигнорировал последнюю часть и указал на багажник грузовика.

— У меня с собой байк Маттео. Могу я оставить его здесь, чтобы он мог его забрать?

Гроул выпрямился, подозрительность вернулась на его лицо.

— Почему бы тебе самому не отдать его байк?

— Я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк прямо сейчас. Я должен решить несколько вопросов, прежде чем смогу присоединиться к команде Луки.

Гроул покачал головой.

— Это так не работает.

— Со мной все работает именно так, — просто ответил я. — Я, вероятно, вернусь через пару дней, передай это Луке.

— Какие вопросы тебе нужно решить сейчас?

— Это только мое дело. Но это не касается Фамильи.

— Все касается Фамильи, особенно если обеспокоена Марселла Витиелло. Она знает, что тебя не будет?

— Ты можешь передать ей. Она поймет.

Я не был уверен в этом, особенно потому, что я не мог рассказать ей подробности своих планах, так как никто меня не выдаст. Я никогда не был подотчетен девушке, за исключением моей матери, когда я был маленьким, но даже это прекратилось, когда я стал подростком.

Гроул сузил глаза.

— Если ты не уверен в Марселле или в том, где твоя верность, тебе лучше не возвращаться. Однажды Лука даровал тебе жизнь. Больше он не будет так милостив.

— А тебе-то что?

— Я знаю, где лежит моя верность. Лука приютил меня, когда мне некуда было идти. Я не тот человек, который растопчет такой подарок.

— Просто передай Марселле, что я вернусь, как только разберусь с делами, и скажи Маттео спасибо за его байк.

Я повернулся и вернулся в машину. Я не нуждался в чувстве вины от Гроула. У меня возникла мысль отправиться в особняк Витиелло и попросить встречи с Марселлой, прояснить с ней ситуацию, но найти Грея, пока его не убили, было моей главной задачей. Как только он расскажет мне, кто слил информацию о том, что я убил его отца, я смогу решить, как с этим поступить. Я даже не знал, сколько времени это займет, но мы с Марселлой прошли через худшее, чем несколько дней разлуки.

Скоро мы воссоединимся, и, черт возьми, я не мог дождаться, когда вновь почувствую ее вкус.

Марселла

Находясь дома, я все еще ощущала себя странно после нескольких недель неволи. Я проводила с Мэддоксом практически каждую секунду дня, и разлука с ним казалась странной. Я скучала по его присутствию, даже по его грязному рту, и не только в одном смысле, но он, очевидно, сделал свой выбор, чтобы двигаться дальше и наслаждаться свободой, которую мог предложить ему только байкерский образ жизни.

Мои губы искривились от горечи, когда я посмотрела в окно, на улицу перед нашим домом. Я продолжала делать наблюдать, даже если Маттео сказал мне час назад, что Мэддокс не вернется.

Похищение помутило мой разум, хотя я не хотела никому в этом признаваться. Может, и хорошо, что Мэддокс принял решение, для которого я была слишком слаба, слишком увлечена, и разорвал наши отношения.

Действительно ли возможно восстановить отношения в нормальной обстановке, без страха и отсутствия свободы? Мы никогда этого не узнаем.

Я не ненавидела Мэддокса за его уход. Я также сомневалась, не лучше ли было позволить отцу убить Мэддокса, потому что тогда все было бы проще. Жизнь с Мэддоксом стала бы вызовом не только для меня, но и для моей семьи и Фамилье, и я не была уверена, что все бы справились.

Амо издал низкий звук недовольства.

— Хватит пялиться в окно, как собака, ждущая своего хозяина. Он не вернется. Он неверный байкер, и тебе будет лучше без него.

Я бросила на брата свой лучший смертельный взгляд, взбешенная его сравнением.

— Собака будет вилять хвостом и приветствовать своего хозяина после его возвращения, но ты можешь поспорить своей задницец на то, что я надеру Мэддоксу яйца, когда он вернется в мою жизнь.

Амо покачал головой.

— Я знаю, что ты бы так и сделала, но ты должна позволить отцу разобраться с этим идиотом и прикончить его. Это чистая расправа, в которой ты нуждаешься, Марси. То, что это все еще где-то там, сдерживает тебя, и ты действительно не должна позволить этому случиться. Ты нуждаешься энергии и мозгах, чтобы показать солдатам отца, кто здесь хозяин.

Я наконец отвернулась к окну. Только из окна Амо открывался вид на улицы, в то время как мое окно выходило на сады — вероятно, еще одна из папиных мер безопасности.

— Меня ничто не сдерживает. Я могу отделить свое сердце от мозга. Моя работа в Фамилье не имеет ничего общего со мной и Мэддоксом.

— Нет никакого Мэддокса и тебя. Он бросил тебя.

Я сузила глаза.

— Он не может меня бросить. Мы не состояли в отношениях.

Амо отмахнулся от меня.

— Не продолжай. Я не хочу знать подробностей о твоем статусе: «заключённая с бонусами».

Я швырнула в Амо то, что смогла схватить, — тяжелый учебник по алгебре с пола. Ему едва удалось увернуться от него, затем он поднял руки.

— Хорошо. Давай больше не будем упоминать байкера.

— Спасибо.

Я подошла к его дивану и опустилась на него. Амо вернул свое внимание к экрану компьютера, где он читал о топографии Пенсильвании. Я не была уверена, было ли это для домашней работы или для их охоты на байкеров.

— Наши солдаты в конце концов примут тебя, — сказал Амо, но в его тоне прозвучало скрытое «но».