Битва за Британию

6 сентября 1940 года немцы провели три авианалета на Британию. Нашей эскадрилье пришлось поучаствовать в отражении двух из них. Первый вражеский налет отражали другие эскадрильи. И там все было очень сложно. Британские истребители понесли большие потери. Особенно досталось 303-й эскадрилье. Той самой где служили поляки. Они потеряли в этом воздушном бою сразу семь истребителей «Харрикейн». Правда, и сами смогли сбить пять «Мессершмиттов» Bf-109 и два бомбардировщика Люфтваффе. Но на мой взгляд такой размен был неприемлем. У немцев сейчас было самолетов больше чем у бриттов. И терять один свой истребитель за один сбитый немецкий самолет нельзя. Это явный проигрыш по очкам. Своих летчиков и самолеты нам надо беречь. Иначе, немчура нас числом задавит, тупо завалив телами и битой техникой. Кроме этого, в первом налете вражеские бомбовозы смогли прорваться к цели и сбросить свои бомбы. А значит, героически погибшие поляки свою задачу не выполнили. И налет Люфтваффе сорвать не смогли.

В отражении второго вражеского авианалета уже участвовали как наша эскадрилья, так и наши соседи из 74-й эскадрильи. И там были не только мы и 74-я, но и еще шесть британских эскадрилий. На этот раз немцы нас не смогли застигнуть врасплох. Радарные станции их воздушную армаду засекли еще над Ла-Маншем. Поэтому немцев не пустили даже к побережью. Эта драка шла над морем. Над проливом Ла-Манш. Мы туда прибыли одними из последних. А что вы хотите? Хорнчерч то находится довольно далеко от южного побережья Великобритании. Поэтому в бой с немецкими самолетами раньше всех вступали те английские эскадрильи, что базировались ближе к побережью. Они успели перехватить вражескую армаду и теперь в этот воздушный бой влетали все новые и новые истребители британцев.

При подлете к месту боя я увидел уже привычное зрелище гигантской воздушной свалки. Эта карусель истребителей кружилась прямо над морем. В этот раз немцы отправили в налет сотню самолетов. И из них только треть была бомбардировщиками. Остальные самолеты нацистов оказались истребителями «Мессершмитт» Bf-109. Знакомая тактика. При таком раскладе британским истребителям всегда было довольно трудно пробиться к вражеским бомберам. И на этом строился весь расчет германских стратегов. А сейчас эта схема прекрасно работала. Британские «Спитфайры» и «Харрикейны» никак не могли прорваться через завесу многочисленных «Мессершмиттов» и атаковать вражеские бомбардировщики. Пока эта схема работала. Пока. Так как увидев все это безобразие, я предложил Литхэрта с ходу в бой с истребителями «джерри» не кидаться, а пройти мимо, прикрываясь облаками. А потом атаковать бомберы противника. Которые сейчас продолжают невозмутимо лететь в сторону британского берега. Комэск с моим планом согласился. Приказ вице-маршала Парка он тоже помнил. О том, что нашей главной целью должны быть бомбардировщики врага, а не его многочисленные истребители. Командир 74-й эскадрильи тоже решил поучаствовать в нашей атаке на бомберы Люфтваффе. Он хоть и заносчивый сноб, но совсем не дурак. Тоже быстро понял, что так будет лучше для дела.

М-да! Совсем незаметно подкрасться у нас не получилось. Немцы нас все же заметили и отправили истребители на перехват. Правда, не все они успели это сделать. Многие «Эмили» просто находились довольно далеко от наших эскадрилий. А прямо перед нами в данный момент болталась группа из восьми «Мессеров». Понятное дело, что атаку семнадцати «Спитфайров» они долго сдерживать не смогли. При этом я еще и успел срезать одного «сто девятого», оказавшегося на моем пути. От моего слитного залпа пушек и пулеметов немец вспух в небе огненным взрывом. Один есть! Мой испанский ведомый по второму «Мессершмитту» ожидаемо промазал. Ну хоть напугал и заставил шарахнуться в сторону.

На полной скорости проскакиваем расстояние до вражеских бомбардировщиков. На этот раз это «Дорнье» Do-17. Довольно слабые противники против нас. Большие, неповоротливые бомбовозы. Со слабым оборонительным вооружением. В общем, жертвы. Против пушечных «Спитфайров» они не пляшут. От слова СОВСЕМ! Главное — это не подставляться под их пулеметы. Которых у «Дорнье» не очень много имеется в наличии. Захожу с безопасного ракурса на головной Do-17 и выпускаю по нему солидную очередь из всех стволов. Двухмоторный бомбардировщик — это вам не одномоторный и легкий «Мессершмитт» Bf-109. Его одним снарядом не собьешь. Хорошо, что у меня есть пушки. А вот сбивать такие бомберы при помощи пулеметов винтовочного калибра — это та еще морока. Двухмоторные бомбардировщики могут впитать в себя очень много пуль, прежде чем начнут падать. Но пушки — это пушки. Двадцать миллиметров рулят. Вот и этот нацистский бомбовоз не выдержал встречи с ними. И весело заполыхал в хмуром британском небе. Второй готов!

Быстренько увожу свой «Спитфайр» в сторону. Что за… ? Чувствую несколько ударов по корпусу моего истребителя. В меня стреляют. И попадают, заразы! На одних инстинктах выдаю головокружительный кульбит, сбивая противнику прицел. Слышу рокот авиапушек. Это не я стреляю. Это мой ведомый. В кого это он так шмаляет? Быстро оглядываюсь. Вот они, гады пупырчатые. Два «сто девятых» отваливают в сторону. Это по ним мой ведомый стрелял. Это они меня сейчас пытались убить. Откуда они взялись? Я же перед атакой на тот «Дорнье» внимательно осмотрелся по сторонам. И этих двоих «джерри» не заметил. Где же они прятались?

— Родриго, откуда эти немцы взялись? — интересуюсь у своего ведомого.

— Пятый, они выскочили из-под бомбардировщиков, — начинает быстро отвечать Родриго Бельтран. — Прятались там до нашего подлета. Ты там как в порядке? Они в тебя попали? Вижу дым под твоим левым крылом.

— Попали, Родриго, попали и что-то мне сломали здесь, — отвечаю я, осматриваясь по сторонам. — Дым, значит, видишь. Это плохо. Мне надо срочно возвращаться на базу.

— Я с тобой…  — говорит мой ведомый.

— Нет, останься здесь! — резко перебиваю его я. — Мой самолет пока летит нормально. И рулей слушается. Сам до базы доберусь. Ты здесь нужнее. Поступаешь под командование Колина Грея. Он теперь главный в нашей группе. Как понял?

— Да, сэр! Вас понял, сэр! — отвечает Родриго обиженным голосом.

— Колин, ты слышал? — вызываю я Колина Грея.

— Отчетливо и ясно, шэф! — тут же отзывается Колин Грей.

— Теперь ты тут главный. Задайте жару этим «джерри». Это приказ! — говорю я, разворачивая свой дымящий «Спитфайр» в строну нашей авиабазы.

— Есть, сэр! — бодро отвечает Колин и тут же сбивается на озабоченный тон. — Алекс, ты там сильно не рискуй. Если что, то прыгай с парашютом.

— Разберусь как-нибудь! — ворчу я в ответ, удаляясь все дальше на север.

Вот и повоевали. До авиабазы Хорнчерч я добрался без каких-либо происшествий. Я все время переживал, что мой «Спитфайр» загорится в воздухе и мне придется прыгать. Очень не хотелось терять такой хороший истребитель. Но я прекрасно понимаю, что жизнь гораздо важнее техники. Сам же об этом много раз говорил. Но все прошло штатно. Даже двигатель на этот раз не подвел. Нормально работал. Вот так я спокойно долетел и приземлился. Вылез из истребителя и был встречен встревоженной Крэш. Которой тоже не понравился дым, струящийся из моего самолета. А потом мой многострадальный «Спитфайр» облепили со всех сторон техники и пожарные. Дым они ликвидировали. И уволокли побитую крылатую машину в полуразрушенный ангар, где у нас был ремонтный цех.

Глава 23

Бремя героя

Моя эскадрилья возвратилась минут через тридцать. Одного «Спитфайра» в строю не хватало. В этом воздушном бою не повезло Владимиру Горскому. Его истребитель загорелся и пилоту пришлось прыгать с парашютом. Нет, ранений он не получил, но самолет свой потерял. А мне авиатехники сообщили не очень радостную весть. Ремонт моего «Спитфайра» займет не менее восьми часов. А так как сейчас у нас не было лишних самолетов в резерве эскадрильи, то летать сегодня мне не светит.

Вот так все потом улетели на перехват очередного вражеского авианалета. А я остался на авиабазе. Но мое ожидание особо не затянулось там. Меня срочно вызвали в Букингемский дворец на очередное награждение. Странно. Обычно, нам заранее доводили, что нас будут награждать. А тут все проходило как-то сумбурно и очень быстро. Хорошо, что хоть до королевского дворца долго ехать не пришлось. И еще за мной прислали оттуда шикарный лимузин. В таком сам английский король любит ездить. Георг Шестой эту машину за мной и прислал.

Церемония награждения меня особо не удивила. Я здесь уже видел такое. Король и члены правительства в парадных костюмах. Много репортеров британских газет. И даже один кинооператор. Которые все это действо снимали на свои фото и кинокамеры. Фиксировали факт награждения для истории. Кстати, уже по прибытии в Букингемский дворец, я узнал. Чем меня награждать будут? И за что?

Есть у англичан такая правительственная награда. «Крест Виктории» называется. Это высшая награда Великобритании, вручаемая за выдающийся подвиг на поле боя. Эдакий аналог «Звезды Героя Советского Союза». Только британский. И для Англии — это очень крутая и редкая награда. В отличие от СССР, где к 1940 году уже имелось несколько десятков Героев Советского Союза. В Великобритании кавалеров «Креста Виктории» было не так много. С начала этой войны с Германией «Крест Виктории» успели получить только восемь человек. Я оказался девятым в списке таких героев. Правда, кроме меня награждали и еще одного британца.

Кстати, тоже летчика-истребителя Джеймса Бриндли Николсона из 249-й эскадрильи. Который в воздушном бою возле Саутгемптона на своем «Харрикейне» был обстрелян «Мессершмиттом» Bf-110. Джеймс получил при этом ранение в левый глаз и левую ногу. Его истребитель загорелся. Но британец свой самолет не покинул, а продолжал вести бой, находясь в горящем «Харрикейне». И даже смог сбить один «Мессершмитт» при этом. После чего вынужден был прыгать с парашютом. Этот храбрый парень получил еще и серьезные ожоги рук, лица, шеи и ног. В общем, сильно его судьба потрепала. Но подвиг его действительно крутой. Такое не всякому под силу. Вот так вот хладнокровно, будучи уже раненным, продолжать бой в горящем самолете. Вот я, наверное, на его месте постарался бы побыстрее покинуть такой самолет, который в любой момент мог взорваться или превратиться в персональный крематорий. Смерть в огне — это очень страшно. И все пилоты ее побаиваются. И я боюсь. Вы тут можете меня подловить, указав, что я сам недавно не стал выпрыгивать из дымящегося истребителя. Да, не стал. Признаюсь. Но. Всегда есть «но». Тогда мой «Спитфайр» не горел, а лишь дымился. А это не так страшно. Вот если бы я увидел огонь, то раздумывать бы ни стал. И сразу же выпрыгнул из кабины, чтобы спастись на парашюте. Мне такой экстрим совсем не нужен. Поэтому здесь я отдаю дань уважения этому безбашенному англичанину. Который смог! Свою награду на мой взгляд он заслужил полностью. Парень дрался на самой передовой, реально рисковал жизнью и здоровьем. Это вам не какой-нибудь толстопузый генерал или маршал, который просидит всю битву в комфортабельном штабе и потом получит на грудь кучу наград.

Ну, а мне мой «Крест Виктории» вручили за пятьдесят немецких самолетов, сбитых в небе над Британией. Вообще-то, к этому моменту я уже имею не пятьдесят сбитых здесь «джерри», а пятьдесят пять. Но это так. Частности. Короче говоря, я тут взял не одним суперподвигом, а количеством сбитых нацистов. Ведь пока еще ни один летчик Королевских ВВС меня не догнал в этом соревновании. Пока я среди них лучший. Что тут же под прицелом множества фотокамер подтвердил премьер-министр Великобритании. Уинстон Черчилль тоже здесь находился. Этот толстяк с добродушной улыбкой и расчетливым взглядом поздравил меня с награждение столь высокой наградой. Пожал мне руку. Что тут же запечатлели многочисленные фотографы и одинокий кинооператор. А потом ошарашил всех еще одной сенсацией. Оказывается, по просьбе английского правительства парламент Британской Империи решил официально признать все мои прежние достижения. То есть все мои воздушные победы англичане признали. Даже те сорок четыре самолета, сбитых мною на службе в советских военно-воздушных силах. Вот так вот! Шок — это по нашему!

— Отныне Британия имеет в своих рядах самого выдающегося воздушного аса всех времен и народов, сбившего аж девяносто семь самолетов немецких и итальянских фашистов! На данный момент — это самое выдающееся достижение в мире! У наших врагов никого подобного нет! И не будет! — начал громко и пафосно вещать перед журналистами Черчилль.

А я слушал его и офигевал потихоньку. Вот, что значит политик с большой буквы. Говоря о моих победах, он очень технично умудряется приписывать их себе в заслугу. Этот шустрый толстяк грамотно так пиарил сейчас не меня, а себя любимого. Расписывая перед журналистами, что без него Великобритания бы могла упустить такого замечательного пилота. И так далее. И тому подобное. Короче говоря, голосуйте за меня. Я лучший. Вот и весь смысл этой пафосной и долгой речи британского премьер-министра. Впрочем, мне эти его политические игры по барабану. Я стою в сторонке и скромно молчу. Даже не стал поправлять Черчилля, что на сегодняшний момент я уже успел сбить не девяносто семь, а девяносто девять вражеских самолетов. И то, что не все сбитые мною ранее самолеты были немецкими и итальянскими. Это я тоже говорить не стал. Хотят англичане считать, что я сбивал только немцев и итальянцев. Пускай считают.

Я не против. Мне же эта инициатива британского парламента и правительства только на руку. Теперь уже никто в мире не сможет оспорить мои достижения. И мне приятно это осознавать. И не потому, что я такой тщеславный тип, который обожает все эти блестящие награды и звания. Вовсе нет. Просто теперь у меня появилась железобетонная репутация лучшего воздушного аса. Если раньше в этом кто-то сомневался. То теперь уже они не смогут это делать в открытую. Англичане для всего цивилизованного мира являются авторитетами. И их мнение многого значит. А мне это очень сильно поможет устроить свою дальнейшую жизнь в этом мире. Теперь же я ни какой-то там беглый и подозрительный коммунист. Сейчас я стал очень знаменитым человеком. Публичной фигурой, которую все уважают. И к чьему мнению начнут прислушиваться. А значит, тронуть меня и мою семью здесь на Западе никто не посмеет. Да и в СССР сто раз подумают, прежде чем устроить против меня и моей жены какую-нибудь пакость. Это моя страховка от глупых и злых людей, наделенных властью.

А потом мы уже традиционно поболтали с королем. Жора под номером шесть тоже сфоткался со мной для газет, а затем мы отошли в сторону. Его дочурка Елизавета крутилась тут же рядом и с восхищением поглядывала на мою награду. Под это дело Георг Шестой поведал мне одну смешную по его мнению подробность. Оказывается, «Крест Виктории» изготавливался из бронзы русских пушек, которые англичане захватили в Севастополе во время Крымской войны 1854 года. Вот такие пироги с котятами. Меня русского награждают крестом, отлитом из русских пушек. Смешно? Но только не мне. Я над этой шуткой смеяться не стал. А король это быстро понял. И очень ловко перевел разговор на другую тему. Мы с ним поговорили о воздушных боях, что сейчас кипели в небе над Британией. Я ему немного рассказал о своих новых подвигах. Приукрасил, конечно. На то они и есть охотничьи байки. На войну в небе я уже давно смотрю как на охоту. Смертельно-опасную охоту. Где охотник и добыча могут в одно мгновение поменяться местами.

А Елизавета терлась рядом с нами, развесив уши. Было невооруженным глазом видно, что ее вся эта авиационная тематика очень интересует. М-да! Эта девочка еще не потеряла своего восторженного идеализма. А летчиками она восхищается и не скрывает это. Хотя сейчас все девушки ими бредят. Летчик на планете Земля пока считается самой романтической и героической профессией. Это потом пилотов затмят космонавты. А пока мы купаемся в лучах славы и обожания со стороны общества. Летчик, да еще и истребитель — это круто вдвойне. Вот и будущая королева Великобритании попала под эту волну. Я для нее кумир. Живой пример героического летуна в полный рост. И кроме того, она может со мной теперь спокойно общаться. Ведь по придворному этикету принцессам нельзя говорить с незнакомыми людьми. А меня ей представили. И я уже знакомый, с которым и ее отец не брезгует общаться. И нет. Не надо на меня так восторженно смотреть. Ничего у нас с тобой, Ваше Высочество, не получится. Я женат. И своей жене изменять не хочу. Я ее люблю. Да, и не в моем вкусе эта юная Елизавета. Поэтому я с ней тоже общаюсь вежливо. Но границы не перехожу. Тем более, что здесь рядом ее папа стоит. Поэтому все эротические мечты юной принцессы останутся только мечтами. И мы будем с ней лишь друзьями. И не более того.

Кстати, тут особо наглые журналюги пытались у меня интервью взять. Но я кое-как отбился от них. И теперь вот прячусь, общаясь с королем и его дочей. Даже такие беспринципные твари как эти репортеры тоже имеют какое-то уважение к своему монарху. И к нему не лезут с глупыми вопросами как ко мне. Даже близко не подходят. И за это я сейчас Георгу Шестому сильно благодарен. Вот не люблю я представителей британской прессы. Не люблю! И все тут! Они мне весь мозг вынесли, когда я еще просил убежища в Британии и ждал решения своей судьбы. Эти деятели такое про меня и мою жену понаписали тогда. Правда, не все поливали нас помоями на страницах британских газет. Были там и нормальные статьи. Довольно правдивые и позитивные. Но все это теперь заставляет меня держаться подальше от представителей прессы. Не люблю я такую публичность. Впрочем, британский монарх журналистов тоже не сильно жалует. И это понятно. Ему то еще тяжелее чем мне. Жизнь королевской семьи все эти шелкоперы и папарацци под микроскопом изучают. Двадцать четыре часа в сутки охотятся за жаренными фактами. Потому король их тоже тихо ненавидит.

Но сделать с ними ничего не может. Это же вам не дикое Средневековье. Сейчас у британского монарха нет никакой власти. Все в Британской Империи решают правительство и парламент. А король лишь декоративная фигура. Чисто церемониальная. От которой мало что зависит в Британии. Нет, формально король здесь считается главнокомандующим. Но по факту Георг Шестой никем командовать не может. Нет у него таких полномочий. А все военные вопросы решают представители Высшего Военного Командования и премьер-министр. Да, да! Уинстон Черчилль может надавить на военных и вмешиваться в ход боевых действий. Он также уполномочен снимать и назначать командующих на том или ином театре боевых действий. А король. Король просто есть. Ах, да! Еще Георг Шестой лично награждает отличившихся на поле боя героев. И больше ничего. И может быть, потому он не оскотинился до сих пор. Не стал циничным и прожженным политиком как тот же Черчилль.

Глава 24

Зов Родины

Совершенно неожиданно для меня, эта история с моим награждением получила продолжение. Внезапно очнулась советская дипломатическая служба. Чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза в Великобритании Майский Иван Михайлович выразил желание встретиться со мной. Сначала он предложил, мне и моей супруге явиться в советское посольство. Но я категорически отказался это делать. Уже известны были случаи, когда люди заходили в советское посольство и потом исчезали бесследно. Поэтому нет! Я не хочу быть похищенным и вывезенным из Великобритании в бессознательном состоянии. Советские спецслужбы тут активно практикуют такой вот метод борьбы с врагами советской власти за границей СССР. И это не сказочки для пугливых демократов, а вполне реальные факты. Война спецслужб не останавливается никогда. И сейчас в 1940 году советская разведка очень сильна. А похищения и убийства врагов СССР здесь не редкость. Поэтому я ощутимо так напрягся. И идти в советское посольство отказался наотрез. Зачем чекистам жизнь облегчать? Пускай побегают за мной. Поищут.

К счастью, советские товарищи лезть в бутылку не стали. И вскоре посол СССР выразил желание встретиться со мной и моей супругой где-нибудь на нейтральной территории. Англичанам эти игры советских спецслужб тоже не сильно нравились. Они же сейчас меня считают уже своим ресурсом. Очень важным и дорогим. Поэтому они решили за меня вписаться и предложили советскому послу встретиться со мной в здании британского Министерства Иностранных Дел. И выдвинули требование, что встреча будет происходить в присутствии чиновника МИД Великобритании. На что я, немного подумав, решил согласиться. Почему бы и не поговорить с товарищами? Вот только свою супругу я на эту встречу брать не стал. Незачем ей волноваться лишний раз. Беременным женщинам это вредно для здоровья.

Чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза в Великобритании Майский явился на встречу ровно в девять утра. А ничего так выглядит товарищ посол. Если бы я не знал, кто он на самом деле. То решил бы, что передо мной настоящий англичанин. Причем, довольно обеспеченный и воспитанный. Из высших слоев британского общества. Хм! Я советского посла по другому себе представлял. Не таким утонченным и интеллигентным. Вот этот уже не молодой дядечка в дорогом английском костюме представился по всем правилам дипломатического этикета. А потом начал говорить.

— Товарищ Матросов, я уполномочен заявить, советским правительством и лично товарищем Сталиным, что все происшедшее с вами и вашей супругой можно считать недоразумением! — как-то торжественно произнес посол СССР.

— Недоразумением? — спросил я, выгнув правую бровь. — То есть арест моей беременной жены сотрудниками НКВД — это недоразумение.

— Да, Александр Борисович, это было недоразумение, — согласно закивал на мой вопрос Майский. — Это была частная инициатива недобросовестных сотрудников на местах. После тщательного расследования этого инцидента выяснилось, что ваша супруга была невиновна. Полностью невиновна. Сотрудники НКВД превысили свои полномочия и злоупотребили служебным положением. Все они уже наказаны по всей строгости советской законности.

— Хорошо, а как же я? — перебил говорившего посла я. — Как быть с моим тяжким преступлением? Я же угрожал сотрудникам НКВД оружием. А потом лишил их сознания и связал. После чего угнал самолет с военного аэродрома и перелетел на нем через границу.

— О, товарищ Сталин, просил передать, чтобы вы не беспокоились насчет этого, — встрепенулся Майский, всплеснув руками. — Ваши действия можно смело классифицировать как самооборону.

— Самооборона, значит, — недоверчиво спросил я, а потом продолжил. — И что товарищ Сталин хочет от меня и моей жены?

— Власти Советского Союза считают вас обоих невиновными в тех преступлениях, что вам инкриминировались ранее, — начал терпеливо объяснять советский посол. — И предлагают вам вернуться в СССР. И забыть это досадное недоразумение. Вам гарантирована неприкосновенность и возможность дальше продолжить службу в прежней должности и звании.

— Вернуться, значит, предлагаете? — пробормотал я задумавшись и покосившись на чиновника из английского МИДа, а потом продолжил. — Передайте товарищу Сталину, что я на него зла не держу. Он же не виноват, что у него есть такие вот инициативные дураки среди подчиненных. Которые могут в своем идиотском рвении любое дело похерить. Мы с моей женой себя не считаем врагами советской власти. Но назад в СССР мы не вернемся. Кто может гарантировать, что подобное не повториться? Что опять где-то далеко от Москвы и товарища Сталина не найдется такой вот инициативный дурак из НКВД, который захочет выслужиться и сфабриковать очередное дело на шпиона или врага народа Александра Матросова или его жену? Страна у товарища Сталина очень большая. Людей очень много в его подчинении находится. И за всеми уследить очень трудно. Даже такому гениальному человеку как товарищ Сталин. Поэтому я больше так рисковать не хочу. Мы из-за этого «недоразумения» чуть было ребенка не потеряли. И больше я таких экспериментов над моей женой ставить не позволю. И еще у меня возникает очень серьезный вопрос к товарищу Сталину и НКВД. Если в моем случае органы ошиблись, то может быть, не все люди, осужденные советским судом, являются врагами СССР? Возможно, и там постарались не в меру ретивые сотрудники НКВД, которые не соблюдали норм социалистической законности в отношении этих людей? Товарищу Сталину стоит задать этот вопрос другим товарищам, отвечающим за советское правосудие. Возможно, стоит проверить законность вынесенных приговоров советским людям. Я не верю, что все они являются врагами. Кое-кто туда мог попасть и по ошибке. Я уверен, что для имиджа Советского Союза здесь на Западе будет очень полезен такой пересмотр дел людей, которые были незаконно осуждены. Раз НКВД допустил одну ошибку в отношении моей жены. То и ошибки в отношении других осужденных советским судом не исключены. В общем, не забудьте и передайте товарищу Сталину, что мы с моей женой не считаем себя врагами Советского Союза.

После разговора с советским послом англичане как-то резко возбудились. Возможно, Черчилль опасался, что я передумаю и все же соглашусь вернуться в Советский Союз. Или опасался происков советских спецслужб. Которые могут похитить меня и мою жену. А что? Тут совсем недавно 21 августа 1940 года агенты Сталина ликвидировали непримиримого врага советской власти Льва Троцкого. Того беглого демона революции агенты Кремля в Мексике нашли. И тупо треснули по башке ледорубом. От чего этот Лев и скончался. И при этом СССР даже и не стал скрывать своей причастности к этому убийству. А у всех еще были на слуху другие случаи убийства и похищения других врагов советской власти, проживавших на Западе. В общем, Черчилль и его окружение развили бурную деятельность. Меня отозвали из 54-й эскадрильи и предложили мне новое место службы. Британское командование решило отправить меня и мою супругу подальше от Британии, где у советских спецслужб было много агентов.

Мне предложили уехать в Северную Африку. К этому моменту это был самый удаленный от Европы театр боевых действий Британской Империи. Там как раз итальянцы зашевелились. Немцев там пока нет. Немецкий генерал Роммель и его Африканский корпус в Северной Африке только в 1941 году появятся. Если мне память не изменяет. А в данный момент там англичане воюют с итальянцами. Италия же уже стала союзником Гитлера и вовсю сражается с Великобританией. Правда, получается это у потомков древних римлян не очень хорошо. Не умеют они воевать. Вот Черчилль меня и решил на самый дальний и безопасный фронт отправить. В Египте у СССР с агентурой совсем все плохо. По данным английской разведки ее там просто нет. А значит, и опасность для меня и моей жены там минимальна. Я немного подумал и решил согласиться. Честно говоря, мне эта экстремальная война в небе над Британией уже начала надоедать. Слишком там стало тяжело и опасно воевать. Это раньше у меня другого выбора не было. И приходилось рисковать. А сейчас я уже заработал свое место в британском обществе. Вражеской кровью отработал. И теперь уже так напрягаться не хочу. Вот честно. Британия — это не моя настоящая Родина. И никогда ею не станет. И драться за нее насмерть как тот английский летчик, который весь израненный и обгоревший пытался воевать. Вот так остервенело как этот обожженный кавалер «Креста Виктории» я сражаться за Британию не стану. Не моя это страна. И к войне за нее я отношусь как наемник. Мне платят — я сражаюсь. Не платят — не сражаюсь. Я уже и так все обязательства перед Британской Империей выполнил. Вон сколько вражеских самолетов понасбивал, защищая небо над Англией. Ни одному британскому летчику-истребителю такое и не снилось. А Родина у меня одна. Россия. Но я в ней жить не могу, к моему большому сожалению.

Почему же я тогда отказался вернуться в СССР? Сложный вопрос, однако. Боюсь, наверное. За себя и жену боюсь. Не верю я больше советской власти. Я то прекрасно знаю, какая там сейчас царит атмосфера. И вы думаете, что после моего скандального побега за границу меня там простят и все забудут? Ой, что-то я сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. Даже если меня там не расстреляют с ходу и не законопатят в северные лагеря лет на двадцать. То я и моя жена там под таким колпаком окажемся. Да, любое наше слово или поступок там будут тщательно анализировать. И ждать, когда мы оступимся и совершим ошибку. А когда война СССР с фашистской Германией случится. В Союзе такой разгул репрессий среди военных начнется! Там же в первые месяцы активно начнут искать виноватых во всех военных проигрышах. Чтобы скрыть свои ошибки и всех собак на них навешать. И расстреливать их без суда и следствия тоже станут. И я в число тех виновных точно попаду. Как особо подозрительный тип. И возможно, английский шпион. С таким то жирным пятном на биографии. Поэтому отказать! В Советский Союз мне путь закрыт. До смерти Сталина уж точно. Не думаю, что этот мстительный грузин забудет и простит мой побег. Я же публично усомнился в непогрешимости НКВД и его власти. А такого усатый вождь не прощает. Возьмет на заметку, а потом отомстит. Не сам, конечно. А прикажет каким-нибудь инициативным дуракам. Или намекнет. В общем, ну ее нафиг эту советскую империю. Пока здесь поживу. Целее буду. Я и моя семья.

Как попаданец я все же решил сделать попытку достучаться до разума Сталина. Не зря же в разговоре с советским послом сказал про ошибки НКВД и пересмотр дел по осужденным. Сомнительно, конечно. Но может быть, усатый вождь и прислушается? И начнет разбираться с этим. Глядишь, кому-то это и жизнь спасет. И еще я тогда в разговоре сознательно ввернул про положительный образ СССР на Западе. Конечно, никакой совести у горца нет. Он еще та тварь кровавая. Но вот на то, что о нем и его стране говорят в странах Запада, Сталин реагирует очень чувствительно. Может хоть, это поможет остановить тот мутный и бессмысленный вал репрессий в Советском Союзе, который сейчас там бушует?

Да, и моей супруге тут больше нравится. Устала она от советского реализма с постоянным дефицитом всего и сразу. Она же у меня в богатой семье родилась. В Испании. И привыкла к совсем другой жизни. А бытовая жизнь в СССР ее очень быстро стала угнетать. Ну, а что вы хотите от нее? Люди они такие. Если им есть с чем сравнивать, то они это делают даже на подсознательном уровне. А Анне Марии было с чем сравнивать. Я, конечно, ее старался обеспечивать. Авиаторы в СССР неплохо получали. Но мы же там не в вакууме жили. Моя супруга видела как бедно живут простые советские граждане. И это ее всегда коробило. Однако, советское руководство тоже можно понять. Не было у него ресурсов, чтобы развивать легкую промышленность. СССР сейчас с большим трудом и жертвами наращивал военное производство. Тяжелую промышленность и машиностроение. А качественная и красивая одежда, модная обувь и разнообразная продукция в магазинах. То есть все чем так гордятся люди Запада. Всего этого у советских граждан не было. Страна готовилась к Большой Войне. А до нужд простых обывателей кремлевским небожителям дела не было.

Они то там и так жили неплохо. Советская элита отоваривалась в особых магазинах. Имела хорошие и дорогие квартиры и дома, шикарные правительственные дачи, машины с личными шоферами, прислугу. В общем, свой социализм для себя верхушка Советского Союза уже построила. А на народ им было наплевать. Это потом и погубит такую великую страну как Советский Союз. Высокомерие советских элит и их нежелание сделать жизнь народа более комфортной и богатой. Сейчас то этот процесс только начался. Многие попаданцы в прочитанных мною когда-то книгах пытаются спасти СССР от развала. Но я уверен, что это напрасный труд. Этот красный монстр обречен. Только не с такой антинародным строем, который уже сейчас начинает активно гнить с головы. И мне очень больно это осознавать. Я же русский человек. Я таким себя считаю. Но почему-то коммунисты с будущим России у меня не ассоциируются. Не смогут эти люди перестроиться. Не захотят. Они же здесь привыкли все силой решать и принуждением. И тотальной пропагандой, которая промывает мозги гражданам, заставляя их терпеть тяготы и лишения ради мифического светлого будущего. Которое не наступит никогда. Тем более, с такой гнилой элитой.

Глава 25

Морской круиз

Транспортный корабль «Черная принцесса» шел противоторпедным зигзагом в составе конвоя британских военно-морских сил. Сейчас мы с супругой стояли на палубе и с тревогой всматривались в бурные воды Атлантического океана. Недавно один из английских эсминцев, охранявших наш конвой, заметил перископ подводной лодки. Скорее всего, это была немецкая субмарина. Никому другому в этом районе делать больше нечего. Германия после оккупации Северной Франции разместила там базу своих субмарин, которые вышли на охоту в Атлантический океан. Немцы начали топить любые корабли, плывущие под флагами Великобритании и ее союзников. Изредка доставалось и нейтралам. Немецкие подводники и их топили по ошибке. Не всегда ведь можно через перископ разглядеть флаг на мачте плывущего вдалеке корабля. Но корабли нашего конвоя были британскими. И являлись вполне законной целью для подводных лодок Третьего Рейха. Кстати, это был уже не первый контакт с противником. Восемь часов назад еще одна субмарина противника торпедировала один наш эсминец. Правда, ее потом долго гоняли другие эсминцы конвоя. И вроде бы, уничтожили. Хотя тут ни в чем нельзя быть уверенным. Это потопление надводного корабля можно увидеть. А с подводной лодкой так не получится. Ее уничтожение можно лишь предположить по косвенным признакам. Масляным пятнам топлива на воде, звукам взрывов и лопающегося корпуса в наушниках гидрофонов. В общем, не понятно. Это вам не самолетики сбивать, которые тут же на ваших глазах падают на землю. Но по крайней мере, та немецкая подлодка нас больше не беспокоила.

И вот опять новый контакт с врагом. И теперь корабли нашего конвоя увеличили скорость хода и начали маневрировать, выписывая противоторпедные зигзаги по поверхности океана. Вот ненавижу я такие ситуации. Ненавижу ощущать свою полную беспомощность. Когда ты превращаешься в мишень. И от тебя ничего не зависит. И ты никак не можешь это изменить. Вот в воздушном бою от меня зависит многое. Если не все. Там я сам все решаю и действую. А не молча жду своей участи, тупо сидя на месте и ничего не делая. Бр-р-р! Сейчас наши судьбы полностью зависят от действий моряков. Наших и немецких. И это меня очень сильно нервирует. Анна Мария вон тоже волнуется. Она сейчас стоит рядом со мной на верхней палубе. Как и я одетая в спасательный жилет. И с тревогой смотрит на волны за бортом, сжимая мою правую ладонь своей узкой ладошкой. Сначала то она хотела в нашей каюте отсидеться. Типа, там все не так страшно. Но я ее вытащил наверх. На палубу. И тут я руководствуюсь вполне практичными соображениями. Все же если нас потопят, то с палубы проще спастись, просто спрыгнув в воду. А вот из недр корабля, где располагается сейчас наша каюта, можно и не успеть вылезти наверх. Такие вот транспортные корабли могут очень быстро тонуть, разломившись от попадания всего одной вражеской торпеды. Поэтому сейчас я так страхуюсь на случай нашего потопления. Но хоть наши эскортные силы на месте не сидят. Эсминцы сную туда-сюда, прощупывая океан своими эхолотами. Даже с авианосца «Илластриес», идущего в центре ордера нашего конвоя, взлетели в воздух несколько самолетов.

Внимательно присматриваюсь, когда один из них пролетает над нами. И невольно улыбаюсь. Сейчас бы сюда вытащить всех тех псевдоисториков, которые с пеной у рта доказывали, что Великобритания являлась ведущей авиационной державой двадцатого века. Познакомьтесь. Торпедоносец Фэйри «Суордфиш». Тихоходный, неповоротливый, архаичный биплан с неубирающимися шасси и слабым вооружением. Вот на таком допотопном старье передовые англичане до сих пор и летают. Чисто визуально этот нелепый самолетик очень похож на знаменитый У-2. Такой же летающий уродец, которому давно уже готово место в музее авиации. А продвинутые британцы на них еще воюют. Потому что другого палубного торпедоносца у них нет пока. Ну, и где я вас спрашиваю та хваленая и передовая авиадержава? И ведь это не единичный случай. У англичан только недавно начали появляться вполне современные самолеты. И то их сейчас в Королевских ВВС не очень много имеется. В основном, они сейчас все в Британии концентрируются. В ПВО метрополии. А вот по периферии Британской Империи народ до сих пор на таком жутком старье летает.

Взять хотя бы мою новую эскадрилью. Ах, да! Совсем забыл рассказать. Меня же англичане еще и в звании повысили. Я теперь имею чин командир эскадрильи. Это типа, майор. И должность моя новая тоже похоже звучит. Командир 80-й истребительной эскадрильи. Сейчас моя эскадрилья базируется в Египте. И летает на истребителях Глостер «Гладиатор». Это английский аналог советского биплана И-15. Мы на таких еще в Испании когда-то воевали. Теперь то в советских ВВС И-15 не осталось. Устарели они окончательно. Как и И-16. Сейчас почти все пилоты-истребители Красной Армии пересели уже на новейшие И-17. Не хочу хвастаться, но это произошло, в том числе и благодаря мне. Я тоже к этому процессу перевооружения советских ВВС руку приложил. И очень горжусь этим, между прочим. Я же с момента своего попадания в эту реальность не стал все рассказывать и давать умные советы товарищу Сталину, как это делают многие книжные попаданцы. Бесполезный это ход. Тухлый. Сталин бы меня и слушать не стал.

Вместо этого я решил зайти с другой стороны. Всеми доступными способами повышал боеспособность ВВС РККА. Рации, методички по тактике воздушного боя, радары и новый истребитель. Все это я продвигал. Не сам лично. А через нужных людей, которым я внушал свои идеи, а уже они делали дело. Нет, в испытании того же И-17 я лично поучаствовал и помог авиаконструктору Поликарпову протолкнуть этот замечательный истребитель в жизнь. Мой друг Павел Рычагов тоже многое сделал для продвижения новой тактики, радаров и рации на самолетах. С моей подачи, конечно. Хотя Пашка у нас еще тот рационализатор был. Любил он новые идеи внедрять в жизнь. И я этим коварно пользовался. Подсовывал ему идею, а дальше уже Рычагов сам действовал как таран. Жаль, что теперь его рационализаторство закончилось. Пашка сейчас в опале у Сталина. Я только недавно об этом узнал. Рычагова, слава Богу, не арестовали и не посадили после моего скандального побега. А то я за это очень сильно переживал. Все же там знали, что Пашка был моим другом. Да, и служили мы с ним вместе довольно долго. А в НКВД на такие моменты в биографии человека привыкли реагировать. Типа, дружишь с врагом, значит, и сам враг. Арестовать! У них давно уже выработался такой условный рефлекс. Но Пашке повезло. Его не арестовали тогда. И даже не уволили из рядов военно-воздушных сил. А только понизили в звании до полковника и сняли с должности первого заместителя начальника Главного управления ВВС РККА. И отправили служить на север в Мурманск. В общем, запихали в самую холодную и захолустную дыру. Наказали, однако. Но зато мой друг жив остался. И на свободе. А насчет высоких званий и должностей ему не стоит переживать. В другой то истории Рычагов очень быстро вылез на самый верх, и это ему счастья не принесло. Скорее наоборот, из-за этого он тогда жизни и лишился. Но сейчас то не лишится. Сейчас его судьбу мне удалось изменить. И я считаю, что в лучшую сторону. А генеральское звание Пашка себе еще отслужит. Он у нас парень старательный и пилот от Бога. Главное, что живой остался.

Мои размышления о судьбе Рычагова прервали звуки взрывов. Жена сжала мою ладонь своими пальцами и прижалась ко мне.

— Не бойся, зайка моя, — говорю я моей Аннушке в ушко, обнимая ее одной рукой. — Все будет хорошо. Ты же видишь, что это наши эсминцы бомбят немцев. Они их к нашему кораблю не подпустят.

Вот так успокаивая Анну Марию, сам с тревожным интересом слежу за нашими эсминцами. Видимо, они там что-то засекли в глубине своими эхолотами и теперь обрабатывают этот квадрат глубинными бомбами. Немецкой подлодке там сейчас приходится не сладко. И я очень надеюсь, что ей в данный момент не до атаки на наш конвой. Команды британских эсминцев свое дело знают и прессуют немецкую субмарину очень профессионально. Сейчас наш конвой двигается вдоль побережья Испании. Скоро будем проходить Гибралтар. Там у англичан военно-морская база располагается. Вокруг которой море патрулируют эсминцы, а в небе летают разведывательные самолеты. В общем, в том районе немецких подводных лодок должно быть поменьше. А когда мы доберемся до Средиземного моря то угроза немецких субмарин исчезнет. Нет их пока в тех водах. Правда, там наш конвой может подвергнуться атаке итальянского флота. Но от Гибралтара до Мальты нас будут сопровождать британские линкоры и крейсера. А авианосец для воздушного прикрытия у нас и так уже имеется. Хотя истребителей на нем не так уж и много. Поэтому меня больше волнует не встреча с итальянским флотом, а налет бомбардировщиков ВВС Италии. Вот это выглядит более правдоподобнее и опаснее. А к итальянскому флоту я отношусь с презрением. Англичане уже несколько раз его трепали почти безнаказанно. И в открытом морском бою итальянские моряки всегда проигрывали бравым бриттам. Не хватает им храбрости и профессионализма британцев. Хотя корабли у ВМС Италии очень неплохие имеются. Не хуже английских. Тут все дело в людях. Из итальянских моряков получаются очень плохие вояки.

Но бдительности терять нельзя. Нашему транспортному кораблю хватить нападения любого военного корабля. С ним даже итальянский эсминец легко справится. Ведь из всего вооружения на «Черной принцессе» стоят только два мелкокалиберных зенитных орудия. Не предназначен этот мирный корабль для боя. У него другое предназначение в этой войне. Этот сухогруз возит полезные военные грузы для британской армии в Египте. Вот и сейчас он идет не порожняком. В его трюме лежат ящики с боеприпасами и оружием. И еще там есть двенадцать самолетов, которые транспортируются в разобранном виде с отстегнутыми крыльями. Это для моих парней подарочек. Когда я узнал, на чем сейчас продолжают летать мои будущие подчиненные, то пришел в ярость. Истребители Глостер «Гладиатор» были устаревшими бипланами, которые нельзя было использовать для современной войны. А люди на них летают, сражаются и гибнут. Впрочем, тут признаюсь честно. Я беспокоился не столько за пилотов 80-й эскадрильи Королевских ВВС, сколько за себя любимого. Мне совсем не улыбалось летать на таком антикварном старье. Это же голимый экстрим. На таких «еропланах» в 1940 году в бой идти нельзя.

В общем, я устроил небольшой скандал в высших эшелонах британского командования. Тут мне в помощь очень кстати пришлись: мое недавнее награждение «Крестом Виктории» и моя бешенная популярность. Кратковременная популярность. Но я ее использовал на полную катушку. Деньги надо ковать, не отходя от кассы. Да, и Черчилль с Георгом Шестым тоже помогли в решении этого вопроса. В общем, удалось мне выбить с командования ВВС Великобритании новые самолеты для моей 80-й эскадрильи. Правда, военные чиновники меня все же надули, гады пупырчатые! Я то надеялся получить «Спитфайры». Ага, а может быть, вам еще и губозакаточную машинку подогнать? Со «Спитфайрами» меня обломили. Мол, их для ПВО Британии не хватает. И вместо этого подсунули «Харрикейны». Правда, самые новейшие второй модификации с четырьмя 20-мм автоматическими пушками. И этим они меня купили. Вы же знаете, что пушки я очень уважаю? А тут аж четыре штуки на одном истребителе. Мощь!!! И боезапас у них уже был не таким куцым как раньше. По девяносто снарядов на ствол. Хотя все равно мало. Вон в советских авиационных пушках ШВАК на И-17 побольше снарядов прилагается на одно орудие. М-да! Отстают как то англичане от советских оружейников в этом вопросе. Впрочем, меня и такое вооружение устроило. В четыре то ствола можно легко сбивать вражеские самолеты даже короткими очередями. Новые истребители я облетал. После быстрого и маневренного «Спитфайра», конечно, не то пальто. Уступает «Харрикейн» «Спитфайру». Уступает. Но зато и противники у нас там в Северной Африке не такие матерые будут. Итальянские ВВС тоже до сих пор летают на всяком барахле. Это вам не новейшие «Мессершмитты» Bf-109. Да, и пилоты у итальянцев классом пониже будут чем немцы. Поэтому мои «Харрикейны» со своими пушечками должны произвести фурор в Северной Африке. Хотя очень жаль, что «Спитфайры» мне так и не дали, крохоборы британские.

Глава 26

Новое место службы

— Сэр, только что поступил приказ на вылет! — выкрикнул подбежавший флайт-лейтенант Пэт Пэттл.

— Тише, тише, Пэт, — сказал я чуть поморщившись. — Ты меня прямо оглушил своими криками. Что там за приказ поступил?

— Командир, только что на КП звонил маршал Лонгмор, который приказал нашей эскадрилье вылетать на перехват вражеских бомбардировщиков возле Эль-Аламейна! — уже более спокойно доложил Пэт Пэттл.

— Отлично, Пэт! — говорю я, потирая руки. — Вылетаем немедленно всей эскадрильей. Наконец-то, повоюем по настоящему. А то я от наших тренировочных полетов уже успел заскучать. Поднимай всех пилотов по тревоге!

— Есть, сэр! — радостно откликнулся мой собеседник, потом отдал воинское приветствие и рванул выполнять мой приказ.

Уф! Мне тоже пора идти к своему истребителю. На новом месте службы я освоился довольно быстро. В принципе, специфика подобной службы везде одинакова. Хоть в советских, хоть в английских ВВС. Тем более, что я подобное уже проходил когда-то в СССР. Командир прибывает на место, знакомится с личным составом и начинает усиленно гонять их на тренировочных полетах. М-да! Тот антиквариат, на котором до моего прибытия летала 80-я эскадрилья, меня поразил до глубины моей пилотской души. При взгляде на «Гладиаторы», устаревшие морально и физически, мне сразу вспоминалась далекая Испания. Советские летчики-добровольцы там тоже тогда летали на подобном убожестве. Только назывались те бипланы не «Гладиаторы», а И-15. Или «чайки». И уже тогда мне было ясно, что бипланы свой век отжили. Дошли они до своего потолка. И дальше уже их совершенствовать будет бесполезно. Появление более скоростных и современных истребителей-монопланов перечеркнуло все прежние заслуги бипланов. Да, когда-то они были королями воздуха. И царили в небе безраздельно. Но сейчас их время закончилось. И как бы кто ни старался, но реанимировать бипланы не удастся. Это технологический тупик. И в истребительной авиации 1940 года бипланам не место. Нет, на гражданке или во вспомогательных частях они еще полетают. Но война в воздухе уже не для них. Сейчас там появились более опасные и зубастые хищники. И как же мне сейчас приятно осознавать, что по моей «вине» устаревшие бипланы для нужд ВВС Советского Союза уже не производят. А вместо этого все производственные мощности отданы там на изготовление более современных самолетов. И теперь триумфальный воздушный блицкриг немчуре не грозит. Ох, как же умоются кровью хваленые Люфтваффе, столкнувшись в воздухе не с убогими многочисленными «чайками» и «ишачками», а с новейшими И-17. Которые ничем не уступают немецким «Мессершмиттам». И это будет уже другая война. В которой, я очень надеюсь на это, потерь у советских летчиков будет гораздо меньше. Чем в той истории, что я знал.

И вот сейчас англичане, которые так всегда гордились своей цивилизованностью и техническим превосходством, мне очень сильно напоминают СССР в той самой истории, которую я учил с детства. Современные самолеты, вроде бы, у Великобритании имеются. Но их почему-то в данный момент не очень много у англичан. А основная масса Королевских ВВС летает вот на таком унылом антиквариате. Да, все британские колонии и Доминионы используют напрочь устаревшую технику. И только над метрополией летает что-то современное. И то не очень много. Поэтому пусть все те псевдоисторики, что будут потом с пеной у рта рассказывать об отсталости Советского Союза. Пускай, они внимательно посмотрят, что творится в 1940 году в вооруженных силах Великобритании. Вот очень сильно не похожи сейчас британцы на технически продвинутую нацию. Я очень сильно подозреваю, что миф об отсталой и лапотной России, у которой не было никакой промышленности и нормальной военной техники, придумают на Западе гораздо позже. Когда начнется Холодная война. Это же очень древняя технология психологической войны. Вымарать своего противника грязью, не замечая грязи на себе любимом. А ведь если подумать, то к англичанам в этой войне возникает очень много вопросов. Ведь они также как и СССР будут массово использовать американскую технику. И хваленый ленд-лиз из Америки для победы над Германией больше будет нужен Британской Империи, а не Советскому Союзу. И Британия будет очень сильно зависеть в этом вопросе от США.

Мое прибытие с партией новых самолетов было воспринято здешним командованием с большим энтузиазмом. И еще меня сильно поразили нравы военачальников на этой окраине Британской Империи. Командующий вооруженными силами Великобритании на Среднем Востоке и в Африке, генерал Арчибальд Уэйвелл своими манерами и внешним видом больше походил на английского колонизатора, а не на боевого генерала. И вел он себя тоже соответствующе. Закатил шикарный бал в честь нашего приезда. Тут война идет полным ходом. А этот чудик балы устраивает. Эдакий колониальный плантатор в полный рост. На том балу в Александрии меня представили и моему командиру, маршалу авиации Лонгмору. Который тоже отвечал не за один Египет, а за весь Средний Восток и всю Африку. Во как. Должности этих генерала и маршала звучали очень круто. Но это только на словах. На самом же деле, в их распоряжении было не так уж и много сил. Например — в Египте у того же маршала Лонгмора имелись всего четыре эскадрильи истребителей и три эскадрильи бомбардировщиков. По мне так это очень мало. Правда, меня успокаивало то, что у наших итальянских противников тоже здесь имелось не очень много самолетов. Я то привык к масштабным сражениям «Битвы за Британию». Там где каждый день в небе встречались по несколько сотен самолетов. Кстати, в налете на Лондон 7 сентября 1940 года немцы использовали около тысячи самолетов. Вот и сравните масштаб. Здесь в Египте на весь фронт с каждой стороны по сотне самолетов имеются. И тут таких массовых сражений в воздухе не бывает как в небе над Британией. Да, в сравнении с метрополией, тут просто курорт. Топлива и боеприпасов у обоих сторон мало. Поэтому и летают здесь пилоты не очень часто и небольшими группами.

Я как раз прибыл сюда, когда итальянцы пытались наступать. С 13 по 16 сентября они вторглись в Египет из Ливии и начали продвигаться вдоль морского побережья. Почти не встречая сопротивления со стороны англичан. Итальянские войска смогли захватить Эс-Саллум и Сиди-Баррани, продвинулись к Мактиле. А потом их продвижение застопорилось. И не от того, что британцы начали оказывать сопротивление. Нет. Просто, у итальянцев начались большие проблемы со снабжением. А до укрепрайона британцев возле Мерса-Матруха они так и не дошли аж сто тридцать километров. В общем, тут все было не как у людей. Сплошной линии фронта нет. И между позициями войск враждующих сторон тянется полоса шириной в сто тридцать километров. Эдакая ничейная земля. Нейтральная полоса. Весело они тут воюют, однако. Я то как-то привык к другим режимам войны. А не к такой оперетте, что здесь творилась. Неудивительно, что потом немецкий генерал Роммель всего с двумя дивизиями сможет навести тут шороху, гоняя по пустыне все британские войска. И затем англичане будут с гордостью вспоминать об этой пустынной битве как о своем величайшем достижении за всю Вторую Мировую войну.

Впрочем, мне было наплевать на все эти заморочки местной военной элиты. Я сюда прибыл, чтобы воевать. Так как я умею и знаю. И пускай, я сейчас ношу всего лишь звание командир эскадрильи. Но вес в здешнем высшем обществе я все же имею не маленький. Про мои подвиги в небе над Британией все здесь были уже в курсе. И мой «Крест Виктории» тоже шел в довесок. Ведь до меня тут кавалеров этой высшей награды Британской Империи не было. А англичане всегда с уважением относятся к таким вещам. Кавалеров «Креста Виктории» не так уж и много пока есть на свете. А в Египте я единственный такой вот редкий зверь. Плюс тут еще и сказались светские сплетни, которые привезли в Африку офицеры нашего морского конвоя. Вот они то и порассказали во всех красках о моих матерых связях с премьер-министром и королем. Связях, которые позволили в рекордные сроки выбить из неуступчивых чиновников военного министерства аж целую эскадрилью новеньких самолетов. И это при том, что тот же генерал Уэйвелл никак не может добиться поставок новой техники и подкреплений для своих войск. На все его просьбы из метрополии отвечают отказом. А какой-то командир эскадрильи вдруг смог получить для себя целых двенадцать новеньких истребителей. Это заставило задуматься здешних командиров и палки в колеса они мне не вставляли. Особо не напрягали. Вели себя вежливо. И даже изредка помогали.

А мне такое отношение было только на руку. Жену удалось пристроить очень удачно. В Александрии нам выделили домик в военном городке при штабе. Довольно симпатичный особнячок в колониальном стиле в самом престижном районе города. Поэтому мы с ней виделись очень часто. Моя то 80-я эскадрилья базировалась возле Александрии. Мои новые подчиненные тоже приняли меня хорошо. Я бы сказал, что слишком хорошо. Все они были молодыми пилотами, мечтавшими о подвигах. А тут я являюсь в полный рост весь такой из себя героический. Газеты со статьями про мои подвиги в небе над Англией они тут читали регулярно. Впрочем, там не только про меня писали. Про других британских асов тоже рассказывали. Но я был среди них самым знаменитым. Плюс награды мои тоже свою роль сыграли. У здешних военных их было не так уж и много. Тут же пока не было такого накала борьбы. И боевые действия были не очень интенсивные. Редкие вылеты и еще более редкие стычки в небе с противниками. Поэтому каких-то выдающихся боевых достижений у моей эскадрильи не было. И если подумать, то восхищение этих людей понятно. Я же в одно рыло успел сбить самолетов противника больше, чем сбили все пилоты 80-й эскадрильи за все время этой войны. Поэтому для этих молодых людей я был настоящим кумиром. И живым примером того, кем они хотели и сами стать. То есть героем и известным воздушным асом. Поэтому авторитет у меня в эскадрилье с самого начала был довольно высокий. Никто не гнул пальцы и не пробовал на прочность нового командира. Даже тот же Пэт Пэттл, который должен был занять должность комэска, но тут появился я. Так вот. Даже Пэттл не стал лезть в бутылку из-за этого. Я назначил его своим заместителем и ни разу не пожалел об этом. У парня был талант командира. Из него получится очень хороший командир эскадрильи. Но пока это место занято. Мной. Кстати, Пэта официально звали совсем не так. Мармадюк Томас Сент-Джон Пэттл. Вот как звали моего зама. Но он предпочитал откликаться на имя Пэт. Не нравилось ему когда его звали Мармадюком. Мне бы тоже такое имечко не понравилось. И еще Пэт Пэттл был очень неплохим пилотом. Лучшим воздушным бойцом 80-й эскадрильи. На этот момент на его счету уже имелось четыре сбитых вражеских самолета.

Нам дали неделю на освоение новой техники. В принципе, каких-то особых сложностей у моих летчиков с «Харрикейнами» не возникло. После «Гладиаторов», которые очень капризны и трудны в управлении, новые истребители осваивались пилотами 80-й эскадрильи довольно быстро. Правда, им все же пришлось привыкать к другому стилю ведения воздушного боя. Ну, про парное построение я говорить не стану. Это было само собой. Первое, что я внедрил в нашу новую тактику воздушного боя. Парни быстро привыкли летать парами вместо троек. Все они были не новичками. Поэтому особых накладок во время тренировочных полетов не случалось. Правда, один раз у Эйпа Каллена заглох мотор во время выполнения фигур высшего пилотажа. Но к счастью, он смог посадить свой «Харрикейн» даже с неработающим мотором. Потом мы выяснили, что случилось. Во всем виноват долбанный песок. Здешний климат мне не нравится. Он мне сразу не понравился, как только я сюда попал. Ненавижу пустыню. Нет, возле моря еще жить можно. А вот в глубине пустыни царит душное пекло. Первое время было очень тяжело. Организм не привык к такому климату. Сколько же с меня потов сошло, пока я адаптировался к местным реалиям. Но это никогда не заставит меня полюбить пустыню. И как тут люди всю жизнь живут то в этом песчаном аду? Так вот. Главной проблемой здесь в Египте является вовсе не жара, а обычный песок. Который проникает во все дыры и щели. И забивает все внутренности любой техники. От этого моторы работают не очень хорошо. И ресурс у них снижается в несколько раз. В этой пустынной войне обе стороны несут потери не столько от вражеского огня, сколько от поломок техники в самых ненужный момент. В общем, жить в этой долбанной пустыне тяжело, а воевать еще тяжелее.

— Командир, вижу противника на десять часов! — прервал мои воспоминания голос Пэта Пэттла.

— Ага, я тоже их увидел, — говорю я, оглядевшись по сторонам. — Действуем по второму варианту, Пэт. Я займусь истребителями, а на тебе бомбардировщики. Выполняй!

— Есть, сэр! — радостно гаркнул Пэттл в ответ на мой приказ.

Эх, понеслась! Наконец-то, начинается настоящая боевая работа. А то меня эти тренировочные полеты уже в скуку вгонять начали. Сейчас проверим на практике в реальном бою все, что мы на них там наработали. Так, так! Что тут у нас? Вдалеке маячит группа из девяти итальянских бомбовозов. Привет, привет, старые знакомые! Давно же я вас не видел. Еще с Испании. Именно там я впервые сбил этот трехмоторный бомбардировщик ВВС Италии. Итак, перед нами «Савойя-Маркетти» S.79. с официальным прозвищем «Ястреб». Но итальянские пилоты его называют «проклятый горбун». Это из-за большого горба над пилотской кабиной. По мне так этот неуклюжий бомбер больше похож не на «Ястреба», а на горбатую ворону. Профиль у него совсем не ястребиный. Помнится, в Испании мы эти «Савойя-Маркетти» S.79 не могли догнать на своих тихоходных И-15. Тогда эти бомбовозы легко отрывались от нас по скорости. Но сейчас у них такого преимущества не будет. «Харрикейны» их догонят без особых усилий. Кстати, мне мои подчиненные много рассказали про здешнюю войну в воздухе. У английских «Гладиаторов» те же проблемы со скоростью имелись. И очень часто они не могли догнать такие вот бомбардировщики. М-да! Но теперь на площадку вышли новые игроки. И лафа итальянцев закончилась.

Но теми бомберами противника сейчас займутся шесть «Харрикейнов» под командованием Пэта Пэттла. А моя группа тоже из шести истребителей будет сражаться с другими противниками. А вот и они. Познакомьтесь. «Фиат» CR.42 «Фалко» (или «Сокол»). Аж двенадцать штук вижу сейчас в небе. Вот любят итальянцы свои самолетики именами различных хищных птиц называть. Но только этот устаревший и тихоходный итальянский биплан совсем не «Сокол». По своим техническим характеристикам он сильно похож на британские «Гладиаторы». Поэтому я, узнав, с какими противниками нам здесь в Африке придется иметь дело, решил в тренировочных боях использовать против «Харрикейнов» «Гладиаторы». Которыми прежде и была вооружена 80-я эскадрилья. Вот на них мы и отрабатывали свою новую тактику воздушного боя. Эти старые британские истребители обладали теми же пороками и достоинствами, что и все другие бипланы этого класса. «Гладиаторы» были тихоходными, но очень маневренными самолетиками. По горизонтальному маневру на виражах, они значительно превосходят «Харрикейн». Что мы очень быстро выяснили на практике. Зато в скорости они ему сильно уступают. Исходя из этого, мы и тактику свою отрабатывали. При этом я учил своих летчиков не ввязываться в ближний и маневренный бой с юркими «Фиатами». Разогнался, ударил на скорости и ушел на вертикаль или в пикирование. И конечно же, лучше атаковать противника сверху. Как я и люблю это делать. Мне рассказывали, что итальянские пилоты не любят драться на больших высотах. На CR.42 кабины летчиков не герметичные. Потому «Фиаты» выше трех тысяч метров над землей стараются не подниматься. Кстати, это всех бипланов касается. Чем у них ниже высота полета, тем выше скорость. Я эту особенность заметил, еще когда на «чайках» летал. В общем, способы борьбы с маневренными но тихоходными бипланами мы отработали неплохо. Будем надеяться, что мои парни о них не забудут в пылу воздушной схватки.

Группу Пэттла я придержал немного по рации. Нечего им сейчас вперед лезть. Нельзя нервировать раньше времени итальянские истребители. Поэтому шестерка Пэта сейчас маневрирует ниже мой группы. И понемногу оттягивается назад. Приманивая «Фиаты» на себя. И итальянцы ведутся на это дело. Странно. Видимо, с «Харрикейнами» в бою они еще не встречались. Вот сейчас они точно видят мою шестерку истребителей, летящую над ними. Но почему-то не сильно нас опасаются. Их внимание больше занято группой моего заместителя. Он им кажется более опасным. Ну, что пора развеять это заблуждение итальянских сеньоров? Пора! Командую атаку и переворачиваю в пике через крыло свой «Харрикейн». Пикирую на головной CR.42. Наш маневр враги увидели. И среагировали. Прыснули в разные стороны испуганными воробьями. Но сделали это недостаточно быстро. Они же привыкли здесь в небе Африки воевать с совсем другими британскими истребителями. Не такими скоростными. Поэтому и не рассчитали свой маневр. Слишком поздно спохватились и начали уклоняться от нашей атаки сверху. И сейчас за это кто-то из них отхватит горячих и полновесных трындюлей.

Ведущий вражеской эскадрильи пытается уклониться и отчаянно маневрирует. Вот даже нырнул в пике. Поздно метаться, парниша! Нажимаю на гашетки своих пушек. О, кайф! Как же они сексуально рокочут, посылая разрывную смерть в сторону того обреченного «Фиата». Короткой очереди из четырех 20-мм автоматических пушек хватает, чтобы развалить вражеский биплан на куски. Классика! Как в учебнике по тактике сработано. Это первый самолет противника, сбитый мною в Африке. Кстати, можете меня поздравить. Он же еще и является сотым самолетом врага, который я сбил за всю свою карьеру летчика-истребителя. Сотая воздушная победа в моей копилке охотничьих трофеев! Круто! Такого достижения пока ни у одного из других воздушных асов нет. Я первый буду! Ага, сам тащусь!

Быстренько проскакиваю вниз, а потом сразу же ухожу вверх. Как на качелях. Разогнался я прилично. И на высоту залезаю очень быстро. Вот так и надо воевать. Вверх-вниз. Вверх-вниз. А все эти виражи и горизонтальные маневры не для нас. Противник у нас сейчас такой специфический. Нельзя ему дать втянуть нас в маневренный бой. Мы точно бипланам там проиграем. Оглядываюсь по сторонам и невольно матерюсь. Вот что с ними делать? Говорил им, говорил. Учил, учил. А как в бой попали, то вся эта учеба у них из головы тут же вылетела. «Харрикейны» Эйпа Каллена и Тана Джоунса все же оторвались от моей группы и сейчас с увлечением пытаются догнать ускользающие от них «Фиаты». Увлеклись, понимаешь, мальчики в охотничьем азарте. Все забыли, что я им вдалбливал всю эту неделю. Ну, вот, Что и требовалось доказать? Сейчас у Эйпа будут большие неприятности. Один из итальянцев ему почти уже зашел в хвост. А этот дурачок об этом не подозревает и упорно пытается догнать другой вражеский биплан. Грозным командирским рыком по рации привожу Эйпа Каллена в чувство. Заставляю его очнуться от боевого транса и начать думать головой, а не другим местом. Но и сам на месте тоже не сижу. А опустив нос своего «Харрикейна», отсекаю огнем автопушек того «Фиата», который пытался сесть на хвост британцу. Не попал, конечно. Впрочем, я к этому и не стремился. А вот отпугнуть смог. Итальянец мой намек понял и шустро отвернул в сторону от истребителя Эйпа Каллена. Кстати, в первой то нашей атаке попал не только я один. Мой ведомый Дон Грегори тоже подбил один CR.42. У того бедолаги отвалилось верхнее правое крыло, и он сразу же свалился в штопор, который закончился эффектным огненным цветком взрыва, распустившегося на одном из барханов внизу. Мне и Дону пришлось еще пару раз открывать огонь, чтобы отогнать назойливые «Фиаты» от двух наших штрафников. Да, да! Это я про Эйпа Каллена и Тана Джоунса говорю. Они сегодня такой косяк спороли. Бросили товарищей в бою и занялись личной охотой. Хорошо, что никто из-за этого из нас не погиб. В общем, ждут сегодня и даже завтра этих двоих азартных кадров интересные мероприятия, по благоустройству нашей авиабазы. Будут хозяйственными работами заниматься. Пока все остальные пилоты будут отдыхать. Вот такая трудотерапия им предстоит. А что? Я всех об этом заранее предупредил. Хотя за невыполнение приказа в боевой обстановке я их вполне могу и под трибунал отдать. Но я сегодня добрый. А значит, хозработы этим двум кадрам гарантированы. И это еще не все. Я планирую также воспитательную беседу с этими двумя провести. Перед строем эскадрильи вывалить на них все, что я об их дурном поступке думаю. Наконец, вся моя группа собралась на высоте. Пора снова тряхнуть наших противников там внизу. А итальянцы уже поняли, что ничего хорошего их не ждет. И озабоченно роятся, нарезая круги. И как бы приглашая нас туда влезть. Ага! А может быть, вам, сеньоры, еще и морду вареньем намазать. Лезть на виражи к этим маневренными бипланам я своим категорически запрещаю. Это не наш путь.

— Делай как я! — команду по рации своей группе и ухожу в пике.

Урок явно пошел впрок. В этой атаке больше никто из нашего строя не вывалился. Я снова смог подшибить один итальянский биплан, разорвав его своими пушками. Второй готов! Да, уж! Четыре пушки для поражения такого хлипкого противника явно избыточны. Тут бы и двух хватило за глаза. Впрочем, можно же стрелять не сразу всеми стволами, а по парно. У меня же в «Харрикейне» имеются две гашетки. На каждую пару пушек. Но я уже привык за эти годы работать по противнику со всех стволов. Чтобы сбивать его наверняка с одного захода. А вот моим парням в этот раз не повезло. Никого они своими пушечками не сбили. Хреново стреляют британские летчики-истребители. Неудивительно, что у них на счету имеется так мало сбитых самолетов противника. Кстати, итальянцы меня удивили. Они не только смогли увернуться от атак моих летчиков. Но и повредили «Харрикейн» Хеймара Стакки. Зря я их бездарями обзывал. Вот эти итальянские летчики очень даже неплохо держатся против нас. К счастью, самолет Стакки падать пока не собирался, но я его решил отправить домой. На всякий случай. Тянется за ним какой-то подозрительный дымок. И мне это не нравится. Не хватало еще, потерять этот истребитель и его пилота. В сопровождение Стакки отправляю проштрафившегося сегодня Эйпа Каллена. Пускай, охраняет нашего подранка по пути следования на базу.

Мы снова на верхотуре. Отсюда можно и оглядеться вокруг. Ага! Пока мы тут развлекались с «Фиатами», Пэт Пэттл и его группа благополучно добрались до вражеских бомбардировщиков. И сейчас устраивают им миниатюрный геноцид. Две «Савойи-Маркетти» S.79 уже горят и падают. Еще одна пока летит, но тоже уже вовсю дымит одним мотором. Энергично мой заместитель за них там взялся. Молодец, Пэт! И причем, действует как я его и учил. Близко к бомберам итальянцев не лезет и старается расстреливать их издалека, не особо подставляясь под огонь вражеских бортстрелков. Благо, что пушки у «Харрикейнов» дальнобойные. Это вам не слабенькие пулеметики под винтовочный патрон, которыми были оснащены британские «Гладиаторы».

Значит, и нам пора заняться теми вон «Фиатами». А то они как-то там заскучали без нас. В этот раз мы их будем атаковать не одной толпой, а с разных направлений. Так итальянским бипланам будет сложнее защищаться от наших атак. Третья атака вышла более результативной для моей группы. Разойдясь в разные стороны по парно, мы атаковали кружащихся внизу итальянцев почти одновременно. Такой подставы от нас они не ожидали. И нормально среагировать на нашу атаку не смогли. После того как мы с пикирования смогли сбить сразу три «Фиата» (один из них был мой), итальянские истребители заметались в панике и начали разлетаться в разные стороны. При этом было видно, что ни о какой слаженной тактике со стороны противника речи не идет. Враги просто бросились в разные стороны, спасая свою жизнь. А у меня, к сожалению, боеприпасы закончились в такой веселый момент. И больше я никого в этом бою не сбил. А вот мои парни смогли еще два паникующих CR.42 догнать и завалить. После чего мы стали отходить. Группа Пэта Пэттла также отвалила в сторону от поредевшей кучки вражеских бомбардировщиков. Они в общем и целом, умудрились за этот бой приземлить сразу семь «Савой-Маркетти». И потерь при этом не понесли. Молодец, Пэттл! Все мои уроки не забыл. И не стал рисковать понапрасну своими людьми, расстреливая врагов с безопасных дистанций. У них, кстати, тоже снаряды закончились. А то ни один бы вражеский бомбер отсюда не смог удрать.

Возвращались мы на аэродром в приподнятом настроении. А когда все наши самолеты приземлились, и я вылез из кабины. То британские летуны в радостном порыве принялись меня качать и подбрасывать на руках. Уф! Еле отбился. Чуть не уронили меня любимого на твердый песок эти энтузиасты шальные. Оказывается, что с таким разгромным счетом 80-я эскадрилья никогда здесь не воевала. Не было такого еще в ее истории. Когда мы в одном бою сбили аж пятнадцать самолетов противника. А сами не потеряли ни одного истребителя. Кстати, поврежденный «Харрикейн» Хеймара Стакки благополучно вернулся на базу. Его сейчас наши авиатехники рассматривают. В общем, выиграли мы у итальянцев «в сухую». Обычно, то тут воздушные бои не так развиваются. И потери с обеих сторон в них не такие большие бывают. А пятнадцать сбитых самолетов для наших врагов — это очень ощутимая потеря. По данным британской разведки у ВВС Италии в Северной Африке имеются всего около полутора сотен самолетов. Вот и думайте, что такое для итальянцев потеря пятнадцати самолетов сразу в одном воздушном бою? Технику то они сюда тоже по морю доставляют. А это создает большие трудности в восполнении потерь. И скорее всего, те эскадрильи, что мы потрепали, будут выведены в Италию. А вместо них в Ливию пришлют новые. А это время. Время, на которое снизится количество вражеских авианалетов на британскую территорию в Египте.

В общем, за этот бой многие летчики моей эскадрильи получили награды. Маршал Лонгмор об этом лично ходатайствовал. Для здешних то мест это очень громкая победа. Выдающаяся. Тут давно таких не было. Да, что там говорить. Здесь такого сроду никто не видывал. Тут другая война идет. Тихая, неторопливая с малым количеством потерь. В общем, мой блестящий дебют как авиационного командира потряс все здешнее высшее общество до глубины души. Теперь все военные стали смотреть на меня по другому. Раньше то они думали, что я свои награды получил по блату. Из-за связей с Черчиллем и английским Королевским Двором. Но сейчас вдруг поняли, что газеты о моих подвигах в небе над Британией писали чистую правду. Поняли, что я являюсь не чьим-то там выдвиженцем. А настоящим военным лидером. Который соображает в современной воздушной войне. После этого меня и мою супругу чаще стали приглашать на различные светские рауты и вечеринки местной элиты. Колониальное общество британского Египта приняло меня за своего. Я делом доказал, что могу войти в их ряды.

Глава 27

О невезении

Следующие шесть дней для моей эскадрильи прошли довольно мирно. Нет, мы вылетали на патрулирование, но никаких контактов с противником в небе не случалось. Итальянские ВВС больше не прилетали бомбить позиции британских войск. И над сушей небо было чистым от вражеских самолетов. Тут даже итальянские самолеты-разведчики не летали. Видимо, нам удалось напугать итальянское командование. И они взяли паузу. Правда, вместе с этим участились налеты итальянских бомбардировщиков и торпедоносцев на британские корабли. Вот над морем итальянцы стали летать чаще. И это дало свой результат. За шесть дней они умудрились торпедировать один английский крейсер и два транспортных корабля. Это вынудило маршала Лонгмора отдать приказ моей эскадрилье о перебазировании в Мерса-Матрух. А уже оттуда мы должны были вылетать на патрулирование над Средиземным морем. Но эффективность такого решения у меня вызывало много сомнений. Наземных радарных станций у англичан в Египте не было. Потому обнаруживать и перехватывать вражеские торпедоносцы и бомбардировщики, летящие над морем, было очень сложно. Тут же нельзя разместить наземные посты ВНОС, которые бы нас предупреждали о подлетающих самолетах врага. Эта опция нам была доступна только на суше. Да, там не только специальные наблюдательные посты работали на это дело. Все опорные пункты англичан в пустыне были оснащены рациями. Да, и моторизированные патрули англичане регулярно высылали. И радиосвязь у тех патрулей тоже была. Поэтому вражеский самолет, летящий над сушей, засекался очень быстро и информация о нем передавалась авиаторам. Ну, а те уже вылетали на перехват. Но это над сушей. Небо над морем практически не контролируется. Только рядом с Александрией в море дежурят британские эсминцы. Но туда противник редко залетает. В основном, итальянцы пытаются подловить английские корабли, идущие вдоль побережья Северной Африки. И иногда им это удается. А наше патрулирование в небе над Средиземным морем было малопродуктивным. Море то большое. И наткнуться на самолеты противника здесь можно было лишь случайно. Мы только зря тратили топливо и ресурс моторов наших истребителей. Потом мне этот процесс надоел и я предложил командованию свой план. А он был прост как лом. Я предложил британцам расставить в разных квадратах моря корабли с радарами. Они у англичан здесь в Средиземном море имелись. И меня послушали. Вскоре парочка британских крейсеров и три эсминца заняли позиции в море. И дело пошло.

На седьмой день рано утром нам сообщили, что над морем возле Бардии радар одного из английских эсминцев засек группу самолетов. Наши там сейчас не летают. Значит, враги. Вылетаем по тревоге. Связь с эсминцем у нас имеется и они нас наводят на цель. Правда, делают это не совсем точно. Но сильно мы не промахнулись. И смогли визуально обнаружить шесть «Савой-Маркетти» S.79 с подвешенными торпедами, летящих вдалеке над морем. Судя по всему, они намылились атаковать британский конвой, который незадолго до этого вышел из Александрии. Вообще-то, логично. Разведка у итальянцев, конечно, не такая крутая как у немцев, но свои агенты у Италии в Египте есть. И я не удивлюсь, если они сообщают о всех британских кораблях, выходящих в море из порта Александрии. Итальянцам после этого остается только выслать навстречу свои торпедоносцы. Красивая схема, однако. Хорошо придумано. Поэтому противнику даже не надо рисковать своими разведывательными самолетами. Незачем посылать их к Александрии. Если итальянские агенты и так своих предупредят о выходе британцев в море.

Но нам удалось подобрать ключик к этой головоломке. И из того вылета не вернулся на аэродром ни один из итальянских торпедоносцев. Все шесть «Савой-Маркетти» S.79 мы тогда сбили и отправили на свидание с Нептуном. Я при этом только один итальянский бомбер завалил. А остальными поделился со своими подчиненными. Надо же было моим пилотам учиться правильно сбивать вражеские самолеты. Истребительного прикрытия у тех итальянцев не было. Поэтому наши «Харрикейны» заходили на цель как в тире. А я еще и внимательно следил, чтобы никто случайно не подставился под огонь вражеских бортстрелков. Следил и командовал по радио, корректируя действия своих летчиков. В общем, неплохо так потренировались мы тогда на кошка… э… на тех итальянских торпедоносцах. После этого мы смогли перехватить еще две небольшие группы «Савой», а потом как отрезало. Видимо противник понял, что происходит. Хотя до своих аэродромов никто из перехваченных нами врагов не добрался. Но радио то у них имелось. И они, наверняка, орали на всех частотах о том, как мы их убиваем. В общем, итальянское командование быстро все сообразило, и полеты торпедоносцев противника прекратились. А британские корабли стали ходить по Средиземному морю без всякой опаски в зоне нашей ответственности. За это британские ВВС Египта удостоились похвалы от английских адмиралов. Такое здесь случалось крайне редко. Чтобы заносчивые английские моряки благодарили сухопутных авиаторов. И маршал Лонгмор остался этим фактом очень доволен. А на 80-ю эскадрилью опять полился дождь наград и поощрений. Мне тоже перепало. Дали еще одну планку к моему ордену «За выдающиеся заслуги». В общем, поощрили как могли.

А вот потом опять потянулись унылые и спокойные дни в африканской пустыне. И меня больше доставало то, что мы жили на полевом аэродроме. Жить в палатках посреди раскаленной пустыни. Это еще то удовольствие. Это вам не комфортабельная авиабаза Эль-Нужа возле Александрии. Где в зданиях имелись даже кондиционеры. В палатках то ничего такого нет. А жара здесь стоит зверская. И небо как вымерло. Противник себя в нем никак не проявлял еще несколько дней. И отводить нас назад к Александрии командование почему-то не спешило. Хотя я настаивал на этом. Нашим «Харрикейнам» нужен был ремонт и ежедневная профилактика всех систем. А на полевом аэродроме посреди пустыни это было делать очень сложно. Не было для этого здесь условий. И рано или поздно, но это должно было привести к трагедии. И она таки случилась. А ведь я предупреждал!

В тот день небо было безоблачным. Такое тут часто случается. Дожди здесь редкость. И еще с юга задул сильный ветер, который гнал тучи песка над барханами. Для полетов такая погода не сильно благоприятна, но приказ есть приказ. 80-я эскадрилья его получила. И вылетела на перехват группы вражеских бомбардировщиков, которые двигались в сторону Мерса-Матруха. Вот не лежала у меня душа к этому вылету. Что-то такое предостерегающее моя чуйка пыталась мне орать в ухо. Но я от нее отмахнулся и решительно залез в свой «Харрикейн».

Противника мы обнаружили над нейтральной полосой. При этом итальянцы решили схитрить и летели не рядом с морским побережьем, а зашли через южное направление. Там пустыня труднопроходима для наземных войск. А значит, нет многочисленных постов ВНОС и армейских опорных пунктов. Вот по задумке итальянских пилотов они хотели пролететь южнее побережья. Незаметно пролететь. А затем внезапно повернуть на север и ударить по Мерса-Матрух. Но все же что-то в том районе у англичан имелось. Группу вражеских самолетов засекли на подходе к линии фронта. И нас вовремя предупредили. Вот уже который раз меня итальянцы удивляют. Хотя воюют они не очень успешно, но и дураками их тоже называть нельзя. Вон какие хитрые планы могут придумывать. Правда, сейчас у них ничего не вышло.

На этот раз итальянцы собрали для удара двадцать один одномоторный штурмовик «Бреда» Ba.65 и десять «Фиатов» CR.42. «Фиаты» в небе я уже встречал, а вот «Бреды» вижу впервые в реале. Раньше эти устаревшие итальянские штурмовики только на картинках и видел. Вообще-то, Ba.65 были не самыми удачными самолетами итальянского военпрома. Тихоходные, неманевренные, со слабым бронированием, маленькой бомбовой нагрузкой и небольшой дальностью полета. В общем, дерьмо верблюда, а не штурмовик. Кстати, это понимали даже итальянцы. Поэтому к моменту вступления Италии в войну все «Бреды» Ba.65 были списаны и складированы в ожидании разборки на лом. Но война дала еще один шанс этому самолету, списанному со счетов. Итальянцы собрали все это старье, подремонтировали и отправили воевать в Северную Африку. И вот сейчас этот антиквариат летит нам навстречу. Эх, повоюем!

На цель заходим уже по отработанной схеме. Группа Пэта Пэттла атакует вражеские истребители. А мои шесть «Харрикейнов» направляются к итальянским штурмовикам. Привет, привет! Не ждали? А мы приперлись! Атака сверху. Классика. Вражеские «Бреды» летят гораздо ниже нас. На двух тысячах метров над барханами. Пэт мне уже успел рассказать, что эти штурмовики выше подниматься не любят. Вот и хорошо. Объявляю атаку по рации и пикирую вниз, наводя прицел на головной итальянский штурмовик. Враги нас заметили. И начинают маневрировать. Как-то хаотично действуют. Слишком несогласованно. «Бреда» в моем прицеле мечется из стороны в сторону. Но меня такими дешевыми трюками сложно обмануть. Пора! Нажимаю на обе гашетки, раздирая вражеский самолет огнем из всех четырех пушек. М-да! Хорошо врезал! Правое крыло Ba.65 отправляется в свободный полет, а двигатель вспыхивает ярким пламенем. Этот готов!

Пора заняться другими противниками. Проскакиваю вниз, а потом уже привычно тяну ручку управления на себя. Чтобы уйти на вертикаль. Выше, выше, еще выше. И вдруг двигатель моего «Харрикейна» начинает чудить. О, только не сейчас! Мотор истребителя ревет уже не так уверенно. Чихает и начинает работать с перебоями. Обороты винта мгновенно падают. Черт, черт, черт! Я сейчас невольно завис в воздухе. Скорость упала катастрофически. Тяги двигателю не хватает, чтобы затащить тяжелый «Харрикейн» наверх. Кошмар!!! Ухаю вниз. Самолет тут же пытается свалиться в штопор. Но я не даю ему это сделать. И лихорадочно пытаюсь заставить нормально работать мотор. Не получается. Двигатель чихает и начинает дымиться. Этого еще не хватало. Тут мне уже не до боя. Не гробануться бы с высоты на барханы. А все к тому и идет.

Внезапно боковое стекло кабины моего истребителя взрывается кучей мелких осколков. А по фюзеляжу самолета начинает что-то долбить. Громко и отчетливо. Левая нога взрывается болью.

— Твою мать! — проносятся в голове испуганные мысли. — В меня же стреляют! В меня попали! Меня подстрелили! Боже, какая боль!