Второе путешествие Звездной мыши

Фредерик Браун

Второе путешествие Звездной мыши

В темноте внутри стены возникло какое-то движение — это Митки, снова ставший самой обычной серой мышкой, мчался к дыре в плинтусе. Он ужасно проголодался, а сразу за дырой находился профессорский холодильник. А под холодильником — сыр.

Маленький мышонок был почти таким же толстым; как Минни, которая благодаря щедрости профессора навсегда рассталась со своей стройной фигурой.

— В мой дом для тебя всегда есть масса сыр, Митки, — сказал профессор. — Под холодильник. Всегда.

И так всегда и было. Причем следует заметить, что сыр был далеко не самый обычный. Рокфор, и острый голландский, и камамбер, а порой привезенный прямо из Швейцарии — он выглядел так, словно в нем жила целая мышиная семья, и дарил райское наслаждение.

Минни ела, и Митки ел, и им страшно повезло, что дырки в стенах и плинтусах были большими, иначе растолстевшие мышки ни за что не пролезли бы в свою норку.

Впрочем, происходило и кое-что еще. Если бы профессор об этом знал, он был бы страшно доволен.

В крошечном сознании возникло необычное движение, которое не имело ничего общего с привычной жизнью мышей за стеной. В маленькой головке Митки всплывали диковинные воспоминания, слова и их значения, оглушительный шум в черном нутре ракеты, вещи, гораздо более важные, чем сыр, и Минни, и благословенная темнота.

Очень медленно и неотвратимо к Митки возвращалась память и способность мыслить.

Он замер в тени холодильника и прислушался. В соседней комнате работал профессор Обербюргер. И, как всегда, разговаривал сам с собой:

— А тепер мы положить сюда стабилизатор для приземлений. Лутше так, отшен лутше, если стабилизатор. Потому што, когда Луна долететь, будет мягкий посадка, если есть воздух.

Митки почти понял, что он сказал. Почти. Слова показались ему знакомыми, в голове возникли картины и необычные мысли, и от напряжения у него задрожали усики.

Под тяжелыми шагами профессора задрожали половицы, когда он подошел к двери на кухню и остановился, задумчиво глядя на вход в мышиную норку в плинтусе.

— Мошет, я опять поставиль мышеловка и… Но нет. Нет, Митки, маленький звездный мышь. Ти заслушиль мир и покой, так? Покой и сыр. Другой ракет на Луна, и другой мышь, вот так.

Ракет. Луна. В голове серого мышонка, прятавшегося возле тарелки с сыром и невидимого в тени, мелькали непонятные образы. Он почти, почти все вспомнил.

Шаги профессора удалились, и Митки занялся сыром.

Щелчок. Голос профессора назвал номер.

— Хардвортский лабораторий? Это профессор Обербюргер. Мне нушен мыши. Нет, подошдите, мышь. Один мышь… Как? Да, белый мышь, годится. Цвет не вашно. Мошно даше малиновый. Как? Нет, нет, я знай, што у вас нет малиновый мышь. Я, как вы говорить, шутиль только… Когда? Нет спешка. Неделя годится… невашно. Просто шлите мышь, когда вы удобно, нет?

Щелчок.

В мозгу мышонка, сидевшего около холодильника, тоже что-то щелкнуло. Митки перестал грызть сыр и внимательно на него посмотрел. Он вспомнил слово, которое обозначало его любимый деликатес. «Сыр».

— Сыр, — произнес он очень тихо, себе под нос.

Получилось нечто среднее между писком и настоящим словом, потому что голосовые связки, которыми наделили его пркслиане, как будто заржавели после долгого неупотребления. Но уже во второй раз у него получилось гораздо лучше.

— Сыр, — повторил Митки.

И тут, словно по собственной воле, без всякого участия с его стороны, возникло два других слова:

— Это ест сыр.

Митки немного испугался и потому помчался назад, в свою норку и ее успокоительную темноту. Но тут ему стало еще страшнее, потому что он вспомнил слово и для нее:

— Дыра в стена.

Она больше не была просто картинкой в его сознании. Он знал слово, которым она называлась. Митки был озадачен, и чем больше он вспоминал, тем сильнее становилось его замешательство.

Темнота за стенами дома профессора, темнота в мышиной норке. Однако в комнате профессора ярко горел свет, а в голове Митки, который наблюдал за ним из своего укрытия, тоже начало постепенно проясняться, тьма отступала.

Сверкающий цилиндр на рабочем столе профессора — Митки уже видел такой раньше. И знал, как он называется: «ракет».

А огромное существо, которое над ним колдовало, беспрестанно разговаривая с самим собой…

Митки чуть не крикнул: «Профессор!»

Но врожденная осторожность заставила его промолчать и слушать.

Сияющие ярким светом воспоминания Митки теперь походили на снежный ком. Профессор говорил, а Митки узнавал слова и их значения.

В конце концов куски головоломки встали на свои места, и в сознании мышонка возникла четкая картина.

— И отделение, каюта для мышка… Гидравлический поглотитель еще нушно, штобы мышь приземляйсь мягко. А потом коротковолновый радио, штобы сказаль мне, шив ли он в атмосфер Луна после… Атмосфер. — В голосе профессора прозвучало презрение. — Я не слушай болван, который говорит, будто на Луна нет атмосфер. И все потому, што спектроскоп…

Однако горечь в словах профессора была ничем по сравнению с горечью, которая накатила на Митки.

Потому что Митки снова стал Митки. К нему вернулись все его воспоминания, правда немного путаные и не слишком четкие. Его мечты о Мышландии и все такое.

Он вспомнил, как увидел Минни, когда вернулся, и как ступил на заряженный электричеством кусок фольги, который положил конец его мечтам. Ловушка! Он попался в ловушку!

Профессор его обманул, сознательно подставил под удар электрического тока, чтобы отнять у него сознание, может быть, даже хотел его убить с целью защитить интересы больших, неуклюжих людей от умных мышей!

«Да, профессор повель себя исклюшительно хитро», — грустно подумал Митки. И он похвалил себя за сообразительность, когда решил промолчать и не крикнул: «Профессор!», хотя ему очень хотелось. Профессор его враг!

Он будет работать один, в полной темноте. Сначала, разумеется, Минни. Нужно построить генератор лучей Х-19 — пркслиане объяснили ему, как это сделать, — и поднять уровень интеллекта Минни. Потом они вдвоем…

Построить генератор втайне от профессора, да еще без его помощи, будет трудно, но, может быть…

Под рабочим столом профессора Митки увидел кусок проволоки, и его маленькие блестящие глазки загорелись от радости, а усики начали подрагивать. Он дождался, когда профессор отвернется, тихонько подбежал к проволоке, схватил ее и умчался в свою норку.

Профессор его не видел.

— И еще проектор ультраволн…

Митки чувствовал себя в полной безопасности в своей норке, со своей добычей. Начало положено! Но ему нужно еще немного проволоки. И конденсатор… у профессора наверняка такой есть. И батарейка для фонарика… Вот с ней придется повозиться. Он будет катить ее перед собой до самой дыры в плинтусе, когда профессор заснет. И много всего другого. Ему потребуется не один день, чтобы справиться с задачей. Но какое это имеет значение?

Профессор в тот день засиделся в своем кабинете допоздна, даже слишком.

Но в конце концов свет в комнате погас, и маленький мышонок занялся делом.

И вот ясное солнечное утро, звонок в дверь.

— Посылка для профессора… Обербюргера.

— Что? Что это ест?

— Понятия не имею. Из Хартфордской лаборатории. Мне сказали, чтобы я соблюдал осторожность.

В ящичке дырки.

— Ах, мышь.

Профессор расписался, а затем отнес ящик в свой кабинет и достал деревянную клетку.

— Ах, белый мышь. Маленький мышь, ти отправишься отшен, отшен далеко. Ну и как мы будем тебя называйть? Блондин, нет? Сыру шелаешь, Блондин?

Блондин очень даже желал сыру. Он оказался ухоженным, резвым мышонком с очень близко посаженными глазками-бусинками и горделивыми усами. И если вы в состоянии представить себе высокомерного мышонка, так вот я вам скажу: Блондин был очень высокомерен. Этакий городской щеголь — лабораторная голубая кровь, — который в жизни не пробовал сыра. Простой, плебейский продукт, разумеется, не мог входить в его рацион, состоявший из разнообразных витаминов.

Но он попробовал сыр, а это был камамбер, который вполне подходит и для тех, в чьих жилах течет голубая кровь. Он ел исключительно изящно, демонстрируя прекрасные манеры и отгрызая по крошечному кусочку. Если бы мыши умели улыбаться, он бы улыбнулся.

Ведь можно улыбаться и улыбаться без конца и при этом быть мерзавцем и злодеем.

— Итак, Блондин, я тебе показывает. Я ставить приемник около твоя клетка, нушно видет, мошет ли он передавайт малюсенькие звуки, когда ти кушает. Вот так. Я поправляет…

Из громкоговорителя, установленного на угловом столе, донеслось чудовищное чавканье — в тысячу раз увеличенный звук, который издает мышонок, когда ест сыр.

— Да-да, подушилось. Видишь, Блондин, я объясняю… Когда ракет на Луна сель, дверь каюта открывайсь. Но ти не мошешь выходить, пока еще не мошешь. Там будет решетка из дерева бальза. Ти будешь ее прогрызать, чтобы выходить нарушу, обязательно будешь… если шивой, понял?

Блондин непременно испугался бы, если бы понял хоть словечко из того, что сказал профессор. Но он не понял. Он грыз камамбер и находился в благословенном и горделивом невежестве.

— И тогда я узнаваль, прав ли я насшет атмосфер, Блондин. Когда ракет сел и дверь каюта открылся, воздух болше нет. Если на Луна нет воздух, ти прошивешь всего пять минут или дате меньше. Если ти будешь продолжать грызть дерево, значит, атмосфер ест на Луна и все астрономы и спектроскопы ошибаться. Они есть дурак, што не сумель вычитать рефракционный линий Лейбница из спектра, нет?

Громкоговоритель продолжал издавать громкое чавканье, мышонок с удовольствием поедал сыр.

Да, приемник отлично работал.

— А тепер будем ставить его в ракет…

День. Ночь. Еще один день. И еще ночь.

Человек работал над созданием ракеты, а за стенкой, в своей норке, мышонок еще старательнее трудился над прибором, который был намного меньше и гораздо сложнее. Генератор лучей X-19 предназначался для повышения интеллекта мышей. Сначала Минни.

Украденный огрызок карандаша превратился в катушку с графитовой сердцевиной. Затем конденсатор, а от него проволока… впрочем, даже Митки до конца всего не понимал. В памяти у него имелась картинка того, как следует сделать генератор, но принципа его работы он не знал.

— А тепер положиль батарейка от фонарика, што украл у…

Да, Митки тоже во время работы постоянно разговаривал сам с собой. Только тихо, очень тихо, чтобы профессор его не услышал.

А из-за стены доносился громкий гортанный голос:

— А тепер положиль приемник каюта в…

Люди и мыши. Трудно сказать, кто из двоих был больше занят.

Митки закончил первым. Маленький генератор лучей Х-19 внешне совсем не радовал глаз. По правде говоря, он очень сильно смахивал на гору мусора, оставленного электриком. И уж конечно не имел ничего общего с гладкой сверкающей ракетой в комнате за стеной. Выглядел он, мягко говоря, не слишком презентабельно.

Но зато он будет работать. Митки тщательно выполнил все указания ученых-пркслиан и не упустил ни одной, даже самой крошечной детали.

Итак, последний проводок занял свое место.

— А тепер звать моя Минни…

Минни пряталась в самом дальнем и темном углу дома. Она постаралась оказаться как можно дальше от необычных вибраций, которые творили странные вещи у нее в голове.

Когда Митки к ней приблизился, в глазах у нее зажегся страх. Нет, не страх, а самый настоящий ужас.

— Моя Минни, ти не дольшен нишего пугайсь. Иди близко-близко к генератор, а потом… ти будешь умный мышка, моя Минни. И будешь разговаривает на кароший английский, как я.

Вот уже несколько дней Минни была напугана, потому что не понимала, что происходит. Необычное поведение ее мужа, диковинные звуки, которые он издавал и которые не имели ничего общего с приличным мышиным писком, приводили ее в отчаяние. А теперь он издавал эти странные звуки, обращаясь к ней!

— Моя Минни, все ест карашо. Близко ти дольшен подойти к машина, и тогда ти мошешь говорить. Пошти как я, Минни. Да, пркслиане изменяй мои голосовые связки, и мой голос стал отшен красивый, но и без них ти будешь…

Митки осторожно подбирался к Минни, стараясь зайти ей за спину, но она вдруг резко развернулась и скрылась в дыре в плинтусе. Затем промчалась через кухню и нырнула в отверстие в кухонной двери. Оказавшись на свободе, Минни спряталась среди высокой некошеной травы в саду.

— Минни! Моя Минни! Вернись!

И Митки бросился за ней, но опоздал.

Ему не удалось найти ее в высокой траве и сорняках. Минни исчезла без следа.

— Минни! Минни!