Попаданка для герцога — 2

Через пару недель был готов прототип первой полевой кухни. Мы торопились. Если война начнется, то это будет в начале лета, а до него уже рукой подать. И нам нужно было как можно быстрее выйти к генералам с предложением по организации горячего питания на марше.

В испытаниях, как обычно участвовали все мои работники, кроме домашних. Конюха интересовали только лошади, у Парлы были свои заботы, а госпожа Зензи нашла дела поинтереснее.

Когда лошадь выволокла из мастерской чудо-кухню, все ахнула. И я тоже. Все же Фипп гений. Как он смог из моих корявых рисунков и рассказов вычленить главное? Полевая кухня была почти копией той, которую я видела в исторических фильмах. Металлическая печь на железной же телеге, топка с торца, большой встроенный прямоугольный бак для чая-компота напротив, за спиной кучера, и два бачка-автоклава… большие литров по пятьдесят… пол армии накормить хватит.

В крышках автоклавов торчала фигульки предохранительных клапанов, и синели магические кристаллы-охладители. Фипп решил, что одно другому не мешает, а безопасность наше все.

Испытания полевой кухни прошли успешно. Суп и каша приготовились почти одновременно с компотом, а ели мы приготовленное всей деревней.

Теперь надо было ехать в Мерденбург, чтобы подать документы и продемонстрировать нашу полевую кухню «карманному» генералу Агуста и Орста – сэру Горфиду.

Снова ехать в столицу вдвоем не было никакого резона. И мы с Фиппом решили, что поеду я. Вторая линия все еще не была закончена, и терять две, а то и три недели на поездку слишком неразумно.

И снова я собиралась в дорогу. Я хотела взять с собой Гратту, ведь она числилась моей личной помощницей, но она внезапно заболела, пришлось срочно все переигрывать накануне отъезда. И со мной снова поехала Парла.

По пути мы должны были заехать в Крамсберг к Агусту и Осту. Во-первых, мне нужно было забрать свой гардероб, не могу же я показаться в столице в прошлогодних нарядах. Во-вторых, Фипп опробовал на новые приспособления на первом станке и сделал тридцать маленьких жестяных банок – как раз на одну загрузку автоклава. И теперь я везла ящик тушенки нашим купцам. На пробу. Пусть займутся продажей. Нам-то с Фиппом и некогда, да и не интересно торговать в розницу. И, в-третьих, у нас заканчивалась оцинкованная жесть для банок. И Фипп написал дядям письмо, в котором просил помочь нам в заключении договора на регулярные поставки жести прямо с фабрики. Мы же не можем мотаться в город каждый раз, когда у нас заканчивается сырье. И, в четвертых, нужно было сдать следующие пятьдесят банок консервов на армейский склад.

Остановиться я решила в гостинице. Фипп, конечно, сказал, что Агуст будет рад видеть меня, но настаивать не стал.

Дорога прошла спокойно. Я снова отказалась от дилижанса, и поехала на своей повозке, позади которой прицепили полевую кухню. Мы добрались до Крамсберга еще засветло, очень скоро летний солнцеворот, и дни теперь намного длиннее.

Гостиницу в этот раз мне посоветовал Фипп, она была ближе к центру и намного приличнее. На первом этаже была ресторация, а не харчевня. Двухкомнатный номер, точь-в-точь такой же, как в мою первую ночь в этом мире, мне обошелся в один золотой. Но сейчас я могла себе такое позволить.

С самого утра я занялась делами. Первым делом поехала к военному интенданту и сдала тушенку. Не таскать же ее с собой, а еще мне сундуки некуда ставить с моими платьями.

Немного переживала, что солдатня начнет возмущаться, мол, баба приехала. Но интенданту было все равно кто я. Он равно равнодушно скользнул по мне взглядом, тщательно проверил все консервы и сопроводительные документы и выдал мне расписку о том, что они приняты.

После армейских складов я отправилась банк за деньгами. Вот когда начинаешь ценить безналичные платежи. Были бы здесь чековые книжки… Или хотя бы банкноты. Но нет, расчеты велись золотыми монетами.

В банке меня ожидало приятное известие, поступил платеж от его величества. Сумма приятно удивила. Оказалось, что это аванс на сто банок и полный расчет за те пятьдесят, которые мы уже сдали.

Потом забрала гардероб. Тетушка Ютта порадовала, все сидело безупречно и очень мне шло. Я переоделась там же, в ее мастерской и сразу же сделала заказ на осень-зиму. Размеры она мои знает, цвета тоже, вкус у нее есть. А мне некогда мотаться туда-сюда из поместья. Тетушка Ютта недовольно покачала головой, но пятьдесят золотых аванса исправили ситуацию.

В новом наряде, чувствуя себя уверенной на все сто процентов, я заехала в лавку к Агусту и Орсту.

В лавке меня встретила радостной улыбкой дочка Орста, Инджа, пухленькая, невысокая молодая женщина, с которой я познакомилась в прошлый раз. Мы виделись только мельком, она приходила с семьей на ужин, когда мы с Фиппом гостили у Агуста. Я попросила позвать кого-нибудь из братьев.

В лавке Агуста и Орста торговали товарами повседневного спроса, вроде привычного универсама. Только места, правда, было гораздо меньше, хотя на первый взгляд принципы товарного соседства соблюдались. И продукты стояли отдельно от мыла и керосина, в разных концах лавочки.

– Леди Лили, – вздохнула она с сожалением, – отец и дядя ушли с караваном. Сезон же… Теперь вернуться только к осени.

Вот ничего себе ситуация! И что мне делать-то теперь? И почему Фипп ничего не сказал?! Он же знал, что сезон…

– Решили вот, – еще тяжелее вздохнула Инджа, в ответ на мое ошеломленное молчание, – в этот раз сами сходить… тряхнуть стариной.. так сказать…

Ага, ответила я себе мысленно, кто-то просто забыл о чем говорили купцы в харчевне, перед тем как продать одной неугомонной попаданке станок по производству консервов.

– А вы что хотели-то, леди Лили, – снова заученно улыбнулась Инджа, – может я могу помочь?

– Консервы хотела предложить, – вздохнула я, – мы с сэром Фиппом их немного изменили, хотели попробовать продавать в розницу… Думали, может быть Агуст с Орстом возьмутся…

– Ой, так что же вы сразу-то не сказали? – рассмеялась Инджа, – несите свои консервы. Мне про них отец, да дядька все уши прожужжали, когда еще сами делать пытались. Так что я много о них знаю. Если не смущает, что со мной договор подписывать будете, то возьму я на реализацию. Чего не взять-то?! Мясо летом хорошо должно пойти. Скотину-то не режут.

– Не смущает, – рассмеялась я, чувствуя, как с плеч свалился огромный камень, – от нас с Фиппом тоже я сама подписывать буду.

Сказано сделано. Договор мы составили, тут же сбегали в ратушу заверили, благо лавка Агуста и Орста прямо в центре. И тут же ящик консервов на продажу выставили. По цене, конечно, консервы получились не дешевые, особенно относительно армейской ведерной, но Инджа сказала, что первую партию точно продаст. Из любопытства купят. А дальше посмотрим.

Такой вариант меня более чем устраивал.

Глава 7

Из купеческой лавки я, окрыленная успехами, поехала на фабрику за оцинкованной жестью для консервных банок. Решила, что раз Агуста и Орста нет, то я и сама со всем справлюсь. Съезжу, договорюсь, вот и вся недолга. Фабрика располагалась в отдалении от города, но не так чтобы очень далеко.

Время было еще только к обеду, все запланированные вопросы решились неожиданно быстро. Глядишь и здесь все сладится, и мы сможем выехать в Мерденбург уже сегодня вечером, и переночевать по пути на станциях. Пока день долгий надо пользоваться.

Но не тут-то было. Фабрика оказалась исключительно мужским царством. Это стало заметно сразу, как только я подъехала достаточно близко. Воняло так, что у меня заслезились глаза. И чем ближе мы были, тем невыносимее становился запах помойки. Меня замутило, я прикрыла нос платочком и старалась дышать, как можно реже. Еще вокруг было страшно грязно. Дождей не было довольно давно, но дорога к фабрике была покрыта лужами и толстым слоем жирной, чавкающей грязи.

Когда наша повозка подпрыгнула на кочке, и грязь щедро плюхнулась на подол нового платья, я чуть было не повернула назад. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы продолжать путь.

Фабрика по производству жести представляла собой несколько низких приземистых зданий, разбросанных на небольшой площадке. Наверное, здесь было болото, решила я, иного объяснения, почему жижа, в которой ноги лошади тонули по самые бабки, покрывала всю территорию фабрики ровным слоем, я не нашла.

Одно из зданий казалось на вид почище и поаккуратнее других. Я велела ехать туда, рассудив, что скорее всего именно там находится администрация. И не ошиблась. Осторожно, придерживая подол окончательно испорченного платья и жалея новые туфли, которые скорее всего тоже придется выбросить, я дошла до крыльца по мосткам – нешироким доскам, брошенным прямо на грязь. Больше всего на свете я боялась оступиться и упасть в черную жижу.

Внутри административного здания уборку, вероятно, не проводили со дня открытия фабрики. Я, аккуратно, на носочках переступая через засохшие комья земли на полу, дошла до первой двери и постучала.

– Кто там?! – громко выругался хриплый мужской голос за дверью… уж насколько я была современной и привычной к мату, но даже мне стало не по себе.

Я открыла дверь и шагнула в кабинет, улыбаясь так широко, что заболели щеки.

– Леди?! – растерянно ахнул мужчина, сидевший за столом, заваленном бумагами, – как вы сюда попали?!

Он вскочил, бросился ко мне, спотыкаясь и стукаясь об расставленные в тесном кабинете стулья и скамьи, и принялся цветисто извиняться за то, что мне пришлось услышать.

– Леди, как вы сюда попали? – задал он снова тот же вопрос, когда извинения, наконец, закончились.

– Я хотела купить у вас луженую жесть, – улыбнулась я, – и заключить договор на регулярные поставки.

– Что, простите? – опешил мужчина, – вы хотите купить луженую жесть?!

– Именно, – рассмеялась я. Шок, написанный на лице этого мага-инженера, а я была уверена, что это именно он, стоил всей поездки. Бедолага был удивлен, пожалуй, больше, чем если бы с ним вдруг заговорила лошадь.

– Но, леди, – справился он с удивлением и попытался вернуться в зону комфорта, – зачем вам жесть? Вы хотя бы представляете, что это такое? – фыркнул он насмешливо.

– Ну, разумеется, сэр, – кивнула я, – меня зовут леди Лили, баронесса Розанская. Я совладелица консервного цеха, соавтор нескольких патентов и прекрасно разбираюсь и в жести, и во многом другом. А вы кто?

– Барон Дебрик Залемский, к вашим услугам, леди Лили… Наслышан про вас, – улыбнулся он, – скажу честно, мы тут весьма потешались над вашим опрометчивым решением, приобрести механизмы по изготовлению жестяных банок. И сели в лужу, когда у вас все получилось.

– Ну, что вы, – фыркнула я насмешливо и кивнула в окно, – не стоило садиться в лужу так буквально…

Барон на секунду замер, а потом громко и раскатисто захохотал, оценив шутку.

– Ох, леди Лили, – он вытер слезы, – а вы весьма остры на язык. Это очень необычно для леди, но мне нравится. К сожалению, вы правы, моя фабрика утопает в грязи. Здесь раньше были болота, и дренажные канавы не справляются. Нам приходится каждый год, когда сойдет снег, осушать территорию магией. Но к сожалению мой брат, маг земли, в этом году не смог приехать. Его отправили строить укрепления на границе. Вы, наверное, слышали, скоро будет война с Иностой?

Я кивнула, намотав на ус информацию о постройке укреплений. Это еще один кирпичик в чашу весов в пользу начала войны уже в этом году… А значит мне нужна жесть. Очень много жести. В два раза больше, чем сейчас. И по хорошим ценам, а не в два раза дороже из-за войны.

– Да, что только не болтают, – рассмеялась я, – болтать не мешки ворочать. Так что с жестью, сэр? Договоримся?

– Договоримся, – кивнул он и махнул рукой на стул, – присаживайтесь… Сколько вам нужно?

Я озвучила количество… но на предложенный стул не села. Нет, уж. Я лучше постою. Из солидарности барон тоже остался стоять.

– Каждый месяц?! – ужаснулся он и рассмеялся, – леди, это совершенно невозможно. Производство жести трудоемкий процесс, и даже если мы остановим все остальные мастерские и будем делать только жесть, мы не сможем обеспечить вас нужным количеством. Вы уже выбрали почти все наши запасы… Вы можете забрать остатки, но в месяц мы сможем поставлять едва ли четверть того, что вы хотите.

– А увеличить производство? Все же цена на жесть довольно высока. И вы смогли бы хорошо заработать…

– Увы, – он развел руками, – иногда дело не в ценах, леди Лили… Хороших молотобойцев, желающий пойти на работу на фабрику, не так-то много, а без них лист не выкуешь.

– Выкуешь? – переспросила я, – но разве жесть куют?

– Ну, разумеется, – фыркнул барон, – кажется, леди, не так-то хорошо вы знаете процесс изготовления жести.

– Я его, вообще, не знаю, сэр, – задумчиво произнесла я, – но, кажется… мне нужно поговорить с моим магом-инженером… возможно, мы сможем помочь и вам, и себе. А пока я попрошу вас отгрузить всю луженую жесть, которая имеется…

С фабрики я уехала в задумчивости. Я мало что понимаю в металлопрокате… Но само слово металлопрокат навевает определенные мысли, которыми я и хотела поделиться с магом-инженером. А есть еще отбойный молот… И мне кажется, эта штука вполне может работать от парового двигателя. Вместо молотобойцев.

Жести получилось много. Относительно, конечно. Нам хватит на месяц работы, если мы будем делать только ведерные консервы. Теперь я поняла, почему банки были такие большие. Из-за жести. На одну большую банку ее надо гораздо меньше, чем на двадцать маленьких, а вес тушенки внутри при этом будет одинаковым.

С таким грузом тащиться в Мерденбург было бы неразумно, придется сначала вернуться домой, отвезти жесть. Или я могу поехать дилижансом. Договорюсь за отдельную плату, чтобы прицепили полевую кухню позади дилижанса. Заодно и испытание проведу, на прочность… Доедет или не доедет.

Сказано сделано. Мы вернулись в гостиницу, собрали вещи и выехали на станцию. Оттуда, я с Парлой и полевой кухней поехала в столицу, а наша повозка с жестью – домой. Конюху я отдала письмо для Фиппа, в котором рассказал о проблеме с жестью. И о том, что у меня есть идеи еще одного изобретения.

В Мерденбург мы приехали вечером. Я оставила полевую кухню на станции, заплатив за хранение. Была там такая услуга для приезжающих на своих каретах аристократов. А мы с Парлой отправились в гостиницу.

Три золотых за два дня, и мне достался тот же номер, что и в самую первую ночь. Это было странно. Как будто бы замкнулся какой-то круг. Или не круг, а кольцо спирали. Я снова оказалась в той же точке в пространстве, но сколько всего изменилось.

Парла уже спала в своей комнатушке, рядом с гардеробной, а я все не могла заснуть. Все думала… обо всем. О том, что я стала совсем другая. О треклятом металлопрокате и отбойной молоте. О том, что здесь, в самую первую ночь в этом мире, мне приснился сон с тремя мужчинами. И теперь я, кажется, знаю, кто тот третий. Только не понятно, при чему тут король. И вот уж чего-чего, а внимания его величества мне совсем не хочется. О том, что если бы герцог не был в отъезде я могла бы его увидеть. И, возможно, разобраться с тем, что твориться в моей душе.

Уснула я поздно, короткая ночь уже подходила к концу, и в окне посветлело. Но через пару часов, когда Парла разбудила меня, оказалось, что я прекрасно выспалась. А мне сегодня предстоит сделать очень много. Сдать документы на патент, получить патенты на предыдущие изобретения, и встретиться с генералом.

С патентами все прошло гладко. Равнодушный клерк, еще не проснувшийся после вчерашней пьянки, судя по запаху перегара, молча выдал мне патенты на автоклав и открывалку, принял документы и чертежи полевой кухни, вручил расписку и велел прийти за новым через две недели. Прошло не больше десяти минут, как я вошла в здание патентного бюро. Странно. Я совершенно точно знаю, что в прошлый раз Фипп проторчал здесь около двух часов. И при этом говорил, что все прошло необычайно быстро. Наверное, мне просто повезло с клерком, решила я.

Здание, в котором заседал генерал армии Горфид, находилось на окраине города, а не в центре, как все остальные мало-мальски важные ведомства. И нанятый извозчик на двуколке повез нас с центральной площади в неизвестность. А мы с Парлой с интересом смотрели по сторонам, пытаясь увидеть как можно больше. Моя горничная еще ни разу не была в столице и была абсолютно счастлива, что ей представилась такая возможность.

Я же попала в столицу в третий раз, но нигде, кроме Управления, гостиницы и станции тоже не была. Если все сделаем сегодня, загадала я, то завтра можно пройтись по магазинам и побаловать себя приятными мелочами.

В отличие от зимы, летом в городе бурлила жизнь: гремели деревянными колесами по мостовой наемные экипажи, цокая по камням копытами, медленно шли лошади с седоками, спешили по важным делам хмурые мужчины, степенно прогуливались парочки, хихикали молодые девушки под надзором строгих пожилых компаньонок, что-то увлеченно обсуждали молодые люди, старательно делавшие вид, будто бы их совершенно не интересуют улыбки девиц.

Чем дальше мы отъезжали от центральной площади, тем сильнее менялось и окружение. Народ здесь жил беднее и суетливее, мостовая была не каменная, а деревянная, а дома теснились и росли вверх…

Я уже начала волноваться, что везут нас не туда, куда надо, как извозчик остановился около приземистого двухэтажного здания спрятанного за высоким деревянным забором.

– Приехали, леди, – прогудел он и кивнул в сторону незамеченной мной калитки, – вам туда…

Глава 8

Возле калитки стоял часовой в странной военной форме. Слишком уж вычурной она была: черные туфли с серебряными пряжками, белые штаны с высокой талией, узкий, тесный мундир красного цвета, широкий белоснежный кушак, белые глянцевые ремни портупеи, обхватывающие торс часового крест-накрест, высокая красная шапка без полей с плюмажем… В таком виде в бою не побегаешь.

Я была немного в недоумении, как-то не приходилось мне еще видеть солдат в этом мире. А они совсем не были похожи на наших. У нас солдаты носят формы, чтобы быть незаметными, а здесь, наоборот, чтобы их хорошо было видно на поле боя?

А вот Парла за моей спиной восторженно ахнула. Ее восторг был такой искренний, что часовой не выдержал и стрельнул одним глазом в ее сторону, отчего моя горничная вспыхнула ярче мундира и споткнулась, едва не уронив поклажу на деревянную мостовую.

– Любезный, – обратилась я к солдату, – как бы мне пройти к генералу Горфиду.

«Любезный» промолчал, только скосил глаза на калитку. Ему, неверное, нельзя разговаривать и менять позу, догадалась я. И изо всех сил постучала кулаком по дощатой двери.

Почти мгновенно открылось крошечное окошечко, из которого на меня с вопросом взглянул голубой глаз.

– Мне нужен генерал Горфид, – повторила я, незаметно потирая ребро ладони… больно.

– Как доложить? – спросил равнодушный голос.

– Леди Лили, баронесса Розанская, – представилась я. Окошечко захлопнулось, раздался топот, «глаз» побежал к генералу «докладывать».

Я сдула со мокрого лба выпавшую прядь. Пока ехали на экипаже было не так жарко, а сейчас солнце стояло в зените и не оставляло тени. Нигде даже не спрячешься. Легкий ветерок почти не ощущался и не давал облегчения. Я чувствовала, как по спине поползла капля пота. Вот будет конфуз, уныло подумала, если генералу я попаду с мокрыми пятнами на платье.

Парла, вообще, растаяла и растеклась лужицей то ли от солнца, то ли от жарких взглядов солдатика.

Мы торчали на пустынной улице вдвоем, как две вороны. Время шло, а «глаза» все не было. Прошло, наверное, уже не меньше получаса, а мы все ждали, когда нас впустят.

– Леди, – открылось окошечко, – генерал занят. Велел прийти завтра.

Я непроизвольно выругалась, слово в слово повторив то, что слышала на фабрике. Парла побледнела и почти упала в обморок. Солдатик забыл, что ему нельзя шевелиться и повернулся в мою сторону, выпучив глаза в шоке. А «глаз» фыркнул и рассмеялся. Негодяй! И проклятый генерал, и «глаз». Ясно же, теперь хоть каждый день ходи, будут меня завтраками кормить. Если бы меня было письмо от Агуста и Орста… как же не вовремя купцы укатили с караваном.

– Леди Лили, – отчаянный шепот Парлы прервал мои размышления, – а как же мы теперь до гостиницы доедем? Извозчика-то отпустили…

– Как-как, – недовольно ответила я, – ногами!

И зашагала прочь, призывая кары небесные на голову генерала.

Если бы не злость, я бы свалилась где-нибудь по дороге. Как бедная Парла, которая плелась за мной еле живая. Но я пыхтела от возмущения и бодро шагала к центру. Ну, ничего, думала я, завтра приеду пораньше и перехвачу генерала, когда он будет на работу идти. Все равно он от меня не уйдет. Мне надо ему полевую кухню продать. И я ее продам. Даже если придется потревожить сон генерала Горфилда ночью. Узнаю, где он живет и проберусь тихонько.

В гостиницу мы вернулись полумертвые от усталости. И это нам еще повезло, через пару кварталов встретили свободного извозчика и доехали до центра с ветерком. Но от мозолей меня это не спасло, правую пятку я стерла просто в кровь. И заметила я это только тогда, когда из двуколки вылезала. Еле дошла до номера, со стоном наслаждения скинула туфли и стащила платье, все в пятнах от пота. И помчалась в ванную. Еще неделя только прошла, как я новый гардероб от тетушки Ютты забрала, а уже два платья на выброс. Их-то здесь не стирают, чистят только, а фабричную грязь и пот не почистишь.

Парла саквояж с документами на кровать бросила, метнулась ванну мне приготовила, одежду грязную убрала… а сама-то тоже измученная, уставшая. Пожалела я девицу и велела сходить ополоснуться. В гостинице были общие ванные для прислуги и гостей победнее.

Сама же в прохладной водичке полежала, остывая от солнечного жара, голову помыла и, в халатик завернувшись, вышла в комнату. Слышу, а ко мне кто-то в дверь ломится. Давно видать, очень уж стук настойчивый. А я же не гордая, сидеть ждать Парлу не буду, волосы полотенцем промокнула и пошла дверь открывать. Может быть это заказанный поздний обед принесли. Есть-то хочется страшно! С самого утра маковой росинки во рту не было.

Но в коридоре перед моей дверью стоял… Чарни. А он-то откуда взялся?