Алло, Милиция? Часть 2

— А ты?

— Пообещала переспать с директором торга, чтоб он уволил её.

— Эля, ты — прелесть!

— Правда? Что же ты не замечаешь? Кстати, если списали Бекетова со счетов, я — свободна.

— Кого мне уволить или убить, если ты переспишь со мной? Чай обещанный поставь, кстати.

— С тобой — по-дружески. За так. Или мне одеть шпильки, прозрачную ночнушку, намазать свисток?

— Да ты и в спортивном прикиде сексуальнее девяноста девяти процентов виденных мной девушек. Один процент оставим Голливуду. Пойми. Ты сама сказала: по-дружески. А друзей не трахают. Если я сплю с девушкой, то это уже — отношения, а не дружба. Не поверишь, мужчины очень привязываются к дамам, оказавшись с ними в постели.

— Правда?

Она нагнулась к Егору, рассевшемуся на кухонном стуле, и принялась поглаживать его по джинсам, медленно и настойчиво наращивая напор. Не могла не почувствовать, какое напряжение возникло под джинсовой тканью.

Он вытерпел с минуту, откровенно получая удовольствие. Потом перехватил её кисть и убрал от себя.

— Сейчас штаны испачкаю, не надо. Лучше налей чаю, и поговорим за жизнь.

— Я уж думала, ты — педик. Нет, возбуждаешься как нормальный. Чуть джинсы не порвались. Ну и сила воли у тебя!

— Эля, не спеши. Ещё в прошлый раз просил. Сейчас… успокоюсь немного.

Она действительно сделала чай и поставила вазочку с печеньками.

— Что ты хотел обсудить?

— Ты достаточно освоилась и, наверно, ответишь на вопрос: все процессы отлажены, без Бекетова работают?

— Большей частью — да. Знаем, где товар получать, как рассчитываться. Конечно, возникают проблемы, но тут же решаемые.

— Эта Валентина Ивановна — толковая?

— Вполне. Только стерва редкостная, хуже меня.

Егор чуть чаем не поперхнулся от такой оценки.

— Замечательная характеристика. Короче, идея такая. Я предлагаю очень высокому человеку взять «Верас» под крыло. Если согласится, подчёркиваю — если, твоя Валентина Ивановна должна будет исполнять все его приказания. Нет, спать с ним не обязательно, ни ей, ни тебе. Сохранишь ту же работу, квартиру, служебную машину, зарплату по ведомости и левую тоже.

— Квартира принадлежит кому-то из родственников Бекетова.

— Которому проще платить рублей шестьдесят в месяц и не выселяться.

— А секс-услуги… Поверь, я — не проститутка. Жить с определённым мужчиной, одиноким, пусть за деньги, это совсем не то, что давать направо и налево. Хотя он предупреждал, что может потребовать извращений. Например — дать снотворное и поиметь безжизненное тело, — Элеонора подпёрла подбородок ладошкой. Она сидела напротив через стол, больше не приставая с фривольными подкатами. — В общем, твоё предложение супер. В чём подвох?

— Не знаю. Это только на словах всё просто. Начнём с того, что высокий человек может меня не послушать. Что выплывут обстоятельства, с которыми справлялся только Бекетов. Вот так, на кухне и за чаем, я не в состоянии просчитать игру на десять ходов вперёд. Но надеюсь, что получится. Ты же меня поддержишь? Спасибо за чай.

Он поднялся.

Элеонора стремительно шагнула навстречу и обвила руками его шею. Но не тёрлась, не приставала с поцелуями.

— Если у тебя есть такой хороший друг, то никакой любовник не нужен.

— Ты пока подумай, куда сплавить Прокофьевну и кого поставить на её место. Она запросто навлечёт на вас массу неприятностей.

— Если тебе что-то надо из её товаров, я принесу. Выбирай и меряй здесь. Понравится — заберёшь.

— Если есть такая хорошая подруга, особенно в торговле, то любовница… Нет, всё равно нужна.

Он ушёл от Элеоноры, посмеиваясь. Если отбросить чистоплюйство и забыть, что та была готова сожительствовать с Бекетовым за деньги или решать вопросы в торге через трахен-трахен, вполне неплохая девушка, а что без комплексов — это её выбор.

Вот только поглаживание через штаны не прошло бесследно, там осталась тяжесть. Раз предоставлен свободный график, честнее всего сгонять в Гродно на денёк. Если Настя сумеет найти, где уединиться.

Вдруг благостные мысли, перемешанные с эротическими фантазиями, словно ледяным ветром сдуло.

«Дать снотворное и поиметь безжизненное тело».

Тут у убийцы два варианта. Отмерять гораздо больше снотворного. Или дождаться, когда жертва уснёт, а потом закачать принудительно раствор снотворного в смертельной дозе. Человек склонен к рефлекторным глотательным движениям. Пока жив.

Теперь понятно, как Бекетов убил Ингу. Не исключено, что опробованный сценарий ждал и Элеонору. Потом — следующую девицу. Безнаказанно.

А ГРУшники сдували пылинки с этой гниды в страхе, что Бекетов раскроет их неблаговидные делишки.

Хрупкую конструкцию круговой поруки Егор разрушил. Лично. Если бы не вмешался, Бекетов продолжал бы рулить «Верасом» и менять секретарш, три грузинских брата считать денежки, а московские разведчики спокойно ждать, когда компромат устареет и утратит токсичность.

Если правда раскроется во всех неприглядных деталях, а угроза Бекетова реализуется и разразится международный скандал, Егора будут заинтересованы порвать на молекулы КГБ, ГРУ и грузинские воры в законе.

Интересно, что с момента попадания в СССР прошло каких-то двадцать восемь суток. Что он натворит за год? Спровоцирует ядерный конфликт с США?

х х х

В восемь утра разбудил телефонный звонок. После треволнений понедельника Егор надеялся воспользоваться либерализмом Сахарца, не спешить в РОВД к девяти и выспаться, потом совершить пробежку…

У Сазонова было иное мнение.

— Через десять минут машина будет у твоего подъезда. Не задерживайся.

Поминая ласковыми материнскими словами государственную безопасность и людей, её охраняющих, Егор успел только одеться и умыться. Всё равно получил упрёк от Аркадия за опоздание.

— Что за спешка?

— Обменяем тебя и Максимова на задержанных ГРУшниками агентов КГБ.

— Лучше тебя менять, ты менее ценный. А если серьёзно?

Гэбист вырулил из двора, а Егор вдруг подумал, что ему последнее время не нравится ездить в чёрных «Волгах». Особенно с кузовом «универсал».

— Москвичи подвалили к нам целой толпой. Пытаются договориться. Прилетел кое-кто из нашего начальства.

— Дай угадаю. Добытое мной признание легло на стол Андропову, и тот поставил на уши Политбюро?

Аркадий провёл рукой в перчатке по глазам, как будто отгоняя наваждение.

— Даже представить не могу, как мой начальник тебя терпит. Потребуй ещё, чтоб ту бумагу обсудили на Генеральной ассамблее ООН.

— Не хочешь говорить — не надо. Подремлю.

— Ладно. Кое-что могу сказать. Старлей, которого ты сунул мордой в дверь, сильно порезал шею битым стеклом. Машину нашли на Варвашени, около военного госпиталя. Салон залит кровью так, словно свинью кололи.

— Жива свинья?

— Спасли. Зашили, донорской кровушки закачали. Уже у нас сидит, хоть военные едва не забаррикадировались в его палате. Признался. Заметь — обошлись без твоих варварских методов. Двое других исчезли. Предположительно, их укрыла разведка Белорусского военного округа. Солидарность, знаешь ли.

— А мы разве не защитили бы гэбиста, попади он в переплёт?

— Защитили. Но ты — внештатник. Не торопись говорить «мы».

— Ладно. Какое я отношение имею к толпе? Нужно выломать конечность какому-нибудь армейскому генералу?

— Сазонов просто хочет иметь тебя под рукой.

На Комсомольской это сидение «под рукой» вылилось в два часа бесцельного ожидания в отдельном кабинете без телефонов. И без мобильного телефона с интернетом, позволившего бы скоротать их не напрягаясь.

Наконец, тот же самый Аркадий привёл его к начальнику.

Там на стульях для посетителей расположился высокий худой мужчина в штатском с глубокими залысинами на узком черепе, какой-то сжатый по горизонтали по сравнению с массивным хозяином кабинета. Судя по властному выражению лица, московский гость даже в бане чувствовал себя генералом. Но не таким благодушным, как в «Особенностях национальной охоты».

— Присаживайся, Егор, — распорядился Сазонов. — Это наш коллега из военного ведомства, его фамилию и должность называть не буду. В общих чертах мы обсудили и разрешили возникшие недоразумения. К тебе у них никаких претензий больше не возникнет. Но товарищ хотел бы задать тебе пару вопросов.

— У меня тоже есть вопрос. Формулировка «больше не возникнет претензий» означает, что передо мной извиняются за незаконную попытку захвата и похищения?

У генералоподобного глаза на лоб вылезли от его слов.

— Вот так, коллега, — усмехнулся одном уголком рта Сазонов. — Мы потому всегда опережаем вас на шаг или два, потому что привлекаем нестандартно мыслящих и действующих людей.

— Виктор Васильевич, при всём уважении. Если он считает такие действия нормальными, я не вижу возможности с их конторой сотрудничать.

— Приношу извинения, — проскрипел москвич. — Мы можем приступить?

— Начинайте, — разрешил Сазонов.

— Где Бекетов?

— Понятия не имею.

— Где вы его видели в последний раз?

— Не считая фото, я вообще его видел один-единственный раз. Выехал на место убийства Бекетовым его секретарши. Следователь прокуратуры получил приказ очевидное убийство замять и представить как суицид. Мы с начальником уголовного розыска возвращались в РОВД на служебной машине. Около «Вераса» он мне показал идущего к машине Бекетова с новой смазливой секретаршей-любовницей, хотя убитая им прежняя ещё не остыла. Я спросил: будущая жертва? Начальник розыска ответил: не обязательно следующая. Если Бекетова покрывает высокое начальство из Москвы, он и до неё замочит кого угодно.

— Секретарша… — генерал попробовал на вкус это слово. Кажется, даже покатал на языке. — Шлюшка. А тут дело государственной важности!

— Егор, молчи! — рявкнул Сазонов. — Мальчишка сейчас скажет: советское государство — это советские люди. И если какая-то государственная структура позволяет безнаказанно убивать наших девок, честных или шлюх — не важно, я очень сомневаюсь в необходимости существования такой структуры вообще. Но мы с вами договорились не выяснять отношения дальше. Задавайте вопросы по существу.

— У вас был роман с этой секретаршей? — продолжил москвич.

— Роман — нет. Только связь по поручению КГБ ради расследования теракта с гибелью четырёх человек.

— Вам приходила в голову идея отомстить Бекетову?

Егор обхватил колено руками и откинулся на стуле.

— Не месть. Я хотел бы, чтоб ему обломали рога в установленном законом порядке и не допустили новых преступлений. Но творить самосуд не собирался и не собираюсь, если он всё же объявится. Хотя слово «закон» вам не известно.

— Егор! — одёрнул Сазонов.

— Кто мог желать его смерти? — не унимался военный.

— Виктор Васильевич, ему огласить все версии, рассмотренные в деле о взрыве?

— Только последнюю.

— Бекетов убил московского подельника по противозаконному бизнесу, заподозрив его в связи со своей женой Софией. Вы наверняка в курсе, потому что заставили милицию Смоленской области представить ДТП с тем грузином несчастным случаем. У покойного остались два брата. Я их видел во время осмотра разбитой «Волги» в ГАИ Ярцево. На заднем правом крыле — след удара другим автомобилем вишнёвого цвета, как у Бекетова. Те парни — вряд ли гении сыска, но тут даже дебил догадается. Вы могли прикрывать говнюка от официальных властей, но от всего криминального мира — вряд ли. Бекетов настолько обнаглел благодаря вам, что рано или поздно нарвался бы однозначно.

— Так он нарвался? — вопрос разведчика прозвучал в тональности: «так его убили?», на что Егор только плечами пожал.

— Факт его исчезновения, даже если Бекетов жив, свидетельствует — что-то с ним произошло. Мёртв, лежит в коме как неопознанный без документов или просто скрывается. Мне откуда знать?

Секунд на десять повисла пауза. Затем приезжий подвёл черту:

— Не знаю, где он врёт, где говорит правду. Но наверняка недоговаривает.

Егор поднялся.

— Я могу быть свободен? У меня репетиция с ансамблем.

— Обожди четверть часа в том же кабинете. Аркадий проводит.

— Слушаюсь, Виктор Васильевич.

Не прошло и десяти минут, как подполковник снова его позвал. На этот раз он сидел один.

— Не хотите проветрить кабинет после московского шакала?

— Это не шакал. Тигр. Очень опасный. Пока не тронет, но ты зря его провоцировал.

— Натура такая.