Сны

Нина Соколова

Сны

В узкое окно подъезда ярко слепило летнее солнце. «Последние погожие деньки», — подумала она, спускаясь с этажа на этаж, постукивая каблучками по бетонным ступенькам. Юбка порхала в такт ее быстрым движениям: сегодняшним утром ее хозяйка ощущала себя бабочкой. Может быть, поэтому она любила теплые летние дни, когда можно надеть юбку-клеш в крупные цветы или сарафан, и ты снова маленькая девочка — как в детстве! «Мне еще бант на волосы, только не зеленый, как нравилось маме, а большой красный бант! Если у меня будет дочка, я обязательно куплю ей такой!»

Она улыбалась своим мыслям. Когда почти спустилась, в последнем узком окне вдруг потемнело. «Так вдруг набежали облака! Жаль…» Внизу в полумраке она нажала кнопку, домофон запиликал, и она толкнула от себя тяжелую дверь подъезда. В проем ворвались клубы пыли. Осторожно она вышла на крыльцо: в воздухе густо висела серая пыль, весь двор словно за грязной завесой. Где-то за домами завыла сирена. Вдруг слева она почувствовала движение и оглянулась: сверху как будто в замедленной съемке падала гигантская панельная многоэтажка. Она в ужасе закричала и отпрянула к двери: огромные трещины расщепили серые панели на куски, когда громадина расшибалась о землю, поднимая столбы земли, песка и пыли. В голове у нее промелькнуло, что их дом еще цел, потому что не обрушивается сверху, но вот дом напротив наверняка раздавлен и разрушен. Странно только, почему глыбы бетона не разлетаются в стороны, по крайней мере, в сторону их дома.

— Эй, чего стоишь? Надо валить отсюда!

Почему-то этот знакомый голос напугал ее больше, чем все происходящее.

— Ты здесь? — она разглядела сквозь пыль знакомый силуэт. — Почему в куртке? На улице лето! И как ты здесь оказался? Опередил меня на лифте?

Проигнорировав ее расспросы, он раздраженно проворчал:

— Ты не видишь, что происходит? Надо уходить! — он шагнул прямо через ступени крыльца вперед и исчез в густой пыли.

— Но… Куда ты? Ничего не видно! Ты знаешь, куда идти? И…и… почему…. Я не смогу разглядеть тебя в этом тумане. Ты слышишь? Вернись за мной!

Она постояла, потом сделала шаг вперед, отодвигаясь от двери подъезда, потом еще. Выглянула из-за козырька над крыльцом: ничего не видно, только серое покрывало, которым скрыто все вокруг. Ее взгляд упал на туфли: они такие же серые… Она осторожно приблизилась к краю крыльца и протянула руку: пыль начала поглощать ее ладонь, проглатывая в себя все глубже уже и предплечье, и плечо… Испугавшись, она отдернула руку и попятилась назад. Ей бросились в глаза цветы на юбке: не такие яркие, как на солнце, но она вполне могла их разглядеть и даже различить цвета. «На крыльце меньше пыли, чем за его пределами? Там же все плотно, как я могу разглядеть свои туфли, ноги, юбку, руки?.. Невероятно!» Снова выглянув из-за козырька крыльца и задрав голову, она оглядела небо: оно должно было быть скрыто за тучами пыли, но почему-то оно словно просто облаками затянуто, даже просвет виднеется — где-то там солнце, и оно светит! Она посмотрела вперед: толстая, непроглядная сизо-серая тьма…

Она проснулась и, не открывая глаз, продолжала лежать, не двигаясь. Все тело было тяжелым и ленивым, будто сознание вернулось, а силы, энергию оставила там. О том, чтобы пошевелиться, даже думать не хотелось.

— Проснулась? Лежи, лежи пока, сниму оборудование.

Она хотела хотя бы промычать в ответ, но получилось только дышать чаще. Она продолжала лежать с закрытыми глазами. Майя Матвеевна не тревожила, но датчики нужно было убрать, и эти ощущения отсоединения электроники от ее тела понемногу возвращали ее к действительности.

Наконец, она села на кровати, упершись в нее ладонями и склонив голову. Глубоко вздохнула.

— Что, снова клубы пыли? По показателям судя, сон был тревожным.

— Да. Странный был сон… Только в этот раз не только пыль…

— Давай по порядку, — перебила ее Майя Матвеевна. — Все с начала до конца, а то что-нибудь ускользнет. Ты же знаешь, как важны детали. Потом ассоциации и впечатления.

Майя Матвеевна в любой ситуации применяла научный подход и выпытывала все подробности. Кажется, вспомнилось все, почти все подробности. Майя Матвеевна шустро стучала пальцами по клавиатуре, заполняя отчет.

— Так, хорошо, — она повернулась к Тане, — теперь что странного в твоем сне?

— Разве не очевидно? — удивилась она. — Весь сон странный!

— Нет-нет, это ты судишь уже с позиции бодрствующего сознания. Во сне все по-другому. Вернись в свой сон: что было необычно? Когда находилась в состоянии сна, что тебе показалось странным, а что нет?

— Нууу, — она начала вспоминать, — странно, что при столкновении многоэтажки с поверхностью земли в сторону нашего дома не летели куски бетона… я вообще не уверена, что в какие-либо стороны они летели…

— Тааак, — уже строчила дальше Майя Матвеевна.

— Странно, что на крыльце почти не было пыли, а вот за его пределами прямо-таки стена… Слушайте, Майя Матвеевна, а ведь я должна была задохнуться в этой пылище, и мой муж тоже! Но он так уверенно исчез в этой серости… И… я должна была слышать грохот, шум, но было тихо, только сирена издалека. Как будто я оглохла во сне!

— Но мужа-то ты слышала. — прокомментировала Майя Матвеевна.

— Его слышала…

— Еще что-то? — Майя Матвеевна остановилась. — Что-то позитивное, хорошее привлекло твое внимание?

— Ну, конечно! Солнце! Точнее, солнца не было видно, но его свет проникал через пыль, и был виден просвет… оно было где-то там, наверху…

— Так, хорошо, — стучала Майя Матвеевна по клавишам, — таак… теперь посмотрим на показатели: вот они, твои остановки дыхания, даже сердечного ритма, показатели кровяного давления выше нормы… Сон длился три с половиной минуты…

— Всего?!

— А ты думала, сколько? — засмеялась Майя Матвеевна. — Сон в фазе быстрого сна длится три-пять минут.

— Ну ладно, пусть. Симптомы апноэ пройдут? Я уже так устала! Это так страшно — засыпая, вдруг начать задыхаться, или просыпаться от того, что задыхаешься. Сердце, кажется, выпригивает из груди.

— Таня, я думаю, что с этим надо разобраться и как можно скорее. Лекарства дают только временное облегчение, проблема гораздо глубже.

— Что же делать? Можно с этим что-то сделать?

— Танюша, ты работаешь в институте онейрологии — разберемся!

— Из секретарей в подопытные кролики, — снова вздохнула она, слезая с кровати.

— Да ладно тебе иронизировать! У нас столько специалистов хороших, разберемся. Ни в коем случае не пропускай сеансы: это очень важно. Поняла?

Она кивнула и подумала: «Блин, жаль выпить нельзя…»

— С мужем у тебя все нормально? — услышала она себе вслед.

— Да как у всех, — обернулась она в ответ.

«Почему я не могу добиться от них, по какой причине все время эта пыль во сне? Только фиксирует, сдает отчеты… Могла бы уже что-нибудь объяснить!» — ворчала она, подходя к лифту. На другом конце коридора послышался стук каблуков и голос Майи Матвеевны:

— Таня, погоди минутку! — дошагав до Татьяны, она сообщила, — Профессор вернулся с конференции… Наконец-то!.. Сделай-ка мне дозвон, сохраню твой сотовый… В общем ему отправлены все отчеты, а он как раз занимается взаимосвязями сновидений и проблем со здоровьем…Ага, поймала. Я дам ему твой номер? Он позвонит, и вы договоритесь о встрече.

Ей нравилось ездить после работы в автобусе. Остановка института была конечной, и в свободном салоне можно было сесть на любое место. Она обычно устраивалась у окна за водителем, так она чувствовала себя как в домике: весь салон за спиной и впереди никого. По дороге она погружалась в свои мысли, наблюдая за проезжающим за окном городом. Вдруг вспомнилось, что обычно во сне она уже предчувствовала эту пыль или темноту, в которую страшно было зайти. И поначалу часто заходила туда зачем-то, хотя в глубине своего существа знала, что ничего хорошего ее там не ждет. Но в этот раз ничего не предвещало, и эта рухнувшая будто с неба многоэтажка, и вдруг муж… и кто сказал, что сны быстро забываются? Может, от переутомления эта каша в голове?..

Стемнело. В сентябре как-то вдруг рано начинает темнеть. С остановки еще минут десять спускаться по тротуару через череду человейников, как выразилась ее знакомая, мимо детского сада, универсамов. Их двор типовой, напоминает гигантский колодец: современный двор с детской площадкой, спортивной зоной, клумбами, окруженный со всех сторон мноквартирными высотками. Выбраться из него можно было только в проезды между домами. Она осторожно шагнула в один из них и, входя во двор, подняла голову: небо ясное, прямо ярко-темное, звезды в холодном воздухе светят ярче, отчетливее. Оглянулась по сторонам: калейдоскоп огней чужих окон, от которого даже закружилась голова.

«Наверно, так себя чувствует лягушка, по несчастью оказавшаяся в колодце и отчаявшаяся выбраться.» Она присела на одну из скамеек. Домой не хочется… Свежо… даже деревяшки у скамейки холодные. Но… шевелиться не хочется. К холоду можно и привыкнуть. Ее взгляд скользнул к окнам их квартиры: в них горел свет. «Он уже дома… Спорим. Сейчас выйдет на балкон курить, почувствует… не двор, а находка для шпиона — все как на ладони!» Только она подумала, что хорошо бы уже встать и пойти, наконец, домой, как в проеме балконной двери появился силуэт мужа. «Пора», — она поднялась, взяла поудобнее сумку с пакетами и поплелась к подъезду.

— Где ты шлялась? Уже почти девять, а у тебя рабочий день заканчивается полшестого. И зачем тебе телефон, если ты не берешь трубку и не читаешь сообщения? — он взял у нее пакеты, отнес на кухню и вернулся.

— Выбирай слова! Что значит «шлялась»? — настроение у нее и так было ни к черту, теперь стало омерзительным. — Вчера я предупредила, что задержусь, что будут снова проводить сеанс после работы…

— Что за сеансы такие?! С кем ты была?

— Сеансы проводит Майя Матвеевна, сотрудница института, лаборант…

— А может, какой-нибудь Михал Иваныч?

Она уже переодевалась в спальне, а муж ходил за ней по пятам.

— Да хватит уже! — рявкнула она, повернувшись к нему. — Как мне это надоело! Раз у тебя такие подозрения, может, у тебя рыльце в пушку?

Она уже стояла в бюстгальтере и трусиках. Муж бросил на нее горящий взгляд и отвернулся.

— Ты вынудишь меня завести любовницу. Секс раз в две недели — это уже бесит! Я задолбался просыпаться «в палатке». Хотя бы раз в неделю можно это организовать? Несложно ведь?

«Раз в неделю — куда ни шло! Не каждый день — через день!» — подумала она, торопясь снять бюстгальтер и накинуть халат.

— Ты ведь хочешь, чтобы я тебя каждый раз ублажала по полной программе, а я сейчас просто не в состоянии ни морально, ни физически. Я измотана. Плохо сплю, плохо себя чувствую… я просто ничего не хочу! А еще надо приготовить обед тебе на работу и ужин… я молчу про остальную работу по дому. Ты можешь набраться терпения? Ты ведь прекрасно знаешь, почему я хожу на эти сеансы…

— Так не ходи! Вот тебе и время на работу по дому, на сон и …прочее.

— Спасибо, дорогой… Ты такой заботливый!

— Я постоянно забочусь о тебе. Ты видишь, после работы я уже готовлю, гуляю с собакой, стираю уже сам себе носки! Любовь — это не слова. Любовь — это забота. Ты любишь меня? По-моему не особо…

— Слушай, я уже на грани, ты понимаешь это? Лекарства мне не помогают, проблема гораздо глубже! У меня апноэ, я иногда не могу дышать во сне. Это, по-твоему, нормально? Я боюсь заснуть и задохнуться… А если я не проснусь однажды ночью? — она остановилась в ожидании его реакции. Муж, казалось, покраснел и растерялся под ее пристальным взглядом, но быстро нашелся что сказать:

— Не говори ерунды! Сегодня с собакой гуляешь ты: чтобы лучше спать, надо больше бывать на свежем воздухе.

Он вышел. Она упала на кровать, полежала немного, собрала себя в кулак и поплелась с собакой на улицу. Вернувшись, обнаружила благоверного в постели с электронной книжкой в руках. Он даже не взглянул на жену. Она вымыла собаку, ванну, за шкирку затащила себя в душ и, наконец, бухнулась в постель. Муженек тут же отложил книжку в сторону и принялся приставать. «Ты побрилась?» — промурлыкал он, принявшись лобызать шею и запустив руку у нее между ног. И что есть мочи она заорала про себя: «Да исчезни ты, исчезни! Как мерзко! Исчезни-и-и-и!!!»

Она резко вскочила в постели. В окно через занавески бил яркий солнечный свет. Она сидела под одеялом, зажмурив глаза и пытаясь сообразить: «Я отключилась и проспала до обеда?.. Не услышала будильник?.. Он обиделся и не разбудил меня?.. Может, запросто… Но! Мы в разводе! И — сколько? год? — не живем вместе! О-о-о, что это было вообще?! Сон?!! Кому рассказать, не поверят, скажут, таблеток надо меньше глотать…»

Где-то под левой лопаткой защемило, заныло, и она, согнувшись, прижала ладонь к сердцу. «Так тянет, будто в сердце насквозь вонзили спицу». Отлегло. «Теперь можно собраться с мыслями. Так… Я в отпуске, и я дома. Накануне вечером я приняла лекарства и долго не могла уснуть, боялась, что задохнусь во сне… Не спала я до раннего утра и, видимо, все-таки отключилась… И вот… Странно, почему он снится мне в моем сне? И даже не дрогнуло нигде, что мы уже не вместе. Я ведь разорвала все связи, чтобы быть свободной, а оно вон как может вылезти!.. С ним общаюсь крайне редко, но по необходимости. С его родственниками, знакомыми, со своими подругами да, даже на работе ни с кем не сближаюсь… Не по себе как-то… Ощущение, что он просто на работе. А я купила квартиру, съехала от него, и у меня новый дом… Да что происходит-то вообще?! Вроде Майя Матвеевна и вправду звонила и говорила, что профессор приехал… или я должна ему позвонить?..»

Она нехотя встала с постели, поплелась на кухню, умылась, попила кофе, посматривая то в телевизор, то в телефон. Закончив с кофе, она все еще не решалась позвонить. «Ладно. В конце концов, не возьмет трубку — перезвонит». И она набрала номер. Автоответчик сработал. Оставила сообщение и отложила телефон. «Чего я боялась? Когда что-то важное и нужное предстоит сделать, всегда почему-то боюсь и откладываю на потом».

Дело было сделано, и можно позволить себе расслабиться, и она задумалась, как бы получше, поинтереснее это сделать. «О чем я мечтала? А, вот! Валяться и смотреть киношки, есть вкусняшки… Да, это в первую очередь! Нужно отвлечься от пыли в голове. Как осадок где-то внутри… Так, чего не хватает?» Пока одевалась, небо затянуло и зарядил дождь. Она даже обрадовалась: «Дождь — значит никакой пыли и чистый воздух!» Раскрыв зонт, она зашагала через двор к магазину. Но по дороге настроение испортилось. «И приспичило же мне купить квартиру в этом же дворе и в этом же доме! Прямо вот такую же надо было, как у бэушного!» Она чуть за спину отодвинула зонт, чтобы глянуть на небо. «Тучи сейчас упадут на землю от тяжести… Как все грустно и как-то тревожно. Хочется спрятаться… Тучи, тучи, плывите, плывите там, наверху, только побыстрее, пожалуйста!» И она почти бегом устремилась к магазину.

Внутри горел яркий теплый свет, покупатели неспешно рассматривали и выбирали товары, чей-то малыш катал машинку в проходе. Она обернулась: за стеклом хлестал дождь и словно сумерки опустились на город средь бела дня. «Я в домике, — хихикнула она про себя. — Может, мне поселиться здесь?»

Она набрала вкусностей и бегом вернулась домой. Приготовив себе чай с имбирем и разложив лакомства в красивые тарелочки, она накрыла кофейный столик и приставила его к дивану, чтобы вкуснее было валяться. Устроившись поуютнее, она принялась переключать каналы телевизора в надежде найти что-нибудь «чтобы душа сначала свернулась, а потом развернулась» или наоборот. Мордобой, мультики, шоу, программы на социально значимые темы, новости, музыкальные, фитнес-каналы — тем более нет! Она уже отчаялась найти то, на что сердце откликнется, и подумывала уже продолжить поиск в интернете, как на одном из последних каналов ее внимание привлек молодой человек на экране. Его глаза горели, но на лице отражалась боль: он вообразил, будто уводит за руку любимую девушку от парня, который ее обидел. И вот, он стоит с протянутой рукой, а рядом никого нет…

Ее сердце екнуло. Замерев, она с нетерпением ждала, что же будет дальше. И в этот момент раздался звонок. Вздрогнув от неожиданности, она неуклюже потянулась за телефоном, уронила его на пол и чуть не упала с дивана, запутавшись в пледе. Звонок был на удивление настойчивым, и она успела взять трубку.

— Добрый день. Это профессор… Извините, что отвлекаю, вы, кажется, в отпуске…

— Не волнуйтесь, я отвлекусь обратно.

— Да… Ваш случай очень интересен с точки зрения науки и вместе с тем достаточно серьезный, поэтому рекомендую продолжать исследование во время отпуска. Подойдите ко мне…

«Я что, флиртую с ним по телефону? Отвлекусь обратно? Что за чушь?» Голос у профессора был низким, красивым, бархатистым и показался ей очень красивым. Красивый, приятный мужской голос — это ее слабость. «А может, он окажется неприятным «крокодилом», женатым старикашкой? Надо признать, его голос произвел на меня впечатление, но я же не на свидание с ним собираюсь!» Она обиделась на себя, на него. «Еще до разговора с ним я начала волноваться, надо же!» — промелькнуло у нее в голове. Но тут же она вспомнила про молодого человека в телевизоре и потянулась за вкусненьким.

До встречи с профессором оставалось три дня. Она выяснила, что драматичный молодой человек — герой одной из дорам, и она, не на шутку увлекшись, досмотрела эту, а на следующее утро у нее было запланировано начало просмотра следующей. За три дня она в запой проглотила четыре сериала, и остановиться было почти невозможно. Ее потрясало трепетное внимание к неким моментам в отношениях — к прикосновениям, поцелую, даже в лоб или щеку. А когда герой брал героиню за руку — это был особенный момент. Почему-то он всегда был решающим, поворотным. Мужчина брал женщину за руку и как правило увлекал за собой, и очень часто таким образом он «спасал» ее, выводил из затруднительного положения.

Подобные сцены оставляли настолько сильное впечатление, что, когда она нажимала на паузу и оглядывалась вокруг, и от столкновения с реальностью в ее душе поднималась мощная буря протеста, и она плакала, жалея себя и вспоминая бывшего мужа, стеная и обвиняя его в толстокожести и косности, в том, что он прошелся в грязных кирзовых сапогах по ее сердцу. И ей все вспоминался сон, когда он бросил ее одну на крыльце подъезда, одну, один на один со страшной, плотной, непроницаемой стеной пыли. Потом всплывали в памяти сны, похожие один на другой — в них была одна пыль, моменты, когда она просыпалась от того, что ей становилось тяжело дышать, она задыхалась. Ей становилось страшно, потому что эти сны все повторялись, и никто ни разу не взял ее за руку, не спас ее или хотя бы успокоил…

Под сериалы она засыпала: так было спокойнее и почти не страшно. А ведь она привыкла бояться засыпать — это была одна из причин, почему она никак не могла решиться на развод… Но теперь у нее появилось действенное лекарство, и она была очень довольна собой. Две ночи спокойного сна, по крайней мере, сны ей не снились или она их забывала. Даже днем ей удавалось заснуть и подремать. И уже закралась мысль в голову, а не отменить ли встречу с профессором, придумать какой-нибудь предлог: ей очень не хотелось выбираться из своей уютной квартиры.

Но ночью в темноте комнаты, когда лишь мелькающие отсветы, холодные блики очередного сериала играли на стенах, она в поту, задыхаясь и протягивая руку, с широко раскрытыми глазами проснулась. Сердце больно колотилось не то от страха, не то от недостатка кислорода. Понемногу стала приходить в себя, и легкие все более свободно заполнялись воздухом. Она выключила телевизор и осталась сидеть на диване в темноте. Просидев так еще какое-то время, она, наконец, включила ночник, и от его мягкого теплого света у нее даже повеселело на душе. На кухне она зажгла уже яркий верхний свет, заварила чай и хотела вернуться в гостиную к телевизору. Но ноги сами понесли ее в спальню. Окно спальни выходило на реку, трассу вдоль берега и коттеджный поселок. А за поселком — очертания потемневшего ночного леса. «Там, за лесом, озеро. Как давно я там не была!» Она достала из шкафа пальто, завернулась в него и вышла на балкон.

Воздух, чистый, свежий, наполненный ароматами опавшей листвы, осенней травы, влаги, напитавшей землю, запахами реки, заструился через ноздри в легкие, распространяя по всему ее телу такой долгожданный целительный покой. Она жадно вдыхала ночную осень, то закрывая глаза, то любуясь огоньками поселка вдали. Лишь звезды на небе были плохо видны из-за слишком яркого придомового освещения. Ей стало зябко, и она вернулась в комнату.

Закрыв балконную дверь и скинув пальто, она с удовольствием ощутила, как тепло комнаты обволакивает ее тело, лаская кожу. Улыбнувшись, она направилась обратно в кухню вымыть кружку. «Все же дома душно» — промелькнуло у нее в голове, и тут она поняла, что совершенно забыла о своем кошмаре и о том, что задыхалась. Как будто это было вчера. «Хорошо бы проветрить в гостиной». Но в груди начал сжиматься в комок страх. «Так, телевизор и гостиная — не монстры, они тут ни при чем. Собралась и пошла!» Вошла в комнату: черный прямоугольник телевизора, пульт и телефон на кофейном столике, диван — все как будто не ее, чужое. «Еще не хватало бояться собственной гостиной!» — рассердилась она на себя и шагнула к окну. Распахнув створки, она почувствовала облегчение: поток почти такого же вкусного освежающего воздуха начал заполнять пространство.

Утром она отправилась на встречу. Ее охватило волнение: «Это не личная встреча. Его голос затронул какие-то струны в моей душе, и воображение разыгралось. Мы работаем в одном институте, и это как будто я иду к врачу… Может, благодаря мне он внесет серьезный вклад в науку?..» Но чем ближе она оказывалась к профессорскому кабинету, тем больше у нее кружилась голова. «Я просто больная, одинокая женщина, у которой накопилась хроническая усталость и которой нужна помощь… Смелее!» Ее рука потянулась к дверной ручке, как тут же отдернулась. Она постучала в дверь. «Войдите!» — сочно пробасил из-за двери тот самый голос.

Кабинет был ярко освещен. За окном в его глубине было пасмурно: с утра небо снова затянуло тучами. Спиной к окну за большим столом, уставленным стопками книг, журналов, бумаг сидел мужчина, склонившись над большой тетрадью, на которую светила настольная лампа.

— Здравствуйте. Присаживайтесь. Одну минуту…

Не поднимая головы, он что-то дописал в тетради, поглядывая в лежащую перед ним раскрытую книгу, а, закончив, захлопнул ее, оставив внутри закладку. Тетрадь он тоже закрыл. Она уже сидела на стуле у двери. Руки е нее были холодные — так всегда получалось, когда она нервничала, да и в помещении без отопления довольно прохладно.

Профессор вышел из-за стола и направился к ней. Наклонив голову к левому плечу, он внимательно рассматривал ее. Она поднялась навстречу.

— О, я вижу, вы совсем измучены, — он подошел совсем близко. Она сделала шаг назад и, упершись ногой в стул, упала на сиденье. — Простите, дурацкая привычка.

Он протянул руку и помог ей подняться.

— Я помню, какая вы были, когда начинали работать в секретариате: вы прекрасно выглядели, прямо-таки цвели и пахли, а теперь вместо задорного румянца и лучистой улыбки землисто-серые щеки и потухшие глаза в синих кругах.

Он окончательно смутил ее своими наблюдениями.

— Вы знали меня еще пять лет назад?

— Вас нельзя было не заметить, весь мужской коллектив говорил о вас. Насколько я помню, вы тогда собирались замуж.

Она была высокого роста для женщины, 175 см, муж был чуть выше ее, остальное мужское окружение… Она не привыкла задирать голову, общаясь с мужчиной, но, стоя напротив профессора, поймала себя на мысли, что говорит с ним, глядя на верхнюю пуговицу его рубашки. Чтобы посмотреть ему в лицо, нужно было поднять голову, и вот это оказалось самым трудным. Его слова смущали и ранили. Она опустила голову ниже, чтобы спрятать наверняка покрасневшие щеки. Вообще он переходит границы — и физически, и морально!

— Вас радует мое теперешнее состояние? — она подняла голову и с удивлением обнаружила, что его волосы не рыжие, как ей сперва показалось, а темные. Может, это от того, что свет падает на него сверху? Ее взгляд заскользил по его лицу: четко очерченные с немного капризным изгибом губы, прямой красивый нос с широкими ноздрями и… Их глаза встретились. Ее ресницы широко распахнулись, и она снова опустила голову, чувствуя себя словно пойманной с поличным.

— Вы, наверно, очень заняты, я зайду в другой раз…

— Сейчас мы пройдем к Майе Матвеевне, она проведет сеанс. Я говорил вам по телефону, что дело серьезное, откладывать нельзя. — Он развернул ее и легонько подтолкнул в спину к двери. — Идите! Я подойду чуть позже.

Он захлопнул дверь изнури, а она направилась к лестнице. «Что он себе позволяет? Еще делает замечания по поводу того, как я подурнела за эти гребаные пять лет! Но почему я раньше его не видела? Всех профессоров здесь знаю. Чудеса какие-то! А я ведь так и не запомнила его лицо! Губы, наверно, узнаю, может, глаза, а вот в целом… Он очень высокий — узнаю!»

Она спустилась на этаж ниже.

— Танюша, здравствуй! Давненько не виделись. И в секретариате тебя не видно.

— Я в отпуске, Майя Матвеевна. И не так уж давно мы не виделись, в конце прошлой недели была у вас на сеансе. Вы мне еще дали номер телефона профессора. Я ему позвонила, и мы договорились о встрече. Вот, я только что от него, он меня к вам и отправил.

— Танюш, ты что-то путаешь: ты была у меня месяц назад, и я взяла у тебя твой номер и, когда он приехал, я отдала ему папку с твоим делом и оставила твой номер.

У нее все загорелось внутри, поднялось и ударило в голову.