Главный герой 2

— Ты что, Успей, с коня упал? — Послышался скрип тормозов: Муха остановился.

— Откуда? — хохотнул Успейка.

— Да неважно, дядька мой так говорит. Ты школу со справкой закончил, забыл? В связисты же наверняка не берут кого попало, извини, конечно, — Муха сконфуженно засопел.

— Зато у меня интуиция. А кого берут? — Успейка открыл короб у доставочного окна: над ним только что включился светодиод: «Посылка принята».

Муха растерялся и замекал:

— Точно не знаю… Это самое… И в ультранете почти ничего не сказано. Только несколько слов про мультивселенную… Связываться, в смысле…

— Про что? — Успейка понюхал утёнка и блаженно прикрыл глаза.

— Ай, ладно, потом попробую объяснить, некогда сейчас, — ушёл от ответа Муха. Послышался шелест электродвигателя.

— Ловлю на слове, — Успейка облизал палец. — А про тест Тетерева ты тоже читал?

— Читал, — недовольно пробурчал Муха, — и сдавал.

— И что, прошёл? — Успейка отхлебнул чистой воды.

— Ага, конечно, — Муха сплюнул, — и продолжаю курьерить.

— Ты тоже ждёшь звонка, как я из студии? — Успейка плюхнулся на аэротабуретку и поплыл к столу.

— Вроде того, — пробубнил Муха, — честно сказать я не знаю ни одного, кто прошёл. Только ходят слухи, что после появления твоих приглашений, людей стали увозить неизвестно куда.

— Увозят, я видел. Машины ещё на улиток похожи. Я каких «моих приглашений»? — Успейка оторопел и не донёс утёнка до рта.

— Ну рекламы, — Муха не скрывал раздражения. — Ладно, слушай…

— Погоди, — Успейка надкусил булку, и на стол закапал розовый соус, — а что хоть за тест, что надо сдавать?

— Фу-у, что ты пристал, Ус? Зачем тебе? — голос Мухи умоляюще дрогнул. — Проверяют на сколько процентов человек использует мозг. Всё, я поехал, пока! — Муха прервал контакт.

Успейка жевал и смотрел в панорамное окно на закат. Покончив с утёнком, Успейка позвонил по указанному на рекдоске номеру, благо в темноте он читался чётче, чем днём.

***

Утром на пороге Успейкиной квартиры появился мужчина в красивой военной форме, женщина в белом комбинезоне, похожая на доктора, и два робота.

— Успей Елевич? — спросил мужчина.

— Да, — приосанился Успейка.

— Выездной тест Тетерева. Глазки, ручки, пожалуйста! — военные показал на планшет в руке женщины.

Докторша проверила отпечатки Успейкиных пальцев, радужку и одобрительно кивнула военному.

Он приоткрыл дверь и скомандовал: «Вперёд!» В квартиру залетел шестирукий дрон-парикмахер. В передних руках он держал пакет с полотенцами и контейнер с инструментом, а четырьмя задними вцепился в прозрачный бочонок с водой.

— Будете стричься? — засмеялся Успейка.

Военный хмуро огляделся и указал на аэротабуретку:

— Садитесь, Успей Елевич, голову вам побреем.

Успейка потрогал чуб — жалко, часть профессии как-никак, но пока со студии позвонят, новые вырастут, даже интересно какие? Парикмахер работал быстро и совсем не щекотно. Раз-два и лысому Успейке докторша намотала на голову железную сетку. Военный опять вышел за дверь и вернулся с роботом-тумбочкой. Помятый и перекрашенный старичок два раза тыкался с стены, но сориентировался и подъехал с Успейке. Докторша раскрыла робота на манер шкафа, сунула туда два зелёных провода и один красный.

— Ой-ой! — забеспокоился Успейка, чувствуя, как сетка сжимает голову.

— Ничего-ничего! — успокоила докторша. — Потерпите, сейчас отпустит.

Она почиркала пальцем по планшету и принялась ставить Успейке задачи. То продолжить ряд чисел, то дорисовать геометрические фигуры, то убрать лишних животных. Как продолжать «1, 2, 3, 4, 5…» или «1, 1, 2, 3, 5, 8…» Успейка понятия не имел. В кружках, треугольниках и квадратиках он безнадёжно запутался. С животными пошло легче. Понятно, что из кошки, голубя, лебедя и орла лишний — орёл, потому что он сильнее и может обижать остальных. Больше всего Успейке понравилось угадывать изображения на разноцветных каляках-маляках. Правильных ответов докторша не говорила, поэтому Успейка гордился, что не ошибается.

Часа через два тест закончился. Военный помог докторше с проводами, пообещал Успейке скорый звонок, и вся тест-компания покинула квартиру.

***

Вечером военный вернулся.

— Поехали, Успей Елевич, — не здороваясь, указал он на дверь, — ничего брать не надо, у вас всё будет новое.

— Поехали, — обрадовался Успейка, — только настройки квартиры поменяю на «Ожидание».

— Не надо, Успей, — доверительно покачал головой военный, — в академгородке у тебя будет новый дом.

На улице стояли три чёрные машины-улитки без номеров. Военный открыл круглую дверцу средней и пригласил Успейку внутрь.

Ехали быстро. Передняя машина разгоняла вялых доставщиков, а задняя… Успейка не знал, зачем нужна задняя — она просто прикрывала тыл.

Не успели машины остановиться у главного небоскрёба академгородка, как навстречу им выбежал седобородый старик. Небольшого роста и болезненно худой, он хромал на правую ногу. Старик представился Валидом Дюральевичем и всю дорогу до просторного зала, заставленного мониторами, не отпускал Успейкину руку, радостно повторяя: «Наконец-то! Дорогой мой, наконец-то!»

За мониторами сидели люди в белых комбинезонах и с наушниками на головах. Перед некоторыми, Успейка посчитал, стояли пять мониторов, перед другими десять и больше. Но попадались кучи мониторов, за которыми следили двое, пятеро и даже целые толпы наблюдателей.

— Понимаешь, дорогой Успей, — Валид Дюральевич прижал кулак к груди, — на этих мониторах информация из параллельных вселенных. Каждая группа связана с одним человеком. Самое распространённое количество мониторов — двадцать. Это люди, которые используют свой мозг на пять процентов. Сто делить на пять будет двадцать, да, ты понял?

— Я вам верю, — Успейка постарался выразить доверие как можно убедительнее.

— Само собой, — Валид задумчиво покивал, в упор глядя на Успейку. — Короче, смысл в том, что если человек использует свой мозг на сто процентов, он живёт только в одной вселенной. Это, например, я и ребята за мониторами. Если же кто-то в нашей вселенной использует пять процентов мозга, то остальные девяносто пять распределяются на девятнадцать параллельных. Эти жизни мы и наблюдаем на мониторах. Но есть проблема. Параллельных вселенных — бесконечное множество, и вероятность… — Валид кашлянул и посмотрел на свои ботинки. — Об этом лучше не думай.

— С удовольствием не буду, — обнадёжил Успейка.

— Вот и молодец, — старик похлопал Успейку по плечу, но уже не так радостно, как при первой встрече. — Тебя сейчас отвезут домой. Государство тебе дарит частный дом со всеми удобствами и участком в четыре гектара. Собственный лес и пруд. Грибы, ягоды, рыбалка! Играй в виртуальной реальности, ешь, пей. Просто живи и радуйся. Жену тебе найдём… Подходящую, — Валид опять кашлянул. — Ты, главное, обруч не снимай.

Валид дал знак рукой. Робот-тумбочка с пластиковым контейнером на плоской «голове» прошелестел гусеницами и остановился у ноги старика. Валид Дюральевич открыл контейнер и водрузил Успейке на голову кольцо телесного цвета. Обруч сам отрегулировался по размеру головы, то сжимаясь, то ослабляя давление.

— Прям как в рекламе, — ликовал Успейка, ощупывая лоб, виски и затылок.

— Точно! — подтвердил Валид, извлекая из контейнера, где лежал обруч, плоскую металлическую коробку размером с ладонь. — И конфетки эти ешь. Чем больше, тем лучше.

— Валид Дюральевич, — спохватился Успейка, — а вы Муху возьмёте? Он тоже сдавал тест Тетерева.

— Муху? — непонимающе прищурился старик.

— Да, это мой друг, — затараторил Успейка, — Муханов Денис Ефремович.

Валид позвонил секретарше:

— Марика, глянь по базе, — он назвал ей Мухино полное имя и спросил Успейку про Мухин возраст.

— Ой, не знаю, — озадачился Успейка, — мы в одном классе учились…

— Ну ты поняла, да? — хмыкнул старик, глядя на Успейку искрящимися глазами. Валид выслушал ответ и поблагодарил неведомую Марику. — Такая история, Успей. У твоего Мухи показатель шестьдесят три процента. Соответственно, он в нашей вселенной человек и ещё в одной — крупное животное. Но до животных у нас пока руки не доходят.

— А-а, — многозначительно протянул Успейка.

Появился военный, забиравший Успейку из дома. Старик попрощался, пообещав вскоре навестить Успейку и проверить, как он устроился на новом месте. Успейка шёл к выходу и слышал позади возбуждённый голос Валида Дюральевича:

— Так, коллеги, бросаем всё и готовим новое подключение. С этим парнем мы наконец увидим все вселенные сразу.

Ананимат

Маринка сама никогда не пошла бы за Игоря. Но иначе Хромого не спасти. Даже Бова Карлович Краковский — отец Игоря, всемогущий владелец корпорации «Рапсодия» — бессилен.

Через пятнадцать минут Игорь ждёт Маринку в ананимарии. Одетая по погоде, она села на лабораторный табурет перед альмастатом, выпрямилась и положила ладони на колени, расправив бежевый подол кашемирового пальто. По лицу, розовому берету и клетчатому шифону шарфа побежали разноцветные блики. За выпуклым стеклом прибора жалась по углам застенчивость. Она мимикрировала и уворачивалась от пунцового бесформенного комка хамства, сквозь который то и дело пролетал синий шарик безразличия. «Как мне тебя не хватает», — Маринка протянула руку ему навстречу и коснулась пальцем стекла. Как Хромой говорил? «Целостная личность — не качество, а пропорции». «Лучше бы я этого не знала. — Маринка оглядела разорённые шкафы и полки. — Ну почему Хромого не пустили в тот ночной клуб?!»

***

Не пустили. Это его-то! Чьи протёртые на коленях джинсы и красная рубаха, торчащая из-под узкого пиджака с короткими рукавами, слыли душой танцпола!

Вопреки фамилии, Хромой ходил ровно, твёрдо ступая и пленяя женские взгляды: два метра росту, кость широкая, волосы дыбом и весь будто прямоугольный.

У входа в двухэтажное здание с фиолетовым фасадом без окон, две гориллы из охраны клуба тщетно преграждали Хромому дорогу. Он с бесшабашной улыбкой напирал на них и кричал в синюшные от неонового света лица:

— Вы чего?! Это ж я! Да меня тут все знают! — Хромой простёр ладонь к потупившей взгляды очереди, послушно ровняющей строй по лееру ограждения.

Из чёрных стеклянных дверей на подмогу гориллам выскочили два здоровенных толстяка в жёлтых рубашках и коричневых брюках. Цедя сквозь зубы: «Хватит с ним цацкаться!», они ловко развернули Хромого и легко, будто он ничего не весил, вытолкали на проезжую часть.

Ловя равновесие, Хромой упёрся руками в асфальт. Пуговица на пиджаке оторвалась, а вслед за ней из-за пазухи выпали с гулким металлическим цоканьем и покатились по дороге мимидосы.

— И сигары свои подбери! К нам с табаком вообще нельзя! — огрызнулись здоровяки, шаркая начищенными штиблетами.

Хромой ринулся подбирать разбросанные мимидосы и не видел мужчину, сказавшего густым баритоном:

— Минуточку! На каком основании вы его не пускаете? Что вы себе позволяете?!

— Вернитесь в очередь, будьте любезны! — одна из горилл видимо хотела выглядеть вежливее бульдозера.

— Руки уберите! — возмутился баритон. — Я — Краковский…

— Да хоть докторский! Как вы все надоели! — Раздался характерный хлёсткий звук удара.

Из соседних переулков донеслась полицейская сирена. «Нашёлся сердобольный — вызвал». — Хромой сунул в карман джинсов последний мимидос и заметался, соображая, откуда подкатит полиция. Сзади взвизгнули покрышки, и Хромой услышал знакомый баритон:

— Давай сюда!

Хромой обернулся и, не заставляя себя упрашивать, нырнул в открытую дверцу чёрного универсала.

— Мне полиция тоже не нужна. — Баритон промокнул платком кровоточащий нос на круглом лице с пышными бакенбардами до уголков губ. — Бова, — протянул он руку Хромому.

— Паша. — Хромой пожал руку Краковского.

Бова хлопнул водителя по плечу:

— Едем в «Бурбин», пивка хоть попьём. — И развалившись на диване, вновь приложил платок к носу. — Чего они к тебе прицепились? — покосился Бова на Хромого, комкая побагровевший кусок белой ткани.

— Да-й, — отмахнулся Хромой, — сынок хозяина клуба рассопливился, что все девки только со мной танцуют, папаша и дал отмашку меня не пускать. Неделю бухтели, а сегодня, видишь… Видите.

— Давай на «ты». Мы ж ровесники с тобой примерно. Это меня баки старят и полнота. — Бова покрутил пухлой ладошкой. — Да, хозяйские сынки — они такие, проблемные.

***

Пока ехали, пошёл дождь. На слякотную стоянку перед рестораном к вечеру набилась уйма машин. Хромой пригорюнился, мол, мест нет, и сюда тоже не пустят. Но Бову как родного встретил приветливый управляющий. Он лично провёл их на второй этаж в укромный закуток с мягкими скамейками вокруг деревянного стола и, получив зелёненькую, откланялся. За мокрым окном, под узким балконом вокруг этажа, перемигивалась жёлтыми и красными огнями дорожная развязка на выезде из города. Наискосок через зал, на крохотной сцене, не включая ни света, ни аппаратуры, два патлатых гитариста, любовно переглядываясь, наигрывали блюзовые импровизации.

На дубовые доски стола встали четыре кружки густого янтарного пива, две белые до рези в глазах тарелки, стеклянная бадейка с водой для рук, блюдо с дымящимися креветками и два ведёрка сырных шариков. Бова трижды жадно глотнул из кружки, крякнул и выгрузил себе на тарелку изрядную порцию креветок.

— Что за бирюльки ты там растерял? — Бова отломил креветке голову. — Впрямь сигары? Покурим?

Хромой смущённо засуетился, неловко пристраивая руки то на скамейке, то на коленях. Толкнул стол мощным торсом и, неуклюже ухватив кружку лапищей, осушил её залпом. Бова, орудуя во рту зубочисткой, не скрывал удивления:

— Ты чего растерялся-то, здоровяк? Публика помнит тебя молодым и дерзким. Закусывай, Паша, давай вот. — Бова подтолкнул Хромому шарики.

— Сейчас… — Хромой пыхтел и путался в карманах. — Наконец извлёк металлический цилиндр, похожий на сигарный футляр, длиной с пол-локтя и диаметром с большой палец. Отдающую желтизной матовую поверхность «футляра» испещряли блестящие дорожки — узкие и пошире, идущие то параллельно друг другу, то пересекающиеся под всевозможными углами. — Вот, остальные жирдяи поломали, уж больно крепко толкались. — Хромой покрутил крошечный лимб у основания цилиндра и спрятал его в нагрудном кармане рубашки. — Сейчас… — вновь пообещал Хромой, осушил вторую кружку, закинул в рот сырный шарик и грациозно подлетел к сцене: — А ну, братва, развеселились!

Гитаристы охотно перешли на страстные ритмы Фламенко. Хромой дал знак Бове и растворив слипшееся окно вылез на балкон. Сделав сальто назад, Хромой запрыгнул на перила из тонких труб. Бова открыл рот и привстал. Хромой прошёлся взад-вперёд, встал на руки, развернулся и перекувырнулся. Музыка стихла. Посетители гудели и вскакивали с мест. Хромой вытянулся в полный рост и принялся бить чечётку прямо на перилах. Бова осел на скамейку и сглотнул. Хромой спрыгнул и влез в окно. Раздались робкие аплодисменты. Хромой поклонился, состроил управляющему гримасу: «Прошу прощения!» и плюхнулся за стол.

— А чего тебе полиция не угодила? — фамильярно скривился Хромой, придвинул к себе блюдо с креветками и крикнул в зал: — Человек! Ещё креветок и пива Краковскому!

Бова промокнул шею салфеткой.

— Лишние вопросы-то мне зачем. — Он кашлянул, прогоняя нервную сиплость.

— А что, к тебе много вопросов? — Хромой чавкал, наслаждаясь хрустом креветок. — Чего-то мутишь тёмное?

— Да какое тёмное! — Бова упёрся кулаком в стол. — Рапсом я занимаюсь. Масло, корма, топливо, шрот. «Рапсодия» у меня фирма. Может, слышал?