Помоги проекту - поделись книгой:
– Если закричишь, ты мертвец, – сказал Эодан.
Фрина закрыла дверь. Флавий очень осторожно повернулся. Свет лампы блеснул на стали. На какое-то мгновение лицо римлянина исказилось: он пытался справиться с удивлением и опьянением. Потом лицо застыло. Свет отразился на мокром лбу, но в остальном Флавий взял себя в руки.
– Эодан, – сказал он. – Я не сразу тебя узнал, у тебя черные волосы.
– Не так громко, – сказала Фрина.
Она заперла дверь и подошла с другой стороны, держа кинжал так, чтобы нанести удар снизу вверх, как он ее научил.
– Где ты нашел этого красивого мальчика? – спросил Флавий, как будто насмешка может его защитить.
– Неважно, – ответил кимвр.
Он посмотрел в цвета ржавчины глаза Флавия. На них упал клок волос. Эодан представил себе, как Викка убирает их, и на мгновение его охватило пламя.
Год назад он вырвал бы Флавию сердце. Немного позже он нашел бы какое-нибудь укромное тихое место и растянул месть на несколько дней. Но в эту ночь он заставил себя успокоиться. Лезвие его меча почти касалось горла Флавия; римлянин попятился, прижался к стене и тяжело дышал, пытаясь сбросить тогу.
Эодан оскалил зубы и сказал:
– Ты у меня в большом кровном долгу. И никогда всей своей землей не мог бы заплатить его. Но я забуду об этом. Больше чести, если мы втроем вернем себе свою жизнь.
– Я могу освободить тебя, – произнес Флавий побелевшими губами.
Эодан невесело рассмеялся.
– И долго ли мы после этого проживем? Нет, ты обеспечишь нашу безопасность. Когда будем за пределами власти Рима, мы сможем отпустить тебя. А тем временем ты всегда будешь с нами. Этот меч будет у меня под плащом. Не пытайся обмануть нас и позвать на помощь, потому что, даже если мы не сможем освободиться, тебя я убью.
Флавий кивнул.
– Дай мне пройти, – сказал он.
Эодан на несколько дюймов отвел лезвие. Флавий пошел к столу, на ходу сбрасывая тогу. Эодан следовал за каждым его шагом. Флавий взял кувшин с вином, налил в чашу и осторожно выпил.
Потом повернулся и прямо посмотрел на Эодана.
– Мне интересно знать, как ты сбежал. Когда это кончится, я должен закрыть такую возможность.
Кимвр с удовольствием ответил:
– Часть пути проходит через постель твоей жены.
– Вот как.
Флавий снова кивнул. Сообразительность вернулась к нему; впрочем, он ее никогда надолго не терял. Лицо его превратилось в маску, только иногда на нем играла легкая улыбка. Он двигался с грацией дикой кошки, которую Эодан хорошо помнил, двигался спокойно и неторопливо.
– Неважно! – резко сказала Фрина. – Я поняла, что нам нужно делать. – Флавий оценивающе посмотрел на нее. – В это время года корабли ежедневно уходят во все порты. Ты обеспечишь небольшое плавание – такое, чтобы не вызвало толков, допустим, в Массилию в Галлии. Поплывем мы все четверо.
Оттуда несколько дней пути верхом до границы. Дальше Аквитания, она свободна. Я слышала, что галлы по-прежнему не успокоились после похода кимвров. Мы проедем через них. А ты сможешь оттуда вернуться домой.
Флавий погладил подбородок.
– Фрина, верно? – задумчиво сказал он. – Греческая рабыня, ставшая очаровательным мальчиком. Собираешься учить варваров греческому?
– Хватит, – проворчал Эодан.
– Думаю, ты надышалась тумана лихорадки, – сказал Флавий. – Неужели ты серьезно веришь, что вы сможете пройти всю римскую территорию и галлов – и остаться живыми?
– Но ведь до сих пор мы прошли, – сказала Фрина.
Стало светлей, и Эодан увидел вокруг ее глаз темные кольца усталости. Сам он чувствовал себя напряженным, как натянутая тетива; сон будет его врагом.
– И что нам терять? – добавил Эодан к словам девушки.
Флавий посмотрел на Викку. Она сидела на краю ложа, с белыми губами и покрасневшими глазами, и смотрела на них, как побитое животное.
– Многое, мой друг, – сказал Флавий. – Как сбежавшие рабы, вы будете убиты или по крайней мере подвергнуты бичеванию и заклеймены, но я мог бы спасти вас. Сказал бы, что вы выполняли мое тайное поручение. Но если станет известно, что вы захватили в заложники гражданина Рима, я спасти вас не смогу.
– Неужели ты бы нас спас? – усмехнулся Эодан. – И чем бы ты мне поклялся?
– Ничем, – ответил Флавий. – Тебе придется поверить мне на слово. Но будь уверен, что против Викки у меня ничего нет – пока нет. Но если она пойдет с вами, подстрекая ваше бегство и мой захват, она тоже умрет, и не сразу, часть за частью. – Он покачал головой. – Эодан, Эодан, ты хочешь спасти ее, а на самом деле обрекаешь на смерть.
– Это лучше, чем ты.
– Ты не понимаешь, – мягко сказал Флавий. – Ей не просто перережут горло. Самое меньшее, что она может ожидать, – арена с дикими зверями на глазах у всего Рима. Но у народа теперь более утонченные вкусы в этом отношении, и очень велик страх перед мятежом рабов. Всего несколько месяцев закончилась война с рабами в Сицилии. Не думаю, что ей милосердно позволят встретиться с львами.
Что-то словно сжало сердце Эодана. Запястье его ослабло, меч наклонился.
– Викка, – сказал он, – чем мы прогневали Силы?
Флавий сдержанно улыбнулся и протянул руку.
– Не отдашь ли мне этот меч?
Фрина повернулся к Викке.
– Дура! – закричала она. – Он умрет из-за тебя!
Кимврская женщина встряхнулась. Она встала и, как во сне, прошла по полу.
– Нет, Эодан, – сказала она на своем языке. – Держись.
В ее голосе почти не было жизни, но он вызвал откуда-то неожиданный прилив сил. Эодан снова поднял голову, так что возвышался над всеми, и рассмеялся. Он поднес меч к горлу Флавия, заставив римлянина отшатнуться.
– Отплываем сегодня, – сказал он на латыни. – Или я проткну тебя этим. А потом я буду достаточно быстр, чтобы убить девушек и упасть на собственный меч.
Флавий словно собрался заговорить, посмотрел в зеленые глаза Эодана, развел руки и пожал плечами.
– Нам нужно правдоподобное объяснение твоего неожиданного отъезда, – сказала Фрина. – Мы с Эоданом нарбонские галлы [
– Ты держала уши широко открытыми, когда ела мою соль, Фрина, – сказал Флавий, искоса посмотрев на Викку.
Гречанка гневно взмахнула рукой и продолжала:
– Тебе, может, придется еще немного объяснить. Говори о возможности вложить деньги, и никто не удивится твоей скрытности. Эодана никто не знает, поэтому он сможет сопровождать тебя по всему дому; но ты должен оставаться внутри, по всем необходимым поручениям посылай рабов. Если днем придут гости, твой привратник должен отправить их назад под предлогом, что ты слишком много выпил и сейчас болен. Я останусь здесь, чтобы меня не узнали. Пусть к дверям приносят еду для Викки и меня, но никто не должен входить.
Повернувшись к кимвру, она продолжала:
– Эодан, ты знаешь о письме – о знаках, которые делают стилем или пером? Хорошо. Он не должен писать ничего, пока я не проверю, что он пишет. И следи, чтобы он со всеми говорил по латыни. Если он скажет два слова, которые ты не поймешь, убей его.
Флавий поджал губы. Он долго смотрел на Фрину, прежде чем он очень негромко сказал:
– А я почти не подозревал о твоем существовании, малышка.
– Действуй! – топнула она. – Нужно время на то, чтобы узнать о кораблях. Немедленно пошли человека, чтобы он все узнал.
Эодан набросил плащ на меч, который держал в левой руке, и пошел за Флавием.
Утро тянулось бесконечно. В атриуме была клепсидра. Однажды, когда Эодан спросил, Флавий объяснил ему, как она измеряет время. Теперь кимвр слушал, как капает вода, и дрожал под наружным спокойствием: это царство троллей, и каждая капля уносит человеческие жизни.
Ожидание – самое трудное из всего, что он делал. Флавий сам предложил объяснить привратнику, почему тот не видел, как входили в дом галлы: он услышал их разговор за стеной сада, из любопытства приставил лестницу и помог им перебраться! Он спокойно отдавал приказы слугам и посыльным. Когда ему и Эодану принесли еду, он лежал на кушетке и разговаривал о галльских делах. Казалось, он наслаждается смущением старых слуг: те были скандализованы, как римлянин так фамильярно разговаривает с провинциалом. Да это неслыханно: они даже в туалет ходят вместе! Но делать было нечего, оставалось только ждать. Эодан всегда был на расстоянии быстрого удара от Флавия и не сводил с него глаз. Флавий слегка пожал плечами, приказал принести книги, и лежал, читая, или дремал. Эодану никогда раньше не казалось, что молчаливые часы могут быть такой мукой.
В полдень пришло сообщение: на следующее утро маленькая галера выйдет из Остии в Массилию. Она везет только дешевые товары, изготовленные для варварских рынков на рабских фабриках… может, еще один или два пассажира заплатят несколько сестерций за место на палубе, взяв с собой еду. Такой важный господин, как Флавий, конечно, не поплывет в такой лохани. Да еще с тремя спутниками! Через несколько дней отойдет большая трирема с необходимыми удобствами… Ну, если хозяин Флавий настаивает… Если он щедро заплатит, офицеры уступят его группе свою каюту, а сами будут спать под парусами на палубе, но хозяин Флавий не должен ждать особых удобств от этой каюты; ему можно посоветовать прихватить свои матрацы…
Потом снова нужно ждать.
Однажды Эодан поймал себя на том, что задремал. Он закрыл глаза, но тут же понял это и снова открыл. Флавий поднял голову от свитка и рассмеялся.
– Ты спал один удар сердца – сказал он. – И как долго ты еще сможешь не спать?
– Достаточно долго! – рявкнул кимвр.
Слуги суетились болтали, восклицали, получая необычные приказы и распоряжения. Об этом будет гудеть весь муравейник, думал Эодан; мозг его с трудом работал от усталости. Кто-нибудь из важных римлян услышит об этом и заинтересуется. Но это неважно. К этому времени он уже будет в море, и никакое послание его не догонит. А когда он выедет из города Массилия, когда под ним будет седло, а за ним несколько запасных лошадей, он в дороге до Аквитании обгонит всю римскую армию.
В середине дня на четырех колесницах выехали в Остию. Флавий правил одной – лихо и искусно. Эодан стоял за ним, держась за подпрыгивающую гремящую колесницу, не уверенный, что сможет выхватить меч и не потерять его. Викка и Фрина следовали за ними во второй колеснице. Кимврская девушка держала хлыст и узду; она никогда раньше не правила таком фургоном, но не отставала от Флавия; оглядываясь, Эодан с замирающим сердцем видел, что она улыбается. На следующих колесницах были по одному вознице и необходимый багаж, а также кошельки, набитые золотом, чтобы проехать по землям, где золото обладает большей властью, чем железо.
Даже в эти дни умирающей республики, когда богатство открыто себя демонстрировало, на дороге в Остию не бывало таких поездок. Возчики, всадники, пешеходы, носильщики, погонщики ослов, люди в дверях таверн, в окнах домов и у высокомерных ворот, матрона в носилках и все ее носильщики, ребенок, рабочий, старик нищий – все глазели на четыре колесницы, первой из которых правит римлянин, а второй – светловолосая иностранка. Ну, пусть они тоже поговорят об этом, думал Эодан. Он хотел бы, чтобы у Рима осталась память о его проезде.
Хотя дорога широкая и хорошо вымощенная, предстояло проехать немало миль. Один раз остановились, чтобы сменить лошадей. На улицы Остии выехали уже после наступления темноты. Зажгли факелы, лошади спотыкались на булыжниках. Флавий, разгоряченный, посмотрел на Флавия и улыбнулся.
– Спасибо за отличную поездку! Пойдем в гостиницу?
– Нет. – Трудно было думать ясно, когда голова забита песком. Но каждая остановка, каждый новый человек, с которым они разговаривают, – это дополнительная опасность. – Немедленно поднимемся на борт.
Флавий щелкнул языком, но повернул колесницу к гавани. Здесь едва хватало света от фонарей в гавани и от маяков, чтобы Эодан увидел мир кораблей. Их снасти запутывали небо. Многие были освещены факелами или огнем в котлах, чтобы рабы могли продолжать погрузку. То же самое было на галере, которую они искали.
Галера поистине маленькая и некрасивая. Побитая, нуждающаяся в свежей покраске, пахнущая смолой и рабством. Маленькая бронзовая фигура на носу так проржавела, что было непонятно, кого она изображает. В борту десять отверстий-портов, из которых должны торчать весла; сквозь них доносится звон цепей и звериный храп. Фрина подавилась от вони. Вверх и вниз по трапу двигались ряды почти обнаженных портовых грузчиков, неся корзины, которые будут размещены в трюме; надсмотрщик с хлыстом и вооруженные стражники наблюдали за их работой. Невысокий смуглый бородатый мужчина подошел раскачивающейся походкой, по-медвежьи поклонился и сказал, что он Деметрий, капитан корабля. Он не ожидал так рано своих достойных пассажиров.
– Отведи нас в нашу каюту, – сказал Флавий. – Мы отдохнем несколько часов до отплытия.
– Шум, господин, – сказал капитан. – Боюсь, уснуть вам не удастся.
Эодан ошеломленно осмотрелся. Такого он не ожидал… если этот Деметрий что-то заподозрит… что делать, что делать?
Флавий подмигнул и показал на Викку и Фрину.
– Я не сказал, что мы будем спать, капитан.
– О, – завистливо отозвался Деметрий. – Конечно.
Они поднялись на палубу. На высокой корме рулевое весло; форштевень поднят вверх, как бьющийся хвост. Немного ниже бак, и на нем грубая палатка для офицеров. Свободные от вахты матросы будут, как всегда, спать, конечно, на открытой палубе. Посредине корабля единственная мачта, а под ней непрочная каюта, куда слуги уже уложили багаж Флавия. Каюта без окон, хотя в щели проходит холодный воздух, и совершенно пустая, только на полке маленький бог моря.
Деметрий поклонился в двери.
– Спокойной ночи, благородный господин, – сказал он. – Надеюсь, плавание будет приятным.
Флавий снисходительно улыбнулся.
– Я в этом уверен.
IX
– Что ж, – сказал римлянин, когда они сели за закрытой дверью. Он улегся на один из матрацев, лег, как мальчишка, на живот, и потянулся за кожаной бутылкой доброго вина. С улыбкой посмотрел на остальных. – Пока, друзья мои, все прошло хорошо. Отметим этот взаимный успех?
Эодан развернул плащ и положил меч на колени. Его левая рука затекла и болела: он очень долго прижимал ею меч к своим ребрам, много часов. Покрасневшими глазами мрачно посмотрел на своего врага и сказал:
– Я отмечу твоей кровью только твой призрак, ничего больше.
Фрина обхватила колени, ее маленькое лицо казалось измученным.
– Флавию лучше все плавание не выходить из каюты, – сказала она. – Он может пожаловаться на морскую болезнь. Двое из нас всегда должны быть с ним и не спать.
– О, хватит одного, – сказал Эодан. Ему казалось, что у него заржавели челюсти. – Остальные могут спать здесь же, но проснутся, если их позвать.
– Свяжите его, – робко сказала Викка.
Флавий приподнял брови.
– Если какой-нибудь матрос заглянет и увидит меня связанным… – сказал он.
– Верно. – Голова Эодана опустилась. Он рывком снова поднял ее. – Верь нашим обещаниям, римлянин, как верил раньше, и ты снова увидишь Рим.
Флавий налил себе вина.
– Ты правда в это веришь? – легко спросил он. – Я в этом сомневаюсь.
– Я обещал.
– Много ли будут стоить твои обещания, когда мы доберемся до земель, где я не буду вам нужен как щит?
Поделиться книгой: