ГРАС. Компиляция. Книги 1-8

— Угу, — уже с иронией подтвердил начальник.

— Далеко?

— Угу, — не удержался от явного издевательства Борисов.

— Юрий Николаевич, не томите.

— Подкаменная Тунгуска.

Ларькин присвистнул и задал следующий вопрос:

— Кто?

В командировки грасовцы выезжали обычно вдвоем, причем компьютерщик Большаков при любом раскладе оставался в Москве, так что варианта было всего три.

— Мы с тобой, —Борисов докурил одну сигарету и щелчком вышиб из пачки вторую.

Что-то в этом деле было не так. Разгадка, очевидно, была связана с местом появления загадочного источника длинных волн. Значит, надо было поднять материалы по Тунгусскому метеориту. Майор помнил, что материалы у них были, читал кое-что. Хотя, строго говоря, ничего загадочного и аномального в истории с метеоритом не было. Просто очень большой метеорит. Огромный такой углистый хондрит. И не метеорит даже, а кометоид. Черт, подумал Борисов, почему у меня в команде нет ни одного геолога? Хотя, впрочем, есть химик. Тут генерал прав, Ларькина надо брать. Непонятно только, чем там Виталию сможет помочь простой советский историк. А вообще-то, как знать...

— Будь добр, скажи Илье, пусть распечатает мне материалы по этому кометоиду, — капитану не нужно было уточнять, о чем речь. —Там, наверное, много, но пусть хотя бы начнет. Я сейчас докурю и приду.

Виталий кивнул и, неслышно шагая, удалился. Борисов ещё некоторое время сидел в беседке, переваривая странное задание. Свое недоумение и свое мнение об этой, с позволения сказать, аномалии он, конечно, высказал генералу сразу же. Крупномасштабное природное явление, только и всего. До конца не изучено только потому, что такого размера кометоиды падают на Землю очень редко. И слава тебе, господи, что редко! И не надо больше совсем.

Да только ни майорское мнение, ни его недоумение не произвели на Владимира Константиновича никакого впечатления. Начальник всегда прав, особенно если он получив приказ от вышесидящего начальника. Похоже, это как раз тот самый случай.

"А все-таки хорошо у нас тут в садике. Хоть Илья с Ренатом и стараются компьютерный центр превратить в кондиционерный — даже старый камин в какой-то пылепоглотитель переделали —а все равно... На природе лучше. Однако пора идти".

Борисов поднялся с деревянного короба и направился в старый особняк, который грасовцы в разговорах между собой называли "штабом". В застекленном тамбуре его встретил Ларькин.

— Юрий Николаевич, Большаков говорит, что ему на распечатку наших материалов по Тунгуске нужно десять пачек бумаги. Даже больше. Придется Вам с экрана почитать.

Борисов остановился, огорченно выругался и спросил:

— Что, больше пяти тысяч страниц?

— Отчеты Академии Наук... только их экспедиций было около семидесяти. Илья приготовил Вам рабочее место у себя в "бункере".

Майор расстроился только потому, что он очень не любил читать с монитора. Однако именно таким способом он когда-то научился скорочтению. Опять-таки ничего не поделаешь.

На двери компьютерного центра, который обитавший здесь старший лейтенант Большаков любовно называл "бункером", был установлен цифровой замок. Код его знали все грасовцы, потому что дел у каждого из них к Илье всегда было много. Вообще, каждый сотрудник группы, как водится, знал только то, что ему полагалось знать по работе. Например, ни Илья Большаков, ни Ренат Ахмеров не могли просто так зайти в лабораторию Ларькина, даже не знали цифрового кода его замка.

Майор набрал шифр и вошел. Худощавый, среднего роста молодой человек в очках поднялся со своего удобного кресла за большим пультом и сделал приглашающий жест к одному из столов. Только вначале он виновато пожал, плечами: не я, мол, исписал такую гору бумаги, Юрий Николаевич, не велите казнить.

Шагнув к такому же удобному, как у Ильи, креслу на колесиках, майор невесело усмехнулся про себя: Большаков приготовил для него рабочее место за той самой машиной, в которой хранились самые неперспективные дела. Архив, склад мусора. Юрий Николаевич опустился в неприлично зашипевшее под ним кресло и сказал:

— Илюш, найди мне отчет, скажем, десятилетней давности. Потом я буду по библиографии и ссылкам смотреть, что к чему.

— Слушаюсь, командир, — Большаков поработал "мышкой", и на экране перед майором появился текст. Борисов, в свою очередь, нажал клавишу своей "мыши". Текст быстро заскользил вверх.

— Кое-что я буду выделять, распечатаешь все ж таки потом. Для осмысливания, — проговорил майор, не сводя глаз с монитора, —и, если понадобится, поможешь мне с поиском.

— Окей, чиф, —ответил старший лейтенант на языке супостатов, чем вызвал у "чифа" возмущенное фырканье.

Фамильярничать, едва ли не хамить интеллигентный внешне Илья Большаков начал уже на второй день знакомства, чем немало удивил нового начальника. Удивил, потому что в первый день этот хлыщ притворился образцово дисциплинированным офицером, мысли которого заняты службой и только службой. Он подстроился под сурового Борисова и сумел ему понравиться. Моментально это почувствовал и преобразился, да так, что майор только рот раскрыл, но ничего не смог поделать. Наглец был смышлен, полезен и очень обаятелен даже в своей наглости.

Большаков был единственным из них старожилом Хлебникова переулка. ГРАС унаследовал Илью от прежних хозяев особняка вместе с компьютерным комплексом "Вампир", применявшимся раньше для разведки, но слегка устаревшим. Теперь комплекс был перенастроен на глобальный сбор данных всех сколько-нибудь значимых аномальных происшествий по всему миру. Рабочие программы отфильтровывали и оценивали эти данные с точки зрения достоверности и важности. С помощью "Вампира" один-единственный человек — старший лейтенант Большаков — мог докладывать Борисову сводку чрезвычайных событий на планете. Сколько компьютеров, стоявших в разных государственных и частных фирмах, а то и просто на квартирах, входило в сеть комплекса и работало на Илью, знал только он, это не полагалось знать даже Борисову.

Тот и не стремился разузнать. А стремился он из всего извлекать пользу. Уже на второй месяц работы, едва войдя в курс дела и освоившись на новом месте, майор нашел применение артистическому таланту Большакова. Нужно было, не рассекречивая группы, аккуратно провести беседу с одним из контактеров, якобы умевшим путешествовать по четвертому, пятому и следующим измерениям. Илья получил приказ прикинуться иностранным журналистом — зачем-то непременно иностранным. Задание было выполнено безукоризненно, и с тех пор Большаков перевоплощался регулярно, действуя в пределах Москвы и ближайших окрестностей. Правда, он уверял, что каждое перевоплощение требует уйму душевных сил и просил на их восстановление неделю отдыха. Восстанавливался он здесь же, в своем "бункере", за компьютером и с бутылкой пива. И если бы с одной, это ещё можно было терпеть. Но увы... Приходилось регулярно делать нагоняи, чтобы нахал знал меру. В общем, за полгода между ними сложились отношения строгого, но любящего родителя и шаловливого, но талантливого отпрыска.

***

30 июня 1908 года над Средней Сибирью пролетело, снижаясь, небесное тело. Полет его продолжался несколько минут, сопровождался грохотом, треском и ослепительным сиянием. Свидетелями и очевидцами необычного происшествия были около семисот человек — охотники, купцы, жители окрестных деревень и поселков. Свидетельства их были собраны и изданы Российской Академией Наук. По странному стечению обстоятельств, полет огненного хвостатого шара закончился точно над развалившимся от времени кратером древнего вулкана в районе реки Подкаменная Тунгуска.

Закончился взрывом необычайной силы, зарегистрированным существовавшими уже тогда сейсмографами в разных уголках планеты в 0 часов 17 минут по Гринвичу. Взрыв произошел на высоте пяти — шести километров и сопровождался возмущениями магнитного поля Земли, всплесками северных сияний. Его мощность составила от десяти до сорока мегатонн в тротиловом эквиваленте. Площадь лесоповала в районе катастрофы составила 2150 квадратных километров. Для наглядности: это примерно площадь круга радиусом в двадцать шесть километров.

Однако тайга была повалена не в форме круга или — с учетом местности —хоть сколько-нибудь напоминающей круг фигуры. Контур лесоповала имел характерную форму, названную учеными "бабочкой". Математические расчеты, сделанные на основе этой "бабочки", позволили выдвинуть гипотезу о том, что небесное тело, шедшее по касательной к поверхности Земли, испарив со взрывом часть своего вещества, оттолкнулось от плотных слоев атмосферы и ушло дальше в космическое пространство. В общем-то, эта гипотеза понадобилась и была разработана лишь потому, что ни одна из десятков экспедиций не нашла остатков огромного метеорита.

Найдены были в больших количествах стеклянные (силикатные) и металлические микросферулы диаметром до ста микрометров — этакая космическая пыль, ровным слоем покрывающая всю поверхность матушки Земли. Но в районе водораздела речушек Кимчу и Хушмо —там, где "упал метеорит" (как выясняется, не упал и не метеорит) — микросферулы были обнаружены в количествах, иногда в десятки раз превышающих сред- непланетный показатель. Скопления космической пыли регистрировались неравномерные, пятнами, островками и полумесяцами. Была выдвинута гипотеза о том; что небесное тело в момент взрыва развалилось на несколько обломков, что было, по сути дела, несколько взрывов, с испарением и оплавлением измельченного вещества.

Показатели содержания тяжелых металлов в микросферулах — ниже средних для метеоритов. Необычно много легких металлов. Некоторые микросферулы кремниевой основы родственны текитам — стекляшкам, в которые превращаются камни и песок в эпицентре ядерного взрыва.

Гипотеза ядерного взрыва также выдвигалась. В ее пользу говорят обнаруженные на деревьях, сохранившихся стой поры, следы лучевого удара, который, судя по годичным кольцам, приходится именно на 1908 год.

Однако полученный в лабораторных условиях эффект жесткого излучения при мгновенном разрушении кристаллической решетки некоторых веществ позволил и этот факт истолковать в пользу гипотезы падения небесного тела. Примерно тогда же были получены уточненные данные о веществе, из которого состоят кометы и родственные им тела — кометоиды. Оказалось, кометы состоят из льда и замерзших газов. Лишь небольшую часть их массы составляют каменные вкрапления.

Это позволило (с некоторой натяжкой) объяснить странное расхождение расчетной массы упавшего тела — оно должно было весить от ста тысяч до миллиона тонн — и массы рассеянной по тайге космической пыли. Ее набиралось всего лишь на одну тысячу тонн, максимум на четыре.

Напрашивался вывод, что жидкости и газы испарились и смешались с атмосферой, а камни превратились в облака аэрозоля, который осел и сохранился в сфагновом торфе верховых болот. Разрушение кристаллической решетки тысячи тонн минералов вызвало мощный поток излучения.

Очень вовремя упал крупный углистый хондрит над территорией Канады. "Над территорией" —потому что с ним произошло примерно то же самое, что было у Тунгуски, с поправкой на размеры. Даже лес был повален в знакомой форме "бабочки". Хотя канадский метеорит не оттолкнулся и никуда не улетел, а по-честному упал, большей частью испарившись при взрыве в плотных слоях атмосферы.

***

...Борисов отвел взгляд от экрана, откинулся на спинку кресла и помассировал виски. Он читал в бешеном темпе около пятидесяти минут, глаза и мозг требовали отдыха.

— У меня есть хорошая программка для снятия напряжения глаз, — сказал, приметливый Большаков, — поставить?

— Ну, поставь.

На экране перед Борисовым медленно зашевелились узоры, полосы и квадратики. Он недоверчиво уставился в монитор.

Короче, кометоид. Типа углистый хондрит. Прилетел, в натуре, врезался в плотные слои и взорвался. Больше чем на 99 процентов рассеялся в атмосфере, жалкие остатки просыпались в мох оплавленным мелким песочком. Убедительно. Картина ясна. Вопрос исчерпан. Нет никакой загадки. Именно так я генералу и сказал. Тогда какого черта? Есть какие-то сомнения?

— Слушай, —начал майор, по-прежнему тупо глядя на меняющиеся узоры, — а что там за алмазы космического происхождения?

— Алмазы?

— Взгляни, я там записал. Отрывок номер пять, кажется.

Большаков щелкнул "мышкой".

— Здесь говорится не об алмазах, а об углеродно- алмазных вкраплениях. Действительно, неземного происхождения. В космосе образовались, очевидно. Это же... как его... углистый хондрит. Углерода там хватает.

Сказал и вперил наглые умные зеленые очи в начальство. Такому жуку придумать для чего хошь правдоподобное объяснение —как два пальца обмочить.

— Я, конечно, профан, —скорбно вздохнул майор, — но насколько я знаю, алмазы получают из графита под большим давлением и при высокой температуре. А как может образоваться алмаз в вакууме, в космическом холоде? Нет, нам нужен геолог.

— Тогда уж астрофизик. Но зачем? Я и без геолога Вам скажу: алмазные вкрапления образовались в момент взрыва.

Так и есть, с ходу все объяснил.

— Вот это уже лучше. Это ещё куда ни шло. Соображаешь. Вот такие, как ты, и настрочили эти шесть тысяч страниц.

Большаков только руками развел — отвечать за содеянное Академией Наук ему все-таки пришлось. А не будешь выскакивать. Ишь, умник нашелся.

— Всё равно, — продолжал Борисов, — придется ещё в библиотеке посидеть. Алмазы могут образоваться при взрыве, это верно. Есть такой способ. Мне интересно, при ТОМ взрыве алмазы образовывались или разрушались? Не забудь мои выписки отпечатать.

Он поднялся из-за стола и, на ходу доставая из кармана сигареты и зажигалку, вновь направился в беседку.

***

На следующее утро Борисов пригласил к себе в кабинет Ларькина (будущего напарника по командировке) и Большакова (Илье предстояло остаться за старшего на время их отсутствия). А еще, кроме прочих своих талантов, Большаков обладал способностью не то чтобы предвидеть, но в какой-то мере предчувствовать будущие события, и его обостренная интуиция ещё ни разу не подводила. Замечено было, что если старлей, положа руку на текст "дела", произносит с важным видом умное слово "нонсенс", то значит, действительно, дело окажется не имеющим никакого смысла, очередной ложный вызов, фальшивка. В этом он не ошибся ни разу.

Потому-то Борисов сегодня не без интереса смотрел на Илью, который вертел в руках листочки с распечаткой вчерашнего майорского конспекта по Тунгуске. Большаков стоял у стола, за которым сидели старшие по званию товарищи. Майор не предлагал старлею сесть, помня, что когда этому наглецу хотелось, он разваливался на стуле без приглашения.

— Так что скажешь? — поинтересовался он.

Большаков бросил листки на стол и рассеянно постучал по ним растопыренной пятерней.

— Ничего не скажу.

— И на том спасибо, — добродушно усмехнулся Борисов. Он был удовлетворен даже таким ответом, потому что в глубине души опасался, что Илюша благословит их в нелегкую командировку своим "нонсенсом". Ехать-то все равно пришлось бы. Юрию Николаевичу очень хотелось сказать, не бездельничай, мол, тут во время нашего отсутствия. Но ведь все равно, поганец, будет в игрушки играть. — Ладно. Можешь идти.

Сегодня Борисов уже не сомневался: непосредственно к цели их экспедиции Тунгусский кометоид не относится никак. Когда дверь за старшим лейтенантом закрылась, он обратился к Ларькину:

— Ну, что ж, берем у Рената пару локаторов, магнитометр, ПНВ обязательно —что еще?

— Счетчики радиоактивности? Да. Можно, они легкие.

— АРС-20?

— Нет, этот гроб мы таскать на себе не будем. Главное, что нам там пригодится — локатор ЭМИ в диапазоне длинных волн. Кстати, мы ведь в тайгу собираемся. Есть у нас пара хороших дробовиков?

— Один есть классный, а "тулка" старенькая уже.

— Пошли Ахмерова на центральный склад, пусть возьмет хорошие охотничьи ружья. На сборы нам дают два дня. Ответственный за медицинское оснащение, понятное дело, ты.

Майор помолчал, потом спросил, исподлобья глядя на Ларькина:

— А гранаты хотя бы у нас есть?

— Вот Этого добра полный погреб, — оживился капитан. — Рыбу собираетесь глушить?

— Ага, —Борисов был спокоен. По наблюдениям Ларькина, у майора было всего два настроения: добродушное спокойствие и тяжелая раздраженная мрачность. Сегодня Юрий Николаевич был спокоен. Он что- то про себя решил, в чем-то определился, от вчерашнего хмурого недоумения не было и следа. —Табельную игрушку свою ты, конечно, возьмешь? —задал следующий вопрос майор.

— А как же? Положено.

— Молодец. Бери. И "стечкина" не забудь, и патронов не поленись захватить.

— Тогда уж и "Орех" для комплекта?

— А что, не помешает. Возьмем.

Ларькин тихонько присвистнул.

— Интересная намечается командировочка.

Борисов слыл хмурым человеком, увидеть улыбку на его лице можно было только случайно. Ларькин, общавшийся с майором больше других, впервые, может быть, за неделю увидел, что тот улыбается.

— Остальное снаряжение на твой вкус, но не увлекайся. Парень ты бывалый, что тебе объяснять. Справочник по геологии не забудь. Мы же все-таки геологи.

Глава вторая

ЗАЩИТА ПО-СИЦИЛИЙСКИ

Почва, покрытая лишайником, слегка пружинила под ногами. Тишину нарушал надоедливый зуд насекомых. Обходя муравейник, Ларькин с профессиональным интересом биолога осмотрел и его, и раскидистую ель, возле которой тот находился. Ель в этих местах встречалась не так уж часто. Деревья расступились, открыв широкую проплешину — большую поляну размерами примерно километр на полкилометра. Южная ее часть была заболочена, остальная поросла ягодными кустарниками.

За спиной у Виталия висел рюкзак, капюшон куртки был надвинут на глаза. На лице, шее и руках поблескивал слой репеллента. Впереди маячил квадратный рюкзак майора с притороченной к нему палаткой. Свою МЦ-5-29с с вертикально расположенными стволами Борисов нес на ремне под рукой. От серийных собратьев это штучного изготовления ружье отличалось качеством исполнения и высокой точностью боя. Верхний ствол — нарезной, под патрон 9 миллиметров, а нижний — гладкий двадцатого калибра. Можно охотиться и на крупного зверя, и на птицу.

Куда идти, грасовцы пока не знали. Высадившись с вертолета на лысой макушке пологого холма, они решили сделать пробный часовой переход, чтобы приноровиться и осмотреть местность. Когда шум вертолета затих вдали, Ларькин увидел первого зверя: молодая любопытная лисичка промелькнула в зарослях. Через полчаса высоко в ветвях он заметил белку — вот пока и все встречи с животным миром. Зато насекомых: комаров, слепней и оводов —было в избытке.

Капитан предложил было с ходу поохотиться на уток, но Юрий Николаевич ответил, что шуметь им сейчас совсем ни к чему. Они пересекли поле наискосок, и майор, шедший впереди, стал пробираться через подлесок. Ларькин взглянул на часы: их турпоход длился уже семьдесят минут. Значит, уже больше часа назад капитан вспотел в первый раз, а сейчас он мечтал только об одном — добраться до речки. Но до речки было ещё далеко.

Еще через несколько минут Борисов не стал перешагивать через очередной лежавший на пути ствол лиственницы, а уселся на него, выплюнул погасший окурок и сказал: "Отдохнем немного". Затем он вытащил пачку "Явы" и немедленно закурил следующую сигарету. Виталий тоже присел на бревно и опустил приклад двустволки на усыпанную хвоей землю. Майор выдохнул струю дыма в комариную стаю и сказал, оглядываясь:

— Да. Вот оно как здесь. Давненько я не был в тайге.

— Пойдемте к реке, товарищ майор. На концентратах долго не протянешь. Нельзя охотиться —так хотя бы порыбачим.

— Почему нельзя? Можно. Только осторожно. К реке мы, конечно, пойдем. Поужинать действительно надо, да и на ночлег уже готовиться. Вот только на карту посмотрю.

Борисов поизучал какое-то время карту и махнул в сторону сигаретой:

— Вон там река. Пошли.

Ларькин встал и вскинул на плечо двустволку.

...Обещания насчет хариуса Виталий не выполнил, зато поймал увесистую щуку, и на ужин у них все-таки была уха. Поваром вызвался быть сам Борисов. Он вообще любил готовить, единственный из всей группы во время своего дежурства по кухне он кормил ГРАС по-людски. Молодежь предпочитала наскоро сварганить что-нибудь из полуфабрикатов, а то и вовсе обойтись бутербродами. Хотя кухонный блок в особняке был оборудован вполне прилично.

Пока майор колдовал над котелком с ухой, Виталий достал из своего рюкзака и стал настраивать портативный локатор. Установив, он включил его и принялся поочередно поворачивать два верньера, расположенные на подставке.