Типология реинкарнационного взросления души

Сергей Минский

Типология реинкарнационного взросления души

Вступление

Приветствую Вас, дорогой друг. Начну с того, что никого ничему не хочу научить: хочу просто поделиться тем, что на протяжении жизни открывалось мне. И, конечно же, благодарю за то, что обратили внимание на эту работу. Надеюсь, она не станет моим скучным монологом. Полагаю, наше общение станет виртуальной беседой, диалогом, где Вы в процессе чтения сможете соглашаться или спорить со мной. Где Вы где-то скажете: «Точно! Как я и предполагал». А в другом месте поначалу, может быть, даже и возразите. Подумаете: «Не может быть!» Но очень надеюсь, что только поначалу.

Вероятно, Вы уже почувствовали, что вслед за столь претенциозно прозвучавшей темой в названии книги, в начале текста стала сквозить некая несерьезность. По этому поводу память вытащила из бессознательной сути воспоминание о давно прочитанном, — а потому не помню уже где, — факте из жизни Нильса Бора, который, как известно, стоял у истоков создания американской ядерной программы. Однажды, отвечая на замечание корреспондента о шутливом тоне, с которым он отозвался о собственных исследованиях, Нильс Бор изрек, казалось бы, на первый взгляд странную фразу (не дословно): суть этих исследований настолько серьезна, что о них нельзя говорить иначе, как в шутку.

А если посмотреть на проблему с другой колокольни? Разве мало в истории науки было «серьезных научных» открытий, которые в скором времени оказывались очередными мыльными пузырями? Да сколь угодно, даже без оглядки на времена оно: стоит хотя бы вспомнить советскую биологическую науку с середины тридцатых до середины шестидесятых годов двадцатого столетия, характеризовавшую классическую генетику («вейсманизм-морганизм» по их выражению) как «реакционную буржуазную лженауку».

Да что говорить? Думаю, не меньше четверти нынешних ученых произвела свои кандидатские и докторские диссертации по абсолютно ничтожным темам только для того, чтобы пополнить армию чиновников от науки. И наоборот: темы, которые были заявлены вскользь, случайно «выплывавшие» из шуточных предположений или те — с замахом на супер амбиции, над которыми потешался обыватель, оказывались не только жизнеспособными, но становились обыденностью, повседневностью. Как там — у Роберта Рождественского? «Мужичонка-лиходей, рожа варежкой, дня двадцатого апреля, года давнего» взял, да и возомнил, что смастерит «два великих крыла».

Перед коллегами-психологами хочу сразу же снять шляпу — извиниться за некоторое неудобство, за некоторый, так сказать, непрофессионализм в подаче материала. С одной стороны, за то, что нечто уже известное им, выражаясь языком тинэйджеров, тупо придется пробежать глазами, а с другой — какие-то «незыблемые» психологические категории «посчастливится» увидеть под несколько иным углом зрения. И связана такая подача информации с желанием достучаться своим исследованием до как можно большего количества читателей. А как сказал некогда Фриц Перлз — основоположник гештальт-терапии (опять же не дословно), что с психологическим методом, который излагается непонятным для большинства интеллигентных людей языком, что-то не так.

За несерьезностью начала в нашей работе «прячется» достаточно серьезный, глубокий слой знаний, который скрыт пока для официальной науки за недостаточностью понимания места физического тела в конгломерате «человек». Конечно, сейчас выскажу прописную истину, но, как мне кажется, на нее в данном контексте обязательно стоит обратить внимание. Многое из того, что связано с психикой человека и что вчера еще было мистикой и относилось к области эзотерики, сегодня — реальность, которую осваивают, как различные отрасли фундаментальной и прикладной науки, так и охранные службы, и разведки всех государств мира в виде пси-технологий воздействия на человека. А в эзотерике остаются те вещи (ноумены), которые для «здравого смысла» все еще являются вещью в себе, то есть не освоенным еще нынешней цивилизацией знанием, до которого поступательность прогресса пока не дотянулась. Чтобы исключить путаницу, в рамках нашей концепции знание (вещи в себе, ноумены) — область эзотерики обозначим как sciencia, а знания (территория феноменов) — область прикладной науки и социума вообще — как cognicio (фундаментальная наука, предполагаю, между ними). Другими словами, sciencia, скажем так, знание божественное, а cognicio — знания цивилизационные. Если взять любую вещь, не сотворенную или же сотворенную человеком, в ней будет присутствовать и то, и другое.

На этом с реверансами и предварительным уточнением по поводу прописной истины, что сциентивное знание по мере его освоения рано или поздно для человечества становится когнитивным, пожалуй, и закончим.

О чем мы до этого говорили? О том, что достаточно серьезный, глубокий слой знаний, который только пробивает себе дорогу в научную сферу, пока еще ни для психологии, которая своим названием амбициозно заявляет, что она наука о душе, ни для психогенетики и дифференциальной психофизиологии недоступен. Последняя возникла на стыке дифференциальной психологии и психофизиологии благодаря учению И.П.Павлова о типах высшей нервной деятельности и свойствах нервной системы. Спросите — к чему такое уточнение? К тому, что в дальнейшем этого учения и его некоторой некорректности относительно человеческой психики по сравнению с психикой высших животных мы еще коснемся. Все эти научные направления осваивают энергоинформационное пространство индивида — через изучение физического тела, — структуру и биохимические реакции, — и его поведение, т. е. методом тыка, за недостаточностью понимания как места этого физического тела в конгломерате «человек», так и самого конгломерата. Пока еще очень трудно себе представить в их категориях, что генотипический и личностный (фенотипический) аспекты человека, отраженные в поведении, прежде всего, через темперамент и характер, имеют архетипический, сущностный прототип с его эволюционным (реинкарнационным) уровнем развития. Но в случае, когда такое представление появляется, заявления о какой-либо случайности в судьбе людей, а значит и о пресловутой свободе, как ее понимает большинство из нас, становятся, мягко говоря, неприемлемыми. Возьмем, например, акцентуированные черты характера, как наиболее выраженные внешне формы нормальной психики. На что при взгляде на них необходимо обратить внимание? Прежде всего, на определенные для каждого темперамента, не обремененного специальными навыками, модели реакций на стрессовые для психики обстоятельства, которые, как правило, обслуживаются определенными социально обусловленными энергоинформационными конструктами — субличностями. Психика индивидуума на заре онтогенетического развития, на заре формирования личности, — когда приходит время считывания подобных конструктов из окружающей социальной среды, — одни из них берет себе на вооружение, а другие отвергает как несвойственные для себя. И данная сепарация в большинстве своем (мои извинения последователям прерогативы воспитания) зависит в первую очередь от сущностной ее составляющей и темперамента — проекции сущности в физическом теле, — т. е. от уровня собственного эволюционного развития, — и лишь во вторую от воспитания, что весьма показательно на примере многодетных семей. Это подразумевает потенцию нашего сознания, определяющую глубину анализа внешнего и внутреннего мира: максимально возможное проникновение в суть вещей через соответствующий инструмент физического тела — нейрогуморальную систему. Именно она (за исключением каких-либо факторов, нарушающих физиологию индивида, которая влияет на его психическое развитие) — эта потенция — устанавливает рамки возможностей и ограничений освоения получаемого в онтогенезе опыта.

Что же в данном случае есть архетипический прототип нашего генотипического и личностного «портретов»: иными словами, нашего темперамента и характера — всего того, что определяет нашу личность? И что такое личность человека в свете этого самого архетипического прототипа — нашей сущности? А что же такое сама наша сущность, наше истинное «Я»?

Вот Вам для начала разговора моя исповедь.

Однажды приходит осознание, что два человека, если сутью их беседы являются абстрактные категории, могут до пены у рта спорить, когда говорят об одном и том же. И наоборот: чуть ли не испытывать эйфорию от единения душ при том, что на самом деле находятся на разных полюсах сути разговора. После двадцати пяти, — когда уже начинаешь ощущать пустоту философии затянувшихся ночных посиделок, я окончательно разуверился в возможности правильно понять другого человека, если не считать (утрированно) примитивную сторону общения, типа «передайте, пожалуйста, соль». И потому, наверное, обратился к теме, обещавшей все тайное сделать явным. Я начал постигать азы эзотерики. Соприкоснувшись с ними, как и всякий неофит, я почувствовал себя посвященным в предмет и воспылал мыслью, что за свою жизнь смогу не только приблизиться, но и прикоснуться к вершинам развития сознания. Я вдруг возомнил, что у меня получится стать одним из подвижников. Я не мог понять тогда, глупец, что во мне заговорил адресованный к себе перфекционизм, — не мог понять, что телесное воплощение (инструментарий) идущего на духовный подвиг, — это уже алмаз, который «всего-навсего» этим воплощением необходимо огранить, сделать его бриллиантом. А, не понимая этого, я стал совершать все возможное, дабы добиться желаемого. Я начал изучать свое тело и психику через голод и различные ограничения, и, не имея явного духовного наставника, перелопачивать при этом большое количество всевозможной литературы, отсеивая «пустоту» и находя то, что по моему тогдашнему пониманию как раз и было необходимо, чтобы открыть в себе некие сверхъестественные качества, ведущие к совершенству.

Как я уже писал в предыдущей книге, после многолетних размышлений, сопутствующих насилию над собой, до меня, наконец, стало доходить, что сознание данного воплощения быстро можно поднять лишь на ту ступень развития, на которую оно не попало сразу в силу каких-то кармических ограничений, кармической предрасположенности. Если же оно в сущностной (бессмертной) части души, которая «строит» планетарное тело, еще не на столь высоком уровне развития, подниматься этому сознанию придется еще долго с точки зрения его эволюционного восхождения — ступенька за ступенькой.

Но все это было гораздо позже. А в тридцать четыре года, как и немалое число подобных мне неравнодушных к познанию самих себя людей (скорее всего, через такое издевательство над своей природой и сопутствующие этому медитативные состояния психики), я спонтанно «выскочил» в состояние сатори по определению японской буддийской традиции. Или — кэнсё. Или у — в китайской. Или самбодхи — в индийской. И еще больше убедился в правильности того, что делаю. Целый месяц, а может и больше (уже точно не помню) меня после этого, если использовать современный сленг, колбасила эйфория: какой бы вопрос не возникал в недрах психики, он тут же или почти сразу получал внутренний ответ. Философия дзэн-буддизма по этому поводу гласит, что, если в тебе возник вопрос, значит, на него уже есть и ответ, потому что оба они — полюса единого целого. Вот поэтому, если ответ не приходит долгое время, значит, вопрос еще сырой и требует более углубленного анализа, чтобы синтез — ответ — мог прийти, словно всплеск, мгновенно. Данный опыт, как я уже говорил, привел меня к еще большему убеждению, что цель, о которой я говорил, досягаема. Мое сознание, преодолев собственную онтогенетическую «подростковость» — эмпирический и эмпирико-рациональный периоды становления, сместилось в рационально-трансцендентальный — с достаточно заметной для меня трансцендентной подоплекой. И именно это дало возможность, наконец, серьезно задуматься о себе и своем предназначении (результат — с улыбкой — того издевательства, о котором я говорил). Однако, — что правда, то правда, — этот опыт дорогого стоит: он показал, что не все то золото, что блестит. Что я имею в виду? То, что пробуждение сознания — не вершина развития, не конец пути, за которым всезнание и блаженство духа, как я наивно полагал, а очередное начало. До этого «скачка» и после него мир внешне остается как бы прежним. Но… но в то же самое время изменяется настолько, что знакомые, казалось бы, вещи вдруг начинают восприниматься не совсем так, как раньше, — по-другому. Та безупречная стабильность представлений о мироздании, что существовала во мне в виде неких убеждений, потерпела фиаско. Если приукрасить картину, то плоская только что Земля стала вдруг круглой. Пробуждение высветило огромный пласт неверных представлений. И оно же привело к простоте понимания, что они были, есть и будут, потому что они — окольные пути, предвосхищающие путь прямой, срединный — тот, что все мы строим на протяжении своего существования.

Продолжая более скрупулезно изучать себя и соответствующую литературу после смещения сознания в сторону трансцендентного аспекта развития психики, я пришел к пониманию очень многих своих ошибок и заблуждений, которые неизбежно сложились в результате поспешных выводов, сделанных горячностью юности. Одна из них, к примеру, — делегирование разницы результатов развития сознания онтогенетическому преобразованию личности. Трудно вначале было понять, например, что некая сущность дочеловеческого состояния сознания, которая впервые осваивает человеческое физическое тело, по уровню и качеству развития не может соответствовать сущности, воплощавшейся в подобных телах уже многократно. Хотя она вполне может конкурировать с ней на всех этажах и площадках социальной жизни. И даже, отстоя гораздо дальше от божественного ориентира, — того, что мы называем совестью, — по частотным характеристикам, может добиваться более высоких с бытовой точки зрения результатов. Предлагаемая мной типология, в основание которой легла теория аналитико-синтетического единства (Теория Единства), как раз и раскрывает суть поступательности развития той субстанции с ее «триединой и неслиянной» формой сознания, что мы испокон века называем душой. В данной концепции она представлена как конгломерат, в котором, симбиотически сосуществуют шесть тонких тел. Три из них представлены в качестве сущности (бессмертной части души), и три — личности (смертной), вкупе представляющих собой индивидуальность. И хотя в конкретном случае для нас будет более интересна бессмертная часть души — сущность, все же этапы развития мы будем исследовать и той, и другой.

В связи с тем, о чем говорилось, вспоминаются факты, имеющие место независимо от того, замечает ли их ортодоксальная научная общественность или нет. И существуют они гораздо дольше с точки зрения исторической, чем наука вообще в настоящем ее виде, чтобы претендовать на некую истинность. Один из них, — поиски следующего воплощения Далай-ламы после его смерти (тулку), — исторически восходит к 1391 году. Другой — факт выбора Иисусом Христом апостолов. Как мы знаем, они не были первыми встречными. Это люди, чье энергоинформационное поле (тонкие тела) соответствовало задаче построения основ новой религии. Эти запредельные вещи, конечно же, можно оспаривать: они, если вспомнить кантовскую идею невозможности верификации бытия Бога, как бы могут существовать, а могут и не существовать. Я думаю, мой весьма здравомыслящий оппонент обязательно найдет аргументы, чтобы убедить своего собеседника в том, что тот весьма наивен, коль «ведется» на подобные исторические нарративы. Но ведь есть и другие факты, не признавать которые это как раз уж вести себя точно по-детски. Как можно не обращать внимания на феномен ламы Итигэлова? О том, что этот человек жив, утвердительно говорить не представляется возможным. Но о его теле, — сказать, что оно мертво, — тоже не получается: все характеристики биологического материала при проведении исследований подтверждают их жизненность. А йоги со своими многочисленными сиддхами: ясновидением, яснослышанием, левитацией, способностью материализовать предметы, ускорять развитие растений и задерживать собственное дыхание и сердцебиение? Кстати, настолько, что для показательности их закапывают в землю на несколько недель, после чего, при помощи определенных техник, проводимых помощниками, они возвращаются к обычной жизни. Я уж не говорю о многочисленных группах ученых-новаторов, осваивающих пределы психики с помощью операторов-медиумов и радиоэлектроники.

Возвращаясь к выбору Христом апостолов, можно с уверенностью констатировать, что мы имеем дело с «невидимыми» критериями такого выбора, что связано с трансцендентным постижением окружающей реальности, которым обладают люди достаточно высоких и высочайших уровней эволюционного развития души. И вот здесь напрашивается вопрос о планетарном инструменте — о физических телах, которые по своим «техническим» характеристикам должны соответствовать душам, чье так называемое посвящение позволяет «заглядывать» в высокочастотные отделы пространственно-временного континуума Вселенной. А значит, неизбежным будет вспомнить о темпераментах — генотипических «портретах» сущности. Они — как бы отражение сущностного фактора души — ее архетипа на уровне плана вещества, по образу и подобию которого и строится физическое тело с его системой нейрогуморальной регуляции, без чего грош цена всему, о чем мы говорим.

Итак, сделаем промежуточный вывод. Эволюционный уровень развития души, а точнее, ее бессмертной части — сущности (ее в нашей шуточной интерпретации уровень взросления), есть основа качества сложных систем физического тела, синтезированных природой Земли в феномен, получивший название «темперамент». Физическое тело, являясь генотипическим «портретом» своего архетипа, есть его производное.

И, наконец, последняя, но очень важная часть этой статьи, заключающая в себе ответ на вопрос «какова цель написания данной книги?».

Представьте себе такую ситуацию. Рождается человек со всеми параметрами стать в какой-то отрасли научной мысли гениальным ученым. Но для того, чтобы гениальность этого человека состоялась, должны быть соблюдены определенные условия, где эволюционный уровень развития сущности сможет в условиях социума качественно состояться. Его гениальность необходимо, говоря утрированно, спровоцировать, чтобы она могла проявить себя. Именно это и является целью. Я рассчитываю на молодых амбициозных людей, для кого окажутся близкими мои умозаключения по вопросу реализации возможностей воплотившейся телесно сущности при построении личности. Я хочу, чтобы кто-то из них в отдельности или в составе групп создал инструментарий, который мог бы изначально, когда человек рождается и даже раньше, определять его задатки в освоении какого-либо участка социума: например, науки. Определять по состоянию тонких тел сущности, на что человек способен, а на что нет: определять, как бы, его профпригодность или профессионально ориентированную с точки зрения потенциальных возможностей психики компетентность. Это, примерно, как сейчас по характеристикам физического тела ребенка, по его параметральным особенностям можно судить, в какой спорт, если использовать сленг, его лучше всего отдать: тот спорт, где он максимально сможет себя проявить. Утрированно: длинные руки — бокс; длинные сухие ноги — бег; гармония рук, ног и туловища — гимнастика и т. п. Точно так же, только более сложным путем, обладая знаниями генетики и психологии, биологии и анатомии, химии и, конечно же, физики можно создать инструментарий для «чтения» тонких тел. А это даст возможность человечеству в лице родителей или тех, кто уполномочен заниматься воспитанием на самых первых порах жизни ребенка, более-менее правильно задавать направление развития личности по параметрам тонких тел и их сочетаемости, что сейчас делается по наитию в более поздний период. В связи с этим вспомнилась одна когда-то от кого-то услышанная история. Молодые родители спрашивают Макаренко: «Скажите, пожалуйста, когда нужно начинать воспитание ребенка?» «А сколько ему?», — интересуется педагог. «Полтора года», — отвечают молодые люди. «Вы опоздали ровно на полтора года», — улыбнулся Макаренко.

Что я имею в виду под сочетаемостью параметров тонких тел? Точно то же самое, что и в музыке. Потому что тонкие тела, как и Планы Бытия Вселенной, чьими представителями они являются, находятся каждый в определенной линейке частот вибраций. Эти участки оформлены дискретно, а потому и между собой, а также и между тоже дискретно оформленными своими собственными внутри расположенными частями находятся в категории гармонии, которая характеризует слияние или же неслияние их качеств. Как в музыке, когда мы слышим одновременно звучащие тона в интервалах и аккордах. Там они интерпретируются как «слитные» и «неслитные», т. е. консонантные и диссонантные. И в одном, и в другом случае результаты могут быть очень интересными, и это зависит от области жизни, где подобное будет необходимо. Конечно, возникает мысль (думаю, что она посетила многих в связи с диссонансом) о негативе в становлении и проявлении личности в нашей социально обусловленной жизни, где, когда завуалировано, а когда и нет, все же процветает «закон джунглей». А потому не означает ли категория гармонии «диссонанс» в разновидностях смешанных темпераментов диагноз развития деструктивности в личности — как бы потенции к негативному, девиантному поведению? Я полагаю, что лишь отчасти: скорее, это зависит от уровня эволюционного развития сущности и условий инкарнации, где деструктивность личности — это, скорее, результат принятия или же непринятия деструктивного опыта. У каждого из нас, думаю, найдется не один пример подобных трансформаций: когда дети из неблагополучных семей оказываются людьми достойными, а порой и выдающимися, а в благополучных семьях рождаются, мягко говоря, «двуногие существа», а то и вообще нелюди.

Введение

О терминологии

Сейчас можно только посмеяться над тем, как я пытался «обозвать» свою работу, пытаясь втиснуть в оглавление всю ее сразу. И что у меня после множества сокращений получилось? «Типология трансформации основ психики человека с позиций метемпсихоза». Понятно? Разве что некоторым. Подумав, я осознал, что главного слова — «душа» — в названии-то и нет: что это за «основы психики», о чем это я? Следующий перл отсюда зазвучал так: «Ступеньки роста человеческой души». Как-то наивно, простовато, банально. «Ступеньки роста» вытянули из бессознательной сути «взросление», и предыдущая фраза трансформировалась в сознании в формулу «Душа человека и ипостаси ее «взросления». Язык же в своем стремлении к краткости изложения мысли подвел итоги, оставив в названии всего лишь три слова — «Типология взросления души». Но рациональность разума тут же обнаружила в восприятии семантики «взросления» преобладание онтогенетической трансформации, а суть нашего исследования всё же трансформация реинкарнационная, и к тому же прогрессивная — эволюционной направленности. Исходя из сложившейся ситуации, получилось название, которое в итоге и заинтересовало Вас: «Типология реинкарнационного взросления души».

Подумав о том, что же вытянет данная фраза из всемирной паутины посредством поисковика, я набрал ее в адресной строке Яндекса. Реакцией на увиденное был смех. Моего «взросления» там оказалось в изобилии. Правда, то, что за этим стояло в просмотренных статьях, к психологии не имело никакого отношения.

А теперь о серьезном: поговорим о терминологии. В данной работе кто-то из читателей, кто не сталкивался до сих пор с подобными понятиями, познакомится с Человеком Реинкарнационным — перевоплощающейся человеческой сущностью (бессмертной частью души). Это основа Человека Разумного — архетипический прототип генотипа (физического тела) и их совместного производного — фенотипа (личности — смертной части души — с ее «первоначальным капиталом» — характером). А кто-то, кто представляет все эти понятия, «увидит» новые грани в себе в свете типологического моделирования своего собственного места на условной шкале градаций развития сознания. Почему условной? Потому что самого по себе понятия «шкала» в нелинейных системах, коими являются и человеческие существа, как мы понимаем, быть не может.

Ум человека, о чем мы будем говорить в дальнейшем более подробно, это прерогатива аспекта сознания сущностной, слабо изменяющейся в процессе онтогенеза части души, связанной с работой третьей, — будхиально-атманической, — аналитико-синтетической пары (АСП-3). И он — ум — залог развития разума — инструмента личностного аспекта сознания, что является вотчиной второй — ментально-каузальной аналитико-синтетической пары (АСП-2). Разум достаточно сильно трансформируется в онтогенезе в процессе развития личности, которое осуществляется через всевозможные виды обучения: в обиходе это считается развитием ума, будто за жизнь человек становится умнее. Но на самом деле человек становится разумнее — умелее. Он становится более умелым, а умным или же не очень он рождается. Он, как сущность, со своим уровнем сознания — результат эволюции этой сущности. Чем умнее человек (уровень развития его сущностной части души), тем более дифференцированно при соответствующем онтогенетическом развитии, более тонко он сможет постигать явления мира. Чтобы разрядить обстановку, приведу шуточный, но не совсем, пример. Скажем так (используем эвфемизм), если не совсем умный человек, не имеет «тугомента» об образовании, то это его собственная трудность. А вот если он такой документ получил благодаря своей усидчивости, хорошей памяти и великолепной способности выживать, то это уже проблема общества. Потому что он для людей такого же уровня состояния сознания будет считаться умным человеком через отношение к его уже более высокому социальному статусу, не говоря даже о должностях, на которые он сможет претендовать. Для общества это угроза быстрого достижения таким человеком уровня своей некомпетентности в карьере, а значит неспособности принятия самостоятельных решений и, как результат, пополнения бесчисленного отряда бюрократов. Но это еще полбеды. Гораздо страшнее то, что карты реальности подобных людей в большинстве своем фактически лишены истинного Бога: их цель — выживание любой ценой. Они, скорее, разрушители по сути своей, нежели созидатели. Почему? По этому поводу есть искрометная шутка об американском чванстве. Вопрос: чем отличается Бог от американца? Ответ: Бог не думает, что он американец.

Конечно, если Вы, дорогой друг, знакомы с моей предыдущей работой «Триединое сознание бога. Теория Единства», общаться нам будет легче. Если же нет, не беда: по ходу знакомства и с данным текстом, придет понимание принципов существования всего. А это необходимо нам для логического — и не только — обоснования тех вещей, о которых мы будем говорить. Единственное, о чем хотелось бы предупредить тех, кто слишком дерзко будет стремиться к истине после прочтения книги, так это о возможности смещения простоты понимания в упрощенность, чего, конечно же, следует избегать. Процитирую для вящей убедительности Карла Густава Юнга, предостерегавшего своего читателя от чрезмерной простоты суждения по теме типологии вертности, от иллюзорности, что легко решить, к какому типу можно отнести того или другого человека. Он пишет, что «эти субъективные помрачения суждения особенно часты потому, что каждому выраженному типу присуща особая тенденция к компенсации односторонности его типа, тенденция, которая биологически целесообразна, так как она стремится удержать душевное равновесие». Все дело в том, что, по словам первооткрывателя, в нас пребывают и тот, и другой тип вертности, и при отсутствии патологии существует лишь небольшой перевес одного из них. А еще Юнг говорит, что процесс «является тем более трудным, что сами мы склонны вообще отрицать существование типов и признавать одни только индивидуальные различия». Но индивидуальные различия также есть суть компенсаторности — суть Закона Отражения, что и является гарантией душевного равновесия. Обратите на это высказывание особое внимание, ибо трансформация параметров психики в нашей типологии благодаря третьему — творческому центру сознания (надсознанию) довольно сложный процесс. А потому он может ввести в заблуждение не только просто заинтересованного читателя, но и профессионального психолога с его супер дифференцированными знаниями. Суть в том, что в нашей концепции личность играет роль компенсатора (буфера) между сущностью и физическим телом. Она как раз и нейтрализует (по крайней мере, должна) противоречия между идеалами сущности (надсознанием) и примитивными желаниями планетарного тела в тандеме с эфирным (подсознанием). Личность по возможности уравновешивает «божественность» и «животность» в системе «человек», — системе, которая являет собой некий конгломерат, образовавшийся в процессе взаимодействия «божественного замысла» и высшей стадии филогенеза (планетарного тела человека) по образу и подобию Планов Бытия Вселенной. Этот конгломерат состоит из семи дискретно оформленных энергоинформационных частей (тел).

Не стану оригинальничать — возьму за основу уже апробированную идею давать «стойким состояниям сознания» имена собственные. Например, в нашей системе будут и Маугли, и Кликуша, будут Буриданов Осел, Скала и Сенситив, и другие имена, характеризующие определенные конструктивные особенности сознания. В нашем случае отражением таких состояний сознания станут доминирующие психофизические качества с некими дополнительными вкраплениями в генотипе: скажем, осложненные темпераменты. Эти качества достаточно постоянны, чтобы о них вообще можно было говорить. Но трудность обнаружения их для непосвященного искателя состоит в правильности понимания сути компенсаторности, которую «организовывает» в онтогенезе личность. Как правило, сущностные черты в поведении физически здоровых людей за время их биологической жизни меняются столь слабо, что, если отбросить социально и профессионально наработанные привычки и «картину» личностного роста (онтогенетическое развитие с этапами его социализации) на фоне (в шутку) меняющихся декораций окружающей среды при сезонных преобразованиях, говорить об этом просто не стоит. Но вот личностные черты постоянно вынуждены трансформироваться, приспосабливая сущностную основу психики к среде обитания. Всем нам известна фраза «люди не меняются», и это о нас как о сущностях, как о чем-то фундаментальном, в нас существующем, на чем и строится, если сказать попросту, личность с ее опытом, закрепленным в психофизиологии через систему привычек, основанных на предпочтениях генотипического «портрета» сущности — физического тела.

Здесь хотелось бы сделать уточнение по поводу неприемлемости однозначного восприятия характеристик терминов. Суть, например, Человека Эфирного (реакций) не в том, что реактивность поведения — его эксклюзивное право, а в том, что его жизнь в большей степени протекает, говоря языком эзотерики, на самом низком духовном уровне — фактически всегда реактивно — как бы в состоянии сна; и этот сон гораздо более глубок, нежели у других типов. Из-за этого низкого уровня наполняющих его систему жизнеобеспечения энергий он чаще находится в бицентричном — животном, если можно так выразиться, состоянии сознания, нежели чем в трицентричном — человеческом. Что это значит? Это значит, либо «есть обстоятельства, нет человека», либо «есть человек, нет обстоятельств»: в работе психики чаще отсутствует, чем присутствует третий, творческий уровень сознания, воспринимающий самого сознающего объективированным субъектом. А это весьма редко позволяет человеку видеть себя как бы со стороны, то есть заниматься самоконтролем. Вот поэтому его поведение и зависит, как правило, от доминирующих в данный момент по силе стимулов: он почти все время находится в состоянии реактивного реагирования на них, полностью подчиняясь их влиянию. Т. е. это поведение человека, при котором, внешние обстоятельства или внутренние ощущения незамедлительно становятся триггером, переключающим или включающим «необходимые» в данный момент модели поведения. Конечно, такой механизм присущ любому человеческому организму вообще: он формирует привычки — он гарант профессионального освоения навыков при правильном алгоритме последовательности действий. Не зря говорится, что легче научить, чем переучивать. В свое время — в начале двадцатого века на этой основе даже появилось такое направление в психологии как бихевиоризм. Он, грубо говоря, предполагал, что поведение людей состоит исключительно из рефлексов и что достаточно «правильного» стимула, чтобы можно было создавать «правильные» поступки. Т. е. как бы воспитание через дрессуру. Но, к сожалению, для данного подхода, человек оказался существом гораздо более сложным, чтобы его можно было формировать таким образом во всем абсолютно, кроме профессионального обучения, связанного с опытом на основе поведенческих актов, т. е. на основе клеточной или мышечной памяти.

С точки зрения Теории Единства суть такого потока сознания заключена в его, если так можно сказать, неполноценной работе — в большинстве своем функциональны лишь два центра из трех: первичное сознание, сосредоточенное в эфирном теле, или, другими словами, подсознание и сознание ментального тела — операциональный уровень сознания. А, если подойти к вопросу через структуру психики, то целесообразнее стоит говорить о работе двух аналитико-синтетических пар вместо трех: эфирно-астральной (АСП-1) и ментально-каузальной (АСП-2). Первая из них курирует эмпирическое восприятие внешнего и внутреннего мира, т. е. эмоционально-чувственное. Вторая — обеспечивает рациональное сопровождение этого восприятия: с полной с точки зрения карты реальности индивидуума дифференциацией информации, а также ее идентификацией. Третий уровень — надсознание — почти постоянно вне игры. Исходя из этого, редкое осознание себя в качестве объекта, что в свою очередь говорит о высокой степени внушаемости, т. е. несамостоятельности. А если человек не видит себя со стороны? Если не наблюдает за собой, не является для истинного «Я» собственного сознания объектом? Значит он за редким исключением не рефлексирует по этому поводу, не работает над ошибками, не особо контролирует работу собственной психики, ведет себя реактивно, автоматически используя заготовки социально значимых для него в этот момент штампов поведения — субличности.

По поводу полной и неполной работы сознания сделаем небольшое отступление. Обратим внимание, — как было обещано вначале, — на то, что в русском языке, возможно, благодаря его полисемичности, существует два обособившихся понятия аналитической психической деятельности человека — разум и ум. В основном люди пользуются этими словами — как кому вздумается, полагаясь разве что на апробированные в обществе языковые конструкции. Давайте попробуем, пока не вдаваясь в особые сложности, разобраться — какие же отличия есть у той и другой деятельности. Начнем с того, пожалуй, почему наших ближайших по развитию сопланетников — высших животных, — называют разумными существами. Разумными, не умными, заметьте. Почему? Исходя из Теории Единства, в которой существует структуризация тонких тел в аналитико-синтетические пары (АСП), каждая из трех пар в психике человека соответствует одному из филогенетически сложившихся центров сознания, которые взаимодействуют с определенным спектром тонких энергий. Для эфирно-астральной аналитико-синтетической пары таким центром является подсознание — эмоционально-чувственный уровень сознания, постигающий вещественный мир апостериори, т. е. опытным путем. Для ментально-каузальной АСП — операциональный (рациональный) уровень сознания: он же — разум. Его возможности включают уже не только чувственное, апостериорное познание мира, но и трансцендентальное, априорное (внеопытное с точки зрения онтогенеза, существующее в нашей сущности — бессмертной части души) через включенность в процесс каузального тела: интуиции с ее синтетическим заключительным актом (всплеском) — инсайтом. И, наконец, для будхиально-атманической АСП этот центр — надсознание, творческое сознание, ум. Данный уровень использует и предыдущие (эмпирический и трансцендентальный) виды познания, и трансцендентный, который превосходит пределы собственного пространственно-временного континуума за счет невероятной «текучести» материи на этих высочайших Планах Бытия Вселенной.

В качестве примера подобного представления возьмем цитату (не будем далеко ходить) из Википедии: «Фома Аквинский в «Сумме теологии» (Ч1, в.79, р.9) не производил различия между разумом и умом (интеллектом) в человеке, однако интеллект (ум — авт.) он все же считал сущностью Бога, тогда как разум был направлен на постижение (cognitionem) временных вещей».

Итак, разум у нас — это приспособительный инструмент, воспринимающий явления мира посредством бицентричного сознания, ум — посредством трицентричного. Кстати у человека может работать как три центра сознания одновременно, так же и два, как мы только что рассуждали, и даже один. Три — в моменты осознания себя как бы со стороны — в состоянии объективированного субъекта. Два — в моменты, когда человек себя не осознает, когда он просто субъективно существует (погружен в процессы, протекающие во внешнем или внутреннем контуре), и один — в состоянии отсутствия сознания с точки зрения бытовой и медицинской.

Давайте уточним, как тонкие тела, взаимодействуя в аналитико-синтетических парах (континуумах), создают свои сферы деятельности.

Эфирно-астральная АСП (АСП-1) — сфера деятельности рефлексов.

Ментально-каузальная АСП (АСП-2) — сфера деятельности разума.

Будхиально-атманическая АСП (АСП-3) — сфера деятельности ума.

В первом случае это выживание в истинном его понимании: эфирное тело у нас «заведует» первичным сознанием — подсознанием. В сферу его деятельности входит выживание через инстинкты — индивида, рода и вида, а также рефлексы. Во втором случае (сфера деятельности разума) — выживание через сожительство. Ментальное тело «заведует» операциональным сознанием, которое по необходимости включает наши многочисленные личностные «я» — модели поведения, воспринятые механизмом подсознания через подражание или же синтезированные из элементов опыта. И в последнем случае — выживание через творчество: будхиальное тело — это наше надсознание или истинное, сущностное «Я». Здесь, — пока не совсем серьезно, — можно представить интеллект в трех ипостасях: эмоционально-чувственный интеллект, рационально-интуитивный и эстетико-трансцендентный или, — чтобы было понятней, — эстетико-этический с пограничными вариантами синтезированных из них производных.

Примерно подоплёка через работу аналитико-синтетических пар будет такова:

зона деятельности рефлексов (выживание) — подсознание;

зона деятельности разума (сожительство) — операциональное сознания;

зона деятельности ума (творчество) — надсознание.

Отсюда разум в конгломерате «человек» осуществляет психическую деятельность, подобную психической деятельности, присущей и высшим животным. Но с оговоркой на возможности нейрогуморальной системы человеческого физического тела и возможность освоения цивилизационных приобретений. Т. е. разум — это «социальный ум», «бытовой ум», зона сознания для выживания через сожительство. Эта форма психической деятельности более архаична по сравнению с деятельностью ума. В животном мире она возникает в связи с необходимостью стайного (стадного) образа жизни, ставшего ответом на увеличение времени дорепродуктивного развития потомства и появившейся у бицентриков возможности непосредственной передачи опыта. Разум заведует правильным поведением не только в природе, но и, исходя из иерархического принципа существования нелинейных систем, в группах людей — с точки зрения выживания в их составе. Это естественно складывающееся соподчинение; оно, как мы только что определили, актуально и в социуме. И особенно в стихийно создающихся общностях.

Прежде чем двигаться дальше, давайте еще раз пробежимся по основам — сферам деятельности разума и ума человека, чтобы в дальнейшем это не вызвало бы на каком-то этапе нашего исследования даже ситуативного недопонимания. Итак, первая и вторая зоны деятельности психики, — рефлексов и разума, — формируются и довольно сильно могут корректироваться в онтогенезе: конгломерат эфирного, астрального и ментального тел (с учетом тандема физического и эфирного тел) это личность — смертная часть души. Она, если позволено будет так сказать, исполняет роль нейтрализующей или, точнее, компенсирующей прослойки (буферной зоны) между планетарным инструментом и сущностью: личность, устраняя постоянно возникающие между ними противоречия, поддерживает в психике (по крайней мере, должна) состояние душевного равновесия. В первую очередь именно личность обеспечивает функцию выживания через сожительство в группах. Индивидуальность же (как термин, в семантике которого Теория Единства видит все три эволюционных типа сознания) чаще всего мешает этому, потому что в работу психики включается такой «механизм» надсознания как совесть с ее инструментом — эмпатией.

У высших животных, я полагаю, существует подобная личности структура — характер, «обрамленный» жизненным опытом: я бы назвал это образование зачатками личности. Данное образование, как и личность у человека, обеспечивает им сожительство через естественно складывающуюся иерархию в стаях и стадах, что необходимо для выживания вида. Это, как мы уже говорили, связано с увеличением дорепродуктивного периода в развитии более сложно устроенных живых организмов и непосредственной передачей опыта.

Но вернемся к человеку. Наш вид, как популяция особей с трицентрично оформленным сознанием, задействует кроме первых двух уровней (рефлексов и разума) еще и уровень ума, являющийся прерогативой деятельности сущности — нашего истинного «Я», нашей творческой ипостаси сознания. Именно с ее оформлением в полевой структуре представителей одной или нескольких из многочисленных ветвей гоминид появилась потенциальная возможность для реконструкции физических тел (в противовес их приспособлению). И самым конкурентно способным с этой точки зрения оказался подвид неоантроп вида Homo sapiens, хотя возможно он является результатом неоднократного пересечения различных подвидов. Именно в этом — в появлении третьего центра сознания — суть разницы между разумом и умом. Первым мы обладаем вместе с высшими животными, правда, в разной степени: человек, по сравнению с интеллектом животных, обладает гиперинтеллектом, ибо его аналитические возможности, если использовать сравнение Петра Успенского, это бесконечность по отношению к нулю. Разум включает в себя мышление — деятельность ментального тела, — как механизм сравнительного и идентификационного анализа. К этому добавим интуицию — результат работы каузального тела, результат накопления, прежде всего, онтогенетического и филогенетического (инстинкты) опыта и использования его для решения задач выживания, как единичного, так и в рамках групп посредством нахождения в них. Разум, как уже было сказано выше, весьма заметно меняется на протяжении жизни, так как его развитие — прерогатива онтогенеза. Другое дело — ум. Он формируется на протяжении всего реинкарнационного периода жизни сущности, если позволительно так сказать; это показатель уровня ее развития. В нынешнем воплощении он лишь корректируется: у кого-то больше, у кого-то меньше, но в любом случае сама по себе коррекция относительно невелика. Ум — это способность человека творчески перерабатывать поступающую информацию по сравнению с разумом, суть деятельности которого получение и использование информации с минимальной творческой составляющей — результатом синтеза в каузальном теле, актом интуиции с инсайтом в итоге. Здесь же, в будхиально-атманической АСП царит божественное чудо. В будхиальном теле, — вотчине творческого, эстетического анализа, — происходит «атомизация» всей поступающей снизу, — от эфирно-астральной и ментально-каузальной АСП, — информации с последующей ее структуризацией — синтезом в атманическом теле. И это уже в итоге не инсайт, не результат работы интуиции. Это то, что я в предыдущем своем исследовании — «Триедином сознании бога», когда характеризовал три вида психических всплесков в сознании человека, — назвал, следуя в фарватере греческой философской мысли, эврикой. Но затем я пришел к мысли, что в рамках Теории Единства суть потока сознания, дающего результат тотальной, всеобъемлющей деятельности конгломерата «человек» должен быть назван соответственно нашей концепции всплесков. Хотелось дать название результату работы будхиально-атманической аналитико-синтетической пары созвучно всплеску интуиции. Конечно, это искусственная сепарация центров сознания, но нам она необходима для того, чтобы развести работу разума с его всплеском — инсайтом и более сложный психический процесс — работу ума, что является прерогативой третьего центра в общем потоке сознания, который провоцирует в онтогенезе гиперразвитие разума. Я бы назвал результат этого психического процесса по аналогии с инсайтом — форсайтом (foresight — предвидение, прозорливость, дальновидность). И если инсайт это озарение (всплеск) рационального, логического уровня сознания, с его трансцендентальной основой, то форсайт — озарение трансцендентного, творческого уровня, являющегося результатом деятельности будхиально-атманической АСП.

Попробуем зафиксировать суть работы аналитико-синтетических пар (АСП-1, АСП-2 и АСП-3) и итог деятельности каждой из них — феномен, названный нами всплеском, а это, по сути, не что иное, как акт синтеза в аналитико-синтетических парах. Со второй и третьей аналитико-синтетическими парами — разума и ума — мы вкратце ознакомились, осталось разобраться с первой — эфирно-астральной. Первая АСП — эмоционально-чувственная. Она эмпирически (имманентно по Канту) осуществляет считывание органами чувств — в первую очередь дистантными (зрение, слух, обоняние) — всего того в заинтересовавшем объекте, что выражает его суть. Если же объектом выступает человек, то всего того, что мы называем невербаликой, прежде всего. Это и лицо со всеми его деталями, и фигура, и их динамика — мимика и пантомимика. Это все, что мы слышим, что обоняем. И т. д., и т. п. И, естественно, аналитический процесс завершает синтетический. А суть его заключена в выборе — приятном или же неприятном впечатлении — первом впечатлении. На большее подсознательного процесса не хватает. Позже разберемся почему.

Можем оставить данное выражение — первое впечатление — в качестве термина. Но можем дать этому понятию особое имя, «латинизировав» его. В английском языке «первое впечатление» имеет двоякую форму выражения: как first impression, так и просто first. Пожалуй, данной краткостью выражения мысли мы и воспользуемся, объединив британскую и американскую версии произношения и изобразив результат кириллицей для оформления термина. Первое впечатление в таком случае в нашем варианте предстанет графически в виде слова «форст» или «фёрст» — кому как нравится. Итак:

синтез в сфере ответственности рефлексов — форст (first);

синтез в сфере ответственности разума — инсайт (insight);

синтез в сфере ответственности ума — форсайт (foresight).

Теперь же можем продолжить. Мы говорили, что суть Человека Эфирного (реакций) не в том, что реактивность поведения — его эксклюзивное право, а в том, что его жизнь протекает в основном реактивно, т. е., говоря языком эзотерики, как бы во сне. Он почти все время находится в состоянии реактивного реагирования на внешние и внутренние факторы. Точно так же это касается и Человека Астрального (чувств), и Человека Ментального (рациональности), и всех остальных типов: как доминирующий признак, так и следующие за ним по силе — это не эксклюзивное право. Это, скорее, технический паспорт инструмента психики — физического тела с его нейрогуморальной регуляцией — разновидность темперамента, по которому мы будем определять степень эволюционного состояния сущности в частности и души в общем понимании.

В чем же тут суть? А в том, что физическое или, другими словами, планетарное тело со всеми своими системами — это инструмент развития души, этой душе соответствующий. Как мы говорили в начале нашего исследования, генотипический «портрет» (проявляющий себя в виде темперамента) есть вещественный эквивалент, если можно так сказать, архетипического прототипа. Проще говоря, если у нас в руках балалайка или пастуший рожок, как бы мы ни старались, как бы ни извращались, мы не извлечем из них звуков скрипки или саксофона. С физическими телами то же самое: параметры их возможностей с точки зрения даже дифференциации информации или, другими словами, глубины рациональной аналитической деятельности, не говоря уже о творческой, ограничены. А, значит, синтез, т. е. результат проделанной работы, не выйдет за рамки этой ограниченности. Как мы знаем, глубина анализа — залог качества синтеза.

Что касается других признаков, то они так же, как и доминирующие, результат эволюционного взаимодействия генетического материала планеты с энергиями Вселенной. Это дополнительный инструментарий психики в физических телах, соответствующий благодаря подбору родительской пары, места и времени рождения тем сущностям, которые в них воплощаются.

О понимании

Эту статью начнем, пожалуй, с того, что определим — что же такое эволюционный уровень развития сознания? Скажем так: это некий условный предел, до которого сущность человека, — его бессмертная часть души, — «дотянулась» в эволюционном или, другими словами, реинкарнационном развитии. А если просто, то это потенциал сознания индивидуума с его границами понимания объектов и явлений мироздания. Под границами мы подразумеваем максимально возможное раскрытие сознания в онтогенезе; а это означает максимальную потенцию развития личности — смертной части души, которая и определяет глубину анализа исследуемого материала, исходя из того, что глубина анализа есть залог качества синтеза.

Для примера можно привести упрощенную аналогию между развитием навыков физического тела и развитием понимания. В первом случае представим соответствующее архетипу (сущности) физическое тело, обладающее определенным строением — «талантом» в освоении такой спортивной дисциплины как бокс. Во втором — сущность с эволюционным уровнем сознания («талантом»), способным к освоению вершин высшей математики, также вложенным в параметры физического тела — в его нейрогуморальную систему. И в первом, и во втором случаях способность к достижению профессионального мастерства так и не реализуется, если этим не заняться в определенное законами развития время. И в первом, и во втором случаях без освоения профессиональных знаний, без их постоянной тренировки стать великим боксером или великим математиком невозможно, как и невозможно стать ими, не обладая соответствующими к этому способностями.

Итак, хочешь не хочешь, мы приходим к тому, что у одного индивидуума границы понимания находятся за пределами срока его физиологической жизни, а у другого, фигурально выражаясь, заканчиваются задолго до окончания средней школы, обрекая бедолагу на «хождение по мукам» — на зубрежку учебного материала из-за невозможности его осознания. Исходя из этого, мы можем констатировать, что для приобретения определенных знаний человеку необходим развитый понятийный аппарат — инструмент, соответствующий этим знаниям, потому что суть не в том, чтобы эти знания просто вобрать в себя как информацию, суть в их осмыслении. Если же понятийный аппарат не соответствует тому, что пытается освоить индивидуум, значит это ему не по зубам. Повторюсь: если в руках у человека пастуший рожок или балалайка, ему ни за что не извлечь из них звуков саксофона и скрипки. Вот так и ограничивается наше понимание через несоответствие инструментария: через несоответствие эволюционного уровня развития сознания индивида тем знаниям, на которые он замахнулся. Конечно же, здесь речь идет о принципиальном положении вещей, когда онтогенетическое развитие сознания индивидуума соответствует его возможностям: как по возрасту, так и по первоначально приобретенному багажу.

И еще: возможность освоить скрипку или саксофон не предполагает их идеального освоения. Т. е. в итоге мы вынуждены признать: да, потенция, вложенная архетипом (сущностью) в генотип (физическое тело), отражает в данном случае лишь возможность полного развития соответствующего фенотипа (личности). Но, увы, только в пределах условий соответствующих сред — природной и социальной, в которых индивидуум находится.

А теперь хотелось бы порассуждать о работе понятийного аппарата: что и как в нем происходит, прежде чем сознание проникается пониманием того, с чем сталкивается. Давайте еще раз посмотрим, что происходит с энергоинформационными конструктами в восходящем потоке сознания?

Все начинается с того, что сенсоры физического тела сканируют доступную для них информацию — ощущения. Далее информация подвергается обработке в аналитической части первичного сознания (подсознания), чтобы в его синтетической части мог возникнуть на нее отклик — приятные или же неприятные эмоции, т. е., грубо говоря, интерес или отсутствие такового. Далее, в астральном теле, — во втором аспекте эфирно-астральной аналитико-синтетической пары, — эмоционально окрашенные ощущения синтезируются в чувства (кстати, великий Сеченов называл чувства ассоциированными ощущениями), преобразуя в мгновение ока (всплеск) количество в качество, которое нами представлено как первое впечатление — форст (first) — самый первый уровень понимания.

Далее, попадая в потоке сознания в ментальное тело, симпатический ассоциированный образ подвергается «точечному» анализу с постоянной сменой фигуры и фона, выражая мысль в терминах гештальтпсихологии. Эта работа идентифицирует заинтересовавшие человека предмет или явление, производя сравнительный анализ с пролонгацией (либо заменой) положительных или отрицательных сторон исследуемого материала с последующим синтезом в каузальном теле и его завершением — всплеском, который в нашей концепции определен как инсайт (insight) — второй уровень понимания.

При анализе в будхиальном теле — третьем центре сознания (в надсознании), где возникает диспозиция «я» и «не я», а значит субъект и объект, — в нашей психике производится эстетический анализ исследуемого объекта (соответственно образовательной базе индивидуума и его психофизическому относительно константы ЗС построению). На этом этапе развития потока сознания, как правило, возникают категории «хорошо-плохо»: это оценочное восприятие информации, ограничивающее творческий процесс. В случае же, если работа сознания — все-таки процесс творческий, то пролонгации подсознательной характеристики — «приятно-неприятно» в «хорошо-плохо» — не происходит: в атманическом теле через последний всплеск синтеза возникает третий, заключительный этап понимания предмета или явления — форсайт (foresight). Именно в этом суть «правильности» и «неправильности» работы потока сознания: либо происходит нейтрализация противоположностей и осуществляется вершина понимания того, с чем мы сталкиваемся, либо понимание заходит в тупик иллюзии продолжения выбора. И зависит это от того, какие энергии, в конгломерате «человек», оказываются в приоритете, т. е. на каком эволюционном уровне развития сознания индивидуум находится.

Об основе типологизации

А теперь попробуем понять, почему на основе Теории Единства могла возникнуть такая система типологизации человеческой психики. Давайте для лучшего понимания смоделируем себе некую виртуальную градуированную направляющую, по которой в определенную сторону стремится каретка или, другими словами, бегунок. К сожалению, на словах описать поступательное движение в нелинейной системе задача весьма затруднительная, если не сказать невозможная; наша градуированная направляющая — что-то типа Луча Творения на Древе Мировом: одно из его многочисленных ответвлений. Итак, она — эта каретка — в своем движении минует все штрихи градации направляющей, находясь тем самым в определенный момент времени в определенном ее месте. Пусть очень большие, выделенные высокими штрихами промежутки символизируют наши типы. Меньшие, но не самые маленькие, которые делят большие промежутки, это подтипы-пары. А те, что еще меньше, — те, что делят средние промежутки, — подтипы-триады. Дальнейшую градацию мы опускаем, ибо далее идет все больший уход от типизации к индивидуализации; тем более что в нелинейных системах (а предмет нашего изучения все же нелинейная система с ее непрерывно-дискретным механизмом преобразования сознания-материи) развитие происходит несколько иным путем, и, значит, представление о градации там, как можно понять, иное. Это как бы пытаться измерять объем плоскостными характеристиками. Здесь я лишь пытаюсь создать представление для понимания соответствующей в нелинейных системах последовательности.

Исходя из соответствия наших типов Планам Бытия Вселенной, а равно физическому и тонким телам человека, наша градация предстанет в виде семи больших промежутков, разделенных в свою очередь на семь частей, каждая из которых также разделена на семь. Если — условно — взять нулевую точку нашей градации, то она — переход от дочеловеческого к человеческому этапу развития психики: от бицентричного к трицентричному. А так как физическое и эфирное тела являют собой прижизненный тандем, то началом типизации нашей человеческой психики станет первичное сознание — подсознание. Именно поэтому мы пренебрегли вещественным планом — сместили начало развития человеческой психики на границу физического и эфирного энергоинформационных уровней, оставив первый уровень тем человеческим существам, психика которых, не считая детей с нормальным развитием, не соответствует самостоятельной жизни в социуме (во взрослом состоянии физического тела).

А теперь попробуем усложнить наше восприятие этого процесса. Дело в том, что он — этот процесс, как только что упоминалось, не развивается линейно. Все системы, входящие во Вселенную, как, естественно, и сама она, являются нелинейными системами. Это пространственно-временные континуумы, суть развития которых дихотомический принцип — принцип двоичности в их непрерывной ипостаси развития и принцип семеричности в дискретной. Это вихревое состояние материи-сознания — точка, расширение, сжатие, точка. Посмотрите на кровеносную или нервную системы. Посмотрите, как растут деревья. Конечно, в связи с этим сразу же возникает вопрос о слишком заметной неравномерности в развитии в различных организмах. Почему при, казалось бы, четко обоснованных конструктивных принципах такие несоответствия не просто существуют, но существуют в обязательном порядке? Потому что развитие любой жизнеспособной нелинейной системы, как мы знаем, происходит во внешних условиях — в условиях места и времени в системе курирующей. А какой это куратор, и какой налагает отпечаток на своего подопечного, в этом также суть нюансов конкретного развития. Но одно ясно: тот принцип матрешки, который лежит в основе и нашей типизации, как раз и говорит о преимуществе качеств, дискретно выделившихся больших пространственно-временных образований над меньшими — теми, которые являются их частью. Т. е. это эмерджентный принцип взаимодействия целого и частей, в него входящих, — принцип фрактального взаимодействия всех нелинейных систем в Системе Систем.

Еще один вопрос, который обязательно возникает при осмыслении системности нашей души, состоящей из личности и сущности, — почему личность смертна, а сущность бессмертна? И, правда, почему?

Ну, во-первых, сущность тоже смертна, но время ее жизни и время жизни личности настолько несопоставимы, что опять же вспоминается выражение Петра Успенского о соотношении нуля и бесконечности. А, во-вторых, как уже не раз упоминалось, физическое и эфирное тела составляют прижизненный в рамках инкарнации тандем, где эфирное тело для физического тела и личности является резервуаром энергии. И вот здесь как раз причина и заключена: как физическое тело без эфирного — прах, так и эфирное без физического фактически также нежизнеспособно. За исключением очень короткого промежутка времени после момента развоплощения. Одна из причин — отсутствие у него собственного «реактора холодного синтеза» — пищеварительной системы. Это, как мы знаем, основной для живых организмов источник пополнения энергии. А еще — отсутствие сенсорного механизма. То, и другое предоставляют эфирному телу информационно-энергетические сигналы — его пищу, без которой оно погибает. А коль прекращает свою деятельность энергетический центр дискретно обособленного конструкта, коим и личность в нашей системе представлена, совершенно понятной становится смерть остальных двух тел — астрального и ментального. Если шутки ради сравнить энергопотребление и длительность работы личности и сущности (очень грубо), то в первом случае это лампа накаливания, а во втором — светодиодная лампа, где вторая по сравнению с первой чуть ли не вечна.

Что касается сущности с ее собственным энергетическим центром — каузальным телом, то об этом будем говорить чуть дальше.

О вертности

И, конечно же, Юнга и его дифференциацию психики по вертности мы в начале работы вспоминали не просто так. В дальнейшем это разделение станет нам понятным через взаимодействие аналитических и синтетических аспектов психики, составляющих наши сознание и бессознательное.

Если у кого-то уже успела промелькнуть мысль, что «аналитики» — экстраверты, а «синтетики» — интроверты, обольщаться не стоит. Все несколько сложнее. Но появление этого откровения само по себе явно не лишено смысла, потому что, условно говоря, экстраверты — заложники аккомодационного (приспосабливающего себя) процесса познания мира, интроверты же — ассимилятивного (приспосабливающего к себе). Экстраверты стараются «разобрать» объект, путем анализа получить о нем правдивую информацию для понимания места объекта в структуре признанного обществом миропорядка, т. е. рассматривают его как объективную данность, пришедшую извне. Интерес же интровертов к объекту прослеживается через сферу его собственных субъективных представлений о действительности и, как результат таких представлений, об уже интегрированном в свою систему ценностей объекте. Итак, в одном случае объект «при первом его прочтении» — цель, к которой устремлена психика для установления его истинности или объективной данности. В другом — средство, при помощи которого психика «строит» собственное суждение с его участием. Для экстраверта объект важнее субъекта (себя): в нем преобладающая ценность, а у субъекта только второстепенная. Т. е. для себя экстраверт — лишь следствие, причина — объект. Интроверт же придает большую ценность субъекту (себе), нежели объекту: объект находится на более низком уровне ценности, чем субъект. Например, по Юнгу, если объект является предметом эмоции, то главное для интроверта — «эмоциональное переживание, а не объект в его реальной индивидуальности». Вот так в одном случае энергоинформационный поток направлен от субъекта к объекту, в другом — наоборот. В шутку говоря, экстравертивный тип представляет собой донора, отдающего свою энергию объекту, а интровертивный — вампира, забирающего ее у объекта.

Тех читателей, кто не знаком с «Психологическими типами» Юнга и захочет в большей степени углубиться в тему, отсылаю к первоисточнику. В нем утверждается, что чистого типа существовать не может, что типическая установка — это только относительный перевес одного «механизма», как называет Юнг экстра- и интроверсию: перевес одного над другим при наличии обоих. Остальным же, думаю, для понимания сути «механизмов», чтобы можно было использовать такое понимание в нашей работе, информации вполне достаточно. Это будет основанием для наблюдения за тем, как и когда один аспект вертности «перевешивает» другой. А сделаем мы это чуть позже и уже с нашей точки зрения, полагаясь на структуру Теории Единства, в ее концепции понимания трансформации сознания. С одной стороны, в рамках онтогенеза. С другой — метемпсихоза. Онтогенез в этом случае предстанет, при отсутствии патологии и кармических ограничений в работе нейрогуморальной регуляции, тремя периодами, где будут по очереди главенствовать эмпирический, рациональный и трансцендентный аспекты психики. Метемпсихоз же мы рассмотрим, не вдаваясь в подробности, как два этапа подготовки онтогенеза. А именно послесмертие, — принципиально для нас существующий период, описываемый в «книгах мертвых», — и подбор родительской пары, обусловленный категориями места и времени зачатия.

О тождественности: синкретической и эклектической

Прежде чем начну раскрывать суть, заявленную в тезисе названия статьи хочу немного разрядить обстановку серьезности нашей виртуальной беседы и несколько перевести ее на минутку в полушутливый регистр.

После двадцати лет общения с табакокурением, возмущенный пришедшим откровением о том, что меня травят и к тому же заставляют за все еще и платить, я с этим зельем, обращаясь к сленгу, завязал и не притрагивался к нему к тому времени целых пятнадцать лет. Но вот как-то по случаю в компании, подойдя к группе курящих и ради интереса взяв предложенную мне сигарету, я попросил зажигалку, прикурил и… стал махать ею, чтобы потушить (раньше я пользовался спичками: тогда зажигалки еще не были у нас так распространены). И вот я стою, пораженный этим фактом. Стою с расширившимися от удивления глазами, хотя тогда уже был достаточно осведомлен о работе психосоматики в теории, о сути подсознания, которое не оперирует категорией времени — все эмоционально наполненные события находятся в его эксклюзивном банке памяти (физическом теле) в состоянии «здесь и сейчас».

То, о чем только что говорилось, напрямую темы данной статьи не касается, но в то же время касается одного из центров сознания — подсознания и его «видения» действительности: когда всё вместе и всё порознь одновременно.

Если внимательно рассмотреть все три аналитических центра психики — подсознание, операциональное сознание и надсознание, то мы увидим четкую картину, на которой лишь средний центр сознания будет рациональным, два же «крайних» окажутся иррациональными. Давайте разберемся, почему и как это работает.

Первый — подсознание — сфера эмоций, сфера эмпирического познания мира. А если взглянуть на это более дифференцированно, сфера собранных сенсорной системой физического тела и эмоционально воспринятых образов. Напомню, что с точки зрения Теории Единства эмоций у нас всего лишь две — «приятно» и «неприятно». Ни о какой рациональности здесь, конечно же, речь не идет.

Третий центр сознания, — надсознание, — это уже эстетический анализатор образа, состоящего из всего того, что пришло «снизу», от физического тела. Т. е. первоначально воспринятая картинка, которая уже «обросла» эмоцией, чувствами, мыслями и трансцендентальными количественно-качественными озарениями интуиции. Как мы только что заметили, это эклектически собранный конструкт при движении потока сознания «снизу» — от физического тела. Это в том случае, если произвести условную реконструкцию деятельности тонких тел до будхиального: эфирного, астрального, ментального и каузального. А если рассматривать энергоинформационные сигналы «сверху» — от атманического тела, которое трансцендентно считывает сигналы из пространственно-временных континуумов курирующих нас систем, то здесь мы сможем «почувствовать» силы, заставляющие нас перенастраивать свои физически обусловленные пристрастия, подгонять их под некие вселенские стандарты. Здесь мы «ощущаем» позывы совести и «слышим» тихий шепот миссии, «навязанной» нам фактом рождения в определенном месте в определенное время, потому что всеми фибрами души улавливаем неумолимую силу инерции и этого места, и этого времени.

И, конечно же, никакой рациональности в нашем понимании, которое предполагает некую линейность суждений, их логическое обоснование, их объективную доказательность, ни в первом, ни во втором случае нет и в помине. Есть нелинейность в разворачивании развития на первом этапе и сворачивании — на втором. Точка — расширение — сжатие — точка. Начало расширения — подсознание, конечная часть сжатия — надсознание. И лишь срединная часть — операциональное сознание наделено возможностью рационального, логического осмысления. Это наш внутренний наблюдатель. А «края», — благодаря сначала неполной развернутости (слабой дифференциации) информации, а затем огромной ее плотности и, исходя из этого, ее неизбежной в таком случае структуризации, — подсознание и надсознание обречены на конструктивную тождественность восприятия частей целого образа.

Итак, мы в общем понимании определили, что два «крайних» аналитических центра психики человека из-за неполного расширения потока сознания в их местах дислокации в достаточной мере воспринимать части энергоинформационных конструктов, как это дано срединному центру, не могут. Из-за этого и там, и там в работе психики прослеживается нелогичность в восприятии частей целого, некое их отождествление. И понятно, что тождественность в таких разных по отношению к спектру частоты вибраций центрах сознания будет неодинакова. Попробуем разобраться в этом.

В чем суть разницы тождественности подсознания и надсознания, несмотря на их некую фрактальность? Тождественность подсознания синкретична. Тождественность же надсознания эклектична. Подсознание посредством сенсоров физического тела считывает из окружающего мира образ, как он есть, т. е. создает его копию, чтобы в итоге наделить эмоцией и отправить в потоке сознания дальше. Надсознание, если не совсем серьезно, из материала уже в какой-то степени трансформированного образа, дошедшего до него, и дополнительных, — как правило, по принципу релевантности или другими словами уместности, — конструктов информации из банков памяти (из синтетических тел) либо создает какие-то вольные, подобные, к примеру, картинам импрессионистов копии, либо из их составляющих синтезирует симулякры. И то, и другое — процесс творения, который в свое время «вытащил» живое существо из разумности бицентричного существования, оформив тем самым его третий центр сознания — ум, и тем самым связав со следующим Планом Бытия Вселенной для дальнейшего развития психики живого существа.

Итак, синкретизм подсознания выражается в копировании образов действительности без претензии к совместимости составляющих его частей. И, исходя из достаточно ограниченных возможностей исследования окружающего мира, подсознание «сообщает» собственной психике лишь первое впечатление через эмоции «приятно — неприятно» и интенсивность их проявления здесь и сейчас — без маркера времени. Последнее весьма характерно проявляется в работе тандема эфирного и физического тел. Это так называемая мышечная или клеточная память, которая при слабых следах раздражения (интенсификации) нервной системы формируется и накапливается организмом через повторение определенных действий. А при большой интенсивности раздражения, при вхождении в состояние аффектации, когда остается слишком мощный энергоинформационный след, память формируется мгновенно и на очень долгое время, а в определенных случаях (при частых рецидивах с добавлением при этом дополнительных рестимуляторов) навсегда. Для тех, кто захочет копнуть глубже, о синкретизме подсознания и тождественности частей образа в нем предлагаю обратиться к «Триединому сознанию бога» в части пятой «Немного о реактивном уме». Здесь же для тех, кто не захочет отвлекаться, покажем синкретическую тождественность подсознания на примере логики ребенка, опирающейся на собственные примитивные представления. На вопрос — почему ветер дует? — ребенок отвечает: потому что колышутся деревья. Его опыт подсказывает ему, что мама, когда складывает определенным образом губы (шевелит ими), когда обмахивает его полотенцем (шевелит руками), вызывает движение воздуха. Т. е. для того, чтобы возникло это движение что-то должно шевелиться. Отсюда и ветер из-за того, что колышутся деревья.

А вот еще показательный пример. Для того чтобы сформировать приятное ощущение по отношению к какому-то техническому (мужскому) товару, нам в рекламе показывают рядом с ним полуобнаженное тело девушки. Я не раз слышал неэтичные комментарии по поводу «полуголых баб», которые «в данном случае ни к селу, ни к городу». Думаешь? А вот рекламодатель мыслит по-другому. Он дает твоему подсознанию надежду на обладание этой девушкой через обладание товаром. Глупо? Согласен. Но так работает подсознание — отождествляет то и другое. Возмущается твоя логика, твой ментальный центр триединого сознания, а вот у твоего подсознания ушки на макушке: оно уже определило «приятность» полученной информации и ее неразделимость, а точнее — ее тождественность. Вас как бы связали приятной эмоцией через эту девицу с товаром.

Механизм синкретической тождественности появляется, я предполагаю, при переходе филогенетического развития животного мира планеты от моноцентричного к бицентричному способу существования. Появившийся операциональный центр сознания, осваивая новые рубежи приложения психики в освоении окружающего мира, оставляет подсознанию ту область деятельности, где оно остается надежным инструментом выживания особи: а именно психосоматику. Через нее подсознание с тех пор, прекрасно справляясь, осуществляет контроль над всем, что происходит с бицентричными существами. А вот что касается трицентричных существ — нас с вами, то здесь не все так гладко. С появлением социума с его моралью и законами подсознание очень часто стало входить с ним в конфликт, потому что его конституциональных возможностей хватает лишь на примитивное (слабо дифференцированное) узнавание предметов и явлений, что и ведет к их отождествлению. А отождествление считываемой подсознанием информации на фундаменте трех инстинктов выживания, — индивида, рода и вида, — вносит и позитивные, и негативные отклонения в процесс онтогенетического формирования психики, т. е. формирования личности. Особенно это касается сильных эмоциональных всплесков, оставляющих мощные энергоинформационные следы в банках памяти физического и астрального тел. И особенно физического, когда «помню, но не помню, что помню».

А теперь об эклектике надсознания, об эклектической его тождественности. Надсознание ищет эту тождественность во всем, с чем сталкивается в процессе освоения жизненно необходимого пространства, ищет с точки зрения творческого процесса, с точки зрения создания чего-то нового из материала окружающего мира и усвоенных некогда энергоинформационных конструктов собственных банков памяти. Ищет через синтезирующиеся в нем идеи, чтобы затем ставить задачи и находить или создавать для их осуществления соответствующие инструменты. Надсознание ищет эту тождественность даже там, где ее, казалось бы, и быть не может. Например, в смысловых противоположностях, когда объединение их приводит к понятийному абсурду. Возьмем, к примеру, оксюморон «горячий снег» из названия романа Юрия Бондарева. Казалось бы, ну, о каком тождестве здесь может идти речь? Оказывается, может: значения слов как бы «размываются», слова перестают нести ту смысловую нагрузку, которая изначально им предопределена. Мы осознаем, что снег с прилагательным «горячий», становится уже фигурой речи. А само прилагательное, теряя свое истинное значение, наполняется многозначностью, которая стремиться объять необъятное, доходя в своем стремлении до смыслового абсурда. Но для крайних форм сознания такой абсурд — норма: в подсознании это трансовое состояние при аффектации, а в надсознании трансовое же состояние творения. В надсознании, даже при, казалось бы, абсурдных сочетаниях единиц информации, создается новый «монолитный» образ, который, по сути, является симулякром, чем-то несуществующим до сих пор, поражающим собой сознание наблюдателя. Затем этот образ, если оказывается весьма привлекательным, как бы нисходит до реальной жизни, становится ее частью: мы это знаем, к примеру, по героям многих литературных произведений. И если в первом случае, — в подсознании, — тождественность — лишь функциональная особенность этого центра человеческой психики, то во втором, — в надсознании, — это уже факт ее осмысленных творческих поисков для создания новых образов, новых энергоинформационных конструктов. В первом — готовые образы, которые мы копируем в процессе жизнедеятельности, а во втором — создание новых образов из «осколков» готовых и копий, сохраненных в банках памяти.

И в конце статьи хотелось бы коснуться одного из частных случаев проявления тождественности — синдрома синкретической тождественности. Он, как ни странно это прозвучит, сродни другому такому частному случаю — феномену психики, который известен как садомазохизм. По крайней мере, корни происхождения этих двух частностей кроются в работе первичного сознания, которое локализует информацию о них в двух нижних банках памяти — физическом и астральном телах.

В случае с садомазохизмом информация об этих корнях, как неприемлемая для общества с точки зрения морали, чаще вымещается в бессознательное физического тела и капсулируется там, накапливая энергетический потенциал в ситуативно образованном континууме. Переизбыток такой энергии лишает психику душевного равновесия, а значит — периодически требует разрядки. В случае же дополнительной локализации такого представления в банке памяти астрального тела информация о нем становится доступной для рационального уровня сознания. И значит — обладает постоянным разумным позывом психики к реализации, что также ведет к нарушению душевного равновесия.

В нашем же случае, а это потеря очень близкого человека, причина синдрома синкретической тождественности всегда лежит на поверхности. Но, тем не менее, механизм отождествления и последующего сращивания боли и удовольствия, как бы это странно не звучало, тот же самый.

В чем же суть этого отождествления? Как мы прекрасно понимаем, нормальное состояние человека — это стремление к получению удовольствия (приятно) и избегание боли (неприятно). В данном случае спонтанное мышление, опосредованное чувственной памятью астрального банка памяти, предлагает нам удовольствие — воспоминание о близком человеке, уже ушедшем. Но воспоминания каких-то деталей, связанных с ним, это теперь и боль — боль утраты, боль сожаления о том, чего уже никогда не случится. И все же эти воспоминания — нечто очень приятное, как будто дающее возможность восполнить утраченную связь. А еще это некое удовлетворение от того, что болезненные воспоминания не отвергаются, несмотря на обретаемый дискомфорт, что как бы исключает предательство по отношению к источнику воспоминаний через разделение с ним его страданий. Вот здесь как раз сращивание и происходит: человек, переживает одновременно и боль, и удовольствие, отождествляя их.