Солдаты. Старый призыв

— Да сколько ждать то уже можно? Третий год сижу как попугай, перед начальством на показуху играю, все дыры затычками прикрываю перед проверками вашими, как командир лучшей 2ой роты. Только и слышу «молодец, благодарность» и стоп на этом. Тфу, надоело все это!

Как то раз перед отбоем, в свободное время солдаты глядели программу вести. Из каптерки послышался крик «один!». Ребята переглянулись но ни кто не встал. Через некоторое время в расположение почти выбежал злющий сержант Морозов.

— Вы че, утырки, оглохли или одембелели тут? Встали! Все!!! Не слышите по одному, будете коллективно втухать. Принесли табуретку в бытовку.

Ребята опять переглянулись но так и не поняли что и кто именно должен это выполнить, один Матвеев потянулся за табуретом.

— Вы меня не поняли, бакланы, я сказал всем взять одну табуретку и нести её в бытовую комнату, шагом марш, две минуты, я засекаю.

Солдаты кое как ухватились за ножки одной табуретки и пятясь, наступая друг другу на ноги начали нести её через всю казарму.

— Ахахааа, пацаны попали. — выходя из умывальника посмеялся Потапов.

— Ещё один игнор с их стороны, они у меня и ссать ходить будут в один писуар на бундершафт.

Неожиданно в роту зашёл дежурный по части капитан Зубков. Дневальный подал команду.

— Что тут происходит, сержант? — Строго поинтересовался капитан.

— Воспитываем молодёжь, товарищ капитан. — Ответил ему Морозов.

— Сержант, это не воспитание, это издевательство над личным составом, прекратить безобразие и вам лично от меня два наряда. Сходишь завтра на кпп, или кто там из наших стоит?

— Могилин там. Ответил Потапов.

— Отлично, значит он и принесёт письма, я ему из штаба позвоню. Закругляйтесь тут. Готовьтесь к отбою.

На следующий день Порохов сидел на уступе возле казармы, курил и читал свое письмо. Неожиданно он опустил голову, охватил её руками и на мгновение застыл, бросив бычок на асфальт. Это увидел вышедший из двери казармы Бобров.

— Ты че, кляча, охренел что-ли я не понял? Ты у меня его сейчас похоронешь прямо на платцу и сам рядом ляжешь. — забасил он своим хриплым голосом.

— Встал, душонок!

И охватив тонкую шею Порохова рукой потянул на себя. Порохов не охотно поднялся, посмотрев стеклянным взглядом на сержанта. Положил свою руку на его, сбросил её резко и оттолкнул Боброва, что тот чуть не перекинулся через перило. Но Порохов в этот момент просто побежал в сторону кпп. В след он конечно слышал отборный мат сержанта, который клялся убить его в самых извращенных действиях. На кпп он наткнулся на Фомина, который был в наряде на этом самом кпп.

— Ты куда, Костян, ты чего?

— Уйди, Фома, пошло все к черту! — отталкивая Фомина, кричал Порохов. Он прорывался к двери. — Я её порву, зараза, она ведь обещала, она же… я же…

— Стой, объясни чего, кто она? — держал друга Фомин.

— Ленка, письмо, она меня бросила. — Заикаясь еле проговорил Порохов.

Тут на кпп забежал разьяренный Бобров, ударом ноги открыл дверь и закричал:

— Где эта тварь, он тут?!!!

На голоса и шум с улицы зашёл Сержант Морозов. Он не понимал всего происходящего. Глядя на бьющегося в порыве куда то бежать Порохова, смотря на орущего товарища, на державшего Фомина.

— Че за херня я не понял?

— Иди сюда, ты покойник, иди сюда я сказал!!! — Орал Бобров и прорывался через Фомина к Порохову.

— Товарищ сержант, не надо, не трогайте его, я вам все сейчас объясню…. — Отвечал Фомин.

— Заткнись придурок, молчи, не говори ни чего, дай пройти мне, я её…

Морозов стоял в отуплении, он находился между двух огней, но немного начал понимать суть происходящего. Видимо у Порохова что то произошло, а Бобёр как обычно в своих традициях сурового деда докапался до него и скорее всего получил отпор каким то образом.

— Стоять всем, заткнули рты, щас всех тут положу, разошлись по углам! Заорал злым голосом Мороз.

Но Бобров не воспринимал ни его слова, ни других присутствующих, он прорвался через Фомина и сходу нанёс удар ногой в живот Порохову, тот согнулся, а Бобров с колена ударил ему ещё и в лицо, тогда Порохов просто упал. Из его носа сразу брызнула алая кровь. Морозов за секунду подлетел к Боброву и откинул его в угол. И приказал Фомину помочь подняться его товарищу. Пока Айрат возился с другом, в этот момент Бобров сорвал с его ремня штык нож и хотел нанести удар им по своему сопернику. Увидев это Морозов накинулся на сержанта и так же быстро но плавно начал сползать с него на пол.

Бобров стоял в недоумении, глядя на своего товарища, на Порохова, лежащего на полу, и на штык нож, с которого тонкой струйкой стекала кровь, образуя на полу лужицу. Фомин так же ни чего не понимая глядел на всех.

Вдруг дверь на кпп открылась со стороны улицы и в неё зашёл Полковник Бородинский. Он так же встал в ступор, но тут же оценив происходящее, одним ударом в локоть выбил у Боброва нож, следом заломав его на полу.

— Солдат, чего стоишь? Бегом в санчасть за медиком, потом дежурного вызовишь из штаба.

На следующий день в кабинете Бородинского, возле его стола стояли в ряд офицеры второй роты. И замполит Колобов.

— Ну что, допрыгались? Хотелось бы назвать вас товарищами, да вот не получается. Давненько я таких происшествий не встречал за свою службу. Такое ощущение, что в тюрьме служу. Солдаты режут друг друга, командир роты лбы солдатам лущит на лево и на право не стесняясь, а замполит знает это и не предпринимает ни каких действий.

В этот момент он сильно ударил ладонью по столу, что все присутствующие немного вздрогнули.

— Что с бойцом, который в санчасти, Замполит?

— Каким из? Они оба в санчасти.

— Майор, ты чего идиот? Или из меня дурака хочеш сделать? С тем которого ножом.

— Жизни ни чего не угрожает, органы не задеты, жить будет. — ответил Колобов.

— Мдааа, и это солдаты лучшей роты моей части. Развели дедовщину тут, в какой то мере и моя вина. Рыба гниёт с головы. Я вас распустил, а вы своих подчинённых. Вообщем так, эту ситуацию я так оставить не смогу, я доложил в штаб округа, скоро сюда приедут специальные люди. Вам лично от меня всем по строгому выговору, а дальше как на верху решат. Всё свободны, Горелов останься.

Всё вышли, майор Горелов присел за стол.

— Ну что Валерий Сергеевич, навертел ты со своими порядками в роте. Одурел с повышением своим совсем. Но теперь даже не думай об этом, а думай как бы тебя в рядовые не разжаловали после этого случая, сюда едет прокуратура и следователи из штаба.

— Д я, товарищ Полковник… — начал говорить Майор.

— Помолчи, помолчи и послушай меня, Майор. — перебил его Бородинский. — Я тебе сейчас могу предложить только один выход из этой ситуации, как ни как мы офицеры и понимаем что карьеру ломать это очень тяжело. Поэтому бери бумагу и пиши рапорт.

— Какой рапорт, Павел Терентьевич?

— По собственному желанию о направлению тебя в командировку на Кавказ. Пиши, Майор.

Бородинский был суров в этот момент.

— Так как же? Так там же…

— Именно. Там и искупишь свою вину. Тут тебе суд, трибунал по полной присудит, а там дальше фронта не пошлют. Потом вернёшься боевым офицером, может и заслуги какие заработаешь, глядишь и закроют глаза на твои тёмные дела тут, назначение и получишь после, а тут теперь ни о каком повышении даже не зарекайся, пиши Майор, пиши. — глядя в глаза, проговорил Полковник Бородинский.

Боброва сажали в уазик военной комендатуры, из окна солдаты видели все это, старики стояли возле крыльца и покуривая смотрели в след уезжающей машины, увозящей их сослуживца.

На суде Боброву дали семь лет, три из которых дисбата*. Начальство решило сделать показательный суд, поэтому на нем присутствовала почти вся 2 рота и многие офицеры части. Бобров сидел, слушая приговор не поднимая головы, когда судья закончил и предоставили ему слово, бывший сержант просто расплакался как маленький нашкодивший мальчик. Не было в нем ни чего мужского и человечного, ни понимания, ни раскаяния за свои поступки. Лишь звериная обида на все общество, злость на других, которые унижали его, издевались и били тогда.

Назначение командиром роты капитана Зубкова произошло примерно через неделю после всех событий. Майор Горелов отправился в командировку на пол года в Чечню, но пообещал всем что никогда больше не вернётся в эту часть. В последствии так и произошло. Со своим нравом и характером, не сладко пришлось ему и там. Пьяный он ночью уехал в соседнее село за водкой, где в последствии подорвался на фугасе и был сильно кантужен. После чего комиссован из армии по ранению.

Порохова ни кто из стариков не дёргал и не трогал, видя его состояние после всего случившегося. В караул не ставили, он ходил лишь в наряды по роте. Частенько ночами уходил в туалет закуривал сигарету и курил с пустым взглядом смотря в даль. В окне мелькали огни караульных вышек. Изредка тишину нарушала дежурная машина, катающаяся по части. Порохову было тяжело осознавать, что та любимая с которой они расставались там на призывном пункте так тепло и душевно, смогла разлюбить его и найти ему замену на гражданке.

Наступила зима. В части во всю шла подготовка к новому 2003 году. Перед самым праздником некоторых отличных солдат наградили званиями ефрейтор. Так же это событие не обошло и 2 роту. Отличными солдатами оказались Рядовой Потапов и Рядовой Харин. Как это часто бывает по поводу этого решили организовать поляну*. На ковёр к старикам в каптерку были вызваны Фомин и Харин.

— Ну что, пацаны, задание к вам такое. — начал ст. Сержант Могилин. — Дуйте в столовку к своему корешу Сухому и скажите чтоб картошки нажарил к отбою, ну и так порезал че нибудь на закуску ещё.

Ребята уже собрались на выход.

— Стоять, кругом, отставить, смирно. — пробормотал Потапов сквозь зубы, в которых торчала тлеющая сигарета. — Харин, ты пару флаконов то организуй в честь такого повышения еп.

— Так а где ж я их? — спросил Харин.

— Ну молодёжжжь. — протянул Могила.

— Ты че, губашлеп, первый день в армии или с неба упал, больно головой ударилсяударился? Иди сюда я тебе на пальцах объясню где и как, душара. — начал заводится Потапов.

— Остынь, старый. — перебил его Могилин. — Короче валите после ужина в город, и берете пять пузырей водки. Вот деньги на три. Ещё пара с тебя, Харя, все таки уже не дух тряпошный, ефреееейтор. — протянул ст. Сержант, подняв палец вверх для серьёзности сказанного. — И чтоб до вечерний поверки как штыки тут были. У нас тут кстати ещё один повод нарисовался, Мороз из калечки* возвращается сегодня.

— Ооо, протянули ребята.

Перелез через забор неподалёку от кпп, Фомин и Харин оглянулись по сторонам в поисках не желательного патруля, и пулей перемахнув дорогу, скрылись в кустах. Добежав до магазина Харин остановился ещё раз оглянулся и сказал:

— Фома берём шесть пузырей, один ныкаем у казармы, в сугробе, я с Сухим договорился он нам кое что на поляну подгонет, устроем тоже пьянку, не много конечно но хоть что то, со своими посидим. Не все ж нам под дедов прогибаться. Стой тут если че свисти.

Обратно вернулись той же дорогой, без происшествий.

Глава 8

Казарма 2ой роты была украшена всякими новогодними штуками, в конце расположения стояла елка, которую где то достал Матков, и очень следил за ней, чтоб ни кто не задел её и не дай божЭ не спёр с неё ёлочные шары. Пару дней назад Матвеев, протирая подоконники чуть не уронил ёлку, Прапорщик заметил это и сильно ругался, отборными словоречиями, потом влепил Матвееву наряд как раз выпадавший на 31 декабря, в то время как вся рота будет отмечать новый год, тот будет стоять на тумбочке.

Встреча Морозова из санчасти была очень радостной и тёплой. Он пожал руки всем, включая и молодых даже обнялся с ними как будто старый друг. Подойдя к Порохову, спросил как у него дела, в ответ тот улыбнулся махнул рукой и сказал, что уже все забылось и ещё раз поблагодарил сержанта.

В штабе части тоже происходило застолье. Офицеры с супругами расселись по местам в кабинете Бородинского. Лишь майора Колобова не было до сих пор. Так же не было и двух прапорщиков, закадычных друзей. Маткова и Устиновича. Они решили посидеть на вещевом складе.

— Ну как, Николаич, задышалось по другому теперь? — Пуская горький дым в потолок, спросил Устинович.

— Ды я теперь ё моё таких дел навоюю в роте, меня же ребята уважают, не то что этого лысого майора. Но тебе, крыса тыловая, этого не понять, заперся на своём складе, плесенью оброс уже, света белого не видишь. А у меня рота боевая. Видел каких я ребят привёз а? Как тебе?

— Ты, Матков говори да не заговаривайся. Друг ещё называется. Ребят видел, богатыри! Особенно Сухорев твой, свой человек.

— Вооот, не то что этот Горелов…. Йоё моё, я б ему всю харю б расписал, Козёл он. — Матков аж подскочил со стула и показал Красюку как бы он расправился с соперником. — Набрал в том году, один ползал под койками пол года, потом под этим ротным, теперь вон, в тайге лес валит. Человечнее надо быть, вот как мы с тобой, Устиныч, ахахааа, давай наливай етит твой корень.

Колобов зашёл в казарму 2ой роты и приставил указательный палец к губам, дав знак дневальному не кричать. Но Матвеев все ровно подал команду. Замполит подскочил к нему, схватил за ремень.

— Ты чего, солдат, охренел совсем от службы? Не видел что я тебе показал тихо? — покраснел и надувшись, проговорил со злостью Колобов.

— Ни как нет, товарищ Майор, не видел, со зрением у меня плоховато, только вас разглядел и скомандовал согласно уставу. — отрапортовал Матвеев.

Тут на звук из каптерки выбежал ст. Сержант Могилин. Они сидели с парнями за накрытым столом, собирались отмечать, как услышали команду дневального и попрятали все запрещённое.

–

Как же ты служишь с таким зрением? В армии слепым не место, товарищ боец. — шипел Колобов.

— Я бы рад не находится тут, но уже служу, товарищ Майор. — ехидно ответил Матвеев.

–

Вы у меня все, всем дневальным, я говорю, в наряд бинокли выдадите!!!! — размахивая руками перед Могилиным кричал Колобов. Потом развернулся и резко вышел из казармы.

— Ахахааа — рассмеялся Могила. — обломинго, Майору. Молодец, Матвей, хвалю. Ты это заходи попозже, покушаешь там у нас чайку хлебнешь, заходи.

Колобов буквально залетел в кабинет полковника и запыхавшимся голосом обратился к Зубкову.

— Зубков, твою мать, эт че происходит в твоей роте, почему у тебя дневальным слепые солдаты ходят? А на всю казарму едой несёт, у тебя там чего пьянка на всю катушку а? Ты разберись, капитан, я говорю, безобразие развёл на новой должности.

Зубков непонимающим взглядом поглядел на замполита, который просто кипел злостью, потом на Бородинского.

— Товарищ Майор, это я разрешил бойцам отметить новый год, все таки праздник, и ни какой пьянки нет, это я вам гарантирую. — отвечал Зубков.

— Ну в самом деле, Романыч, пусть бойцы отмечают, праздник все таки, ты сам давай садись, выпей по человечески, все ждём тебя только. — обратился к Колобову Полковник.

В 00 часов в роте было по настоящему празднично, столы ломились от еды. С кухни Сухорев с пару бойцами принёс сержантам жареную картошку, тушеную рыбу с овощами, приготовил несколько простых салатов и много много ещё чего что удалось незаметно стянуть с кухни. По мимо всего этого многим пришли посылки с разными вскусностями и естественно с алкоголем. Который сержанты конфисковали у молодых, проверяя посылки. Про своих друзей повар тоже не забыл, им он тоже накрыл хороший стол, только не в каптерку а прямо в расположении. Сдвинул пару тумбочек и табуретки и расселись, отмечать новый год. Харин сбегал на улицу и принёс бутылку водки.

— Ну как тут без «Горилыча» жизня? — интересовался сержант Морозов.

— Да все в ёлочку, Мороз. Хоть вздохнули свободно, Зуб конечно тоже не подарок, но справедливый мужик, за просто так не дрючит, но он сейчас реально крылья расправил, в себя поверил, вот он реально на своём месте, хотя уже давно должен был быть ротным. — отвечал Могилин.

— Колобок только всю малину портит, жирный урод. — начал Потапов. — Тогда то он все про всех знал при Горелове. Он сам к нему ходил и расписывал в подробностях че и куда у нас тут. А теперь амба. Но мы молодёжь предупредили, что с этим гадом надо ухо в остро держать. Как его Матвей сейчас приземлил а? Ахах.

— Ну чего зови его тогда, пусть хряпнет с нами, заслужил пацан. — ответил Морозов.

— Молодого нашёл, Мороз? — с улыбкой сказал Потапов и прикурив сигарету отправился в расположение.

— Твою мать, щеглы, вы че, берега попутали тут? — Раздался крик ефрейтора. И на эти звуки прибежали из каптерки сержанты.

Разгоряченный алкоголем Потапов, увидев как молодые устроили пьянку прямо у них под носом, очень разозлился.