Юность. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

— А что такое?

— Ремонт.

— Ясно. Ладно, завтра придем!

В трубке послышались гудки.

«Завтра придем! — подумал я. — … придем! Неужели собирается ко мне вместе с Денисом, который в прошлом году сломал мне раскладушку, вообразив, что она батут. Нет уж, спасибо, такие гости мне не нужны! После них я целый день заварку от чая по всей квартире собирал и их макароны за балкон выкидывал. Это же нужно было додуматься насыпать в полкастрюли макарон полкило соли. Отвращение нашло такое, что мне не хотелось даже смотреть, когда они пробовали первые ложки и, сморщив ужасную физиономию, сплевывали в сторону».

В общем, чай мой остыл окончательно, и мне пришлось подогревать его заново, а чтобы больше никто не мешал — отключил все, что было можно. Подняв настроение новым, в квадратик, чаем от «Брук Бонда», я решил заняться фокусами и подготовкой к отчетному выступлению, перед нашим мэром на подтверждении звания профессионального цирка, которое состоится, как говорила Любовь Васильевна, где-то через месяц, если, конечно, все будет хорошо. А что может быть плохо? Наши артисты? Может быть. Одна подготовка Евгении Фоменковой чего стоит. А Светы? А Веры? А других совершенно необученных, только что пришедших детишек? Меня, в конце концов! Ну, я-то ладно, я сам научусь чему смогу. Разве у Любови Васильевны найдется столько свободного времени на каждого отдельного артиста?

Начитавшись аж до двенадцати ночи и спланировав предварительную программу, я не выдержал и… уснул! Прямо за столом. Странно. Спать вообще-то не хотелось!

День четвертый

Вот чем я не люблю пятницу, так это из-за того, что все время просыпаю в этот день. Так случилось и сейчас. Из намеченных семи часов я встал в восемь. Быстренько сообразив на одного еды, взял нужные для выступления вещи и вышел из квартиры.

Круглая луна укатилась далеко на восток, а солнце пока еще не встало и поэтому не удивительно, что было прохладно и грозило новым дождем.

Спеша к тридцать пятой школе, я так задумался о предстоящем выступлении, что меня чуть не переехал мусоровоз, который вовремя дал сигнал, и я поспешил на тротуар. С чего бы он тут ездил? Сколько раз не ходил, никогда его здесь не видел. Может, просто поздно бываю?

Пришел я, конечно, самым первым, что удивило. Вроде шел не спеша, «ловил ворон», рассматривая окрестности, и тут на тебе — в числе первых! Подождем, но я за домом у лавки с пирожными стоять не буду, как некоторые.

Скоро невдалеке показалась Мерзлякова, которая быстрыми уверенными шагами приближалась к школе. Эх, жалко же мне ее стало в тот момент, особенно новую прическу — небось, не один час перед зеркалом провела. Как Вы знаете, все любят сокращать дорогу, сводя ее до минимума. Так поступила и наша девочка, но она-то и не догадывалась, что с ней произойдет! В тот самый момент, когда она, веселая, со слегка развевающимися от небольшого ветерка волосами, проходила мимо того самого мусоровоза, который чуть не сшиб меня на дороге, случилось непредвиденное, чего не мог предугадать даже я! В машине что-то щелкнуло, засвистело, и на Аню, как гром среди ясного неба, посыпались какие-то кульки и полилась неприятного цвета вода. Девочка взвизгнула, отпрыгнула в сторону и стала с отвращением стряхивать с себя весь мусор, нечаянно вывалившийся из контейнера.

Из-за шума мотора, водитель, естественно, ничего подобного не услышал и, справившись с работой здесь, поехал к следующему дому. Вот отсюда правило: «Дети, не ходите около работающих мусороуборщиков»!

Аня стояла в полном оцепенении и не решалась двинуться дальше. Выглядела она хуже прежнего: волосы мокрые, липкие, с плеч свисают какие-то ленты и тряпки, в голове запуталось что-то похожее на водоросли. Но, как я рассмотрел, румянец не сходил с ее щек. Мне стало жалко девочку, попавшую в такую передрягу, и я стал приближаться к ней, доставая из кармана припрятанный на всякий случай носовой платок таких размеров, что его могла бы носить даже моя бабушка, собираясь в огород на дачу или просто по магазинам.

Меня она не видела, так как стояла спиной к школе, откуда шел я и поэтому неудивительно, что она не на шутку перепугалась, когда я поравнялся с ней, положил руку на плечо и произнес:

— Помочь?

Она посмотрела на меня холодным взглядом и отвернулась. Я почувствовал, что Аня вот-вот заплачет и прикрыл ее голову белым платком. Не знаю, как она отреагировала, но, во всяком случае, не сбросила его (похоже в таких случаях подойдет любая помощь, даже моя), а хорошенько вытерлась и протянула его мне обратно.

— Нет уж, спасибо! — возразил я. — Можешь оставить себе на память. Мне он уже не понадобится.

Девочка хмыкнула и повесила платок на ближайшее дерево — может, и правда кому-то понадобится.

Сейчас она выглядела более унылой, мокрой и растрепанной, будто только что из душа, но на щеках по-прежнему был румянец, скрывающий этот досадный случай. Только прическа могла выдать случившееся, ну по крайне мере намекнуть.

Из другого кармана я достал пластмассовую расческу, упакованную в полиэтиленовый пакет.

— Не желаешь причесаться?

Она посмотрела на предлагаемую вещь, а потом прямо мне в глаза. Не знаю почему, но ее взгляд мне понравился. Было у нее что-то, чего не было ни у Вероники, ни у Светы. Наш школьный учитель по литературе всегда любил повторять, что все люди разные!

— Да дезинфицированная она! — улыбнувшись, ехидно произнес я. — Не боись! Только что из магазина!

В магазине она, конечно же, была месяца два назад, но девочка же этого не знала и, все еще смущенная, двумя пальцами взяла расческу.

— Ну, вот и все дела, — произнес я, когда она стала медленно наводить новый порядок на голове, — а теперь пойдем, а то опоздаем еще! Времени-то уже пятнадцать минут!

Так вот, пока я отвлекался на одну особу, все наши, как я и предполагал, уже находились в актовом зале тридцать пятой школы.

— Ну наконец-то! — облегченно вздохнула руководитель. — Я уж думала, что и вы не придете, а то сегодня Женя звонит и говорит: «Я, к сожалению, не смогу прийти — в ухе стреляет!» Видимо ухо — самый главный орган в системе человека. А Злобонервный скоро меня совсем доконает. Вечером звонил и доказывал, что сегодня точно придет. Ну и где он? Может, его Вероника дома забыла, а то он к ней собирался зайти и вместе в школу прийти.

— А что сразу Вероника? — возмутилась девочка. — Мне никто не звонил, и никто не приходил.

— Хорошо хоть Вячеслав пришел, — сказал Сергей Дмитриевич, устанавливая на стол музыкальную аппаратуру. — Тоже мне, болеть надумала! Ни минуты здоровыми походить не могут.

Разобравшись с реквизитом и костюмами, мы еще немного подождали Пашу и начали, как всегда, без него.

— Так может он где за пирожками стоит? — предположил Иннокентий, обращаясь к руководителю. — Он же у нас умен не по годам: самому тринадцать, а ума как у пятилетнего.

— Все возможно, — подумав, ответила женщина и вышла на сцену для объявления номеров Вячеслава.

— Эквилибр на вольно стоящей лестнице! Вячеслав Романов!

Из-за липовой болезни Жени из программы пришлось вычеркнуть «Акробатический дуэт» и, следовательно, одну клоунскую репризу — «Горшок». Слишком она детская для такой публики, хотя сидящие здесь первые-пятые классы тоже дети, да и Паши к тому же не было. А что ее тогда играть, если нет главных артистов? От этого Злобонервного Любовь Васильевна сама такой стала и ждала лишь удобного случая, чтобы выговорить ему в лицо все, что собралось за этих два дня.

Местные «Новости цирка» всегда проходили на ура, со всеми там мылами, новыми дезодорантами, маслом «Делми», который утром объелся зеленой петрушки и испортил все в своей коробке, а также моднявыми шампунями «Вошь энд гоу», что в переводе означает «Вошь в голове» и разными другими рекламными прибамбасами. Особенно мне понравилась одна новость, которую озвучивала Вероника:

— Вы ходите, чтобы ваша улыбка выглядела великолепно, а настроение было приподнятое? И Вы думаете, Вам для этого нужен «Блендамед» или «Орбит»? Вовсе нет! Достаточно взять отбойный молоток и пройтись пару раз по зубам!

Следом пошли иллюзионные шутки от еще большего шутника Игната (то есть меня), который запнулся на веревочке, которая никак не хотела развязываться, а должна была. Ладно, это в прошлом. Вот кто-кто, а лихо гоняющая на моноцикле Вероника, чуть не переехала мне правую ногу — подумаешь, слишком поздно завернула. Мне даже на мгновение показалось, что эта девчонка специально хотела наехать на меня. Доказывай потом кто прав. Ха! Да она наплетет всем с три короба похлеще меня. Вот и удивляйся потом, почему согласились с ней, а не со мной.

Муха-камикадзе, нырнувшая под лапшу, всегда пользовалась большим успехом, но мне не удалось посмотреть этот «фильм», где главным режиссером был Иннокентий, так как на завершающих программу жонглерах нужен был специальный костюм, который все еще продолжал лежать в моей сумке. Единственное, на чем я не мог не задержать внимание, было самое начало репризы:

Кеша — Вере:

— Вы едите суп и замечаете в нем муху!

— Муху? Ух ты, а съесть ее можно?

— Где вы мне такую голодную откопали? — спросил он у исполняющей роль официантки Ани.

— Так вы сами просили ее три дня не кормить.

— Хм-м-м… Ладно. Значит так, ты ешь суп и замечаешь муху! — обратился он к сестре, которая играла посетителя кафетерия.

— Муху? Где?

— Под лапшой!

— А где лапша?

— Мысленно представь!

— А муха?

— О, Господи!

Мальчик покопался в карманах и достал маленькую, меньше колпачка от ручки, муху.

— Вот!

И кинул ее в алюминиевую тарелку, которая стояла на столике перед Вероникой.

— И это муха? — удивилась девочка. — Это микроб какой-то, а не муха.

— Размер маловат? — закричал Кеша и достал из другого кармана огромную, еле помещающуюся в кулаке, упитанную муху-камикадзе. — Довольна?

Девочка, испугавшись, посмотрела на него и закивала головой.

Что было дальше, мне не удалось посмотреть, хотя я знал эту репризу наизусть, но, даже зная ее, меня все равно тянуло ее посмотреть.

— Она мало у кого получалось в совершенстве! — говорил Сергей Дмитриевич. — Но сейчас она достигла наилучшего результата за всю клоунскую деятельность цирка.

Жонглеры… Они изменились коренным образом. Видимо, ни Вероника, ни Света, ни другие исполнители номера не сидели без дела, а всерьез занимались переработкой этого жанра. Он стал более красив, оригинален и избавился от «пустых мест на сцене», как говорила Любовь Васильевна.

Зазвучала музыка, и из левой от зрителя кулисы, вышла Света, жонглируя мячами и направилась в правую, а оттуда ей навстречу шла Вероника. Поравнявшись на середине, они с секунду постояли и стали расходиться. Не успели скрыться со сцены, слева вышла Аня, а справа — Ксения, проделав то же самое. За секунду до этого — как ушли они, в такт музыки вышла Вероника и, пройдя к правой стороне, остановилась, кидая мячами. На другой такт появилась Света и отошла к левой стороне, напротив Вероники. К ним присоединились Катя и Ксения — соответственно Аня чуть левее Вероники, а Ксения — правее Светы, образовав своеобразный усеченный треугольник. Тут вышла Подчечуйкина, и исполнители номера сразу же стали наматывать с мячами круги по сцене, изображая композицию различных цветков во многих вариантах, ходить по двое, друг за другом, крест-накрест и по диагонали.

Покружившись на месте, Оля ушла со сцены и за ней постепенно стали удаляться остальные: Ксения, Аня, Света и Вероника. Не успела уйти последняя, как первые стали появляться с кольцами (вот что значит постоянные тренировки — зрелище было потрясающее)! Замыкала четверку та же самая Оля, но с кольцами такого маленького диаметра, что в них не пролезла бы даже моя голова. Пожонглировав ими с минуту, все встали в комплименте по бокам от девочки, тем самым оставив середину сцены пустой и тут нужно было выходить мне. Ну, мои кольца не сравнить с их. Если, не дай Бог, хоть одно я не поймаю, и оно засвистит им в лоб, то шишка будет в лучшем случае. «Главное поймать!» — думал я.

Пока я их кидал, Ольга отошла далеко назад, а за мной, уже с четырьмя кольцами ходила Света и Вероника.

Закончив свои несложные трюки, я также попятился от края сцены, а вскоре и совсем ушел за кулисы, предоставив место для четверки с булавами, которые, как всегда, появились по одной и моментально после меня. Подчечуйкиной не было — видимо, не до конца изучила ремесло жонглера. Сделав все, что им было нужно по программе, они разошлись и пропустили вперед меня. Да-а-а, моими булавами только гвозди в стену забивать — похуже алюминиевых колец будут. От них уж точно сляжешь, если попадет такая куда нужно. Закрутив их двойными оборотами, каскадом и из-под ноги, я довольный и с чувством совершеннейшего спокойствия покинул публику и завершающих номер девчонок, которым удалось без падения и с очередным триумфом подвести финальную черту в сегодняшней программе, доказав тем самым, что цирк еще долгие годы может называться профессиональным и привлекать в свои ряды многих девчонок и мальчишек.

Пока Любовь Васильевна прощалась с публикой, говоря им: «Вспоминайте цирк, до новых встреч», все артисты скрылись за кулисами. Я стоял в противоположной стороне от Светы, Ани и остальных жонглеров, и совершенно не хотел подходить ближе, так как через минуты две-три послышалось:

— Какой… нехороший человек связал мои ботинки?

И сразу же за голосом Светы последовал голос Вероники:

— Нет, люди, что это такое? Кто тут лазил?

— Тихо! — спокойно сказала Любовь Васильевна. — Что тут у вас случилось?

— Здесь кто-то хорошо поработал, — пояснила Аня, развязывая шнурки в своих ботинках, скрепленных друг с другом.

— Ага, щеткой «Рич аксцес от Джонсон и Джонсон», — продолжил я реплику Ани. — Кому же еще здесь так чисто работать?

Тут я уловил взгляд Вероники, направленный в мою сторону, и тоже посмотрел на нее. Взгляд был таким холодным и всепроникающим, что мне захотелось моментально отвернуться, но я сделал усилие и выиграл этот поединок. Она догадалась!

— Игра началась, Вероника! — прошептал я себе под нос. — Теперь все решит время.

— Что ты бормочешь? — спросила подошедшая сзади Настя.

— Проверяю, все ли взял.

— А-а, ну-ну, проверяй дальше!

Перевалило за одиннадцать, прежде чем мы вышли из актового зала. Проходя длинным коридором к выходу, я взглядом нечаянно наткнулся на один плакат с подписью мальчика из седьмого класса. Общая тема называлась «Гимн школы», но из многих подобных почему-то только один он остался у меня в памяти. Он предложил такую версию:

Мы веселые детишки,

Супер девки и мальчишки!

Джинсы носим и рубашки.

Юные таланты! Да-да!

Учитель дал нам раз в пятак,

Теперь мы знаем, что да как!

Мы веселые детишки!

Супер девки и мальчишки…

Я до самого шатра смеялся и вспоминал его, расшифровывая скрытый смысл. «Нет, он правильно написал: «Учитель дал нам всем в пятак…» Правильно, нечего с лоботрясами и тунеядцами по-другому разговаривать. Пусть знают, кто в школе главный».

Разместив весь свой реквизит для фокусов в своей комнате, я оставил сумку с булавами и кольцами у Любови Васильевны, так как завтра мы собирались выступать с номером «Жонглеры» и «Акробатический дуэт» во дворце культуры профсоюзов — на каком-то особо важном мероприятии, а сам вышел из шатра и, пожелав всего наилучшего Ксении и Насти (Вячеслав убежал домой сразу же по приезду), пошел к трамваю.

«Значит завтра к четырем! Отлично, хоть высплюсь. Я, конечно же, не прочь вставать в шесть утра каждый день, но ведь хорошо бы сделать и перерыв. Как любит говорить Саня: «Голова к вечеру как бубен становится, хоть гвозди киянкой заколачивай. Так мысленно беседуя с самим собой, я добрался до дома. На площадке уже дежурил Леша.

— Наконец-то! — сказал он, выбрасывая бычок от сигареты.

— Что, кетчуп «Кальве» закончился? — вспомнилась мне надоедливая реклама, при виде которой уже начинало мутить в животе.

— Не понял…

— Все, проехали, назад дороги нет. До тебя, как до жирафа, пока дойдет, сто лет пройдет.

Я впустил его в квартиру и, закрыв дверь, прошел в зал.

— Ты это про что тогда говорил? — произнес он.