30 марта 1880 года, в воскресенье четвертой недели Великого Поста, в Троицком соборе Александро-Невской Лавры отец Николай был рукоположен во епископа, с наречением титула «Ревельского и Японского». Хиротонию совершил митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Исидор. При вручении жезла митрополит Исидор сказал новому епископу: «До конца жизни тебе служить взятому на себя делу, и не допусти, чтобы другой обладал твоим венцом». [34]
Епископ Николай провел в России еще некоторое время, занимаясь сбором пожертвований на миссию, — он планировал построить в Токио большой кафедральный собор. А в конце 1880 года первый Предстоятель Японской Церкви вернулся в Японию.
Устроение Церкви
Японская паства радостно приветствовала возвращение своего Предстоятеля. Отныне кандидатам в священнослужители не было нужды выезжать в Россию для рукоположения. Однако, по инициативе владыки Николая, лучшие выпускники семинарии и катехизаторской школы получили возможность ездить в Россию для получения дальнейшего богословского образования — их ждали в Духовных Академиях России. Благодаря этому, уже через несколько лет Японская Церковь практически перестала нуждаться в педагогах из России.
Другой не менее важно проблемой было упорядочение богослужения. Еще со времен служения в Хакодате святой Николай начал переводы богослужебных текстов. Ко времени епископской хиротонии святого тексты, составляющие основу богослужения, были переведены. Однако, все богатство православных богослужебных текстов было еще недоступно японским верующим. Так что, вернувшись в Японию, владыка Николай продолжил переводы богослужебных текстов. Кроме того он привез из России регента Дмитрия Львовского, который вместе с Яковом Тихаем, братом архимандрита Анатолия, переложил и аранжировал церковные песнопения для исполнения по-японски. Они заложили основу, на которой впоследствии была устроена духовно-музыкальная школа Духовной Миссии и миссийский хор.
Святитель Николай сознавал важность печатного слова в современном ему мире; поэтому вскоре по возвращении из России он инициирует выпуск собственного журнала Миссии, который получает название «Сэйкё Симпо» — то есть «Православный Вестник». Журнал выходил два раза в месяц. В нем публиковались статьи миссионерского характера, подробно разъясняющие православное вероучение и мировоззрение, а также обзоры жизни Японской Церкви и всего христианского мира. Несколько лет спустя, в 1883 году, начали выходить журналы «Синкай» — «Духовное море» и «Урансики» — «Изнанка парчи», выпускаемый женской школой при Миссии. Вообще все издания, как периодические, так и иная литература, публикуемая Духовной Миссией, были предметом особой заботы владыки Николая. Он внимательно следил за тем, чтобы все издания, выходившие под эгидой Духовной Миссии, были на должном уровне, как по содержанию, так и по форме.
Несмотря на то, что Японская Церковь была небогата, и зачастую верующим приходилось довольствоваться небольшими, переделанными из обычных домов, храмами, владыка Николай еще до своей епископской хиротонии задумал строительство грандиозного собора в Токио. Будучи в России, ему удалось собрать значительную сумму на строительство и заказать проект будущего храма. Однако, приступить к строительству храма удалось только в 1884 году. Храм строился семь лет. За это время каких только слухов ни ходило о строительстве в Русской Духовной Миссии! Некоторые говорили, что это сооружение строится для шпионажа за императором, другие предполагали даже, что это крепость, на которой будут установлены пушки для обстрела императорского дворца. Большинство ограничивалось лишь слухами, но отдельные горячие головы предлагали различные меры, дабы оградить императора от нападения Духовной Миссии. Подобные разговоры очень огорчали владыку Николая, принявшего Японию, как свою вторую родину и искренно полюбившего японский народ.
Но лишь в 1891 году, когда храм Воскресения Христова, наконец, был достроен, все скептики смогли убедиться, что это здание никак не навредило Японии, а напротив — украсило японскую столицу. На освящение Воскресенского храма в Японию прибыл наследник русского престола — цесаревич Николай — будущий святой страстотерпец. Но, к сожалению, он не смог принять участие в торжествах. В городе Оцу на него было совершено покушение — один из самураев-фанатиков пытался убить «варвара», но был обезврежен местными служителями правопорядка. Цесаревич Николай отделался легким ранением, но подобное происшествие грозило серьезными дипломатическими проблемами. Владыка Николай приложил все усилия, дабы погасить возможный конфликт — в значительной мере благодаря его влиянию дипломатические проблемы были улажены. Но цесаревич все-таки вернулся в Россию раньше задуманного срока, так что освящение собора прошло без него.
Торжественное освящение храма состоялось 24 февраля 1891 года. Отпраздновать это событие съехались представители большинства православных приходов. Впоследствии, еще во время земной жизни святителя, этот храм в народе прозвали «Николай-до» — то есть «храм Николая».
Болея душой о Миссии, владыка Николай неоднократно писал в Святейший Синод, прося прислать в Японию монахов-миссионеров. Но просьбы его по большей части оставались без внимания. Несколько человек приезжали в Японию, вдохновленные подвигом святого, но по прошествии времени все они возвратились в Россию, не понеся тягот миссионерского служения.
Особой скорбью в этом плане стала для владыки Николая смерть ближайшего сотрудника — архимандрита Анатолия (Тихая). Более двадцати лет прослужил этот миссионер в Японии, погубив свое здоровье. В конце концов, по просьбе всей Японской Церкви он отправился в Россию на лечение. Назад он уже не вернулся, скончавшись в 1893 году в Санкт-Петербурге.
Но даже потеря близкого друга и соратника не повергла владыку Николая в отчаяние. Он по-прежнему, возложив все упование на Бога, продолжал созидать Японскую Церковь.
Ангел Церкви
За время своего более чем тридцатилетнего служения в сане Предстоятеля святитель Николай стал воистину Ангелом Японской Церкви — вся его жизнь, все силы его души, все его помыслы принадлежали его пастве. В жизни святитель был подвижнически прост. Его часто видели в старой, залатанной рясе, в поношенном подряснике, с широким, вышитым ученицами духовного училища, поясом.
Святой не щадил себя. Он всегда вставал в 5 часов. В 6 к нему являлся с докладом секретарь. В 7 он возглавлял общую утреннюю молитву для учеников. После молитвы и до 12 часов владыка Николай читал лекции по богословским предметам в семинарии и катехизаторской школе. С часа дня до 5 пополудни он занимался административными делами. Владыка диктовал секретарю ответы на поступившую корреспонденцию. Кроме того он с секретарем разбирал поступившие отчеты — священники и катехизаторы по заведенной традиции ежемесячно предоставляли отчеты о состоянии дел, и делал соответствующие указания. В 6 часов вечера начинался «второй» рабочий день владыки Николая — вместе со своим неизменным сотрудником, Павлом Накаи, он занимался переводом Священного Писания и богослужебных книг. Работа эта продолжалась в течение четырех часов и оканчивалась в 10 часов вечера. Откладывалась она только в дни вечернего богослужения и праздников. В часы работы над переводами двери кельи владыки были закрыты. Так был распланирован почти каждый день святителя — исключения из общего правила составляли его поездки по епархии, которой была вся Япония.
Поездки по Японии святитель Николай предпринимал ежегодно. Обычно он объезжал общины со священником, в ведении которого они находятся. Местные христиане задолго до приезда владыки готовились ко встрече своего любимого «дайсимпы» (епископа) и устраивали ему по возможности торжественный прием. После первых приветствий вся процессия — прибывшие и встречающие — направлялась в заранее отведенное помещение, где после краткого молебствия святитель произносил поучение.
Затем он просматривал списки крещеных, вступивших в брак и умерших данной общины. Местные христиане беседовали с епископом: высказывали ему свои предложения, спрашивали его советов и указаний по разным недоуменным вопросам. Иногда к приезду святителя приурочивалась проповедь для язычников. В таких случаях заранее вывешивалось объявление о прибытии в общину «известного проповедника» — епископа Николая. В назначенный час собиралась публика и проповедь начиналась. Сначала проповедовал катехизатор, священник и, наконец, епископ. Речь владыки обыкновенно длилась не менее часа и всегда производила сильное впечатление. Очевидцы вспоминали, что, поучая, он весь горел и зажигал сердца слушателей. Говорил он просто и понятно для самого простого человека — о начальных словах молитвы Господней, о радости, что у нас есть небесный Отец, о молитве за еще непросвещенных христианством братьев.
Иногда речь епископа прерывалась возражениями. Если можно было ответить на вопрос, не нарушая хода мысли, то, обычно, святитель так и делал. Если же нет, то вопрошающего просили подождать до конца проповеди. По окончании проповеди святитель всегда спрашивал, не хочет ли кто-либо из слушателей возразить или задать вопрос. Иногда завязывался целый диспут.
В каждой общине владыка Николай проводил по несколько дней. Он обходил все христианские дома и присутствовал на богослужении. При посещении святителем каждого прихода община собирала совет и здесь вместе с владыкой решали свои дела. По вечерам он записывал все впечатления прошедшего дня.
Для всех христианских общин посещения любимого архипастыря были праздником — радостной встречей с любящим отцом. Причем любовь владыки Николая не ограничивалась кругом его паствы — она простиралась и на язычников. Так, когда в 1891 году было большое землетрясение в трех провинциях (Тифу, Айчи и Мие), он собирал пожертвования от христиан других провинций, приезжих русских туристов и через своих помощников-японцев раздавал их всему пострадавшему населению.
Благодаря самоотверженным трудам святителя, с каждым годом все успешнее развивалось миссионерское дело в Японии, строились новые храмы, ежегодно присоединялось к Церкви до тысячи человек, но разразившаяся в 1904 году Русско-японская война поставила под удар само существование Японской Церкви.
Русско-японская война
Отношения России и Японии можно проследить с XVIII века — они никогда не были безоблачными. Первоначальные попытки России при Петре I, а затем при Екатерине II установить дипломатические отношения с Японией успехом не увенчались.
Следующая попытка, предпринятая при Александре I, закончилась серьезным конфликтом. Посланный в Японию камергер Николай Резанов вел себя достаточно вызывающе — он был грубо выдворен из Японии. После этого, он, обладая значительным влиянием и властью, решил мстить Японии, тем паче, что взаимные территориальные претензии относительно Курильских островов и острова Сахалина имели место быть уже тогда. Резанов приказал морским офицерам, служащим на его собственных кораблях, заняться каперством в отношении сахалинских японцев — в то время часть острова Сахалин принадлежала Японии. Приказ Резанова был исполнен командиром фрегата «Юнона» Хвостовым — он в 1806 году сжег японские хлебные склады у губы Анива. На следующий год каперская эпопея была Хвостовым продолжена. Он, по-прежнему командуя судном «Юнона», в сопровождении тендера «Авось» под начальством мичмана Давыдова отправился к острову Итуруп, где сжег два японских селения — Найбо и Сяна. Оттуда он направился к острову Матсмая, где захватил японские грузовые суда, которые были отведены в Охотск. На этом каперская эпопея была окончена — Хвостова и Давыдова отозвали в Санкт-Петербург, где отдали под суд за самовольные действия. Главный виновник — Резанов — к тому времени скончался.
Однако, Япония приняла собственные ответные действия. В 1811 году шлюп «Диана» под командованием капитана В. М. Головнина проводил гидрографическое описание Курильских островов. На острове Кунашир капитан Василий Головнин, два офицера и четверо матросов были захвачены в плен японским гарнизоном Кунашира и перевезены на остров Хоккайдо, где содержались в тюрьме близ города Мацумаэ.
Лишь благодаря решительным действиям капитана П. И. Рикорда удалось освободить российских моряков и немного успокоить взаимную неприязнь. В 1812 году бриг «Зотик» под командованием капитана Рикорда отправился к японским берегам. 8 сентября русские моряки задержали японское судно «Кандзэ-Мару» («Кансэ-Мару») с Такадая Кахэем — богатым и влиятельным японцем, который сообщил, что русские моряки живы и находятся в заключении. Тогда Рикорд принимает решение вернуться в Россию, взяв с собой Такадая Кахэема в качестве заложника. Переговоры с влиятельным японцем продолжались всю зиму — в конце концов, Рикорду удалось склонить Такадая Кахема к помощи в освобождении российских моряков. Такадая Кахем вернулся в Японию и обратился к сёгуну с просьбой отпустить подданных Российской империи. Еще год шли трехсторонние переговоры, результатом которых стало освобождение русских моряков и взаимная удовлетворенность сторон. Тем не менее, определенная предубежденность по отношению к русским у японцев осталась.
Впоследствии, в 1855 году между Россией и Японией был заключен Симодский трактат, благодаря которому равноапостольный святитель Николай и смог приехать в Японию. Согласно этому трактату для русских в Японии вводилась, по существу, консульская юрисдикция. Курильские острова к северу от острова Итуруп объявлялись владениями России, а Сахалин продолжал оставаться как совместное, нераздельное владение двух стран. Однако, несколько лет спустя вновь возникли территориальные споры из-за Курильских островов и острова Сахалин. Противоречия сторон были разрешены в 1875 году с подписанием Санкт-Петербургского договора, согласно которому Россия уступала Японии все Курильские острова в обмен на полноправное владение Сахалином.
К началу XX века противоречия между Японией и Россией вновь обострились. Император Николай II и его окружение считали очень важным усиление российского влияния на Дальнем Востоке — так называемая «Большая азиатская программа». Японское же правительство считало, что решающим на Дальнем Востоке должно быть именно японское влияние. В результате интересы Японии и России столкнулись в Маньчжурии и Корее.
Россия при поддержке европейских держав вступилась за Китай и Корею, которые по результатам японо-китайской войны не только попали в сферу влияния Японии, но и лишились части территорий, в частности Ляодунского полуострова в Маньчжурии. Однако, в результате русской интервенции в Маньчжурию Ляодунский полуостров отошел к России. Кроме того Россия претендовала на лесные концессии в Корее.
Все это привело к резкому обострению русско-японских отношений и не могло не сказаться на Русской Духовной Миссии в Японии. Против владыки Николая и его паствы выступили все крупные издания, формирующие общественное мнение. Вот как писала о Православии газета «Нихон»: «Православная церковь является злостным местом, откуда сыплются проклятия на голову Японии и где молятся о ее поражении. Она всегда была центральным агентством шпионов, состоящих на русской службе. Японцам ненавистен купол русского собора, который, возвышаясь над всем городом, как бы шлет презрение самому императорскому дворцу, ненавистен храмовый колокол, который каждое воскресное утро своим гвалтом докучает мирному сну жителей». [1, с. 54]
Газеты называли святителя «ротаном» — то есть русским шпионом. Православные христиане назывались в Японии «Никораи но яцу», то есть николаевские негодяи, или «Суругадаи но яцу», то есть суругадайские негодяи. Устраивались открытые провокации. В частности, известен случай, когда некий японец начал шантажировать святителя, требуя денег и предлагая, с одной стороны, доставить ему секретные сведения, а в случае отказа донести на владыку как на русского шпиона. Но святой сам обратился к властям с просьбой оградить его и Миссию от подобных провокаций.
Предчувствуя войну, святитель Николай молился о примирении России и Японии, так как от грядущего конфликта, по его мнению, произойдут только беды для обеих стран. Но, к сожалению, его молитвы не возымели действия и война между Японией и Россией все-таки разразилась.
В 1903 году спор из-за русских лесных концессий в Корее и продолжающейся русской оккупации Маньчжурии привел к резкому обострению русско-японских отношений. Япония требовала, чтобы Россия очистила Маньчжурию, но император Николай II счел эти требования неприемлемыми.
27 января (9 февраля) 1904 года Япония начала войну нападением японского флота на русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Арту-ра. Подданные России должны были покинуть Японию; в их числе был и равноапостольный Николай. Но православные японцы не хотели лишиться своего духовного отца — они просили святого остаться в Японии. И, несмотря на свою горячую любовь к России, епископ Николай принимает решение остаться со своей паствой. Посол России в Японии, барон Розен, уговаривал владыку вернуться на Родину, но святитель был непреклонен; он просил содействия, дабы ему было разрешено не покидать своей паствы.
Вот его собственные слова, обращенные к пасомым: «Я надеюсь, что объявление военных действий не принесет с собою никакой перемены в деятельности нашей церкви. Катехизаторы будут продолжать проповедовать Евангелие Спасителя, ученики — посещать школу миссии, а я сам отдамся всецело переводу наших богослужебных книг… Сегодня по обычаю я служу в соборе, но отныне впредь я уже не буду принимать участия в общественных богослужениях нашей церкви… Доселе я молился за процветание и мир Японской империи. Ныне же, раз война объявлена между Японией и моей родиной, я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным Отечеством. Я также имею обязательства к своей Родине и именно поэтому буду счастлив видеть, что вы исполняете долг в отношении к своей стране». [1, с. 54–55]
Кроме того, святителем было составлено Окружное послание, обращенное ко всей Японской Церкви: «Благочестивым христианам Святой Православной Церкви великой Японии.
Возлюбленные о Господе братия и сестры! Господу угодно было допустить разрыв между Россией и Японией. Да будет Его святая воля! Будем верить, что это допущено для благих целей и приведет к благому концу, потому что воля Божия всегда благая и премудрая. Итак, братия и сестры, исполните все, что требует от вас в этих обстоятельствах долг верноподданных. Молите Бога, чтобы Он даровал победу вашему императорскому войску, благодарите Бога за дарованные победы, жертвуйте на военные нужды; кому придется идти в сражения, не щадя своей жизни, сражайтесь не из ненависти к врагу, а из любви к вашим соотечественникам, помня слова Спасителя:
Владыка Николай сдержал свое слово. Как ни прискорбно ему было, он отказался от участия в богослужении. Кроме того он прекратил всяческую переписку с Россией и всецело посвятил себя переводческой работе.
Святой Николай горячо любил свою Родину — ее неудачи и поражения жгучей болью отзывались в его сердце. Впоследствии он рассказывал, что в период войны он совсем не читал газет, потому что они полны были ликованиями победителей и насмешками над Россией.
А вскоре в Японию стали пребывать партии русских военнопленных. Святитель Николай с согласия японского правительства образовал общество «Духовного утешения военнопленных». Для окормления пленных им были отобраны пять священников, в свое время окончившие Духовные Академии в России и владевшие русским языком. Японцы-священники совершали богослужение, напутствовали умирающих и больных и погребали усопших. Владыка Николай принял все меры к тому, чтобы облегчить тяжелую участь пленных русских. Материально и духовно помогал он им, тратя подчас последние гроши своих скудных средств. Кроме того он устраивал сборы в пользу раненых, снабжал их книгами, иконами, крестиками, сам неоднократно обращался к пленным со словами утешения. Вот как один из пленных офицеров, писал о святом: «Около 40 лет этот великий по своим убеждениям, твердый мыслью и светлый душой человек трудится на пользу Православия. Хотелось бы, чтобы об этом епископе узнали в русском обществе и оценили его поистине трогательное отношение к нам и заботы о нас». [34]
Русско-японская война завершилась Портсмутским миром, подписанным 23 августа (5 сентября) 1905 года. Портсмутский мирный договор состоял из 15 статей. Согласно договору Россия признавала Корею сферой японского влияния, уступала Японии арендные права на Ляодунский полуостров с Порт-Артуром и Дальним, часть Южно-Маньчжурской железной дороги от Порт-Артура до Куаньчэнцзы и соглашалась в статье 12 на заключение конвенции по рыбной ловле вдоль русских берегов Японского, Охотского и Берингова морей. Согласно статье 9 этого договора Россия уступала Японии юг Сахалина. Договор закреплял только коммерческое использование маньчжурских дорог обеими сторонами.
Самоотверженность святого не могла не остаться незамеченной — японцы, поначалу взиравшие на него с ненавистью, проникались глубоким уважением к владыке. Профессор, японец М. Кониси, хорошо знавший святого Николая, писал: «Последняя война для преосвященного Николая была большим испытанием, но он сравнительно легко переносил его, ибо стоял выше войны. Наш народ ясно понимал такое его отношение к войне и стал еще больше благоговеть перед ним» [34]
Деятельность епископа Николая во время войны была высоко оценена не только в Японии, но и в России. Император Николай II писал святителю: «Вы явили перед всеми, что Православная Церковь Христова, чуждая мирского владычества и всякой племенной вражды, одинаково объемлет все племена и языки… Вы, по завету Христову, не оставили вверенного Вам стада, и благодать любви и веры дала Вам силу выдержать огненное испытание брани и посреди вражды бранной удержать мир, веру и молитву в созданной вашими трудами церкви». [1, с. 56]
Последние годы и кончина
Последнее десятилетие жизни святого также было посвящено служению. В это время случались и трудности, которые владыка Николай старался переносить с терпением, и радости, воодушевлявшие его.
После войны русское общество было настроено резко против всего японского — от этого пострадала и Японская Церковь, оставшаяся только на одних субсидиях Святейшего Синода, частные пожертвования на Русскую Духовную Миссию практически прекратились. Такое отношение очень огорчило святителя, тем паче что ему пришлось отправить множество катехизаторов на вольные хлеба — Церковь уже не могла платить им жалование. Вскоре из-за недостатка средств была закрыта и катехизаторская школа. Не хватало средств и на строительство новых храмов. Но, даже несмотря на эти трудности, число православных в Японии медленно, но росло.
24 марта 1906 года Святейший Синод возвел святителя Николая в сан архиепископа Токийского и всея Японии. В том же году было основано Киотоское викариатство. К сожалению, епископа Киотоского так и не было — после войны русские архиереи опасались ехать в Японию. Владыка Николай по-прежнему писал в Синод, прося назначить в Японию еще одного архиерея; это было тем более необходимо, что после войны в ведении святителя оказались Русские Миссии в Китае и Корее.
Помощника святитель дождался лишь в 1908 году — им стал епископ Сергий (Тихомиров). До назначения в Японию он был епископом Ямбургским и ректором Санкт-Петербургской Духовной Академии. Несмотря на возможность хорошей карьеры в России, он согласился ехать в Японию.
Прибыв в Японию, епископ Сергий быстро вошел в доверие к святителю Николаю, который увидел, что Бог исполнил его многолетнюю молитву — он обрел долгожданного преемника. Новый Киотоский епископ быстро овладел японским языком и занялся активной миссионерской деятельностью. Наконец, владыка Николай смог со спокойной душей передать епископу Сергию пастырские поездки по Японии. Обострившиеся болезни уже не позволяли самому святителю совершать пастырские поездки.
Сам святой Николай отзывался о своем сотруднике так: «Теперь я могу спокойно умереть в уверенности, что дело миссии в добрых руках… Еще бы нам надо двух таких же ревностных миссионеров. Молим об этом Бога и обращаем взоры на Россию». [1, с. 56]
В июле 1911 года Японская Церковь отмечала пятидесятилетие служения своего Предстоятеля. Это событие по желанию японских христиан было приурочено к очередному Собору Японской Церкви. Со всей Японии в Токио съезжались священнослужители, катехизаторы, миряне. Все они поздравляли святителя, рассказывали ему о состоянии общин в разных уголках Японии.
Кроме того было прислано множество поздравлений, как со всей Японии, так и из России. В частности прислала поздравление святителю Санкт-Петербургская Духовная Академия: «Благоговейно преклоняясь перед дивным величием Вашего 50-летнего уже священнослужения, начавшегося в академическом храме Двенадцати Апостолов в самый годовой день священной их памяти, С.-Петербургская духовная академия приносит Вашему Высокопреосвященству, своему избраннейшему из избранных студентов и своему в течение двадцати уже лет почетному члену, радостное приветствие, испрашивая себе у Вас, истинный святитель Христов, молитвы и благословения на новую, открывающуюся пред нею жизнь». [34] Можно сказать, что это послание выражало мнение о святителе всей Русской Церкви.
Еще одно столь же значимое поздравление было прислано губернатором Токио Абе Коо, язычником. В своем послании он называл святителя «основателем православного христианства в нашей (Японской) стране и споспешником развития цивилизации в нашей стране» и желал ему — «маститому учителю Николаю» — «неисчислимых лет и блага». [19] И это было выражение взглядов всего японского общества.
К сожалению, торжества подкосили и без того слабое здоровье святителя. Нервное напряжение и переутомление обострили сердечную астму, которой страдал владыка. Силы его стали быстро таять. Но, несмотря на просьбы сотрудников, архиепископ Николай не оставлял своих обычных трудов. В результате, к концу года его здоровье было расстроено окончательно.
Весь декабрь 1911 года болезнь сильно мучила святителя. По ночам он не спал от страданий, но сидел в кресле, и только днем старался дополнить свой сон.
С января 1912 года болезнь приняла угрожающее течение. В последний раз архиепископ Николай служил в первый день Рождества Христова 1912 года. Затем владыку поместили в госпиталь. Здесь сильнодействующими средствами поддерживали жизнь святителя. Ежедневно служились утром литургии о его здравии, а вечером молебны. Сам святитель, несмотря на страдания от болезни, до последней минуты стремился еще и еще поработать над переводом священных книг. 5 февраля владыка, спешивший закончить свои дела, настоял на том, чтобы его доставили обратно на Суругадай, и вновь вернулся к переводческой работе.
Равноапостольный святитель Николай скончался 3 февраля 1912 года в 12 часов дня.
Похороны святого Николая стали своеобразным Торжеством Православия в Японии. Десятки тысяч японцев — христиан и язычников — провожали его, а перед гробом несли Смоленскую икону Божией Матери «Одигитрии», которую он благоговейно хранил всю жизнь. Венок на гроб святого прислал сам император Японии.
Преемник святителя — епископ Сергий (Тихомиров) — писал Святейшему Синоду: «Все, что есть в Японской Церкви доброго, до последнего христианина в храмах, до последнего кирпича в постройках, до последней буквы в переводах богослужебных книг, есть дело его христиански просвещенного ума, широкого сердца и твердой, как скала, воли, соделавших его избранным сосудом благодати Христовой». [34]
Почитание
Почитание равноапостольного Николая (Касаткина) началось еще при его жизни. Как писал протоиерей Иоанн Восторгов, посетивший Японию: «Не было человека в Японии, после императора, который пользовался бы в стране такою известностью. В столице Японии не нужно было спрашивать, где русская православная миссия, довольно было сказать одно слово «Николай», и буквально каждый рикша сразу знал, куда нужно было доставить гостя миссии. И православный храм назывался «Николай» и место миссии также «Николай», даже само Православие называлось именем «Николай». Путешествуя по стране в одежде русского священника, мы всегда и всюду встречали ласковые взоры, и в словах привета и разговора по поводу нас мы улавливали слухом среди непонятных слов и выражений незнакомого языка одно знакомое и дорогое: «Николай». [1, с. 4]
После кончины святого 3 февраля 1912 года его тело было погребено с особой торжественностью. Согласно воспоминаниям владыки Сергия (Тихомирова), православные со всей Японии собрались на погребение святого Николая. На деньги, пожертвованные А. П. Синельниковой, был куплен небольшой участок земли на кладбище Янака.
22 февраля и было совершено погребение святого архиерея. С утра на четырех престолах были отслужены четыре литургии об упокоении души архиепископа Николая. В 11 часов в соборе Воскресения Христова началось отпевание, совершавшееся, главным образом, по-японски. Среди множества венков, присланных на погребение святителя, выделялся венок, присланный самим японским императором. Согласно японским традициям, иностранцы редко удостаивались подобной чести. После отпевания гроб был обнесен вокруг собора и установлен на колесницу. Похоронная процессия растянулась на десять километров.
После кончины архиепископа Николая прошли годы, но Япония не забыла его — православного подвижника чтили и христиане и язычники. Пятьдесят восемь лет спустя, когда во время канонизации православные хотели перенести мощи равноапостольного святителя в собор, им это не разрешили, сказав, что святой Николай принадлежит всему японскому народу, независимо от вероисповедания, и останки его должны остаться на народном кладбище.
Мощи святого равноапостольного Николая по-прежнему находятся на кладбище Янака. Однако, представители Японской Православной Церкви, с разрешения властей, все-таки извлекли некоторые частицы мощей святого. В настоящее время эти частицы находятся: в Токийском
Воскресенском соборе, в храме Воскресения в Хакодате. В 2003 году митрополит Токийский Даниил передал частичку мощей равноапостольного святителя храму во имя святителя Николая Японского, построенного на его родине. 17 сентября 2008 года частица мощей святого была передана во Владивостокский Успенский храм. В первых числах февраля 2012 года епископ Сендайский Серафим передал частицу мощей святителя для будущего храма в Минске. Частица мощей святителя также находится в Никольском митрополичьем соборе Православной Церкви в Америке в Вашингтоне.
В каждом храме Японской Церкви за каждой литургией поется тропарь равноапостолу, в отпусте поминается его имя, а также имеется икона или фреска святого покровителя этой земли.
Первым храмом, освященным во имя равноапостольного Николая, стал правый придел Токийского Воскресенского собора. Освящение собора произошло в 1970 году.
Есть здесь и несколько храмов, освященных во имя просветителя Японии: часовня на территории Воскресенского собора в Токио, преобразованная в 2005 году в православный монастырь, один из приделов самого Токийского кафедрального собора, храм святителя Николая в Маэбаси.
В России, на Родине равноапостольного святителя Николая, после его прославления было написано множество изображающих его лик фресок и икон. Также в России уже освящено несколько храмов его имени, в частности, на родине святого, и нижний храм церкви в честь Собора Московских святых в Бибирево.
На месте родного дома святителя в Березе в 1998 году был поставлен поклонный крест и памятный камень. Музей святителя, созданный на основе материалов, которые собрали на его малой родине, был устроен в поселке Оленино Тверской области.
Миссионера чтут и во многих других странах. Так, святитель Николай в православной истории Китая связан с первым китайским иереем и святым, священномучеником Митрофаном, которого владыка Николай рукоположил во пресвитера в 1882 году. В Корее вспоминают его миссионерскую помощь и обучение корейских православных пастырей в Токийской духовной семинарии под началом святителя. В Финляндии и Болгарии написаны свои образы святого. В Йоханнесбурге (Южная Африка) в 1987 году было создано общество имени святителя Николая Японского, впоследствии ставшее приходом Александрийского Патриархата. Святитель почитается и в Америке, где издан исторический сборник, посвященный ему, а в 2004 году в Плимуте (штат Калифорния), образовался приход Американской Православной Церкви во имя равноапостольного Николая Японского.
Воспоминания
Епископ Сергий (Тихомиров)
Памяти высокопреосвященного Николая, архиепископа Японского
I
Кончина высокопреосвященного Николая, архиепископа Японского, была в России для многих большой неожиданностью: о болезни приснопамятного архиепископа в печати сведений почти не появлялось. Но печальная катастрофа казалась быстро надвигающейся для тех, кто имел случай более или менее часто быть в общении с покойным владыкою в последний год. Итак, с какого времени началась болезнь владыки, постепенно приведшая его к могиле?
Разумеется, точную дату сего печального события установить невозможно. Но с точностью можно сказать, когда сам владыка узнал о своей болезни. Так, еще 12 (25) декабря 1910 года вот что он писал в своем дневнике: «Опять усиливающаяся болезнь горла заставила позвать доктора Ясосима, который, выслушивая грудь мою неожиданно заявил: «Да у вас сердце расстроено, надо принимать меры». Что сердце у меня в последний год не в порядке, это я знаю давно. Но теперь не до того, а хоть бы кашель поскорее остановить, — надоел смерть».