Велергорф, Берф и Андан подошли. Отряд перестроился в ощетинившийся оружием круг.
— Вы знаете, кто это. — Кеннет посчитал, что вопрос будет неуместным. — Я слыхал только об одном ахере, бритом наголо.
— Мясник Борехед. — Берф сплюнул в снег. — Я думал, его убили.
Велергорф фыркнул.
— Я то и дело, раза три-четыре в год, слышу, что кому-то достались его уши.
— Что будем делать, господин лейтенант? — Андан решил не комментировать того, что знаменитый ахер жив.
Кеннет пожал плечами:
— Он один, несет зеленую ветвь. Хочет говорить, а значит, я пойду к нему.
— Это опасно. — Велергорф сделался серьезен. — Позвольте пойти мне.
— Без обид, Вархенн, но ты — всего лишь десятник. Он на тебя и не посмотрит. Вождю должно говорить с вождем.
— Это может быть ловушка, — не уступал старый десятник.
— Я знаю, но это — Борехед, Великий Шаман, Уста Небес и все такое. Он в любой миг может созвать двести — триста воинов. Желай он нашей крови, мы бы уже увидели клинки их мечей.
Тем временем ахер преодолел уже половину дороги. Остановился у ближайшего к ним валуна, небрежным жестом смел с того снег и уселся, демонстрируя покрытую татуировками спину.
Кеннет скривился и поправил оружие.
— Ну теперь-то выхода нет. Я пошел.
— Сосчитайте его шрамы, — сказал Берф.
— Что?
— Шрамы, господин лейтенант. Говорят, что во время инициации этот сукин сын танцевал с пятьюдесятью камнями. А после — еще не менее чем с сотней.
Кеннет понял, о чем речь. Шаманская магия ахеров отличалась от человеческой. Их колдуны не ходили Тропами и не черпали Силу из Источников аспектов. Вместо этого во время обряда инициации они бросали вызов духам, демонам и другим созданиям, обитавшим между мирами. Молодой шаман протыкал себе кожу, протягивал сквозь рану ремни, к которым привязывал камни самого разного веса. В каждом из них находился заклятый дух. Потом кандидат в колдуны принимался танцевать, вертясь в ритме играющих барабанов и свирелей. Отягощенные камнями ремни рвали тело, а он не мог прекратить, пока последний из них не отпадал. Если он выдерживал, существа, которые приняли вызов, становились его слугами, верными и всегда послушными. Если же переставал танцевать и падал или терял сознание — пожирали его тело и душу.
Магия эта была куда более дикой, древней и бесконтрольной, нежели человеческая, а попытки освоить ее людьми сурово запрещались гильдиями чародеев и всеми религиями империи, которые проявляли в этом удивительное единогласие. Магия ахеров, магия духов-прислужников — не для людей. Сила может контролироваться разумом, без посредничества других существ. После разрывавших континент великих религиозных войн, итогом которых стало возникновение империи, было заключено множество соглашений и пактов между гильдиями и храмами, регламентирующих, какого рода магия создана для людей и использование какой безопасно. Карой за нарушение Великого Кодекса были петля, кол или костер.
— Велергорф принимает командование, — пробормотал Кеннет, снова поправляя пояс с мечом. — И если со мной что-либо случится — проследите, чтобы этот сукин сын на сей раз действительно сдох.
— Так точно! — Вся троица вытянулась и отдала честь.
Лейтенант двинулся в сторону ахера. Все как будто бы ясно. Борехед показался им издали, безоружным, неся зеленую ветвь, и ожидал теперь, повернувшись спиной. На универсальном межрасовом языке гор это означало как минимум «не хочу битвы, хочу разговора». Но из-за ошибок в истолковании таких жестов эти горы и носили название Красных Вершин. Кеннет шел, раздумывая: успеет ли он в случае чего выхватить меч?
Он прошел мимо ахера и развернулся. То, что увидел, вполне стоило риска. Для представителя своей расы Борехед был высок: полных пять футов роста; а ко всему прочему, не имел ни единой черты, характерной для приземистых кряжистых тел его народа. Наоборот, был он худощав и жилист, будто старый волк. Под темной кожей перекатывались узлы мышц, напоминавшие сплетения угрей, кишащих на мелководье. Глубоко посаженные глаза посверкивали под выступающими надбровными дугами, а выдвинутая вперед челюсть пугала мощными клыками, заходящими аж на верхнюю губу. Не только спина его, но и все тело покрывали шрамы. Некоторые же из них были окрашены голубым, красным, зеленым и черным. От этих разноцветных, извивающихся узоров рябило в глазах. Согласно традиции, кожу его украшали татуировки, представлявшие историю жизни их владельца от рождения до получения статуса великого шамана. И большинством историй, которые рассказывало о Борехеде его тело, можно было пугать детей.
— Насмотрелся?
У ахера оказался низкий, гортанный голос. Исключительно неприятный.
— Да. — Сидеть было не на чем, а потому Кеннет стоял, глядя на шамана сверху вниз. — Я не ожидал увидеть тебя здесь.
— Я там, где во мне есть потребность.
— И что теперь?
Борехед ощерился в пародии на ухмылку.
— А ты слышал о доверии?
— Ага. — Офицер кивнул, красноречивым жестом положив ладонь на рукоять меча. — Самая смертельная болезнь в здешних горах.
Ахер засмеялся во всю глотку. И это звучало почти по-человечески.
— Хорошо. И мудро. А что скажешь на это?
Взял горсть снега и протянул его перед собой. Через миг снег растаял, и в ладони ахера осталось немного воды. Борехед плеснул ею между ними.
— Пусть льется вода вместо крови.
Кеннет с трудом скрыл удивление. Борехед предложил ему Узы Воды, один из старейших ритуалов ахеров, признаваемый даже самыми яростными из их фанатиков. Он отцепил свою флягу и вылил несколько капель на то же место.
— Пусть льется вода и кровь наших врагов.
Ахер усмехнулся.
— Ты знаешь обычай. Это хорошо. Теперь можем поговорить. Зачем вы пришли?
Офицер колебался. Врать было бы глупо и бессмысленно.
— Мы ищем клан шадори. Они скрываются где-то здесь.
— И что с ними сделаете?
— Убьем их.
Борехед фыркнул.
— У тебя трижды по десять и восемь воинов, их же — около сотни.
— Теперь уже меньше. Два дня назад мы убили дюжину на Холодном плато.
Ему показалось, что ахер слегка приподнял брови.
— Хорошо. Но и так их — в два раза больше. Есть ли среди вас хотя бы чародей?
— Погиб вчера на леднике.
— Как?
— Отец Льда вспомнил о нем.
Борехед вздрогнул, впервые посмотрев ему прямо в глаза. Были у него удивительные светло-зеленые радужки. Кеннет выдержал этот взгляд с изрядным усилием.
Внезапно шаман вскочил с камня.
— Собери своих людей, и пойдем со мной, — сказал он тоном, не подразумевающим расспросы, и двинулся к повороту.
Лейтенант махнул остальному отряду. Солдаты шагали с осторожностью людей, ожидающих засады, но когда подошли — никто не произнес ни слова. Хватило и того, что их командир и ахер не попытались друг друга убить.
— Мы идем за ним. — Кеннет указал на шамана. — Держать строй.
Ушли они не слишком далеко. На первое тело наткнулись ярдах в тридцати за поворотом. Девушке на вид было лет пятнадцать. Одетая в меховую куртку и штаны, она держала в руках насаженную на древко косу, а из груди торчали три стрелы. Борехед стоял над ней, глядя в неглубокую долинку, чьи склоны усеивали дыры пещер.
— Со мной пришли двести воинов и двое Мудрых в помощь, — сказал он как ни в чем не бывало. — Мне казалось, что этого хватит. Теперь у меня — пятьдесят и я — один.
Он обернулся и внимательно оглядел отряд.
— Много лет наши гааххеры будут петь о битве — скорее, резне — в этой долине. Посмотрите, люди. Так выглядит место, где атаковали десяток безумных магов.
Он мог этого и не говорить. Было похоже, словно сквозь долину прошло торнадо с градом, штормом, метелью и внезапным пожаром. Все пространство почернело и обгорело, словно от ударов молний. Местами в земле виднелись дыры и разломы, и, если судить по их краям, можно было подумать, что в землю — изнутри — лупил гигантский боевой молот. Центр впадины потерял тонкий слой грунта и светил залысинами голой скалы, а склоны пятнали сотни камней и валунов, вбитых в землю с такой силой, что они едва выступали над поверхностью. Слева высилась глыба льда шириной в двадцать футов и в десяток футов высотой. Кеннету показалось, что он заметил внутри застывшие в неподвижности фигуры. Не сумел разобрать, люди это или ахеры.
Впрочем, и люди, и ахеры лежали везде окрест. Тела порубленные, сожженные, разорванные в клочья, забрызгавшие все вокруг кровью. Некоторые — еще сплетенные в схватке, словно даже смерть не могла сдержать их боевую ярость. Кеннет смотрел на двоих ахеров, вцепившихся в труп молодого мужчины. У одного были оторваны обе ноги, но он продолжать сжимать копье, воткнутое человеку в живот, второй же оказался почти полностью освежеванным, но все же сумел сжать зубы на глотке горца. Лежали они неподалеку от мертвой девушки.
— Да, — казалось, шаман читал его мысли, — этот стал для нас неожиданностью. Не должен был стоять на страже, не должен был пользоваться магией и не должен был поднять шум. Но он стоял, пользовался и поднял. Потому наше нападение превратилось в побоище.
Лейтенант оглядел место сражения. Солдаты позади него стояли в совершеннейшей тишине.
— Сколько шадори владело магией? — Кеннет не мог не задать вопрос, хотя и знал ответ: куда больше, чем предполагало командование Горной Стражи.
Борехед сплюнул в снег:
— Владели? Нет, солдат, не они владели магией. Это она владела ими. Когда использовали ее, убивали, как своих, так и наших, а то и выстреливали ни на кого не нацеленными фейерверками. Но фейерверков тех было так много, что невозможно оказалось не обжечься. — Шаман замолчал на мгновение, после чего добавил: — Десятеро, ежели хочешь знать. Десятеро, а я, как дурак, полагал, что трое, самое большее — четверо. И потерял свыше сотни лучших воинов.
Внезапно вскинул руку вверх и издал протяжный, отдающий безумием крик. Эхо ответило ему с противоположного конца долины. Когда он повернулся к людям, лицо его снова было маской спокойствия.
— Но даже в этом случае не погибло бы столько, когда б не тот из шадори, который умел накладывать чары, словно один из ваших боевых магов. — Шаман говорил все быстрее и громче. — Он не терял ни времени, ни энергии, не убивал своих. Его чары были как удары мастера меча: быстрые, точные и смертельные. Это благодаря ему остаткам группы удалось от нас сбежать. Только благодаря ему.
Стражники заворчали. Кеннет утихомирил их жестом и во второй раз выдержал взгляд ахера.
— Ради воды, которой мы напоили горы, расскажи нам все, что ты знаешь, шаман.
Борехед успокоился, оглядел лица стоящих вокруг, словно еще раз подсчитывал их число. Потом кивнул:
— Хорошо, стражник, но не здесь. Пойдем в лагерь, и там я расскажу тебе все остальное.
Четырьмя часами позже Кеннет вместе с половиной своих людей лежал на краю неглубокого ущелья, в нескольких милях от той долины. Другая половина отряда таилась на противоположной стороне. Ждали. Ничего, кроме этого, они не смогли бы сделать. Борехед был слишком убедителен. Пообещал, что если сойдут с места, то он лично проследит, чтобы ни один из них не вернулся на ту сторону ледника. И только глупец пренебрег бы его обещанием.
Ровно столько и стоило здесь доверие.
Кеннет вспоминал, что рассказал шаман. Тогда они стояли в лагере ахеров, разбитом у небольшой пещерки, где что-то непрерывно шевелилось, постанывая голосом, не похожим ни на что из слышанного лейтенантом ранее. Он оставил своих людей в сотне ярдов от этого места, положившись на рассудительность десятников, и отправился за Борехедом. Вокруг было множество ахеров, чаще всего — раненых. Они не обращали на него внимания — словно он стал вдруг прозрачным. Сказать честно, это нисколько Кеннету не мешало. Сам он бесцеремонно осматривался, оценивая, как они выглядят, их одежду и оружие. Большинство было низкими и коренастыми, с темной кожей и черными волосами. Нижние клыки характерным для их расы образом заходили на верхнюю губу, а глубоко сидящие глаза раз за разом вспыхивали диким огнем. Почти все одевались в шкуры и меха, но он увидел и несколько кольчуг с кирасами, наверняка трофейных, и множество разнообразных шлемов. Те же, кто их не носил, вплетали в волосы кусочки рога, кости или птичьи перья. В последние годы ахеры все чаще облачались в железные доспехи, использовали наголенники и щиты. И все чаще вместо деревянных дубин и топориков из бронзы воевали они мечами, топорами и копьями из доброй стали. Учились, и как офицеру Стражи ему это было не по вкусу.
— Сбежало четырнадцать, — начал шаман без вступлений. — В том числе четверо владеющих Силой: один парень, две женщины и тот чародей. Я знаю, что они идут к Гвиххренх-омергааранаа, хотят перейти на вашу сторону. Дорога, которой они сбежали, приведет к леднику часов за десять. Но я знаю путь вполовину более короткий.
Кеннет скривился, когда ветер принес отвратительный смрад со стороны пещеры. Это ему что-то напомнило.
— Так зачем тебе нужны мы? — спросил он. — Опереди их и заверши дело.
Борехед совершенно по-человечески покивал:
— Хотел бы. Тогда я сумел бы привести больше воинов и поприветствовать вас как должно.
Офицер даже не моргнул.
— О, — шаман приподнял брови, что придало его лицу едва ли не комичный вид, — ты сдержался и не положил руку на меч. И не стал грозно хмуриться. Значит, правду говорят: волосы цвета огня свидетельствуют или о глупце, или о сильном характере. И у людей — точно так же.
— Продолжай. — Лейтенант проигнорировал его слова.
— Мои воины происходят из трех разных племен, что заключили на время союз. Они разъярены вчерашним поражением, и наш союз может рухнуть в любой момент. Только я и удерживаю их вместе. Если не отправлюсь с ними, они найдут повод вцепиться друг другу в глотки. Они знают, что мы уже изгнали шадори с нашей земли, и лишь немногие понимают, что те могут вернуться, — а горячих голов у нас более чем достаточно.
— Тогда иди с ними.
— Не могу. — Ахер дотронулся кулаком до груди. — В этих шрамах скрыта Сила. И мне необходима как минимум пара дней, чтобы ее замаскировать. Сейчас же тот чародей почувствует меня за милю точно так же, как и я его. Мы не сможем устроить засаду. Но я могу послать вас. Ты ведь и сам говорил, что сумеешь с ними справиться. Мы их на вас выгоним.
— Четверо владеющих Силой, — напомнил офицер. — Мы должны стать куском мяса в капкане на медведя?
Борехед медленно двинулся к входу в пещеру. Кеннет заметил, что по мере того, как росло разделяющее их расстояние, взгляды окружающих ахеров утрачивали равнодушие. Появлялось в них нечто недоброе. Нечто, вызывавшее мысли о кривом, щербатом острие, скрежещущем о ребра. И он пошел за шаманом.
— Теперь ты понимаешь, — произнес воитель, не поворачиваясь и не сдерживая шаг. — Они знают об Узах Воды, но уважение к ним дорого им обходится. И это даже когда я нахожусь рядом. Я не могу послать их в засаду одних и не могу быть там с ними.
— Ты не ответил на вопрос.
В миг, когда он открыл рот, дуновение ветра снова принесло со стороны пещеры волну столь отвратительного смрада, что он остановился, будто уткнувшись в стену. Внезапно лейтенант понял, что именно это ему напоминает, — и побледнел.
Борехед тоже остановился.
— Слишком чувствительный нос?
— Нет. Не из-за вони, но из-за того, что находится в пещере. Я уже видел нечто подобное.
— Где?
И тогда, стоя перед пещерой, в предназначении которой он теперь даже не сомневался, Кеннет рассказал ахерскому шаману о Коори-Аменеск. И о наполненном дерьмом погребе, который они нашли в селе.
— Они бросили туда всех, кто пережил первое нападение, — рассказывал он, словно видя все перед внутренним взором. — Мужчин, женщин, детей. Три месяца никого из них не выпускали, разве что прямиком на рожон, либо чтобы забавляться, мучить и истязать. Раз в два-три дня бросали им немного еды и давали попить. Сорок восемь человек, закрытых в погребе, четыре шага на шесть. Те знали, что их ждет, не могли не знать. Те, кто умел писать, ногтями выцарапывали на стенах молитвы, проклятия, заклинания. Большинство впали в апатию, сошли с ума или совершили самоубийство.