Радиация. Реальный мир

Вечер был безнадежно испорчен. Леночка мечтала о титуле королевы, но на деле едва дотянула до принцессы. Гости делали вид, что любят ее, но при каждой удобной возможности убегали послушать сладкие речи Кристины. Складывалось ощущение, будто именно Лена — гость на празднике. Только верные подруги оставались рядом постоянно.

— С меня хватит! — в какой-то миг не выдержала девушка. — Я ухожу.

— Ты не можешь! — Одна из подруг схватила ее за руку. — Этой твой день рождения. Если уйдешь, позволишь ей выиграть.

— Она и так выиграла! Посмотри: все вертятся вокруг нее. На меня плевать!

— Если сбежишь со своего же праздника, то дашь ей возможность втоптать тебя в грязь по самые уши, — не отставала подруга. — Представь только, какое видео эта стерва выпустит завтра! Она и так тебя ненавидит, а твой побег даст ей отличную возможность поглумиться. Война еще не окончена. Покажи выскочке, на что ты способна.

Лена вздохнула и опустила голову. Подруга права. Если она уйдет, то даст Кристине шанс ее утопить. Нет уж, фальшивая королева не получит своего!

— Мне надо пять минут подышать воздухом, — сказала Лена, направившись к выходу. — А потом я ей покажу, где раки зимуют.

«Свита» устремилась за ней на улицу. Там было прохладно и тихо. Изнутри до девушек едва доносились звуки вечеринки. Ясное небо успокаивало, где-то пела птица. Лена вдохнула полной грудью и устремила взгляд к звездам. Нет уж! Сегодня — ее день. Окси специально пришла, чтобы унизить ее, но она не позволит ей это сделать. Когда-нибудь эта куколка получит по заслугам. Когда-нибудь мир узнает о том, что она безбожно плагиатит чужой контент и выдает за свой, слегка «разрисовав».

Когда-нибудь…

Падающая звезда привлекла внимание девушки. Она была необычной, больше похожей на комету. На зеленую комету. Падала не слишком быстро, но и не медленно. Яркий хвост тянулся за ней, — чудесное зрелище.

«Пусть Окси облажается», — мысленно пожелала Лена. Когда звезда исчезла, она опустила голову и посмотрела на подруг. Одна из них, узбечка по национальности, выглядела испуганной.

— В чем дело, Райхон? — спросила Лена.

— Видела ту штуку в небе? — произнесла девушка.

— Ага. Оригинальная звезда. Я даже желание загадала.

— По-моему, это не звезда.

— А что тогда? Комета?

— И не комета. Что-то зловещее в той штуке. Я это почувствовала.

— Ой, ладно, брось! — махнула рукой Лена. — Опять наслушалась бабушкиных россказней? Идем внутрь. Я придумала, как насолить Окси.

Девушки отправились назад, в клуб. Райхон шла последней и постоянно оглядывалась на темное небо — туда, где недавно пролетела так называемая комета. Жуткое ощущение ее не покидало. А, может, Лена права, и она слишком много внимания уделяет странным рассказам бабушки о джиннах, демонах и пришельцах? Хорошо, если так. Но что-то внутри никак не расслаблялось.

III. Ракель

Отель «Плаза». Поистине райское местечко. Если вспомнить всех знаменитостей, которые здесь останавливались, наберется немалый список. Политики, музыканты, актеры… часто можно увидеть в этом здании «лицо из телевизора». Так называла известных людей мать Ракель, да упокоится она с миром.

Тридцатичетырехлетняя Ракель Суарес жила на Манхэттене уже почти шестнадцать лет. Вместе с матерью и отчимом они перебрались из Мексики в Соединенные Штаты в поисках лучшей жизни. Однако средств хватило только на аренду небольшой квартирки в районе для бедных. Ракель росла оторвой: тусовалась с плохими компаниями, носилась по городу на байке, делала татуировки и пирсинг, пила и курила травку. Мать в это время наслаждалась новым романом, поэтому о будущем девушки некому было позаботиться. Когда Ракель чуть не посадили в тюрьму за хранение наркотиков, и только счастливый случай ее спас, у матери, наконец, открылись глаза. Вспомнив о родственнице в Штатах, она приняла решение о переезде. Так семейство Суарес оказалось в Нью-Йорке.

Родственница встретила их весьма холодно и оказала совсем уж скудную помощь. Обосновавшись в бедном районе, семья занялась поисками работы. В какой-то день отчим просто не вернулся с очередного собеседования. И нет, его не сбила по пути машина и у него не отказало сердце. Просто он, будучи на двадцать лет моложе жены, решил, что нет смысла развлекать крыс в той помойке, где их семья теперь жила, и отправился на поиски более выгодных отношений.

Так Ракель с матерью остались одни. После предательства супруга та ушла с работы и пристрастилась к выпивке. О поисках нового источника дохода не могло идти и речи. Ракель подрабатывала, где придется: разносила пиццу, мыла полы и посуду, раздавала листовки. Но денег за это платили ничтожно мало. К тому же, более-менее приличные организации отказывали в просьбе девушке без образования, с наколками, и ко всему прочему — мексиканке. Вот вам и воспетая СМИ толерантность. О ней только говорят, на самом деле в сторону таких, как Ракель, по-прежнему смотрят косо. Неудивительно, что ее лучшей подругой стала чернокожая.

После смерти матери Ракель чудом получила работу в «Плазе». Устроиться туда ей помогла Бренда — та самая афроамериканка, с которой они случайно познакомились в баре, где Ракель некоторое время работала официанткой. Бренда была крупной, но не толстой женщиной чуть за тридцать, с короткой стрижкой и татуировкой в виде орла на правом плече. Как позже выяснилось, еще и лесбиянкой. Жила с белой девушкой — рыжей и болезненно-худой, — но при этом не упускала возможности оказывать недвусмысленные знаки внимания другим представительницам прекрасного пола. Ее ухаживания коснулись и Ракель, однако были грубо пресечены на первом же этапе. Позже две женщины все-таки нашли общий язык и стали подругами. Без особых отношений.

Итак, «Плаза». Устроиться туда на работу, не имея каких-либо связей, почти невозможно. Каждый сотрудник оказывается в стенах этого отеля благодаря чьей-нибудь помощи. Бренда, которая занимала там пост помощницы повара, щедро предложенный одной из любовниц, похлопотала, и Ракель взяли на испытательный срок в качестве горничной.

Подруга светилась от радости. Работать в таком месте — честь. Она не уставала сравнивать себя с героиней Дженнифер Лопес[1], и надеялась, что однажды на нее обратит внимание какой-нибудь знатный гость, и жизнь простой мексиканки без диплома круто изменится.

Однако реальность — не кино. Знаменитости приезжали и уезжали, но никому не нашлось дела до простой горничной. Однажды у нее даже появилось желание повторить выходку любимой героини и нарядиться в костюм какой-нибудь богачки, но Ракель быстро отбросила глупую затею. Если в кино этот трюк стал началом красивой любовной сказки, то в реальной жизни за такое можно не только лишиться работы, но и загреметь за решетку. А туда Ракель совсем не хотелось.

Этим утром в отеле царила напряженная атмосфера. Ждали прибытия сенатора с любовницей. Пока жена отдыхала на заграничном курорте, он не терял времени понапрасну. О его «похождениях» знал весь Нью-Йорк, но все же эту тему старались по возможности не афишировать.

— Тебе выпала огромная честь, — взволнованно говорила управляющая Ракель. — Люкс сенатора находится в твоих владениях. Постарайся сделать так, чтобы ни он, ни мисс Остин не разочаровались. Поняла?

— Да, миссис Паркер. Не волнуйтесь.

Все внутри Ракель горело от волнения. Если политик и его любовница останутся довольными, ее могут ждать хорошие чаевые, а, может, и премиальные. Руководство отеля не игнорирует отличительную работу персонала.

Войдя в люкс, забронированный сенатором, Ракель блаженно закрыла глаза. Может, когда-нибудь ей выпадет шанс провести в таком хотя бы ночь. Не вечно же снимать комнату в квартале для бедных!

Ну, все, мечтать она будет позже, а сейчас надо отдраить номер до блеска и еще раз пробежаться по списку пожеланий политика и его пассии. Уже вечером пара вселится, и до восьми часов нужно успеть сделать все, что необходимо.

К семи часам пополудни номер сиял чистотой. Мини-бар наполняли любимые напитки сенатора и некой мисс Остин, повсюду стояли цветы, красные свечи в подсвечниках и канделябрах, на роскошной кровати сидел огромный плюшевый медведь. Довольная результатом, Ракель спустилась в холл, чтобы доложить управляющей, что номер готов. Строгая миссис Паркер оценила работу горничной на «отлично» и приготовилась вздохнуть с облегчением, когда ее взгляд упал на пустующий стеклянный столик рядом с кроватью. Согласно пожеланию сенатора, на нем должна стоять хрустальная ваза с красными лилиями.

Миссис Паркер тревожно взглянула на часы на руке.

— Пятнадцать минут восьмого, — произнесла она скорее себе, чем Ракель. Затем подняла голову и впилась в горничную уничтожающим взглядом. — Лилии, Ракель! Где они?

Горничная почувствовала холодок в груди. Она ведь столько раз перечитывала список! Как могла пропустить этот пункт?

— Живо! — прикрикнула управляющая. — У тебя пятнадцать минут на то, чтобы найти цветы и доставить их в номер.

Ракель сорвалась с места и побежала исправлять оплошность.

Отыскать красные лилии оказалось сложнее, чем предполагала горничная. Купив, наконец, цветы, она бросилась назад, в отель. На бегу схватила дорогую хрустальную вазу, наполнила ее водой, поставила в нее букет и помчалась наверх, в люкс.

Время еще оставалось. Сенатор должен въехать через полчаса. Но все же надо поторопиться.

Ракель пулей вбежала в номер, но в этот же миг ее словно окатило ледяной водой: сенатор и его любовница уже прибыли. Оба стояли около кровати и ворковали. Растерявшаяся, перепуганная горничная не удержалась на ногах. Ваза вдруг показалась неимоверно тяжелой. Споткнувшись о несуществующий порог, Ракель полетела на пол. Дорогая ваза с красными лилиями выскользнула из рук и разнесла вдребезги изящный столик. После чего сама раскололась на четыре части. Цветы рассыпались по персидскому ковру, вода забрызгала все в радиусе одного-двух ярдов. Опешившая и мокрая пара застыла в ступоре. На плече политика упокоился сломанный цветок. Необычная прическа любовницы была безнадежно испорчена, как и ее дизайнерское красное платье.

Ракель лежала на животе, мокрая, чудом не поранившаяся, и ясно видевшая перед глазами тюремную решетку. Такой ущерб ей не возместить никогда.

Чудеса случаются и в реальности. В этом Ракель убедилась в этот же вечер, когда пришла «на ковер» к начальству. Зарплаты ее, конечно, лишили, как и места работы, но сенатор проявил к горничной небывалое сочувствие и не потребовал возмещения ущерба. Отнесся к произошедшему с юмором, чего не сказать о его разъяренной пассии. Однако ее претензии остались неуслышанными.

Этим вечером Ракель вновь пополнила собой ряды безработных. Вернувшись в убогую квартирку, она достала из сумки коньяк и села смотреть мыльную оперу по телевизору. Телефон отключила, зная, что Бренда станет названивать. Она обязательно с ней поговорит, но не сегодня.

Осушив бутылку, Ракель выключила телевизор и подошла к окну. На небе не нашлось ни облака. Она решила, что надо бы отыскать электронный адрес сенатора и поблагодарить его лично за доброту. Этим она займется на днях, как и поисками новой работы. Денег, что осталось, хватит только на оплату счетов в текущем месяце. А ведь потребность в еде никто не отменял.

С неба упала звезда. Странная, похожая на комету.

«Хочу найти работу как можно скорее», — загадала желание Ракель и отправилась спать. Уже в постели она задала себе вопрос: с каких пор кометы стали зелеными?

_________________________

[1]Речь идет о художественном фильме «Госпожа горничная» (2002). Сюжет повествует о Марисе Вентура (Дж. Лопес) — латиноамериканке, работавшей горничной в элитном отеле. Примерив однажды дорогой наряд одной из посетительниц, она попадается на глаза влиятельному политику, который тут же влюбляется в нее.

IV. Франк

Он всегда мечтал о таком доме, но не мог на него накопить. Коттеджные городки подобного типа, где жили исключительно богачи, привлекали Франка еще с детства. В кино их часто показывали, и он поклялся себе, что когда-нибудь станет жить в одном из них. Как правило, они находились в пригороде, вдали от суеты мегаполиса.

Этот поселок носит название Dein Traum. Точнее, носил. Сейчас на формальности всем плевать. Но раньше… городок часто упоминался в новостях. Строительство закончили в конце позапрошлого года. По словам строительной компании, коттеджи обустроены по последнему слову техники. Имея баснословные цены, они их оправдывали. Несколько счастливчиков, купивших дома в этом поселке, не уставали восхищаться и клялись, что никогда не встречали подобной роскоши. А уж им-то можно верить. Люди, имеющие такие деньги, повидали если не всё, то очень много.

Никто не остановил Франка у ворот. «Надежные», — отметил про себя мужчина, с трудом вскарабкавшись на высокий забор из белого кирпича. К счастью, ворота оказались запертыми, а в новом мире это — отличная новость. Спрыгнув с забора, Франк отряхнул джинсы и поднял сумку, которую перебросил на территорию поселка пару минут назад. Повесил ее на плечо, осмотрелся.

Прямо перед ним находилась белая будка охраны. Посередине ее обхватывали три красных полосы. Не зная, зачем, Франк заглянул внутрь. Никого. А кого он хотел там увидеть? В поселке давно уже нет ни охраны, ни сигнализации.

Давно…

Мужчина закрыл глаза и унесся мыслями в прошлое.

Три месяца прошло с того дня, как началось это безумие. Хотя казалось, что минуло не меньше трех лет. Привычная жизнь, которой Франк по большей части был недоволен, осталась позади. Однако то, что происходило сейчас, даже жизнью нельзя назвать.

Он никогда не забудет, как люди, один за другим, начали сходить с ума. Иного объяснения Франк не находил. Окружающие вели себя, как бешеные: падали прямо на улицах, бились в конвульсиях, затем вставали и бросались на прохожих. Ни с того, ни с сего ухоженная дама становилась фурией и, вцепившись в человека, принималась с остервенением его кусать. Даже не кусать — раздирать зубами.

Страшнее всего было смотреть на то, как обращались дети… Впервые Франк столкнулся с зараженным ребенком в собственном доме. Ульрике Мюллер — так ее звали. Шестилетняя дочка соседа с первого этажа. Мюллеры были зажиточной, доброжелательной семьей. Супруги, никогда не нарушавшие законов и не мешавшие спокойно жить другим людям. Они владели семейным бизнесом, — небольшой туристической фирмой, — и однажды даже подарили Франку путевку в Египет за то, что он присмотрел за их дочкой, пока оба находились в командировке.

Франк любил Ульрике. Светловолосая малышка никогда не расставалась со своей куклой. По выходным целыми днями играла с другими детьми на площадке во дворе. Всякий раз, когда Франк выходил из подъезда, Ульрике первой здоровалась с ним, а когда он откуда-нибудь возвращался, всегда спрашивала, как прошел его день.

В тот вечер он сидел у себя в квартире и смотрел выпуск новостей. Там опять рассказывали о странных объектах, упавших с неба. В мире снова заговорили о Максе Пайпере. Власти разных стран считали, что случившееся — проделка его фанатов, и активно занимались поисками «шутников». Под подозрение попадали в основном люди до тридцати лет. В их число входили молодые изобретатели, заядлые геймеры и даже сектанты. Но виновника происшествия так и не нашли.

Диктор как раз говорил о допросе троих подозреваемых в США, когда раздался стук в дверь. Франк аж подскочил в кресле. В Германии никто не заявляется в гости таким способом, разве что полиция. Но и ей здесь делать было нечего. Мужчина ничего не нарушил.

— Франк, открой, пожалуйста! — прокричали из-за двери. — Умоляю!

Ганс Мюллер. Франк напрягся. Почему сосед так себя ведет? Почему не позвонил, не предупредил о визите? Явно, он чем-то взволнован. Но разве это причина ломиться к человеку в квартиру поздним вечером?

— Франк, я знаю, что ты дома! — продолжал Мюллер. — Пожалуйста! Мне нужна помощь!

После недолгого раздумья мужчина все-таки открыл дверь. Прежде ухоженный сосед выглядел ужасно: взлохмаченный, в порванной рубашке, глаза дико бегали, а щеку пересекали три свежие царапины.

— Господи, Ганс! — ахнул Франк. — Что случилось?

— Ульрике!.. — Он вцепился Франку в руку. — С ней что-то не так. Похоже на эпилепсию, но я не знаю… У нее никогда не было приступов!..

Соседа трясло. Франк чувствовал, как ему передается его состояние, и старался сохранить хладнокровие. Не хватало, чтобы еще и он впал в панику.

— Почему ты пришел ко мне? — спросил он. — Нужно вызвать врача.

Мужчине стало больно — с такой силой сжал его запястье Мюллер.

— Мы звонили… Связь все время пропадает… или перегружена… Ты врач. Помоги, пожалуйста.

— Я всего лишь мозгоправ, — попытался увильнуть от похода в квартиру соседа Рихтер.

— Это хоть что-то! — Франк понял, что Мюллер не отпустит его руку, пока он не согласится спуститься с ним на первый этаж. — Пожалуйста, Франк! Мы уже не знаем, что делать!

— Хорошо, — сдался Рихтер. — Я только переоденусь.

Через пять минут мужчины вошли в квартиру Мюллеров. Франк всегда им тайно завидовал. Они жили очень богато. О таком интерьере он мог только мечтать. Но в тот вечер ему было не до любований дорогой обстановкой. Едва оказавшись внутри, Рихтер услышал душераздирающие крики девочки. Впрочем, он услышал их еще в подъезде, но теперь, когда стены перестали заглушать звук, он пробрал до самых костей.

Из спальни дочери выбежала измученная Лиза Мюллер. Никогда прежде Франк не видел ее в таком состоянии. Роскошные белые волосы были растрепаны, деловой костюм в некоторых местах порван и забрызган чем-то красным (неужели кровь?!). Рукав белой блузы висел на одной нитке. Женщина прижимала к руке полотенце.

— Она меня укусила, — плача, сообщила она. Тушь текла по лицу вместе со слезами. Заметив гостя, фрау Мюллер попыталась взять себя в руки. Получилось неубедительно. — Извините, пожалуйста. Наша дочь заболела.

— Я в курсе, — невозмутимо сказал Франк. Один Господь ведал, что ему стоило сохранять на лице и в голосе эту невозмутимость. Внутри давно бушевал ураган. — Могу взглянуть?

Женщина кивнула, и Рихтер вместе с отцом малышки прошел в ее спальню.

Ульрике оказалась привязанной за руки и ноги к спинкам кровати. Кожаные ремни впивались ей в запястья и лодыжки. Неистово крича, она извивалась, словно одержимая демоном. Такое Франк видел только в фильмах ужасов. Рот девочки был измазан кровью, она постоянно плевалась и клацала зубами.

— Это эпилепсия? — дрожащим голосом спросил Мюллер.

Франк заторможенно покачал головой, чувствуя, как трещит его защитная стена.

— Непохоже…

— А что тогда?

Они так и не нашли ответа на вопрос. В какой-то миг Ульрике просто прекратила извиваться и замерла. Бросив бесполезные попытки решить проблему самостоятельно, а также дозвониться до врачей, отец взял ее на руки, отнес в машину и поехал в больницу.

Домой они так и не вернулись.

***

Франк не спеша двигался по узкой дорожке в сторону коттеджей. Из головы не выходила семья Мюллер. Кто-то из соседей сказал, что машина Ганса врезалась в дерево на полной скорости. И отец, и дочь погибли. Не дозвавшись фрау Мюллер, полицейские выломали дверь и нашли ее в квартире… изменившуюся. Словно бешеная собака, она бросилась на них. Полицейский всадил в нее четыре пули, и только та, что попала в голову, заставила ее остановиться. Франк долго смотрел на мертвую соседку. Точнее, на ее руку с чудовищным укусом, выглядывавшую из-под брезента, которым было накрыто ее тело. Фрау Мюллер пронесли на носилках мимо Рихтера, примкнувшего к небольшой группе соседей, что толпилась около подъезда. Тем утром квартира Мюллеров опустела. А через несколько дней опустели и остальные.

Миновав теннисный корт, Франк оказался, наконец, рядом с первым коттеджем. Полоса одинаковых построек тянулась вверх, на небольшой холм. Противоположная обочина под пологим склоном уходила вниз, к искусственному ельнику. Несмотря на то, что гладкие асфальтовые дорожки давно не подметались, ничто в этом месте не напоминало о суровой реальности, захватившей Берлин и Германию в целом. А, скорее всего, не только ее. Возможно, весь мир уже подвергся этой чуме.

Франк медленно пошел вдоль коттеджей. Все выглядели одинаково. Интересно, в этом поселке кто-нибудь живет? Или он пустует с тех пор, как все началось? Дома одновременно казались жилыми и заброшенными. Ни в одном из них Франк не увидел разбитого или заколоченного окна, но, в то же время, никаких признаков жизни. Мужчина уже понял, что здесь нет зараженных, но что насчет здоровых людей?

Громкий собачий лай заставил его подпрыгнуть и резко обернуться. На него неслась большая овчарка. Рихтер испуганно уронил сумку и схватил с земли камень. Собака резко остановилась, но злость из ее глаз никуда не исчезла. Животное рычало и скалилось, как бы угрожая: «Я все равно тебя загрызу».