Помоги проекту - поделись книгой:
– Геронда, но всё же я бы хотела, чтобы мне хоть иногда прощали мои погрешности.
– Хочешь, чтобы тебя оправдывали? Хорошо, допустим, тебя оправдывают. Ты от этого получаешь духовную прибыль или же терпишь духовный убыток?
– Терплю убыток.
– А вот если бы у тебя был магазин, то что бы ты хотела: получать прибыль или терпеть убытки?
– Получать прибыль.
– Ну так вот: если мы не хотим потерпеть убытка в вещах материальных, суетных, то насколько больше мы должны стараться не потерпеть убытка в духовном отношении! Люди мирские преследуют материальную выгоду и не упускают её – так разве правильно будет людям духовным пренебречь духовной выгодой? Но люди мирские – ещё куда ни шло: разбазаривая свои деньги, они расточают лишь своё материальное состояние, тогда как мы, если не терпим по отношению к себе несправедливости, пускаем на ветер своё духовное, небесное состояние. Всё это состояние мы растрачиваем здесь, на земле. Так зачем же мы будем менять небесное на земное? А кроме того, несчастные мирские люди пребывают в духовном неведении, тогда как нам небезызвестен смысл нашей жизни. Мы становились монахами для того, чтобы стяжать небесное, а получается, что, направившись к одной цели, мы движемся совсем к другой. Если мирского человека ранят, изобьют или просто неправедно изгонят, то для него это очень горько. Однако мы, монахи, должны сами стремиться ко всему этому, мы должны терпеть всё это ради любви ко Христу. Мы должны стремиться к тому, чтобы принять бесчестие, презрение, оскорбления, поскольку они приносят прибыль нашей душе. Семейный человек стремится себя оправдать, потому что имеет житейские попечения. Ведь он думает о том, как будет жить он сам и его несчастные дети, если он, к примеру, потеряет репутацию или обанкротится. Поэтому у людей мирских есть смягчающие вину обстоятельства, тогда как у нас таких обстоятельств нет.
Когда с нами поступают несправедливо, то, принимая эту несправедливость, мы, в сущности, принимаем благодеяние. К примеру, меня оклеветали и неправедно заключили в тюрьму. Ну так что же? Во-первых, поскольку никакого преступления я не совершал, моя совесть спокойна. А во-вторых, меня ждёт небесная мзда. Разве можно оказать мне большее благодеяние? Я не ропщу, но славословлю Бога: «Как благодарить Тебя, Боже мой, за то, что я не совершал этого преступления? Ведь если бы я его действительно совершил, то не мог бы вынести угрызений совести». Для тех, кто думает так, тюрьма становится раем. Или другой пример: кто-то меня несправедливо ударил. «Слава Тебе, Господи! – говорю я. – Может быть, таким образом я искуплю какой-то из моих грехов, ведь когда-то и я поднял руку на своего ближнего». Или же меня несправедливо обругали – и я благодарю: «Слава Тебе, Господи! Я приемлю это ради Твоей любви, по которой Ты претерпел ради меня заушения и оскорбления».
Вклад в небесную сокровищницу
– Геронда, я расстраиваюсь, что у других не складывается хорошее мнение обо мне.
– Как хорошо, что ты мне об этом сказала! Начиная с сегодняшнего дня я буду молиться о том, чтобы у других никогда не было о тебе хорошего мнения, поскольку хорошее мнение других, детонька моя, тебе не на пользу. Бог, промышляя о нас, попускает людям поступать с нами несправедливо, оскорблять нас для того, чтобы мы искупили этим какие-то из наших грехов или же отложили некоторый капитал для будущей жизни. Но я не могу понять: какой духовной жизни вы хотите? Вы ещё не поняли, в чём заключается ваша духовная выгода, вы хотите потратить весь свой капитал уже здесь – а для Неба не оставляете ничего. Почему ты понимаешь всё подобным образом? Какие книги ты читаешь? «Эвергети́н»[36] читаешь? Разве там не написано, как ты должна поступать? А Евангелие читаешь? Смотри, чтобы читала каждый день.
– Геронда, а я, делая какое-то доброе дело, огорчаюсь, если оно не получает у других признания.
– Послушай, но какого признания ты хочешь: от Христа или же от людей? Разве ты можешь получить от чего-либо пользу бо́льшую, чем признание Христа? И что за польза в том, что люди будут обращать на тебя внимание? Если люди будут признавать сделанное тобой добро уже сейчас, то потом, в жизни вечной, ты услышишь:
– Геронда, а если человек благодушно принимает несправедливость по отношению к себе, но не потому, что думает о грядущем Суде, а просто оттого, что считает, что так лучше, то он ведёт себя правильно?
– Ну а разве мысль о том, что так лучше, не приведёт его в конце концов к мысли о грядущем Суде? Только пусть он остерегается вести себя так ради того, чтобы быть «просто хорошим человеком», потому что так поступают европейцы[38]. Надо думать о том, что ты – образ Божий и тебе во всём следует быть похожим на своего Творца. Если человека побуждает к действию именно эта мысль, то он движется в верном направлении. В противном случае он подвергается опасности впасть в гуманизм европейцев[39].
Святое притворство
– Геронда, сколько на Святой Горе отшельников?[40]
– Не знаю. Говорят, что семь[41]. В последние годы найти тихое, безмолвное место для подвижничества стало очень нелегко. Поэтому, пока на Святой Горе ещё существовали особножительные монастыри[42], некоторые из отцов находили иной способ подвижничества. К примеру, поначалу подвизаясь где-то ещё, они в какой-то момент говорили: «Нет, здесь мне как-то не по душе. Пойду-ка лучше поработаю в каком-нибудь особножительном монастыре и скоплю деньжат». Окружающие верили, что это действительно так. Подвижник переходил в особножительный монастырь, работал там три-четыре месяца и затем требовал большой прибавки к жалованью. А когда в такой прибавке ему отказывали, он говорил: «Ну нет, так работать мне невыгодно. Я ухожу». Он брал с собой немного сухарей, уходил из монастыря, скрывался в какой-нибудь пещере и предавался подвигам. А у оставшихся в обители создавалось впечатление, что он нашёл работу где-то ещё. Когда насельников этой обители спрашивали: «Ну как, был у вас отец такой-то?» – они отвечали: «Да, был, но какой же он привередник! Пришёл сюда, чтобы скопить денег. Требовал себе прибавки! Подумать только: монах и требует прибавки! Что же это за монах такой?» А подвижник, таким образом, получал двойную пользу: и от своего подвижничества, и от их обвинений, – да и от воров тоже: ведь воры, прослышав, что у него водятся деньги, шли к нему в пещеру, били его, но ничего не находили.
– Геронда, но если сестра скрывает себя, то как я смогу подражать её добродетели?
– Что же она, по-твоему, совсем глупая, чтобы себя не скрывать? Больший подвиг святые совершали не для того, чтобы приобрести добродетель, но для того, чтобы её скрыть. Знаете, что делали юродивые ради Христа? Сперва они избегали лицемерия мира сего и вступали в область евангельской истины. Но этого им тоже было мало, и они шли дальше – к святому лицемерию ради Христовой любви. После их уже не занимало ни то, что с ними делали, ни то, что о них говорили. Однако для этого требуется великое смирение. И посмотрите: если человеку мирскому сказать что-нибудь неприятное, он обижается; если не похвалить его за что-то, он расстраивается, тогда как Христа ради юродивые радовались тому, что люди имели о них испорченный помысел. В прежние времена были монахи, которые притворялись даже бесноватыми, желая скрыть свою добродетель и испортить у других добрый помысел о себе. Живя в Филофеевском монастыре[43] в ту пору, когда он был особножительным, я застал там одного монаха, который прежде подвизался в пустыне Ви́глы[44]. Поняв, что тамошние отцы догадываются о его аскетических подвигах и духовном преуспеянии, он взял благословение у своего духовника и ушёл оттуда. «Ну вот ещё! – сказал он, уходя. – Я этими заплесневевшими сухарями сыт по горло. Пойду в какой-нибудь своекоштный монастырь: там и мяса поем, и поживу по-человечески! Дурак я что ли, здесь оставаться?» Так он перешёл в Филофеевскую обитель и притворился бесноватым. Его духовные братья[45], услышав, что он сделался «одержимым», стали говорить между собой: «Жаль беднягу: он стал одержимым. Ну а что же? Ведь этого и следовало ожидать. Отсюда сбежал: заплесневелые сухари, видите ли, надоели! Перешёл в своекоштный монастырь: мяса ему захотелось покушать!» А что же «одержимый»? А вот что: он прожил в Филофее более двадцати пяти лет и все эти годы не готовил себе пищи и не ложился спать. Борясь со сном, он целыми ночами бродил с фонариком по монастырским коридорам. Приходя в крайнее утомление, подвижник останавливался и ненадолго прислонялся к стене, но, только лишь сон начинал его одолевать, он вскакивал и шёпотом начинал произносить Иисусову молитву: «Господи, Иисусе Христе…» Потом он продолжал молиться умно – не вслух, однако иногда молитва невольно срывалась с его уст, и её было слышно другим. Встречаясь с другими монахами, подвижник просил: «Молись, молись, чтобы из меня вышел бес». Как-то раз один юный пятнадцатилетний монашек сказал мне о нём: «Да ну его, этого бесноватого». – «Не говори так, – заметил я ему. – Этот человек стяжал немалую добродетель и бесноватым только притворяется». Впоследствии этот юный монах относился к подвижнику с благоговением. А когда подвижник умер, его нашли держащим в руках лист бумаги со списком монастырской братии. Против имени каждого монаха добрый притворщик написал какое-то прозвище. Он сделал это для того, чтобы и после кончины испортить другим тот – пусть самый малый – добрый помысел, который они, возможно, могли иметь о нём. Потом его останки стали благоухать. Видишь как, он хотел утаиться, но благодать Божия выдала его другим.
Поэтому нам не следует делать о человеке выводов на основании видимого – коль скоро мы не в состоянии различить, что он скрывает в себе.
Глава вторая. О том, что самооправдание отгоняет от нас благодать Божию
Самооправдание препятствует духовному преуспеянию
Геронда, что имеют в виду, когда говорят, что в Священном Писании не встретишь самооправдания?
– То, что самооправданию, некоторым образом, не находится оправдания.
– А я, геронда, когда оправдываюсь, то уже задним числом понимаю, что монаху самооправдание не приличествует.
– Оно ему не просто не приличествует – самооправдание не имеет ничего общего с духовной жизнью. Необходимо понять, что, оправдывая себя, я нахожусь в состоянии ложном. Я прерываю связь с Богом и лишаю себя Божественной благодати. Ведь Божественная благодать не приходит к человеку, который находится в ложном состоянии. С того момента как человек оправдывает то, чему нет оправдания, он отделяет, изолирует себя от Бога. Пространство между человеком и Богом заполняет изоляционный материал, как бы духовный каучук. Разве через каучук может пройти электрический ток? Нет, не может, он для тока непроницаем. Так и для Божественной благодати нет более сильного изолирующего материала, чем самооправдание. Оправдывая себя, ты словно строишь стену, отделяющую тебя от Бога, и таким образом прерываешь с Ним всякую связь.
– Геронда, Вы часто говорите: «Будем стараться, по крайней мере, не оказаться ниже духовного проходного балла?» Что это за духовный проходной балл?
– Духовный проходной балл – это смиренное признание своей ошибки, а также отказ от самооправдания хотя бы тогда, когда человеку указывают на то, в чём он виноват, и он сознаёт свою вину. Ну а не оправдывать себя, когда обвиняют в том, в чём ты не виноват, – это уже пятёрка с плюсом. Тот, кто оправдывает себя, не только не преуспевает, но и не имеет внутреннего покоя. Бог не будет казнить нас за какую-то совершённую нами ошибку, однако и нам самим не следует оправдывать себя в этой ошибке и считать её чем-то естественным.
– А если мне делают замечание за какую-то оплошность, но я не могу понять, насколько велика моя вина, следует ли спросить об этом, чтобы в другой раз быть повнимательней? Или всё же лучше промолчать?
– Если, будучи виновата на пять процентов, ты обвиняешь себя на двадцать пять, то разве ты не остаёшься с барышом? Обвиняй себя с запасом, чтобы не прогадать. Это и есть то духовное делание, которое ты должна совершать: отыскивать свою погрешность и ловить себя на месте преступления. В противном случае ты боишься расстаться со своим «я», оправдываешь его, но внутреннего покоя не имеешь.
– Геронда, а получает ли пользу человек, который, оправдываясь по привычке, впоследствии осознаёт свою ошибку и окаивает себя?
– По крайней мере, у такого человека накапливается опыт. Если он использует этот опыт должным образом, то это пойдёт ему на пользу. А если Бог скажет: «Ну, поскольку он понял свою ошибку и покаялся, надо ему что-нибудь дать», то этот человек получит и какую-то «субсидию», но уже из другого духовного фонда – из фонда покаяния.
Причиной того, что человек оправдывает себя, является его эгоизм
– Геронда, если я не нахожу оправдания поступкам других, значит, у меня жестокое сердце?
– Не находишь оправдания другим и находишь себе? Но тогда очень скоро и Христос не найдёт для тебя оправдания. Если человек поведёт себя злобно, то его сердце может в одно мгновение стать жёстким, как камень. А если он поведёт себя с любовью, сердце может в одно мгновение стать очень нежным. Стяжи материнское сердце! Как ведёт себя мать? Она всё прощает своим детям и иной раз делает вид, что не замечает их шалостей.
Тот, кто правильно совершает над собой духовную работу, для всех находит смягчающие вину обстоятельства, всех оправдывает, в то время как для себя не ищет оправдания никогда – даже если прав. Он всегда называет себя виноватым, поскольку думает о том, что не использует тех благоприятных возможностей, которые ему даются. К примеру, если такой человек видит, как кто-то ворует, то думает о том, что и сам воровал бы ещё больше, если бы сбился с правильного пути. «Бог мне помог, – говорит такой человек, – однако я приписал Его дары себе самому. Это воровство большее, чем то, что совершает мой ближний: разница лишь в том, что его воровство заметно, а моё остаётся скрытым». Таким образом, человек со строгостью осуждает себя и со снисхождением судит ближнего. Или, увидев в ближнем какой-то – большой или малый – недостаток, такой человек оправдывает его, включая в работу добрые помыслы. Он думает о том, что и сам имеет много недостатков, которые заметны другим. Ведь если покопаться, то в себе можно отыскать такое множество недостатков! Тогда оправдание ближнего станет очень лёгким делом. Сколько же мы дров наломали!
– Геронда, бывает, когда меня просят о помощи, я с готовностью её оказываю, но в спешке что-то немножко порчу, а потом, когда мне делают замечание, стараюсь оправдаться…
– Если, желая сделать доброе дело, ты что-то немножко испортила, то тебе нужно смиренно принять замечание за совершённую оплошность, чтобы получить награду сполна. Диавол очень лукав. Своё ремесло он знает просто бесподобно. Так что же, разве он не использует-свой столь многолетний опыт? Это он подстрекает тебя оправдываться, чтобы ты потеряла пользу от сделанного тобой добра. Если ты видишь, как человек, обливаясь потом, взваливает на плечи какую-то ношу, и хочешь переложить её на свои плечи, чтобы ему стало легче, то это, можно сказать, естественно. Увидела, как он нёс на себе эту тяжесть, и, движимая любочестием, поспешила ему помочь. Однако понести на себе тяжесть нанесённой кем-то несправедливой обиды имеет гораздо большую цену. Если нам делают замечание и мы тут же начинаем оправдываться, это свидетельствует о том, что в нас ещё в полной мере живо мирское мудрование.
– Геронда, так в чём же причина самооправдания?
– В эгоизме. Самооправдание – это падение, оно изгоняет благодать Божию. Человек должен не только не оправдываться, но и возлюбить ту несправедливость, которая совершается по отношению к нему. Ведь что как не самооправдание изгнало нас из рая? Разве не в этом заключалось Адамово падение? Когда Бог спросил Адама: «Может быть, ты вкушал от древа, с которого Я возбранил тебе вкушать?» – Адам не сказал: «Да, Боже мой, согреших», но стал оправдываться: «Жена, которую Ты мне дал, дала мне от древа, и я ел». Тем самым он всё равно что сказал Богу: «Это Ты виноват, потому что Еву сотворил Ты». Но разве Адам был обязан слушаться Еву в этом вопросе? Бог задал тот же вопрос и Еве, но и она начала оправдываться: «Змей прельстил меня»[47]. Если бы Адам сказал: «Согрешил, ошибся, Боже мой», если бы Ева тоже признала свою ошибку, то всё опять встало бы на свои места. Но нет: оба они стали наперебой себя оправдывать.
– Геронда, а если человек не понимает, насколько большим злом является самооправдание, что тому виной?
– Что тому виной? То, что виноват он сам. Без конца оправдывая себя и считая, что другие его не понимают, что все вокруг несправедливы, а он – невинный страдалец и несчастная жертва, человек становится невменяемым, перестаёт владеть собой. И подумать только: совершив иногда несправедливость и провинившись перед другими, такой человек говорит: «Я бы, конечно, стерпел эту несправедливость, но не хочу вводить в грех других»! То есть он стремится оправдать себя якобы из побуждений любви, чтобы тот, кто, как ему кажется, его обидел, пришёл в чувство и не впал в грех! Или же он начинает приводить целую кучу объяснений, чтобы его «обидчик» не впал в грех из-за того, что случайно поймёт его превратно. Видите, какой тонкой работой занимается диавол?
Тот, кто оправдывается, не может получить духовной помощи
Я заметил, что сегодня все – от мала до велика – оправдывают всё с помощью какого-то сатанинского помысла. Диавол для них перетолковывает всё на свой лад, и, таким образом, эти люди выпадают из реальности. Сатанинское толкование – вот что такое самооправдание.
– Геронда, а отчего у некоторых людей находится возражение на любое сказанное им слово?
– О, беседовать с человеком, который привык оправдываться, – это страшное дело! Это всё равно что разговаривать с бесноватым. Да простит меня Бог, но те, кто себя оправдывают, имеют «старцем» самого диавола. Это страшно измученные люди, они не имеют в себе мира. Они сделали самооправдание своей наукой. То есть, подобно тому как вор всю ночь не смыкает глаз и придумывает способ что-то украсть, эти люди постоянно придумывают способы оправдания своих погрешностей. Иной человек обдумывает, как ему смириться или сделать какое-то доброе дело, а они придумывают прямо противоположное – способ оправдать то, чему не может быть оправдания. Эти люди становятся настоящими адвокатами! Их невозможно переубедить – это всё равно что пытаться переубедить самого диавола. Знаете, как я намучился с одним таким человеком?! «То, что ты делаешь, не лезет ни в какие ворота, – увещевал я его. – Тебе необходимо обратить внимание на некоторые вещи, ты совсем отбился от рук, тебе следует поступить так-то и так-то…» Однако он находил себе оправдание в ответ на каждое моё слово, а в конце разговора ещё и заявил: «Ты так и не сказал, что мне нужно сделать!» – «Золотой ты мой, – опешил я, – о чём же мы тогда толкуем столько времени? Мы говорим о твоих ошибках, о том, что ты зашёл не туда, куда нужно, но ведь ты без остановки оправдываешься. За те три часа, пока мы беседуем, ты меня всего вымотал! Довёл до белого каления! Ну разве я не сказал, что тебе нужно сделать?» Вот так: ты приводишь человеку соответствующие примеры, поясняя, что относиться ко всему так, как относится он, – это сатанинский эгоизм, предупреждаешь, что он подвергается бесовским воздействиям и если не изменится, то погибнет, – а он после всего этого заявляет, что ты так и не сказал, что ему нужно делать! Нет, правда, разве тут не выйдешь из себя? Если человеку на всё наплевать, то он в таких случаях не расстраивается. Что бы ни произошло, всё для него мелочи жизни.
Однако если у тебя нет равнодушия, то в подобных ситуациях просто взрываешься. Нет, всё-таки счастливые они – люди, которым нет дела ни до чего.
– Однако, геронда, сами-то Вы ни при каких обстоятельствах не хотите оставаться равнодушным…
– Сестра ты моя, да равнодушный, по крайней мере, не растрачивает себя понапрасну. Страдать есть смысл ради того человека, которому больно. Но здесь-то: выматываешься ради него, говоришь ему столько всего, а он в конце концов заявляет: «Ты не сказал, что мне делать» – и оправдывает то, чему не может быть оправдания. Так из человека он превращается в демона! Как это страшно! Если бы он подумал хотя бы о том, какой ты подъял труд, чтобы ему помочь, то изменился бы хоть немножко. Я уже не говорю о том, чтобы он почувствовал, как тебе за него больно. Но где там: он видит, как ты страдаешь, видит, как ты бьёшься, мучаешься, и на всё это закрывает глаза!
– Геронда, если ты говоришь человеку, который оправдывает какую-то свою бесчинную выходку, что это самооправдание, а он, желая доказать, что это не самооправдание, продолжает себя оправдывать, то есть ли у него возможность исправиться?
– Да где же ему исправиться? Он понимает, что совершил ошибку, потому что испытывает мучение, но от эгоизма не хочет её признать. Это очень страшно!
– Да, но при этом он заявляет: «Ты отказываешься мне помочь. Я прошу тебя о помощи, а ты не хочешь даже пригласить меня для беседы. Ты относишься ко мне с презрением».
– Ну так что же, такое состояние тоже начинается с эгоизма. Тем самым он как бы говорит тебе: «Это не я, а ты виноват в том, что у меня всё так плохо!» Да-да, такой человек доходит и до этого. Оставь его в покое: не нужно тратить на него время, поскольку ты ему не поможешь. За такого человека не несёт ответственности ни его духовник, ни – если он живёт в монастыре – игумен или игуменья. Это не человеческий, а сатанинский эгоизм. Человеческим эгоизмом страдает тот, кто, не смирившись до такой степени, чтобы сказать «прости», всё же не станет и оправдываться. Но тот, кто, согрешая, оправдывает себя, превращает своё сердце в бесовское пристанище. Если такой человек не сокрушит своего «я», то будет совершать всё больше и больше просчётов, и его безо всякой пользы будет сокрушать его собственный эгоизм. Если человек не ведает, каким злом является самооправдание, у него есть смягчающие вину обстоятельства. Однако если он узнал это – сам или со слов других, – то смягчающих вину обстоятельств у него нет.
Когда хочешь помочь человеку, который привык оправдываться, будь очень внимательным. Потому что, если он оправдывается, это значит, что у него много эгоизма, и поэтому иногда происходит следующее: ты говоришь ему, что он поступил неправильно, а он, оберегая свою «безупречность» и доказывая, что не прав именно ты, начинает прибавлять враньё ко вранью и самооправдание к самооправданию. В этом случае уже ты, указавший ему на его неправоту, становишься причиной того, что этот человек оказывается ещё большим эгоистом и лжецом, чем был раньше. Увидев, что он продолжает оправдываться, прекращай что-либо ему втолковывать, но молись, чтобы Бог его просветил.
Если ты не оправдываешь себя, тебя оправдает Бог
– Геронда, часто, когда мне делают замечание, я, думая, что нужно дать какие-то объяснения, начинаю: «Да, это так. Но не знаю, то ли вы подумали…»
– Да зачем тебе все эти «но» и «то ли»? В этом «то ли» нету… соли![48] И оно всё извращает. Если делают тебе замечание, говори: «Прости. Твоими молитвами в будущем я буду внимательнее».
– Геронда, а если кто-то, видя, как я совершаю тот или иной поступок, приходит к ошибочному заключению, нужно ли объяснять, что побудило меня поступить так, а не иначе?
– Если есть у тебя духовная сила, то есть смирение, то признай себя виновной и ничего не объясняй. Предоставь Богу тебя оправдать. Если не скажешь ты сама, то впоследствии за тебя скажет Бог. Посмотри, ведь когда братья продавали Иосифа в рабство[49], он не сказал измаильтянским купцам: «Я их брат, а не раб. Мой отец любил меня больше всех своих детей». Он не сказал ни слова, зато потом Бог сказал Своё слово и сделал его царём[50]. Что же ты думаешь, Бог не известит людей о том, как всё обстоит на самом деле? Если Бог, ради твоей пользы, откроет людям правду, то хорошо. Однако, если Он её не откроет, это тоже будет ради твоей пользы. Когда кто-то поступает с тобой несправедливо, думай о том, что он делает это не по злобе, а просто оттого, что увидел всё в таком свете. Если у этого человека нет злобы, то пройдёт какое-то время и Бог известит его об истинном положении дел. И тогда человек этот поймёт, что был несправедлив к тебе, и покается. Бог не извещает человека только в том случае, если в нём есть злоба, поскольку радиостанция Бога работает на частоте смирения и любви.
– Геронда, а можно ли просить у человека объяснений после какого-то недоразумения между тобой и им?
– У тебя что, повредился помысел об этом человеке?
– Нет.
– Если твой помысел не повредился, то нет необходимости и в том, чтобы человек что-то тебе объяснял. Если же твой помысел повредился, то неплохо услышать какие-то объяснения, чтобы он не повредился ещё больше.
– Геронда, но если объясняешься не с целью оправдаться, а просто рассказываешь о своём отношении к тому или иному событию, о том, что подвигло тебя поступить так или иначе?
– Это тоже ни к чему. Лучше сказать «прости» и воздержаться от объяснений, за исключением тех случаев, когда их у тебя просят. Тогда уже смиренно расскажи, как всё произошло.
– Геронда, в каких случаях объяснения необходимы?
– Они необходимы в тех случаях, когда речь идёт о недоразумении, которое касается других людей. Тогда человек обязан дать объяснения, чтобы как-то исправить положение дел. А ещё бывает, что человек слишком чувствителен, имеет некоторую долю эгоизма, и если он не объяснится, это может его травмировать. В таком случае предпочтительнее, если он объяснит, что побудило его сделать тот или иной шаг.
– Иногда, геронда, мы не можем отличить самооправдание от объяснения.
– Самооправдание не приносит покоя душе, тогда как объяснение приносит ей покой и мир.
Кто исследует себя правильно, тот себя не оправдывает
– Геронда, отчего, даже чувствуя, понимая свою духовную слабость, я всё равно оправдываюсь?
– Ты оправдываешься как раз потому, что ещё не почувствовала своей слабости. Если бы почувствовала, то не оправдывалась бы. Ведь мы, себялюбцы, трудностей испытывать не хотим, трудиться не любим, часто хотим духовно разбогатеть, не ударив при этом палец о палец. Нам следует, по крайней мере, признать, что, относясь ко всему подобным образом, мы духовно хромаем на обе ноги. Признав это, нам следует смириться. Но где там! Ни трудом, ни признанием своей немощи в нашем случае и не пахнет.
– А может ли оправдывать себя человек, который занимается самопознанием, исследует себя?
– Кто изучает себя правильно, тот себя не оправдывает. Погляди: ведь некоторые умные люди, будучи семи пядей во лбу, в конце концов делают ужаснейшие глупости. Это потому, что подмешивается желание устроиться поудобней. «Как бы устроиться поудобнее, – размышляет такой человек, – как бы сделать так, чтобы было хорошо мне самому».
– Геронда, а тот, кто себя оправдывает, не видит своих падений в духовной жизни?
– Диавол обманывает такого человека во всём, что бы он ни делал, и этот человек находит оправдание всему: собственному своеволию, упрямству, эгоизму, лжи.
– А если бы такой человек оценивал себя, как в зеркало смотрясь в святоотеческие сочинения и особенно в Священное Писание, то разве это не помогло бы ему?
– Для человека, который мыслит правильно, духовно, Священное Писание и книги святых отцов разрешают все затруднения. Он понимает смысл написанного чётко и ясно. Однако если человек не занимается духовным деланием и его душа не очищена, то даже Священное Писание ему не поможет, поскольку всё прочитанное такой человек истолковывает шиворот-навыворот. Ему лучше открывать помысел своему духовнику и не пытаться самому истолковывать смысл прочитанного. К примеру, читая Ветхий Завет, такой человек может истолковать смысл прочитанного в духе лукавства и заразиться духовной инфекцией. Я заметил, что некоторые выбирают что-то из прочитанного в духовных книгах и потом истолковывают это так, как им на руку. Причина не в том, что у них не хватает соображения или они неправильно понимают смысл прочитанного. Нет, они дают прочитанному своё толкование для того, чтобы оправдать себя. Страшное дело! При этом те духовные советы, наставления, которые они слышат от других, эти люди, как я убедился, также нечасто воспринимают должным образом. К примеру, желая обратить их внимание на что-то, я рассказываю им какой-нибудь случай. Я хочу подчеркнуть что-то одно совершенно конкретное, но они перерывают рассказанную мной историю с тем, чтобы найти в ней нечто совершенно другое, ухватиться за это «другое» и оправдать что-нибудь из своих недостатков или ошибок. То есть они делают всё это ради того, чтобы найти оправдание своим страстям. Когда я им рассказываю о каком-нибудь человеке, который докатился до плачевного состояния из-за своей невнимательности, они, выслушав историю, не задумываются об этом, а говорят: «Ну если уж бывают люди в таком ужасном состоянии, то мы вообще выше всяких похвал». Таким образом они оправдывают себя. Да, чего-чего, а самооправданий диавол подыщет сколько угодно.
Самооправдание не приносит покоя душе
Душа того, кто оправдывает себя, не находит покоя. Такой человек лишён утешения. Сам-то он оправдывает своё «я», но вот оправдывает ли это «я» его самого? Его «я», его совесть не находят ему оправдания, и поэтому душа не имеет покоя. Это свидетельствует о том, что он виноват. Насколько же премудро Бог всё устроил! Он дал человеку совесть. Страшное дело! С помощью жестокости, хитрости, лести человек может добиться того, чего хочет, но при этом он будет лишён душевного покоя. А если человек руководствуется совестью, то он и без посторонней помощи может убедиться в том, что сбился с пути.
Благодушно терпеть несправедливость – это всё равно что получать духовное богатство, приносящее радость. А оправдывая себя, человек словно растрачивает какую-то часть своего богатства – и радости не ощущает. Я хочу сказать, что в последнем случае у человека нет того духовного покоя, который он имел бы, не оправдывая себя. А что уж говорить о том, кто себя оправдывает, будучи к тому же и вправду виноватым! Такой человек собирает на свою голову гнев Божий. Ведь, по сути дела, он занимается расхищением того, что ему не принадлежит. Ему даётся богатство, а он пускает его на ветер. Разве может иметь покой душа того, кто пускает богатство на ветер?
Тот, кто оправдывается, себя ослепляет. Потом диавол найдёт ему оправдание, даже если такой человек совершит убийство. «Как же ты его так долго терпел? – говорит диавол. – Да тебе надо было прикончить его гораздо раньше!» И такой человек может даже захотеть получить от Христа воздаяние за те несколько лет, которые он «терпел»! Тебе понятно? Да-да, можно и до этого дойти!
– Геронда, но раз тот, кто оправдывает себя, страдает, то почему он не хочет перестать себя оправдывать, чтобы прекратить мучающие его угрызения совести?
– Потому что самооправдание – это привычка. Чтобы её отсечь, необходима сила воли. Такому человеку необходимо научиться не просто не оправдываться, но ещё и занимать правильную духовную позицию. Ведь если человек, не оправдываясь вслух, станет всё же носить в душе уверенность в том, что с ним обошлись несправедливо, то будет ещё хуже, потому что если бы он сказал что-то в своё оправдание, то ему бы на это возразили, и таким образом он смог бы познать себя и выйти из заблуждения. В противном же случае он может ничего не говорить вслух, но про себя думать: «Правда на моей стороне, однако я молчу, потому что я выше этого». Так человек остаётся в заблуждении.
Будем брать на себя тяжесть чужих грехов
– Геронда, вчера Вы говорили, что одно дело – это терпение, а другое – терпимость. Что Вы имели в виду?
– Терпеть – это не значит относиться к кому-то с терпимостью. Утверждая, что я обладаю терпимостью по отношению к какому-то человеку, я тем самым говорю: «У него всё очень плохо, а у меня хорошо, и я отношусь к нему с терпимостью». Настоящее терпение заключается в том, чтобы чувствовать свою вину за то состояние, в котором находится ближний, и ему сострадать. В таком отношении к ближнему много смирения и любви. В этом случае я приемлю благодать Божию, а мой ближний получает помощь. К примеру увидев какого-нибудь хромого, глухого или наркомана, я должен подумать так: «Если бы я был духовно преуспевшим человеком, то я умолил бы Бога, и Он исцелил бы этого несчастного». Ведь Христос сказал: «Я дам вам силу творить чудеса большие, чем сотворил Я»[51]. От таких размышлений приходит боль за ближнего и любовь к нему. Если же я говорю: «Э, да чем я могу ему помочь: калека он и есть калека; ладно, посижу с ним немножко – глядишь, получу и награду за доброе дело», то я «снисхожу» к своему ближнему, отношусь к нему «с терпимостью» и оправдываю себя тем, что исполнил свой долг.
– Геронда, а всегда ли полезно полностью брать на себя вину за какой-то чужой грех?
– Да, если ты можешь понести это бремя, то польза от этого немалая. За всё укоряй себя. Забирай у ближнего вину за грех, взваливай её себе на плечи и проси Христа, чтобы Он давал тебе силу её понести. А беря на себя бремя более тяжкое, чем твоя действительная вина (да хоть бы даже на тебе и вовсе не было вины, но ты находишь способ доказать себе, что она всё-таки есть), ты никогда не будешь приписывать своим собственным силам то, что несёшь на себе чужой грех. Значит, ты не будешь гордиться и сможешь стяжать богатую благодать Божию. Однако требуется с осторожностью соразмерять свои силы и рассчитывать: а сможешь ли ты понести на себе больший груз? Ведь если надорвёшься, то заработаешь себе грыжу, сорвёшь поясницу…
– А что значит в этом случае «заработать грыжу» и «сорвать поясницу»?
– Ну вот, к примеру, если ты возьмёшь на себя чужой грех, тяжесть которого будет превышать твои силы и не дашь при этом никаких объяснений, то потом начнёшь роптать, раздражаться, осуждать…
– Однако, если я дам какие-то объяснения, разве это не будет самооправданием?
– А вот ты и старайся дать оправдание только тому, на что не хватило твоих силёнок. На что сил хватает, то оставляй без объяснения. К примеру, если человек чувствителен, ему надо стараться не поднимать таких духовных тяжестей, которые превышают его силы. Такому человеку не стоит изображать из себя силача. Ему надо испытывать себя и подвергать себя несправедливому обвинению с рассуждением – в соответствии с тем весом, который ему по силам поднять, чтобы в противном случае, надорвав его чрезмерной чувствительностью, враг не низринул бы такого человека в отчаяние и не привёл бы его в негодность.
– Геронда, а я иногда не только не нахожу в себе сил понести несправедливость, но ещё и перекладываю на чужие плечи ответственность за своё собственное падение.
– Вы не только не хотите от любви понести котомку своего ближнего, но ещё и свою тяжёлую торбу хотите навьючить на его плечи. И не только на здорового, но и на маломощного! Тебе требуется стяжать духовную отвагу, чтобы быть в состоянии брать на себя всю ответственность за свой грех. А чем больше мы будем увеличивать свою ношу, беря на себя чужие прегрешения, тем больше будет облегчать тяжесть нашего бремени Благий Бог – и мы станем переживать божественное радование.
Если какой-то здоровяк от любви к ближнему, у которого нет сил на то, чтобы ворочать тяжести, взваливает на свои плечи два мешка цемента, то это стоит не так много, как принятие на себя тяжести чужого греха, «усваивание» этого греха себе – пусть даже люди подумают, будто бы именно ты действительно согрешил. Это большая добродетель, большое смирение.
Как-то раз послушник одного афонского общежительного монастыря нагрубил уставщику[52], который был к тому же иеромонахом. Уставщик, желая помочь послушнику, который читал за богослужением, подошёл к нему и показал, какой кондак надо читать первым. Но тот совершенно вышел из себя и после службы в гневе закрылся в своей келье. Поискав вину в себе, уставщик принял бремя на себя и стал переживать, размышляя о том, что это он виноват в том, что брат ответил ему грубо. По-настоящему мучаясь от угрызений совести, он не стал оправдывать своё поведение тем, что обязан был указать послушнику, что нужно читать, потому что как уставщик нёс ответственность за то, что совершается в храме. Вместо этого он сказал себе: «Это я виноват в том, что брат пришёл в немирность». И вот он пошёл в келью послушника, чтобы положить ему поклон и попросить прощения, однако тот заперся изнутри на ключ и не открывал. Тогда иеромонах сел у него под дверью. Он просидел так с самого утра до трёх часов пополудни. Когда ударили к вечерней службе, послушник был вынужден открыть дверь и выйти. Уставщик опустился на колени, положил ему земной поклон и сказал: «Прости меня, брате, это я виноват». Вот каким образом приходит благодать Божия.
Глава третья. О справедливости Божественной и человеческой
Геронда, скажите, что такое справедливость Божественная?
– Справедливость Божественная – это когда ты делаешь то, что доставляет покой твоему ближнему. К примеру, если тебе нужно разделить что-то между собой и ближним, то дай ему не половину того, что имеешь, а столько, сколько он хочет. Спроси его: «Сколько ты хочешь взять себе? Две с половиной, три части? На, возьми их». Отдавай другому хорошее, а себе оставляй гнилое. Отдавай другому большую часть, а себе оставляй меньшую. Вот представь, что сестра приносит нам сейчас десять слив. Съев от чревоугодия восемь слив и оставив тебе две, я поступлю с тобой несправедливо. Сказав: «Поскольку нас двое, то я съем пять, а пять останутся тебе», я поступлю по человеческой справедливости. А если, увидев, что сливы пришлись тебе по вкусу, я съем только одну и скажу тебе: «Окажи любовь, доешь остальные, а то мне они не очень нравятся, да к тому же у меня от них болит живот», это будет справедливостью Божественной.
Поделиться книгой: