Очарование тьмы

Позже я напомнила Рейфу, что сначала нам надо в Морриган.

— Сейчас нам важно добраться к своим, — возразил он. — К дальбрекской заставе. А оттуда можно и в Морриган.

С Тавишем мы так и не сблизились. Пусть он вел себя обходительно, но когда Рейф оставлял меня в дороге, Тавиш не стремился поравняться со мной и ехать рядом. Явно не хотел оставаться наедине.

Рейф по-прежнему всё время куда-то срывался. Едва сегодня выехали, как он сказал, что поскачет на холм высматривать дичь. Сопровождать меня велел Свену, но вдруг вызвался Тавиш, отчего даже Рейф удивлённо выгнул бровь.

Поначалу мы говорили о пустяках — Тавиш спросил, как мои раны и отметил, что через неделю можно будет снять швы. Однако на уме у него явно было что-то другое.

— Я так и не ответил на твой вопрос, — пробормотал он.

— Какой?

Тавиш оглянулся на вереницу следов и начал уже совсем о другом:

— Это я убедил Рейфа, что план с бочками и плотом сработает. — Он откашлялся. — Когда вы скрылись под водой, я был уверен, что вам конец. Часы, пока мы вас искали, выдались… — Он хмуро сдвинул брови. — Выдались самыми долгими в моей жизни.

— Ты не виноват, что мы упали…

— Виноват. Мне положено просчитывать самые скверные варианты и уметь их избегать. Если бы я…

— Если бы мне не сшили платье, — перебила я. — Если бы Совет не кончился раньше. Если бы Комизар не убил Астер. Если бы я вышла за Рейфа, как и планировалось. Я тоже, Тавиш, часто гадаю, что было бы, если бы я сделала другой выбор. Моя любимая игра, вот только конца у неё нет и победителей тоже. Какими бы великими знаниями или даром ты ни обладал, невозможно предвидеть все исходы.

Похоже, мои слова его не убедили.

— Когда мы тебя нашли, не знали, жива ли ещё. Лицо Рейфа… — Он потряс головой, словно пытаясь отделаться от воспоминания. — Ты спрашивала, всегда ли я уверен в своих силах. Сегодня я понял, что нет.

— Тавиш, пусть твой план и не прошёл как по маслу, но благодаря ему мы живы. Я говорю это искренне, а не чтобы утешить. Так у нас был хоть какой-то шанс, а иначе — верная смерть. Уж поверь. — Я театрально прокашлялась и добавила с властным видом: — Это приказ, вообще-то.

На его угрюмом лице мелькнула еле заметная улыбка. Дальше мы ехали в тишине, но молчание хотя бы перестало казаться таким неловким. Сколько же времени, должно быть, ему не даёт покоя чувство вины. Чувство, что пропитало и мои мысли.

— Да, и вот ещё, — вдруг заговорил он. — Я мало что понял об этом твоём знании, но тянет хоть немного разобраться. Дар когда-нибудь ошибается?

Ошибается ли? На ум пришли слова Кадена о видении: мы в Венде, у него на руках младенец, и я тут же вспомнила повторяющийся сон, как Рейф меня оставляет.

— Иногда ошибается.

Должен ошибаться.

Глава девятая

Каден

Проще было побороть медведя, чем помочь Гризу слезть с лошади.

— Руки прочь! — взревел он.

— Тихо ты! — шикнул я уже в сотый раз. От боли он почти не сознавал, что его рыки разносятся по всей долине. — Преследователи могут быть рядом.

Я отпустил его, и Гриз тут же повалился на снег, утягивая меня за собой.

— Брось меня, — простонал он.

Соблазн был велик, но я нуждался в Гризе. На что-то он ещё сгодится. И один точно не выживет.

— Хватит ныть. Вставай. — Я подал ему руку.

Казалось, веса в нём, как в бычьей туше.

Гриз не привык полагаться на других, а уж своей слабости и подавно не признавал. У него снова открылась рана — Гриз не дал обработать её должным образом, позволив только наскоро себя перевязать.

— Пошли. — Выругавшись, он зажал бок рукой.

Мы осмотрели следы возле пещеры.

Гриз придавил отпечаток копыта на снегу.

— Верно я говорил. Старый болван привёз их сюда.

Он признался, что знает наместника Обрауна уже очень давно. Много лет назад оба прятались в этой самой пещере, после того как сбежали из рабства.

В действительности Обрауна звали Свен, и был он из дальбрекской королевской гвардии, однако притворство Гриза удивило меня куда сильнее. Я подозревал, что многие носят маски, но только не Гриз, преданный до мозга костей рахтан. Вот уж никогда бы не подумал, что он торгует информацией и нашим и вашим. Правда, Гриз пылко уверил, что его сведения никак не вредили Венде, но всё равно сотрудничать с врагом — уже предательство.

Нагнувшись, я внимательнее осмотрел мешанину из человеческих и лошадиных следов. Часть подков дальбрекские, но другие, несомненно, венданские.

— У них и наши кони есть, — подтвердил Гриз.

Или же их нагнал кто-то другой.

Я пробежал взглядом по цепочке следов, что скрывалась за соснами впереди. Беглецы отправились на запад — значит, не возвращаются в Венду под конвоем. Откуда же у них наши лошади?

Я помотал головой.

Смастерили плот. Спрятали лошадей и припасы.

Готовились долго. Возможно, с той минуты, как Лия попала в Венду. Вывод напрашивался сам: всё это время она попросту мной вертела. Каждое нежное слово с её губ служило некой цели. Я перебрал их в уме. В последнюю ночь она сказала, что видела нас вместе… Спросила о моей матери…

У меня сердце сжалось. Лия была единственной, кому я раскрыл имя матери.

«Я вижу, Каден. Вижу её в тебе каждый день».

Для неё я был только варваром, человеком, которому нельзя доверять. Но люди? Пусть меня она обманула, привязанность к народу вряд ли была наигранной. Нет, Лия не притворялась. Помню, как на стене она не жалела драгоценных секунд, лишь бы попрощаться с толпой.

На песчаном полу пещеры темнели пятна, скорее всего, кровь разделанной дичи… либо натекла из чьих-то ран. Вдруг под ноги попал лоскуток ткани размером не больше ногтя. Красная парча. Обрывок её платья… Выходит, она добралась сюда и, если смогла уехать верхом, значит, жива и сейчас. Мы с Гризом и не допускали такой возможности. Да, быстрина не выбросила тело на берег, но ведь оно вполне могло застрять где-то в порогах.

— Беглецы недалеко, — буркнул я.

— Тогда чего мы ждём?

«Найди её».

Времени терять нельзя.

Я оглядел Гриза. Ну и зачем он мне, если даже здоровой рукой с трудом поднимает меч? Замедлять будет и только.

— Один ты с ними не справишься, — добавил Гриз, словно прочитав мои мысли.

Видно, придётся справиться. Впрочем, Гриз даже раненный оставался всё таким же грозным и способным показать силу. Возможно, это всё, что мне потребуется.

Глава десятая

Я вышла из пещеры оглядеться. Великолепные деревья облачились в сверкающие белые наряды; благоговейную тишину мира, подобно той, что была в Сакристе, нарушал только бессловестный шёпот ветра.

То, о чём я когда-то молила на другой стороне реки, исполнилось: я наконец, пусть недолго, побыла с Рейфом. Конечно, спутники не могли оставить нас наедине и приходится сдерживаться, но мы радовались тому, что едем бок о бок.

Говорили о детстве, о придворной жизни. Его роль была намного значительнее моей. Я рассказала о тёте Клорис, которую приводила в бешенство выходками, по её словам, «непозволительными для дамы».

— А что говорила мать?

Я растерялась. Мать стала для меня загадкой.

— Она отмахивалась от жалоб тётушки. Говорила, мне полезно бегать и играть с братьями. Мама одобряла такое.

В ней что-то изменилось. Если раньше она была со мной заодно против Королевского книжника, то теперь начала прислушиваться к его советам. Если раньше просто отчитывала за провинности, то теперь выходила из себя. «Делай, как говорю, Арабелла!». А затем шёпотом, слёзно прижимая к себе: «Сделай, прошу тебя».

Когда у меня впервые пошли крови, я забежала в её покои с вопросом, почему не проявляется дар. Её взгляд пронзил меня: она вышивала у камина и от испуга уколола палец, запятнав алой бусиной кусок, над которым работала много недель. Вся вышивка полетела в огонь. «Проявится, когда нужно, Арабелла. Спешкой не поможешь».

После этого я почти не заговаривала о даре. Считала, мама стыдится меня, видит неудачи, и не понимала, что неудачи случались из-за неё.

— Мне кажется, мать как-то причастна к тому, что произошло. Не знаю, как именно.

— Причастна к чему?

Как же объяснить? Разве что завести речь о каве у меня на плече.

— Она хотела отправить меня в Дальбрек.

— Только после того, как мой отец сам предложил. Не забывай.

— Но она так легко согласилась. Моя подпись на контракте ещё не высохла, а мать уже послала за портнихами.

На его лице мелькнуло весёлое удивление, и он рассмеялся.

— Забыл сказать, я нашёл твоё свадебное платье.

— Что-что?! — Я остановила лошадь.

— Вытащил из кустов ежевики, когда шёл по твоему следу. Оно было грязным и в дырках, но места занимало немного, поэтому я сунул его в сумку.

— Платье? — ошеломлённо переспросила я. — Моё платье ещё у тебя?

— Нет. В Терравине оно вызвало бы вопросы, поэтому спрятал его на чердаке за яслями. Энцо наверняка уже его выкинул.

Скорее Берди. Энцо не обременял себя лишней уборкой.

— Боги милостивые, зачем же ты его взял?

Его глаза лукаво блеснули.

— Не знаю. Думал, сожгу, если тебя не поймаю. Или придушу тебя им, — добавил он, грозно выгнув бровь.

Я с трудом удержалась от улыбки.

— Ну, или я просто думал о той, кто его носила. Смелой девушке, которая наплевала аж на два королевства.

— Смелой? — усмехнулась я. — У меня дома наверняка считают иначе. И у тебя тоже.

— Ошибаются. Ты храбрая, Лия. Верь мне. — Он наклонился поцеловать меня, но позади заржала кобыла Джеба.

— Кажется, мы всех задерживаем, — отметила я, и Рейф хмуро хлестнул поводьями.

«Такая смелая, что наплевала аж на два королевства». Братья наверняка тоже считают меня храброй, чего не скажешь о родителях и кабинете министров.

— Рейф, ты не думал, почему именно меня отправляли в Дальбрек, чтобы скрепить союз? Ты ведь и сам мог приехать в Морриган. Почему девушки должны всем жертвовать? Матери пришлось покинуть родину, как и Грете. Азель, принцессу Эйландии, послали в Кандору. Мужья не могут переселяться в земли жён?

— Я ведь стану королём, Лия. Как мне править Дальбреком из твоего королевства?

— Но ты пока не король. Твои обязанности наследника важнее моих?

— Ещё я солдат дальбрекской армии.

На ум пришли слова матери о том, что я солдат в армии моего отца. Одна из граней моего дочернего долга, о котором она прежде не упоминала.

— А я — солдат морриганской.

— Да брось, — протянул он снисходительно. — Ты думала, что обретёшь взамен, став моей королевой?

— А ты думал, что обретёшь, став моим королём?

— Ты собиралась свергнуть братьев?

— Нет, — вздохнула я. — Из Вальтера бы получился превосходный король.

Я впервые рассказывала без слёз, каким добрым и терпеливым он был, как всегда умел поднять настроение.