Помоги проекту - поделись книгой:
— Память о Гостомысле возродил Татищев, который и сам был загадочным человеком.
— Думаю, Гостомысл был эдаким «паханом в законе», но в хорошем смысле слова. Кстати, любопытно, что в переписи князей бодричского союза в мекленбургской хронике нет Готслава, но есть Гостомысл… И именно в ту эпоху! Можно предположить, что Готслав не был великим князем бодричского союза, а был более мелким правителем, за которого Гостомысл выдал свою дочь, но в любом случае это неразгаданная загадка.
Рюрик прибыл к Гостомыслу, к своему деду, по просьбе матери — Умилы. Гостомысл умирал. Но Рюрик отказался от княжеской власти, не захотел осесть в Ладоге: впереди маячил поход на Сицилию. Деньги, нажива, женщины — красивая, сладкая, хорошая жизнь. Хотя ему, как талантливому человеку, разбойничья вольница малость поднадоедала.
И вот он возвращается с дружиной домой, на остров Руан, где его ждала ватага. Что впереди? Снова охранять какого-нибудь богатого купца, а заодно по дороге грабить того, кто попадётся под руку. По дороге Рюрик заметил костры. Они причалили и увидели, что это викинги хотят сжечь женщину на костре. Женщины на костре всегда прекрасны. Рюрик сразу в неё влюбился, конечно, спас её. Это была Ефанда. В тот день своему спасителю она ответила раздражённо и горделиво: «Я княжеского рода! А ты кто такой?» — «Я тоже княжеского рода». — «Да знаю я тебя, все вы разбойники. Мы из кельтского рода, наследники знаний друидов. Отовсюду нас гонят. Мы на Ладогу уже пришли — и тут нас достали». Словом, отказала она Рюрику.
Сразу скажу — кельты и славяне — родные братья. Еще в начале нашей эры шотландских воинов называли… руссами, как и многих других северных жителей, потому что руссами называли всех светловолосых. Кстати, позже и шведов тоже. Рус — это всего лишь «светлый». Какого цвета рис? А рысь? У русских даже есть слово «русый», что означает «светловолосый». Кстати, только вам по секрету скажу — от этого же слова произошло слово «раса», поскольку поначалу означало светловолосых, так называемых европеоидов. Их еще называли ариями. Но это слово искривил и испоганил Гитлер. И теперь его неудобно даже произносить вслух. Так что считайте, что я вам этого не говорил. Можно называть их по-научному — индо-европейцами. Чтобы никому не было обидно.
— Но что было дальше с нашим героем?
Вернулся Рюрик на Руян — и тоскливо ему стало. «Ах, я никто?» — видимо, тогда он утвердился в мысли идти на Ладогу, брать власть, которую предлагал ему Гостомысл. Позвал он одного, другого воина — многим эта жизнь надоела. Многие были готовы вместе с Рюриком отправляться на Ладогу. Но в это время к Рюрику пришёл брат Ефанды и сказал: «Я буду служить тебе всю жизнь, ты спас мою любимую сестру». Это был Олег — известный нам как Вещий Олег. По происхождению он был кельтом с Ладоги, из знаменитого рода. Он был способным полководцем — и сразу стал правой рукой Рюрика.
Разделилась Рюрикова дружина на две части: одни направились на Сицилию, а другие, вместе с Рюриком, — на Ладогу. Гостомысла уже не было в живых, но жив был Вадим Храбрый, который не обрадовался приходу Рюрика. Рюрик вокняжился, но через два года Вадим поднял восстание. Рюрик стал князем. Что означает это слово? Оно — от корня «кон», что означало устои мироздания, природы: восход, закат, смена времён года… Закон — всё, что «за коном». Князь — это человек, которому ведомы законы природы. Славянин, варяг Рюрик стал полноправным князем.
— То есть разрушается легенда о призвании чужака. Разрушается общепринятый, по крайней мере, привычный смысл слова «варяг».
— Я и хочу это разрушить. На Западе ходили легенды о том, что три брата — бодричи, дети Готслава — стали русскими князьями. На Ладоге при раскопках найдены остатки бодричских поселений, которые были там именно в то время. Бодричи — славяне. Поверьте, я не рассуждаю голословно. Если я хочу сказать, что бодричи были в Ладоге, я должен приехать, увидеть и только тогда произнести: «Ура!» Умозрительных доказательств мало.
С точки зрения логики немецкое построение — абсолютная небыль. Зачем призывать скандинавов, у которых не было городов, даже крупных поселений не было? В VII веке славян называли страной городов — Гардарикой. Это известно из североевропейских источников. Викинги занимались только рэкетом. А у славян — уже землепашество, бортничество, деревянное зодчество, письменность. В славянском быте того времени мы видим уже расшивку бисером, изделия из глины, прялки, материи, разнообразные изделия из пушнины… Была развита торговля с арабами. Денег не было, но археологи находят в слое того времени монеты разных стран. Правда, ни рубля, ни единого обменного курса тогда не было. Главным делом славян было земледелие, главным делом скандинавов — убийство.
Из сельской местности призвать разбойника — это как-то нелогично, но — согласен — это ещё не доказательно. А вот и доказательство. Скандинавы поклонялись германским богам: Одину, Тору и другим… В русском языке не осталось ни-че-го от этих богов, даже от валькирий ничего не осталось в народной, в фольклорной памяти. Вильгельм Завоеватель, который тоже был норманном, принёс ошмётки скандинавских поклонений в Англию — и в этом каждый может убедиться. Мы имеем, например, названия дней недели в английском языке — они посвящены норманнским языческим богам. А у нас ничего! Вот представьте себе такую ситуацию: Владимир Владимирович Путин ни с того ни с сего принялся поклоняться всемогущему Одину. Вы понимаете, что вся наша элита в очередной раз поменяет религию. Министры, банкиры наперегонки бросились бы к Одину. В Изборске, в Плёскове уже тогда были и купцы, торгаши. Да они бы первыми поменяли свою религию! Но этого не случилось, потому что никогда скандинавы не были правителями на Руси.
Рюрик изначально молился тем же богам, что и коренные ладожцы! И когда с небольшой варяжской дружиной прибыл к Ладоге летом, на ладьях. Чужаком он не был, говорил на одном языке с ладожскими славянами. И приняли его, помня слова Гостомысла, с уважением.
— А что же Вадим?
— Два года терпел или накапливал силы, а потом поднял восстание. Но народ не поддержал Вадима. Можно предположить, что он защищал торгашей — византийских, арабских, потому и не получил массовой поддержки. К тому же у Рюрика был талантливый полководец — Олег, у которого с Вадимом были личные счёты. В юности Олег влюбился в девушку — а она стала женой Вадима. Обратите внимание: Вадима не почитали, о нём не слагали былины, а Рюрика почитали из рода в род. Если бы действительно пришлые скандинавы захватили власть (такое могло быть) и потом изобрели бы легенду о призвании — тогда бы в русском языке остались скандинавские слова. А мы видим только обратный процесс. И никакие германские боги не повлияли на нашу жизнь.
Скандинавы служили у Рюрика и Олега, как и у Вадима, это бесспорно. И поэтому на Ладоге находят норманнское оружие. Но только оружие, а не изображения богов. Остатки разбитых повстанцев пошли на юг, в сторону Киева, и принялись распространять слухи, что Рюрик — скандинав и викинг. Норманнов боялись, к ним относились враждебно. Кстати, нет ни одного свидетельства, что у варягов были толмачи, переводчики, что они не понимали местное славянское население и наоборот. Это о многом говорит. И они укрепились в Приилменье, как в собственном доме, в доме отцов и дедов своих.
— Но вскоре под власть Рюрикова дома попал и Киев.
— После победы над хазарами на Рюриковом поле Рюрик понял, какая мощь в объединении славян! Но вскоре он умер, оставив малолетнего наследника — Игоря. Навсегда верным остался Олег, он-то и посвятит свою жизнь объединению славян. Грандиозная история! Олег — действительно вещий, то есть обладавший кельтским ощущением природы, — крепко держал в своих руках власть. Воевал, расширял границы государства. Это был величайший деятель истории того времени. Думаю, без него у нас не было бы той огромной России величиной в целый континент. Той, к которой мы привыкли. Пушкин не зря о нем писал:
По этой замечательной балладе его, в основном, и помнят.
Пушкинская Россия начиналась со стараний князя Олега. Он усмирил торгашей-греков, заставил их на равных торговать с нашими купцами. Это было важно для того времени. А главное — создал державу, объединившую десяток крупных славянских племен и несколько племен другого происхождения. Русь стала многонациональной, по сути, империей. Неудивительно, что он заботился о просвещении. На Руси появились школы, стал больше грамотных людей. Строились переправы, непростые инженерные сооружения. До всякого христианства, ведь Олег оставался убежденным язычником. Он, конечно, воевал, расширял границы государства. И заслуженно считался мудрецом. Недооцененный герой русской древности.
— А Игорь, что называется, засиделся в девках.
— Слишком большой властью обладал Олег, трудно было передать эту власть сыну Рюрика. Но в конце концов он всё-таки передал власть Игорю. Судя по некоторым мифам, историю с лошадью он сам придумал, чтобы передать бразды правления сыну друга. Просто уйти в сторону, «в отставку» он не мог — дружина бы его не поняла… Вот и пришлось прибегнуть к хитрости, инсценировав гибель. Получилась легенда, которая вдохновила Пушкина. А Олег просто отошёл в сторону.
— Легенды, апокрифы — это главная опора в ваших поисках?
— Почему я так доверяю апокрифам и призываю внимательнее к ним относиться? Вот тут попрошу быть повнимательнее, как я иногда говорю на концертах. Как сатирик, я точно знаю: когда я выступаю «по чесноку» — у меня всё самое острое вырезают, и это становится апокрифом. Всё самое честное и острое — это апокриф. Это я по себе знаю. Цензоры всегда вырезают из любого выступления самые лучшие места. Самые правдивые. Материи разные, а логика-то одна!
— Итак, 862 год, начало правления Рюрика. По традиции, которую Вы опровергаете — «призвание норманнов». Впервые эту дату стали отмечать в XIX веке, до этого к ней просто не прикасались. А тогда построили грандиозный памятник в Великом Новгороде, который стоит и в наше время.
— Конечно, не прикасались. Для Романовых это неудобная история. О памятнике бегло скажу одно. Вы знаете, что там отсутствует Иван Грозный, зато есть его первая супруга — Анастасия?
— Да, конечно.
— Разве это соответствует самым элементарным правилам приличий? Если вдуматься — нет, нет и нет. Это символ романовской наглости. С историей они пытались обращаться, как повар с картошкой. Там есть несколько деятелей времен Грозного. Полководцы, церковники. А первого — первого! — русского царя нет. Вот так относились к истории, не лучше, чем относятся сегодня. Лицемерие и мелкий расчет.
Но вернемся к тому празднику, который планируется сейчас. Праздники у нас любят. И вопросов у меня к устроителям очень много. Например, церемонию хотят устроить с колокольным звоном, с открытием новых церквей… Но помилуйте, когда Рюрик с братьями (или, по другой версии, без братьев) начал княжить на Руси, христианства у восточных славян ещё в помине не было! Особенно — на Ладоге. Во-вторых, пришёл-то он летом или ранней осенью. Откуда это известно? Знатокам разъяснять не нужно. В летописи прямо сказано: варяги приплыли на лодьях! Так и хочется спросить: «Господин Президент, Вы пробовали зимой приплыть на Ладогу на лодьях? Или Вы считаете, что у варягов лодьи были разработаны в Сколково по нанотехнологиям?»
Согласитесь, чтобы торжественная церемония удалась, желательно народу понимать: кем был Рюрик, откуда пришёл, ради чего? Из-за какого моря, какого он был рода? Немец, швед, норманн, западный славянин? Князь, витязь, воин, купец или вообще бомж без рода, без племени?
— Сведений о нем немного.
Но всё же, как известно, они есть. Посмотрим, что написано об этом событии в Лаврентьевской летописи, которую начинал писать монах Нестор в Киево-Печерской Лавре в начале XII века и которая всеми без исключения учёными признана подлинной. А там сказано так — я пользуюсь научным переводом на современный русский язык: «… и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля…»
Наверняка Нестор, сделав такую простую и четкую запись, не сомневался, что всё объяснил потомкам. Но получается, что он ошибся. Загадок в его записи даже для учёных, не говоря о прочих потомках, оказалось больше, чем отгадок.
Во-первых, кто такие варяги? Может, во времена Нестора все более-менее образованные люди точно знали, кто они… А нынче что только ни предполагают по этому поводу. К какому народу они принадлежали? Что вообще означает слово «варяг»? Национальность или профессия? Народ или бандформирование, типа сегодняшних тамбовских, казанских и солнцевских? И что за уточнение — не просто к варягам пошли упрашивать, а к варягам-руси? Если государства Русь ещё не было, откуда взялась эта добавка — «русь»? Принадлежность к касте авторитетов? Или народ в народе?
— О речке Роси, которая протекает неподалеку от мест, где жил Нестор, здесь можно не вспоминать?
— Думаю, эта версия уважаемого академика Бориса Рыбакова в данном случае неубедительна. Возможно, название речки повлияло на быстрое распространение понятия «русский» в будущем, но Рюрик об этой реке, скорее всего, даже не знал. И вряд ли бывал в тех местах, если не фантазировать.
— И здесь мы выруливаем на спор между норманистами и их противниками…
— Как-никак, более двухсот лет среди учёных-историков существуют две непримиримые «партии» с двумя точками зрения на это важнейшее событие. Первая утверждает, что Рюрик и его братья были скандинавами, причём неизвестного рода-племени: то ли князья, то ли просто воины-захватчики, которых пригласили как защитников славян-землепашцев от ворогов, а они, разбойники, пришли, захватили власть, превратили славян в своих невольников. Заставили работать на себя, стали считать своей собственностью, а поскольку сами себя называли русами, то славяне превратились в русских, что означает принадлежность к русам. А потому слово «русские», в отличие от французов, англичан, американцев и других названий национальностей, не существительное, а прилагательное.
— Заметим — в русском языке.
— Но это для нас главный язык. Кстати, как и слово «православный» остается прилагательным — в отличие от слов «католик» или «индуист». Правда? Представим, просто забавно сегодня было бы говорить не «французы», а «французские»; не «англичане», а «английские»… А банкиров в Америке называть американскими, типа принадлежащими американским индейцам. Ну, а потом эти русы-скандинавы уже придумали легенду: мол, их славяне сами призвали. Вполне реальная история даже по сегодняшним временам. Американцы тоже нынче входят во все страны Латинской Америки и Северной Африки якобы по приглашению, а потом хозяйничают.
Но закончим о норманистах. Другая плеяда с такой теорией категорически не соглашается. Считает, что Рюрик и его братья были рода славянского, княжеского, поскольку не могли славяне пригласить на княжение тех, кого издревле ненавидели. Всё равно, что сегодня в Кремль позовут на княжение Доку Умарова или Киссинджера. Хотя порой мне кажется, что в наше время даже это возможно, раз губернаторов и президентов на местах порой назначают из бывших бандитов и боевиков. Впрочем, не будем отвлекаться.
Первая теория, я бы назвал ее немецкой, появилась ещё во времена императрицы Анны Иоанновны, а расцвела чуть позже, в том же XVIII веке, когда иностранцы хозяйничали в русской науке. Разработали и обосновали её с немецкой тщательностью учёные, академики-немцы, приглашённые в Россию императрицей. Этакие «варяги» в науке. Их теория сразу получила одобрение царской власти. Тут надо напомнить, что почти все Романовы были чистокровными… немцами! Как им могло не понравиться утверждение, будто первым великим князем у славян был немец? Что он сорганизовал этих ни к чему не способных многочисленных варваров-дикарей-славян? Просматривалась аналогия! Естественно, что норманнская теория не просто прижилась более чем на сто лет, а пришлась очень даже по душе российской царской власти. И вошла во все учебники! Даже великие историки, такие как Карамзин, Соловьёв, Ключевский обязаны были её принять. Иначе бы к ним относились, как сегодня относятся в Кремле к тем, кто пытается утверждать, будто всё лучшее, что есть в нынешней России: образование, военное дело и многое другое — досталось в наследство от Советского Союза. Правда, Карамзин в «Истории государства российского», как истинный патриот, пытался намекнуть, что может быть и другое, не норманнское, объяснение слова «варяги-русь». Кто захочет, может эту главу у нашего первого историка, посвящённую призванию варягов, самостоятельно внимательно прочитать. Кстати, в XIX веке проходили публичные дискуссии норманистов и антинорманистов. На них собиралась публика — как сегодня на концерты эстрадных звёзд. Потом это прекратили. Видимо, посчитали опасным.
— Но Екатерина Великая несколько сложнее подходила к этой проблеме, намекала на свое родство с Рюриком…
— На то она и Великая.
— А что же антинорманисты?
— Спор шел на повышенных тонах. Веками. Вторую «партию» учёных, которые не принимали норманнскую теорию, норманисты обозвали «позорным» словом «славянофилы». Обвиняли их в том, что утверждения последних ни на чём не основываются, кроме как на ложном чувстве патриотизма. Хотя среди антинорманистов были такие уважаемые учёные мужи, как Ломоносов, Татищев, Шишков и другие.
— А позже — например, Степан Александрович Гедеонов. Кстати, кроме прочего, первый директор Эрмитажа.
— И не только он, но и, например, Иловайский, по учебникам которого училась вся Россия. А их называли пустоголовыми шовинистами. Этот спор на время прекратила советская власть, которая вообще клеймила позором всех царей, независимо от рода и племени. Эксплуататоры — и всё! И от кого они произошли, не имело для пролетариев никакого значения. По традиции всех времён и народов историкам-учёным в очередной раз было спущено их новое мнение: такой исторической фигуры, как Рюрик, никогда не было! Легенда, миф, сказка, придуманная царями специально, чтобы иметь идеологическую платформу для эксплуатации русского народа. Норманисты и славянофилы вынуждены были примириться. Сказали сверху примириться — и примирились! И дружили! И при встрече обнимались и целовались, продолжая ненавидеть друг друга. Однако «официальную» грязь друг на друга более не выливали. Хотя в душе со спущенным сверху мнением, наверняка, не соглашались и продолжали спорить на кухнях, тихо посапывая под музыку Вивальди.
— Но все-таки в советские времена антинорманисты получили государственную поддержку… Хотя Рюрика считали легендой.
— Кстати, легенда — это не так уж плохо. В сказках и легендах иногда побольше правды, чем в исторических трактатах. Полностью перечеркнуть Рюрика, конечно, никто не мог. Ведь все русские великие князья и цари до Василия Шуйского с гордостью назывались Рюриковичами. Так продолжалось почти тысячелетие. Что же получается? Свою «фамилию» взяли от несуществующего сказочного персонажа? Настолько были несведущи? Тогда почему от неизвестного? Почему не от Ильи Муромца или не от Алёши Поповича? Можно представить себе реальный род потомков от Шерлока Холмса, Чингачгука или от Карабаса Барабаса? У нас была сильная историческая наука, она не могла отсечь целый пласт прошлого. Интересные теории были, например, у академика Рыбакова — и по поводу предшественников Рюрика, и о развитой государственности в Новгороде и в Киеве до прихода «варяго-россов». Все это подтверждалось находками археологов. Правда, при этом Рюрик превращался во второстепенную фигуру. Но ведь он, как-никак, основатель династии… Этого у него отнять невозможно.
— А что же после развала Союза — снова политика по отношению к далекому прошлому изменилась?
Нежелание «остепенённых» слушать возражения затмило их умы окончательно, и любую улику против норманнской теории они до сих пор стараются растоптать и уничтожить. Или большинством «академических» голосов признать фальшивкой. Хотя истинная фальшь определяется отнюдь не голосованием. Мы хорошо должны были себе это уяснить после очередных выборов.
Словом, у политиков и правителей теперь сложная задача — как праздновать, казалось бы, самую важную для Отчизны дату образования родного государства? Как приход германцев? Опасно! Народ не возрадуется. Глядишь, опять на Болотную высыплет. А если признать, что варяги-русы были рода славянского, обвинят в шовинизме на Западе, не дадут кредиты, не примут в Парижский клуб. А Парижский клуб для сегодняшних газонефтехлёбов поважнее истории Отчизны — на последней «маржу» не наваришь. Уж лучше отпраздновать втихаря, без шумихи, не раздувая проблемы. Как с захоронением Ленина: похоронишь, полстраны возмутится, а так вроде бы все привыкли.
— А, кстати, как Вы относитесь к этой проблеме?
— Конечно, я за Мавзолей. Если отвлечься — в конце 1980‐х мы, сатирики, к сожалению, немало сделали для разрушения советского мировоззрения, которое очень быстро привело и к разрушению страны. Сейчас я в этом раскаиваюсь. Нас подхватила волна успеха — и мы мало задумывались о последствиях. А страну стоило беречь. И Ленин — человек, которого будут изучать тысячелетиями. Традиция Мавзолея — безусловно, не православная. Но Владимир Ильич и не был православным христианином. То, что его родные хотели видеть Ленина похороненным рядом с матерью — вранье. И сам он никаких распоряжений не оставил. А мы сейчас имеем уникальную усыпальницу, которая известна на весь мир. И архитектор Щусев очень тактично подошел к этой задаче. Там нет помпезности ни внутри, ни снаружи. Уважение к человеческой жизни и смерти, гармония. Поэтому я, безусловно, за то, чтобы этот памятник великой советской эпохе сохранился на века. Осмеивать Ленина очень легко. Я сам не раз с успехом этим занимался. Он громаден и потому является хорошей целью. Но правы оказались некоторые мои старшие друзья и близкие, которые еще тогда, в перестройку, говорили, что мы к Ильичу еще вернемся. Действительно, вернемся. Дельных мыслей в его многотомнике немало. И еще одна важная черта — он был бескорыстным. Невозможно даже представить, чтобы Ленин воровал. Любимого брата Дмитрия Ильича он послал бороться с эпидемиями. Опаснейшее задание. Любимая женщина — Инесса Арманд — тоже умерла, потому что заразилась холерой на Северном Кавказе. А поехала она туда не отдыхать в каком-нибудь дворце, а агитировать среди солдат и крестьян. Мы в свое время шутили над Инессой Арманд, а это героическая женщина.
— Но есть в наше время ученые, которых вы уважаете?
— Конечно! Это и историки, на исследования которых я опираюсь, начиная с недавно ушедшего доктора наук Аполлона Кузьмина. У него есть ученики. Конечно, и сегодня есть ученые истинных государственных академий. Я преклоняюсь перед профессиональными и талантливыми математиками, физиками, биологами, генетиками… Там тоже всё непросто, не всех увенчивают званиями заслуженно, а некоторые таланты остаются за пределами системы. Мы знаем о таких самородках.
— Это касается и историков?
— Им сложнее, в сто раз сложнее. Ведь история — это, как сказал Михаил Покровский, политика, опрокинутая в прошлое. Политика! А это дело жесткое, если не сказать грязное. Им, чтобы добиться новых степеней, сохранить свое положение при верхах, главное — ничего нового не открыть! Так надежнее. А то, не дай Бог, откроешь что-нибудь «не ко двору». Гораздо выгоднее закрывать все вновь открытое. Куда надежнее. Пример тому самый доказательный: как только меняется власть, так история переписывается с точностью до наоборот. Что это значит? История не наука! Это мнение правящего класса. Истинные историки во все времена и во всех странах, к сожалению, были лишь несогласные с огосударствленной историей.
Видимо, сегодня украденной былью всего человечества (не только России) должны заниматься энтузиасты по воле сердца, а не за деньги. Среди них, конечно, будет попадаться немало фантазеров, которые будут выдвигать теории типа Рюрика с братьями прислали в Новгород инопланетяне с планеты Трон, а немцев наклонировали в Скандинавии специально, чтобы зачморить славян.
Подобной хрени, между прочим, я читал немало! Она и в интернетовских комментариях (а я их обязательно читаю) иногда встречалась.
Но время и народное мнение — лучший фильтр правды. Сколько бы ни гнобили нашего царя Ивана IV (в Европе его даже прозвали «Ужасным», за то, что казнил казнокрадов и выгнал заморских торгашей на мороз голыми) — народ славянский продолжал чтить его за те добрые дела и за жесткую власть, за то, что Россию сделал сильной, улучшил образование и многое другое… И называл его — Иван Великий! Позже Петр — еще один великий воин, который во многом учился у первого русского царя — присвоил себе погоняло Великий, а Ивану IV, у которого это прозвище отнял, приклеил лейбл «Грозный». Пётр, между прочим, был куда более грозным. А Иван Васильевич правил в страшные средневековые времена, когда весь мир упивался казнями, которые проводились на центральных площадях. И каждый монарх был убийцей. Он не был ожесточённее других. Зато бесспорно, что он обгонял современников по образованности. Он же и музыку писал, и историю знал, и богослужения составлял. Пожалуй, излишняя религиозность, доходившая до экстаза — вот его недостаток и корень бед. Но тогда, в XVI веке, очень сложно было переломить эту тенденцию. Всё было слишком густо замешано на религии. Трудно было от нее освободиться. Кстати, отчасти это удалось Петру. Вот он во многом отбросил религию. Не совсем, но все-таки отбросил. Даже каменные здания стали строить не только для монастырей. И светская литература возникла.
— А как же культ святого Александра Невского, которому он поклонялся?
— Я уверен, что для Петра он, прежде всего, был воином и дипломатом. Да Невский и в реальности не был таким уж богомольцем. Полководец, достаточно коварный политик, он умел общаться и с ордынцами, и с европейцами, успешно боролся за власть. А его слава связана, прежде всего, с военными победами. Ну, а церковь просто хитроумно использовала его авторитет после смерти. Если посмотреть список канонизированных русских князей — вы удивитесь. Там же много противников. Одним прославляли за то, что они непримиримо вели себя с монголами, других — за компромисс с теми же монголами. Церковь — гибкая система. Там побеждает конформизм. Быть может, потому она и сохраняется уже не первое тысячелетие? Они — беспринципные и умелые политики, которые никогда не забывают о своем интересе.
— Но вернемся к Ивану Грозному — первому русскому царю, вокруг которого уже несколько веков не умолкают споры. Для Вас он, в первую очередь, кто?
— Это самый оболганный политик в истории. Против него действовали самыми непотребными способами. Попытаюсь объяснить чуть подробнее. О том, что в мире есть экономические киллеры, благодаря американским документальным фильмам «Дух времени», сегодня знают многие. О том, что есть киллеры исторические, даже не догадываются. В отношении истории они всегда работали по двум направлениям: первое — поменять в российской истории плюс с минусом местами, второе — убрать из учебников, энциклопедий и справочников все, что касается чести и достоинства русских людей: дворян, военных, крестьян… А вот любую жестокость, которой тоже было немало, не только оставить, но и приукрасить. Вот и Грозный — самый яркий пример такой спецоперации на идеологическом фронте. Его же буквально с землей смешали! Конечно, Иван Васильевич был не подарок. Однако то, что о нем пишут, и то, каким его изображают в фильмах, слишком далеко от правды. Например, в одном из учебников написано, что Иван Грозный в Новгороде Великом казнил более десяти тысяч человек. По последним подсчетам дотошных копателей старины, по распоряжению Ивана Грозного за всю его жизнь было казнено… около пяти тысяч человек! Готов добавить еще одну тысячу для верности — до конца верить статистике никогда нельзя. Но, если сравнить с любой европейской страной того времени, можно смело сказать… — всего пять — шесть тысяч человек! В Париже с ведома короля в одну ночь вырезали более 30 тысяч человек. Однако Карла IX никто потом «Грозным» не называл. Английская королева Елизавета I, которой Иван, будучи еще не Грозным, делал предложение, а она ему отказала, за свою жизнь отправила на эшафот и на виселицы более 80 тысяч человек! Но ее называют Великой, а нашего Ивана Васильевича Грозным.
— И почему так происходит? Почему именно его выбрали в качестве ритуальной жертвы?
— Он сильно кое-кому наступил на пятки. И наметил для России тот путь, которого наши западные заклятые друзья больше всего боятся. Ну, посудите сами. Почти каждый американский президент загубил в мире в несколько раз больше народу, чем наш Иван Грозный. Почему Запад уже несколько веков пытается преподнести нам Ивана Васильевича как маньяка? Чем он так провинился перед Европой? Все очень просто… Он ненавидел торгашей и предателей! Иностранцев — продавцов водки — однажды выгнал ночью на мороз в чем мама родила и лично над ними потешался. После чего выдворил «отмороженных» навсегда из России. Поддавшись западным сочинялкам, никто не вспоминает о том, что при Иване Грозном начали печататься в России книги, стало улучшаться образование, было открыто множество школ даже для крестьянских детей, набрали силу земства, построили множество каменных крепостей… Армия окрепла, получила пушкарей и медиков, были обозначены границы России… При этом оказалось, что на ее территории могли бы уместиться несколько Франций и Англий. Это вообще привело западные страны в бешенство. Да, чуть не забыл… Навсегда было покончено со страхом перед татарскими набегами! Множество экспедиций Иван Васильевич отправил на север и на восток для выяснения: пригодны ли тамошние земли для русского крестьянина? Много можно перечислить заслуг этого царя. Недаром до Петра I его называли Иван Великий. Когда же Великим начали величать Петра, Ивану Великому пришлось искать новое «погоняло». Двум Великим в российской истории места нет. Тогда-то припетровские историки и прилепили Ивану Васильевичу кликуху «Грозный». Естественно, не без влияния Запада. Сильно напугал Европу наш Иванушка Грозненький своими реформами. Если б я был кинорежиссером, не задумываясь снял бы фильм о том, как через всегдашних «агентов влияния Запада», вечных предателей России — поляков, было подстроено Смутное время с одной-единственной целью — навсегда уничтожить власть набравших силу российских царей Рюриковичей. За польские деньги предатели-бояре вырезали всех потомков Ивана Грозного, вплоть до малолетних детей. После чего из той же Польши один за другим начали поставляться в Россию самозванцы. Была запущена в народ легенда о том, как Иван Васильевич убил своего сына. При этом постарались забыть, как те же бояре отравили любимую жену царя и его матушку, которую он боготворил более всех на свете. Долго терпел Иванушка, еще далеко не грозный, предательства своих прислужников. Поначалу даже уговаривал их больше так не делать. Наконец, после убийства очередной жены, не выдержал и понял, что если немедленно не станет Грозным, то народ его не поймет.
— Получается, Грозный — центральная фигура русской истории?
— Я убежден, что, если б не Иван Грозный-Великий, Русь так бы и не поднялась с колен после татаро-монгольского ига. Это и напужало Европу! И началась великая пиар-кампания супротив царя-упрямца. Закончилась для России плачевно: красиво одетые поляки дошли аж до Кремля, засели в нем, с испугу закрыли ворота и хоть недолго, но радостно болтали ногами, сменяя один другого на российском троне — ради развлечения. Царями они, конечно, не были. Короче, расшевелили медведя. И проснулся он как раз в том самом Новгороде, в котором, согласно официальным сегодняшним историческим сведениям, после резни, учиненной царем Иваном, вообще не должно было остаться населения. А между тем, именно в Новгороде собралось могучее народное ополчение, и в очередной раз Родина простила государство, и пошла его выручать, и выгонять поляков из священных кремлевских палат! Тогда удалось. Но это не означает, что удастся и завтра. Но, отвечая на ваш вопрос, скажу, что центральной фигурой нашей истории я все-таки считаю другого человека. Более загадочного и таинственного. Но именно он заложил основы развития нашего народа на века вперёд. Он нарисовал чертёж будущей России в те времена, когда такого слова ещё не было.
— Вы говорите о Вещем Олеге?
— Да, конечно, о нем. В последние годы это для меня фигура номер один. Здесь я, конечно, больше рассуждаю по-писательски. Я чувствую его — как героя, как необыкновенно притягательную личность. Для меня он затмевает и Рюрика, и Иван Грозного, и Петра Великого, к которому я тоже все-таки не потерял уважения, хотя не одобряю оголтелого западничества. А центральная фигура — все-таки Олег. Кстати, единственный правитель в долгой истории нашей страны, от которого в официальной истории не сохранилось даже отчества. Разговор о нем надо начать издалека. Знаете, как археологи узнают, на каких землях в древние времена жили славяне? Это очень любопытно! Если находят следы выращивания ржи или льна, значит, то были земли славянские или их предков. Так вот… судя по археологическим данным, предки славян — будем их называть праславяне — заселяли большую часть Европы уже в середине третьего тысячелетия до… нашей эры! Наверно, то было самое мирное и золотое время для коренных жителей Европы — землепашцев. Но постепенно стали набирать силу новые степные, кочевые племена. Они нарушили спокойствие Золотого века праславян и стали их теснить понемногу с Дуная и предгорья Карпат к северу. Рабовладельческие цивилизации, такие как Греция, Персия, Египет, Финикия, вообще превратили юг Европы в сплошную мясорубку. Рим добрался со своими имперскими замашками и до севера! И начали славяне потихоньку приходить в движение, бросать исконные земли предков, расходиться… Кто на восток, кто еще глубже на север от этой бессмысленной бойни.
— Это было задолго до Олега?
— Задолго. Я начал издалека. Например, в то время на острова переселились шотландцы. Они тоже из праславян. Поклонялись богу Велесу. От его имени Уэллс. Бог скота — поэтому Скотлэнд. Дело в том, что и у праславян, и у славян был серьезный недостаток — они не признавали рабства. И еще: очень не любили воевать! Желали лишь одного — жить мирно, почитать своих богов, собирать урожаи, радоваться праздникам, которые всегда посвящали солнцу или другим явлениям природы. Даже одежды носили светлые, чтобы радостнее было жить, глядя друг на друга. Вот почему давным-давно, однако во времена вполне запамятные, переселилась часть славян на восточные земли, а потом еще дальше на северо-восточные. Озера, реки, леса… Кое-где леса спалили — получились поля. И стали жить-поживать, добра наживать, а земли те вскоре стали для них родными. Поскольку, где человек трудится, там и его Родина. Однако вскоре «мясорубка» «прогрессивной части европейского человечества» стала подступать и к их новой Родине. Ближайших соседей, что сели еще ранее на Днепре, обложили данью степняки-хазары. С севера и с запада тревожили германские племена. Неспокойно стало. Как роду славянскому себя сохранить?
Главные вопросы решались у славян общим собранием. Происходило оно на городской площади, которая чаще всего называлась красной, от слова «красная» в значении «светлая». Называлось такое собрание «Вече». То, что нынче в России называется Думой. Только в Думе депутаты без роду, без племени, а на Вече сходились мудрейшие от каждого рода. Разница, кстати, существенная: мудрейшие или выбранные по рекламе за деньги? Сегодня считается, что демократия зародилась в Греции. Чушь! О какой демократии может идти речь в Греции, если там был рабовладельческий строй? Правом голоса обладали только богачи, у которых было достаточное состояние и некоторое количество рабов. Впрочем, и в наше время демократами себя называют лишь те, кто с деньгами и наверху у власти. А Рим? Их Сенат — пародия на демократию! Он состоял сплошь из казнокрадов. Нет, настоящая, честная демократия в древние времена была только в Израиле — «Собрание судий» и у славян — «Вече». Рассаживались на Вече по ступенькам на площади. Кто более уважаем, занимал ступени повыше. Такие назывались «оступененными». Потом слово облагородилось и стали говорить «остепененный». Солиднее! Вот так простое слово «ступень» переродилось в гордый термин «степень».
Все, казалось бы, шло хорошо. Однако лишь поначалу. Времена быстро менялись. Появились не только враги на границах славянского мира, но еще и южные торгаши вкрались в неторопливую жизнь мирян-землепашцев. Там, где враг не пройдет, торгаш всегда влезет.
— А славяне торговать не любили?
— Не любили. Иногда занимались этим, были славяне-купцы, но это занятие не слишком уважалось. А когда погружались в эту стихию — разрушался весь многовековой уклад. Соблазны оказались для славян страшнее вооруженных врагов. Кто-то быстро разбогател, продавая меха заезжим купцам. Кому-то выгодно удалось продать лен, зерно… Кто-то выстроил крутой терем. Кто-то сам стал купцом. Началось разделение по достатку. И воцарилось на Вече на долгие годы несогласие. Каждый «депутат» стал биться за свой род, за свою выгоду. Научились у южных торгашей. Не стало более порядка в «стране Гардариков». Срочно надо было создавать войско-дружину. А как? Один род, тот, который ближе к границе жил, понимал, что надо в общую казну на содержание войска отдавать минимум десятину. А те, кто отселились от границ далее, их не поддерживали. Зачем? И так до них враг никогда не доберется!
Князем, который руководил Вече, — как бы теперь сказали, спикером парламента — был легендарный Гостомысл. Имя очень даже славянское. Княжеский род Гостомысла издревле славился гостеприимством и благожелательностью. Благодаря своему авторитету сдерживал он нередко «народных избранников», готовых пойти стенка на стенку. Слушались его. Доверяли. Не раз жизнь доказала, что его решения верные и дальновидные. Понимал Гостомысл: если вовремя все не объединятся — никакое Вече впредь не спасет. Еще понимал, что сам не вечен. Стар стал, а власть передать некому. Было у Гостомысла четыре сына. Двое погибли в схватках с шайками хазарскими. Двое — в стычках с нурманами, когда последних изгоняли с Ладоги. Я буду часто называть норманнов нурманами. Скорее всего, наши предки произносили это слово именно так.
Нет больше наследников. Правда, есть три дочери. У них сыновья. Власть должна была перейти если не к сыновьям, то к внукам по старшинству. У старшей дочери сын был видный, не по годам развитый, богатырского телосложения. Звали его Вадим. Вот только отец, муж дочери, принял христианство и сына крестил. Не нравилось это Гостомыслу. В ту пору славяне христиан побаивались. Во-первых, христиане, которые до них добирались, были в основном люди торговые и пытались все время обмануть. Во-вторых, ходили в черных одеждах, отчего глазу славянскому становилось, глядя на них, печально. А главное — все время оскорбляли они славянских богов, превозносили своего. Славяне им не раз предлагали: зачем спорить? Раз вы поклоняетесь Христу, а живете среди нас, поставьте и его с нашими богами на капище и почитайте, как мы своих. Сердились христианские купцы. Да как вы смеете? Наш должен один стоять! Ваши ему не ровня. Обижали такие слова славян. Как же при таких настроениях князем сделать христианина, который к тому же с торговыми людьми путаться начал? Не по душе это придется народу. Другое дело — средняя дочь Умила… Правда, живет не на родной земле, вдали от родительского дома, на не доступном врагам-германцам острове в Варяжском море. Зато, говорят, детей вырастила смелыми, отважными бойцами, под стать их отцу — герою князю Годславу.
— Вы рассказываете о приходе Рюрика?
— А без него до Олега не добраться. Старшой Умилы — Рарог — авторитетом стал даже среди варягов. Целую флотилию из лодий на острове создал. Дружину добрую собрал. За отца саксам отомстил. Не всем, конечно, а только тем конунгам, которые бесчестным путем выманили князя бодричей и казнили его на глазах защитников города для их устрашения. Сказывали, в бою этот Рарог был неуязвим, будто кто-то на него особый оберег наложил. Мечами с обеих рук владел. По слухам, волхв его еще в детстве учил: ставил в лодку, сам стрелы в него пускал, мальчонка должен был от них уклониться, и при этом чтобы лодка не перевернулась. В дружину к Рарогу шли даже скандинавы. Называли его по-своему — Рюриком. Дисциплина в его дружине была отменной. Радовался Гостомысл таким слухам. Вот бы такого внучка заполучить. Он бы всех несогласных заставил объединиться. Пришел бы с дружиной, приказал всем дружить, и все бы дружили. Торговых бы поприжал за год-два, собственное войско организовал, своих бойцов-варягов учителями сделал. Оружие, говорят, у него лучше скандинавского, хотя и в подражание выковано. Тогда бы нурманы на нашу землю точно соваться перестали. Да и хазары еще бы сто раз подумали, прежде чем пытаться, как полян, данью обложить.
Вот только как остепененных и народ убедить? И придумал Гостомысл такое, что может придумать только человек одаренный, причем именно славянского рода. Будто видел он сон! Из чрева его средней дочери Умилы вырастает великое державное дерево! Крона этого древа разрастается, наливается силой невиданной и становится неохватнее, чем у остальных древ в округе. Позвал волхвов, рассказал им о своем вещем сне. Те сразу поняли, к чему князь клонил. Доброе дело затеял! Соединить две ветви славянского рода: военную силу тех, кто «с заката», с трудягами «на восходе». Силища получится! Врагу так просто не одолеть. Созвал Гостомысл Вече, рассказал о своем сне. Волхвы подтвердили: мол, действительно, и они видели, что Гостомысл такой сон видел. Короче, удостоверили! Тут надо сказать, что славяне всегда больше верили снам, чем законам. Сны у них часто назывались вещими. Не в том смысле, что они во сне видели какие-то дорогие вещи, как нынче видят в снах коттеджи, яхты, дубленки… Вещий сон от славянского слова «весть». Он приносит весть.
Сон сильное впечатление произвел на Вече. Уж раз такому мудрецу, как Гостомыслу, вещий сон приснился, значит, в этом сне веления богов! И решили мудрейшие из старейших и старейшие из мудрейших послать гонцов к Умиле и к ее сыновьям. Конечно, были и несогласные. Особенно недоволен остался сын старшей дочери — Вадим. Ведь ему по закону, а не согласно сну, власть должна была перейти. Но обхитрил его мудрый седой дед. Сном воспользовался. То есть тем, что вне закона. Закон ведь люди пишут, а сон — от богов!
Поделиться книгой: