Кто виноват?

Но вот пришли — всем четверым уже под семьдесят, состарились, пока в Думе заседали. Только непонятно, зачем все эти хлопоты с выдвижением кандидатов, с предвыборной программой, если всё решает большинством одна единственная партия, а предложения оппозиции — коту под хвост? При чём здесь демократия, если голос избирателя никто не слышит?

— Для нас это средство борьбы за власть, — такое толкование демократии дал председатель партии «За правду!». — Ну а когда захватим Зимний дворец, телеграф и телефон, тогда установим диктатуру пролетариата и будем строить коммунизм. Что тут непонятного?

— Непонятно, зачем вам депутатские мандаты, — возразил глава объединения «Каждому по справедливости». — Взяли бы в руки автомат и бегом на баррикады.

— Для нас это неприемлемо, мы уважаем конституцию страны. А вот когда легитимным путём придём к власти, всё сделаем по-своему.

— Никогда этого не будет! — рассмеялся лидер партии «Мы первые», занявшей третье место на последних выборах. — Скорее уж остров Пасхи войдёт в состав России или америкосы Аляску нам вернут.

— Островов у нас своих хватает, и Аляска даром не нужна. Мы вон Чукотку всё никак не можем обустроить! В третьем тысячелетии народ по-прежнему живёт в юртах, на оленьих упряжках ездит. Стыдоба!

— А не вы ли критиковали наш законопроект о строительстве узкоколейки из Магадана на Сахалин?

— Неправда ваша! Минфин пригрозил урезать зарплату депутатам, и мы вынуждены были…

— Были, не было… Какая разница, если авторитет нашей партии поставлен под удар?

— Да какой там авторитет? За вас только слепые старухи голосуют!

— А за вас маргиналы!

— Кто бы ни голосовал, но мы старейшая партия страны, а по составу самая молодая.

— Дурней с претензией на власть везде хватает. Вот и Россия ещё не обеднела подобными «талантами»…

Спор между тремя ветеранами предвыборных баталий мог продолжаться бесконечно долго, а глава правящей партии словно бы в рот воды набрал. Но вдруг оглушительно чихнул и, воспользовавшись замешательством коллег, обратился к Ивану Лукичу:

— Я вот о чём подумал. А что, если организовать трансляцию нашей встречи по телевидению? Нам нечего скрывать от народа, пусть знают, кто выступает за диктатуру, а кто за высадку десанта ВДВ на остров Пасхи. Я уж про Чукотку не стану говорить, там уже давно проложено метро и созревают апельсины круглый год.

Идею с трансляцией не поддержали, а на чукотском метро не стали заострять внимание — пойди проверь, есть ли оно или нет, но даже если уже функционирует, всё равно это чудо из чудес запишет себе в заслугу правящая партия. Поэтому продолжили спор о достоинствах электората…

Если бы Ивану Лукичу сказали, что он по-прежнему спит, с радостью поверил бы, но, увы, такого человека не нашлось. Поэтому и вынужден был ещё целый час слушать обвинения в клевете, в передёргивании фактов, в обмане избирателей. Слава богу, что до драки дело не дошло, но президентский кабинет партийные функционеры покинули слегка побитые, так ни о чём и не договорившись. Только глава правящей партии задержался по просьбе Ивана Лукича.

Причина в том, что за время этой перебранки к Антону Евгеньевичу Мясоедову накопилось множество вопросов. И дело не в «чукотском метро» и не в заполярных апельсинах — Иван Лукич всего-навсего хотел понять, что из себя представляет демократия по-думски, и получил такой ответ:

— Что тут долго рассуждать? Народ проголосовал за нашу партию, то есть не все, но подавляющее большинство. Это значит, что люди нам доверяют и мы можем делать всё, что посчитаем нужным.

— А как быть с интересами меньшинства?

— Так ведь, Иван Лукич, всем невозможно угодить! Как говаривала моя тёща, царство ей небесное, на вкус и цвет товарищей нет, вот и выбираем меньшее из зол.

— Но если приходится ущемлять права меньшинства вопреки требованиям конституции?

Антон Евгеньевич замахал руками, словно бы отгонял назойливую муху:

— Нет, что вы, этого не может быть! Впрочем, если иногда случается, обиженные имеют право обратиться в суд, в прокуратуру.

— Думаете, их там поймут?

— А почему бы нет? Там люди образованные, опытные.

У Ивана Лукича в таких делах был кое-какой опыт, но рассказывать о своих злоключениях не стал, только спросил:

— Вы помните, что написано в пятьдесят пятой статье нашей конституции?

— А как же? — удивился такому вопросу Антон Евгеньевич и процитировал: — "В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина".

— Это второй пункт статьи, но есть ещё и третий. Там сказано примерно следующее: права и свободы могут быть ограничены законом, если это необходимо для защиты прав и законных интересов других лиц. Ну и далее по тексту. Теперь представим, что некие чиновники заинтересованы в увеличении своей зарплаты, а денег для этого в бюджете нет. Как этого добиться?

Антон Евгеньевич только развёл руками:

— Сразу как-то не соображу…

— А я вам подскажу. Чиновников у нас три миллиона, а работающих пенсионеров более восьми миллионов. Если каждому такому пенсионеру урезать пенсию на пять тысяч, это позволит повысить зарплату чиновникам в среднем на тринадцать тысяч. По-вашему, такое решение Госдумы соответствует принципу народовластия? Если понимать это в более широком смысле, готов ли народ пожертвовать собой ради ваших интересов?

Другой бы сразу записал Ивана Лукича в иностранные агенты, но, когда такое говорит сам президент, тут надо бы подумать прежде, чем делать выводы.

На этом разговор закончился, поскольку Антон Евгеньевич так и смог внятно ответить на вопрос. А по дороге в штаб-квартиру партии всё пытался найти ошибку в этих вычислениях, но так и не нашёл: «Опять меня подставили! Они там в Думе нахимичат, а я снова виноват».

Глава 4. Жил-был доцент…

Жил, не тужил. На высокие должности внимания не обращал, в чужие кошельки не заглядывал. Папа — профессор, мама — профессорша. Что ещё требуется от наследника — не уронить в грязь лицо и сохранить верность семейным традициям. И вот, надо же…

"Чёрт меня дёрнул — в эту Администрацию устроиться. Сидел бы себе за кафедрой, супчик диетический в студенческой столовой хлебал, учил подрастающее поколение уму-разуму. Так нет, поддался на уговоры — ты да я, да мы с тобой, нам без тебя никак…" Соблазнительно всё это, но уж больно хлопотно. Голосок-то у доцента совсем не командирский, личико скорее к лирическому отступлению располагает — ну, какой из него рукамиводитель, да ещё общероссийского масштаба?! Нет, говорят, вполне справляешься. Уже то, что врагам нашим не продался — заслуга неоценимая. А как тут продашься, когда никто и не предлагает?

Что и говорить, скверная должность досталась. К тому же безликая чиновничья масса — со всех сторон, и кроме отвращения — других эмоций не вызывает. Работают от инструкции до инструкции, по принципу — шаг вправо, шаг влево считается прогул. И никакой инициативы — уж очень риск большой, можно без премиальных остаться.

И кто бы мог подумать, что столь непредставительную фигуру двинут в ферзи? Такое разве что в кошмарном сне приснится. "Да не могу я! Попросту боюсь! Не надо! Не хочу!" Долго отбивался доцент, но силы оказались не равны. Поставили на ещё более руководящий пост и записали кандидатом в президенты.

И вот, с тех самых пор снится по ночам доценту один и тот же сон. Будто уже торжественный марш отзвучал, и фанфары чего-то пропели, — словом, начинается инаугурация. А он никак не может вспомнить, в какой карман шпаргалку с речью положил.

Ну, что с него возьмёшь? Доцент, он и есть доцент…

Этот сон Ивану Лукичу так и не приснился — подручные Морфея отправили его по другому адресу, прямо в спальню Мясоедова. Всё потому, что негоже человеку, даже президенту, лезть в чужие сны, тем более если там речь идёт о претензиях на высший пост в государстве. Ну а Антон Евгеньевич к этому сну уже привык, не обращал на него внимания — тут наяву такое происходит, что не до вещих снов.

Вечером того же дня Антон Евгеньевич рассказал о последних событиях жене — будто президент усомнился в том, что чиновникам нужно повышать зарплату. Та в ужасе:

— Ох, как некстати! Я как раз присмотрела новую «ауди» розового цвета…

— Ещё говорит, какая же это демократия, если пенсии снижают.

— Да как он мог? Это же последнее дело — поднять руку на святое! Мы и так плетёмся в хвосте цивилизованного мира, а если демократию отменят…

— Вряд ли до этого дойдёт, но кое-какие изменения возможны.

— Ах, Тоша, я же тебя предупреждала, нельзя назначать этого Ивана президентом.

— Софочка, так никто его не назначал — народ выбрал!

— Не рассказывай мне сказки! Знаю я, как это у вас делается.

— Что уж теперь? Да я и предположить не мог…

— А что ты вообще можешь? Меня надо слушать, а то вообразил себя чуть ли не пупом всей Земли.

— Ну, ты это… Ты не увлекайся.

— Да как же мне молчать, если интересы семьи ставишь под удар?

— Какие ещё интересы? — после рабочего дня Антон Евгеньевич о том только и мечтал, что добраться до добраться до любимого дивана, а тут, видишь ли, пристала, как банный лист.

— Ты что, уже забыл? — не унималась Софья Павловна. — Ведь столько уже говорила тебе про то, что у каждого политика должна быть своя семья. Ты им помогаешь, они тебе, на этом только демократия и держится.

— Софочка, родная! — умоляющим тоном даже не проговорил, а прошептал Антон Евгеньевич. — Только не сейчас! Пойми, в штаб-квартире партии только об этом и говорим, делом даже заниматься некогда, а приду домой — и ты туда же.

— Да не могу я молчать, когда того и гляди уравниловку введут! — Софья Павловна совсем разбушевалась: — Антон, куда подевалось твоё мужество? Где забота о тех, кто поднимал страну из руин в начале 90-х? Где, наконец, ответственность перед нынешними спонсорами? Да приструни ты как-нибудь этого Ивана, не помнящего своего родства, если не можешь снять его с работы!

Не зная, как успокоить разбушевавшуюся супругу, Антон Евгеньевич ляпнул:

— Как я его приструню? Он президент, а я только пятое колесо в телеге, — и виновато улыбнулся.

— Знала бы, никогда бы за такого размазню не вышла! Короче, я спать пошла, а ты посиди ещё, подумай.

А как тут думать, если от услышанного за день раскалывается голова? Это вам не лекции читать в университете!

На следующий день созвонился с Мишей Идельсоном — так мол и так, подскажи, что делать. Тот долго не раздумывал и сразу выдал:

— Надо избавляться от этого Ивана!

— Но как?

— Если законопроекты не подпишет, нужно объявлять импичмент.

— Миша! Я по образованию юрист, и со всей ответственностью заявляю, что легальных оснований для импичмента нет и не предвидится.

— Кто из нас председатель партии, ты или я? Вот и проведи с депутатами работу. Они ведь тоже страдают от инфляции..

— Депутатские страдания — это не повод для импичмента.

— Пусть пораскинут мозгами, что-нибудь придумают. Да не мне тебя учить! Причин можно найти немало, скажем, неизлечимая болезнь…

— Он здоров как бык! Мне бы такое здоровье в его возрасте.

— Так покопайтесь в его прошлом. На любого человека можно компромат найти.

— Не суди по себе! А он чист перед законом, накануне инаугурации ещё раз проверяли.

— Ну, тогда не знаю… Надо посоветоваться с Яшей Либерзоном, он мастак в таких делах.

— Постарайся, Миша! На одного тебя надежда.

Глава 5. Жил-был олигарх…

Жил он счастливо. Детей у него было видимо-невидимо, а слуг — ещё больше. А всё потому, что денег навалом — в разных там баночках, шкапчиках и сундуках понапихано, даже в вазоны расфасовал, не говоря уже о том, что под матрацем у олигарха всегда наготове была солидная заначка.

И чему тут удивляться, ежели каждое утро спозаранку, не успеет ещё солнышко над лесом показаться, олигарх уже спешит в тайгу. С лопатой наперевес, и кузовок вместительный за плечами. Зайдёт в лес поглубже, носом в разные стороны поведёт, воздух ноздрёй потянет — "ага, здесь!". И только землю раскопает, как оттуда, словно рябчики из травы, начинают выпрыгивать монеты золотые, одна за другой, одна за другой. И прямо в кузовок ровными рядами ложатся, чтоб пересчитывать потом легче было.

Наполнит олигарх кузовок, ямку землёй забросает, потопчется чуть, да хворосту ещё на это место подкинет — и домой! А по дороге к дому всё думает, куда ещё можно монеты добытые распихать.

Долго олигарх так семье капиталы на пропитание добывал, но однажды стал примечать, что следом за ним кто-то по лесу ходит. Раз ходил, другой, а на третий раз олигарху боязно стало. Чего уж тут — вот приложат обухом-то по голове, кузовок отберут, а чем же я семью кормить буду?

Подумал олигарх, погоревал немного о нераскопанном ещё богатстве и решил удариться в бега. Избу продал, а на полученные деньги дюжину подвод купил, чтобы сундуки да шкапчики с монетами на них сподручнее было увезти. И в путь!

Прошло время. Устроился олигарх с семьёй на новом месте, как раз у самого синего моря, где золотая рыбка обитала. Только рыбка эта ему вроде ни к чему — он и сам со своими желаниями вполне справляется. Что ж ещё надо, если на каждом берегу моря — по белокаменному дому да по персональной ладье?

Только стал олигарх с некоторых пор замечать, что народ окрестный как-то недобро посматривает на его дома, да и ладьи его под белоснежными парусами, похоже, у кого-то зависть вызывают. Ох, как бы до шкапчиков и баночек с монетами не добрались?

И решил он тогда вот что. Все монеты свои дворовым раздал, дома сыновьям отписал, а дочерям — лодки. С женой троекратно облобызался, собрал в платочек горсть родной земли и за ворота — пошёл куда глаза глядят! Только его соседи, сбежавшиеся на плач да причитания супруги, и видели. Вот и всё. Народ посудачил, покряхтел и довольный разошёлся.

А на следующее утро через те самые ворота заходит во двор некто чумазый и босой, в одном исподнем и с узелком в руке. А бывшая супруга олигарха на глазах у сбежавшихся соседей его дворовой челяди и представляет — вот вам новый управляющий, по-заморскому, топ-менеджером называется. Чтоб у него — ни-ни!

Всё бы ладненько, да только уж больно он на прежнего олигарха смахивает — рожа кривая, глаз с поволокой и волчья пасть. Ну до чего похож!..

На этот раз Иван Лукич ничуть не удивился, когда очередное сновидение оказалось то ли с криминальным, то ли с политическим подтекстом. Как и многие пользователи интернета, он был наслышан о деловых связях Мясоедова с неким олигархом. После того, как владелец небольшой нефтедобывающей компании Михаил Идельсон за несколько лет стал миллиардером, много слухов ходило по сети о причинах такого удивительного взлёта, и все сошлись на том, что, если человек умеет дружить с нужными людьми, тогда успеха в бизнесе обязательно добьётся. Вскоре Идельсон оказался в списке Форбс, да ещё и занял второе место в категории самых богатых предпринимателей России.

А всё началось с того, что он получил право на добычу газа в одном из дальних регионов на севере Сибири — злые языки утверждают, что решающую роль тут сыграла дружба с Мясоедовым, само собой не бескорыстная. Нажитый таким образом капитал Идельсон частично переписал на членов семьи, да кое-что перевёл «за бугор» от греха подальше, и этому не стоит удивляться в нынешних реалиях. Так что содержание последнего сна Ивана Лукича мало отличается от того, что произошло на самом деле.

К этому следует добавить, что Идельсон с недавних пор стал одним из спонсоров предвыборной кампании той самой партии, которую возглавлял Мясоедов — наверняка и депутатов подкармливал от щедрот своей души. Но вот чего не знал Иван Лукич, так это имени той «светлой головы», которая разработала уникальную комбинацию по добыче золотых монет из сибирских недр — тех самых недр, что, согласно конституции, по-прежнему числятся народным достоянием.

Подобные идеи, как известно, не рождаются просто так — нужна веская причина для того, чтобы заставить работать мозговые извилины на пределе их возможностей. Обычно всё сводится к деньгам — человек со скромными потребностями никогда не станет напрягать свой мозг, чтобы заработать миллион, если ему достаточно и половины этой суммы. Но есть категория людей, для которых содержимое кошелька является мерилом всех ценностей, существующих в подлунном мире — таким человеком и был Миша Идельсон.

Когда-то он трудился рядовым инженером на НПЗ, однако Яше Либерзону, в то время занимавшему пост вице-губернатора одной из областей в Поволжье, понадобился надёжный человек для того, чтобы наложить лапу на весьма прибыльные местные активы. Сам он не мог действовать в открытую, а Мише, с которым в школе сидели за одной партой, вполне можно было доверять — не сдаст ни при каких условиях. Сказано — сделано, и за относительно короткое время оба обзавелись солидным капиталом. Однако Идельсону масштабов одной области показалось мало:

— Яша! Ты из нас самый головастый, придумай, как мне выйти на более высокий уровень?

— Родственников поищи на Старой площади или в Кремле.

— Да нет там никого! Ни кума, ни троюродного дяди. Неужели других вариантов не найдёшь?

Яша долго думал, и вот в его голове родилась уникальная идея — наверняка её давно уже используют за рубежом, однако в России ничего такого не было:

— Учреди благотворительный фонд.

— Ты совсем сдурел? Лучше я свои капиталы на Кипр переведу или куплю недвижимость в Москве…

— Эх, Мишаня, как был ты лаптем, так им и остался. Недвижимость твою могут отобрать, зарубежные счета блокируют, а вот благотворительный фонд никуда не денется. Не посмеют они оставить без помощи сироток и бедных стариков!

— А мне-то что с того?