Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Плата за шантаж - Эд Макбейн на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

СБЫТЧИК

ПЛАТА ЗА ШАНТАЖ

ТОПОР

ЭД МАКБЕЙН

Эд Макбейн — зто необычно сильная поступь, атмосфера реализма и огромное воздействие»

Эрл Стенли Гарднер

Эд Макбейн и его произведения

Имя Эда Макбейна — автора многочисленных повестей и романов детективного жанра — широко известно во всем мире. Эд Макбейн — псевдоним Сальваторо А. Ломбино, американца итальянского происхождения. Он родился в 1926 году в Нью-Йорке, детство его прошло в Бронксе, районе Нью-Йорка, населенном в значительной мере разноязыкими иммигрантами. Это было время депрессии и экономического кризиса, когда социальная напряженность и преступность резко возросли. Юношеские наблюдения жизни большого американского города оставили неизгладимые впечатления. В своем творчестве писатель постоянно обращается к проблемам преступности в жизни «Города».

После службы в ВМС США Сальваторо Ломбино окончил колледж, работал учителем, в свободное время сотрудничал с литературным агентством, сочиняя небольшие рассказы, затем стал профессиональным писателем.

Его творчество представлено несколькими направлениями. Одно из них — романы на социально-этические темы, начало которым было положено в 1952 году, когда вышел первый роман писателя под псевдонимом Ивен Хантер. Самым известным произведением этого направления является «Black Board Jungle». Роман переведен на русский язык.

Другим направлением творчества писателя стали детективные романы и повести из серии «87-й полицейский участок». В них писатель выступает под псевдонимом Эд Макбейн.

Место действия — вымышленный американский город Isola[1], англоязычные персонажи называют его Айзола, а испано- и итальяноязычные — Изола. Почти в каждом произведении Эда Макбейна есть персонажи, говорящие по-испански либо по-итальянски, а один из главных героев сериала Стнв Карелла — итальянец.

В городе угадывается Нью-Йорк с рекой Гудзон, полуостровная часть с районом Бронкс, островная — с районами Бруклин, Куинс. Возможно, название небольшого городка Изола, находящегося в столичной области Лациум, около Рима, перенесено автором на вымышленный многомиллионный город.

Серия обширна, уже насчитывает 62 произведения, каждое из которых является как бы главой одного романа. Произведения серии имеют авторские посвящения конкретным лицам, а также предупреждение: «Название города и имена вымышлены, описание же работы полицейских соответствует действительности».

Зарубежные писатели и критики высоко оценивают творчество Ивена Хантера — Эда Макбейна. В мире напечатано более 60 миллионов экземпляров книг писателя.

В ответ на вопрос, как он пишет, было сказано: «Я обычно начинаю с убийства. Затем задаю себе вопрос, что привело к убийству, и стараюсь выяснить, как это делают полицейские… Я очень верю в силу совпадений, потому что, имея представление о работе полицейских, хорошо знаю, как оии помогают в расследовании дел. Я смело прибегаю к использованию совпадений, потому что не признаю установленных правил в описании расследования загадки преступления. Сюжет должен быть динамичным, правдоподобным и занимательным».

Персонажи Макбейна — самые обыкновенные «нормальные» люди, старающиеся, как и большинство их сограждан, профессионально и добросовестно исполнять свою работу, отличающуюся от любой другой только тем, что им постоянно приходится сталкиваться с преступлением, вступать в схватку со злом, какие бы обличья оно ни принимало. Но автор отнюдь не идеализирует героев своих произведений — даже тех, к кому не скрывает симпатий. Не умалчивает о том, что наряду с готовностью блюсти закон двадцать четыре часа в сутки, в полицейской среде бытуют и взяточничество, и грубость, и рукоприкладство, да и просто некомпетентность.

Макбейн знакомит читателя и с далеко не уютной обстановкой полицейского участка, дает редкостную возможность увидеть полицейскую работу изнутри.

Жизнь, однако, состоит не из одной лишь работы, и мы «попадаем» в дома детективов, «присутствуем» при семейных ссорах и на свиданиях с их подружками, проникаемся их житейскими проблемами. Один из главных героев полицейских романов Эда Макбейна — детектив Стив Карелла, изо дня в день имеющий дело с грабителями, убийцами и прочими отбросами общества, находит в себе силы любить жизнь, товарищей и боготворит свою жену.

Побуждая читателя глубже вглядеться в вымышленные характеры, автор показывает людей, их отношения и окружение в самых различных ситуациях, описывает жизнь такой, какая она есть. И мы должны быть благодарны автору за то, что узнаем о быте, нравах, привычках и предрассудках i «ериканцег

Вот это стремление к жизненной правде, достоверности и принесло' Макбейну головокружительный успех. Его роман «Ненавистник полицейских», первый из серии «87-й полицейский участок», вышедший 'в свет в 1956 году, вызвал настоящий ажиотаж^ среди издателей и читателей. Однако к славе автору было не привыкать — на Олимп детективной литературы «за одну ночь», как любят вы, ±ж ться мерч- канцы, под псевдонимом Эд Макбейн взошел уже хорошо известный, можно сказать, знаменитый, «серьезный» литератор Ивен Хантер. Тот самый, что так ярко и громко заявил о себе романом «Школьные джунгли», по которому был снят нашумевший одноименный фильм. И именно в этой картине. состоялся кинематографический дебют рок- н-ролла, начавшего свое триумфальное шествие по всему миру. Перу Макбейна принадлежат несколько сценариев фильмов, в том числе и знаменитой картины Альфреда Хичкока «Птицы».

Детектив — по крайней мере в его классических образцах — это страна-утопия, где зло, пытающееся взять верх, раз за разом загоняется в угол. Потому-то писатели, преуспевшие в жанре детектива, не торопятся расстаться со своими персонажами. Доктор Ватсон вновь и вновь сопровождает Шерлока Холмса, а Эркюль Пуаро, твердо вознамерившись уйти на покой, в сотый раз берется за последнее расследование. Но особенной устойчивостью отличается мир Эда Макбейна. Детективы 87-го участка принимают вызов злых сил и вселяют в читателей убеждение, что у добра есть неплохие шансы выстоять и восторжествовать.

Жизненная и творческая позиция Макбейна лейтмотивом проходит через все его произведения, но особенно четко выражена в повести «Выбор убийцы». Автор не приемлет посягательства на человеческую жизнь. Для него убийство любого человека есть аморальнейшее, чудовищное злодеяние, которое вместе с жизнью отнимает у человека святое святых — душу, оставляя искалеченную и окровавленную телесную оболочку. Без этой души, без этого одного-единственного «маленького» человека вселенная становится несравнимо беднее.

И если Макбейн может еще иронически подтрунивать над *ав- дачливым мелким воришкой, а то и посочувствовать ему, то в разоблачении духовной и нравственной нищеты убийцы он не ведает пощады, несмотря на то, что знает подлинного виновника преступления — среду обитания, общество, вытолкнувшее слабого духом из рода человеческого в отверженную касту нелюдей и выродков.

Проза Макбейна лаконична и отточена, порой жестка, а местами даже, может быть, мрачновата. Вместе с тем ее отличают на редкость тонкий юмор, сжатые, однако чрезвычайно выразительные и запоминающиеся литературные портреты персонажей и психологические мотивировки' их решений и поступков.

Детектив у Макбейна, для которого преступление и следствие являются не самоцелью, а поводом, становится исследованием человеческой души, психологических, бытовых и социальных условий ее существования. Стремясь максимально приблизить свои книги к реальной жизни, автор часто прибегает к своеобразному приему, публикуя на их страницах. подлинные образцы казенных бумаг, встречающихся в повседневной практике полисменов. Чтобы держать читателей в курсе событий, — Макбейн то и дело напоминает о характерных чертах своих героев, о перипетиях их нелегкой жизни. Мы вновь и вновь читаем про седину на виске у одного из детективов я про странное имя у другого; можно считать это избыточностью, а можно —. маркой сериала.

Макбейн делает для людей очень доброе дело. Каждый из нас живет в иллюзорной уверенности, что жертвой преступления может стать кто угодно, только не он сам. И только когда каждый человек проникнется осознанием того, что опасность нависла лично над ним и отпор уголовщине есть его личное дело, только тогда блюстители порядка в атмосфере полного и неукоснительного уважения к духу и букве закона смогут одолеть преступность.

Черпая свои сюжеты из действительности, которая бывает страшнее любого вымысла, писатель не старается пощекотать нервы обывателю, жаждущему острых ощущений. Такова жизнь, и Макбейн честно рассказывает правду о том, что видит вокруг себя, реализуя долг художника и гражданина в стремлении помочь своим талантом сделать жизнь лучше и чище.

СБЫТЧИК

ЭД МАКБЕЙН

Ed McBain

THE PUSHER

First published 1959

© Перевод Г. ЗДОРОВОВА, 1991 Редоктор А. ЭНТИНА

ГЛАВА I

Зима свалилась на голову нежданно-негаданно. Дикая, крикливая, неистовая, она сковала город холодом, заморозила тела и души.

Ветер свистел под скосами крыш, вырывался из-за углов, уносил шляпы, задирал юбки и ледяными пальцами ласкал теплые бедра женщин. Прохожие дули на замерзшие руки, поднимали воротники и потуже завязывали шарфы. Люди пытались отнестись к зиме с юмором, но она шутить не собиралась. Ветер выл, с неба валил снег, покрывая город белым пологом, потом таял, превращался в грязь и снова застывал предательским льдом.

Людей сметало с улиц к пузатым печкам и посвистывающим батареям отопления. Пили дешевый ром или дорогое виски. Забирались под одеяла в одиночестве, или же под завывание ветра наслаждались теплом другого тела в древнем ритуале любви.

Зима обещала быть скверной.

Полицейский Дик Дженеро мерз. Не любил он зимы, и все тут. Вы могли сколько угодно расписывать ему прелести лыжных прогулок, катания на коньках и санках, горячего ромового пунша, но он все равно послал бы вас к чертям собачьим. Дженеро любил лето. Любил и точка. Он любил теплый песок, горячее солнце, безоблачное небо, но и грозы с молниями тоже; он любил цветы и джин с тоником, так что, если бы вы собрали все зимы вместе, запихнули их в консервную банку и выбросили в реку Дикс, Дженеро был бы счастлив.

А сейчас у Дженеро замерзли уши.

«Если у тебя замерзли уши, значит, ты весь замерз», — говорила мать Дженеро, а в вопросах погоды она знала толк. Дженеро продолжал обход с замерзшими ушами, вспоминая мать, а потом вдруг без всякой связи подумал о жене, ему захотелось оказаться с ней дома, в постели. Было два часа ночи, а какой человек в здравом уме будет в такую холодрыгу гулять по улицам, когда дома в постели его ждет красивая женщина?

Налетевший ветер пронзил толстое синее сукно плаща и лизнул плотную зимнюю рубашку. Холод пропитал нижнее белье. Дженеро продрог, он подумал о своих ушах, которые, как он знал, трогать нельзя, потому что, если будешь трогать замерзшие уши, они отвалятся. Об этом ему тоже рассказывала мать. Несколько раз в жизни его подмывало потрогать замерзшие уши, просто чтобы проверить, действительно ли они отвалятся. Он, по правде говоря, опасался, что нет, не отвалятся — и как тогда быть с сыновней верой в родителей? Поэтому он послушно держал руки подальше от ушей и, наклонив голову против ветра, думал о Розали, лежащей в постели, о Флориде, Пуэрто-Рико, Виргинских островах, Африке, все дальше пробираясь на юг, пока неожиданно не обнаружил себя на Южном полюсе, где тоже свирепствовал холод. .

«Сейчас теплынь, — убеждал он себя мысленно, — не дрожи, ведь тепло».

Полюбуйся-ка на этих красоток в открытых купальниках, о господи, на песок босой ногой не ступишь — так жарко. Прислушайся к шуму океанской волны, слава богу, хоть какая-то прохлада от воды, легкий бриз как нельзя кстати в такое пекло. И…

«И держу пари, они могут отвалиться, если до них дотронуться».

На улицах не было ни души. Оно и понятно. В такую ночь из дома выходят только полицейские и идиоты. Он подошел к кондитерской и машинально повернул ручку двери, ругая хозяина, который не догадался открыть заведение, чтобы полицейский с замерзшими, готовыми отвалиться ушами мог зайти и выпить чашечку кофе. «Неблагодарные твари, — думал он, — все до единого. Спят себе дома, а я стой тут и верти ручку двери. Кто решится на грабеж в такую ночь?! Пальцы грабителя примерзнут к металлу. Вот это мысль! Боже, как же я замерз!»

Он пошел дальше. Бар Лэнни, возможно, еще работает. Он было зашел туда посмотреть, не дерется ли кто, а может, и глотнуть против правил чего-нибудь согревающего. Ничего дурного он в этом не видел. Есть, конечно, притворщики, которые просто делают вид, что замерзли, но когда нижнее белье человека может, заледенев, стоять на середине улицы само по себе, то тут уж не до притворства. Дженеро прихлопнул руками и поднял голову.

Впереди он увидел свет.

На всей улице горел единственный огонек. Дженеро остановился и прищурил от ветра глаза. «У портного», — мелькнуло у него в голове. Снова глупый осел Коэн утюжит одежду посреди ночи. Надо договориться с ним. «Макс, — должен сказать он, — ты чертовски хороший парень, но когда ты в следующий раз соберешься утюжить допоздна, звони нам и докладывай, что увидишь, идет?»

Тогда Макс кивнет и даст ему стакан сладкого вина из бутылки, которую он держит под прилавком. Тут Макс заметно поумнеет в глазах Дженеро.

Макс был благодетелем всех патрульных полицейских. Свет его окон служил маяком для замерзших людей, а сама мастерская — убежищем. «Вынимай бутылку, Макс, — думал Дженеро. — Я иду».

Он направился к освещенным окнам мастерской и наверняка бы выпил стакан вина с Максом, если бы не одна закавыка.

Свет горел не в мастерской портного.

Свет горел где-то дальше, он шел из подвала жилого дома. На мгновение Дженеро растерялся. Если это не Макс…

Дженеро прибавил шагу. Заученным движением он снял перчатку с правой руки и вынул из кобуры револьвер. Дома вокруг спали. Единственный огонек пронизывал тьму. Дженеро осторожно приблизился к лестнице, ведущей в подвал, и остановился перед цепью, которая загораживала вход.

Дверь темнела под козырьком кирпичного крыльца, подвальное окно шло вровень с дверью. Окно было залеплено грязью, но свет все же тревожно пробивался сквозь нее. Дженеро осторожно переступил через цепь и начал спускаться по ступеням.

Мусорные баки, выставленные на ночь в узкий проулок, источали вонь в морозный декабрьский воздух. Дженеро оглянулся по сторонам и тихо подошел к двери.

Постоял прислушиваясь. Из подвала не доносилось ни звука. Держа револьвер наготове в правой руке, левой повернул ручку.

К его удивлению, дверь открылась.

Дженеро неожиданно отпрянул. Его прошиб пот. Уши по- прежнему мерзли, но пот выступил на лице. Он долго прислушивался к шуму собственного дыхания, вслушивался в звуки спящего города, пытался услышать хоть что-нибудь и, наконец, вошел в подвальную комнату.

Свет шел от лампочки, висевшей без абажура на толстом проводе. Лампочка висела совершенно неподвижно. Она не раскачивалась, совсем не шевелилась, словно висела не на проводе, а на железной палке. На полу под лампочкой стояла оранжевая корзина, в ней валялись четыре бутылочных колпачка. Дженеро вынул из кармана фонарь и провел лучом по комнате. Одна стена густо оклеена фривольными картинками. Противоположная стена была голой. В дальнем углу комнаты под зарешеченным окном стояла кровать.

Дженеро повел лучом чуть влево и, испугавшись, отвел фонарик. Револьвер 38-го калибра задрожал в его руке.

На кровати сидел мальчишка.

Лицо его было синим. Он сидел, наклонившись вперед. Наклон тела был очень странным, и, когда первый испуг прошел, Дженеро удивился, почему мальчишка не падает с кровати. Здесь-то он и увидел веревку.

Один конец веревки был привязан к оконной решетке. Другой обматывал шею мальчишки. Мальчишка наклонился вперед так, будто собирался вскочить на ноги. Глаза и рот его были открыты, — и, казалось, что где-то глубоко внутри у него еще теплится жизнь. Только цвет лица и положение рук говорили, что он мертв. Синева была неестественной, а руки висели вдоль тела, как плети, ладонями наружу. В нескольких дюймах от него валялся пустой шприц.

Отчасти испуганный, отчасти ошеломленный увиденным, Дженеро осторожно сделал шаг вперед и, направив луч фонаря на мертвеца, вгляделся в лицо мальчишки. Чтобы доказать себе, что он совсем не испугался, Дженеро смотрел в мертвые глаза чуть дольше, чем это требовалось для дела.

Потом он поспешно вышел из подвала и, дрожа, направился к ближайшей телефонной будке.

ГЛАВА II

Весть по округе разнеслась задолго до прибытия Клинга и Кареллы.

Смерть молча овладела ночною тьмой и убила сон, в окнах появился свет, люди высовывались в холодный зимний воздух, глазели на собравшихся внизу пятерых полицейских, у которых был какой-то виноватый вид. Некоторые жители, накинув пальто на пижамы, вышли на улицу и переговаривались приглушенными голосами. Из-за угла вынырнул седан «Меркьюри», который отличался от обычного только антенной, торчавшей в центре крыши. Хотя на машине был номер медицинского управления, двое мужчин, вышедших из нее, были не врачами, а сыщиками.

Карелла быстро подошел к ближайшему полицейскому. Высокий, в коричневом костюме из плотной ткани и черном плаще, Карелла, несмотря на холод, был без шляпы. Короткая прическа и раскованная мощная походка делали его похожим на бейсболиста. Кожа туго обтягивала мышцы и высокие скулы, в его облике было что-то восточное.

— Кто звонил? — спросил он у полицейского.

— Дик, — ответил тот.

— Где он?

— Внизу со жмуриком.

— Пошли, Берт, — бросил Карелла, и Клинг молча последовал за ним.

Патрульные полицейские смотрели на Клинга с притворным равнодушием и плохо скрываемой завистью: двадцатичетырехлетний мальчишка, новоиспеченный детектив, слишком быстро поднявшийся по служебной лестнице. И не поднявшийся, а взбежавший, а еще точнее — взлетевший. Клинг раскрыл одно убийство, полицейские решили, что ему просто повезло, но комиссар полиции расценил это как «необычайную проницательность и целеустремленность», и, поскольку мнение комиссара весомее мнения простых полицейских, неотесанный патрульный в одночасье стал детективом третьего класса.

Вот почему полицейские вяло улыбались Клингу, пока он вслед за Кареллой перелезал через цепь; зеленоватый оттенок их лиц никак не был связан с холодной погодой.

— Что это с ним? — прошептал один из полицейских. — Он что, больше не здоровается с нами?

Если Клинг и услышал его, то не подал виду. Он спустился за Кареллой в подвальную комнату. Дик Дженеро стоял под лампочкой, кусая губы.

— Привет, Дик, — сказал Карелла.

— Привет, Стив. Привет, Берт. — Дженеро нервничал.

— Привет, — откликнулся Клинг.

— Когда ты обнаружил его? — спросил Карелла.

— Всего за несколько минут до того, как позвонил. Он там. — Дженеро даже не повернул головы в сторону трупа.

— Ты здесь что-нибудь трогал?

— Упаси боже!

— Хорошо. С ним никого тут не было?

— Никого… никого. Стив, ты не против, если я поднимусь и глотну немного свежего воздуха? Слишком уж здесь… душно.

— Подожди минутку, — сказал Карелла. — Свет горел?

— Что? Ах да. Горел. — Дженеро помедлил. — Это как раз и привлекло мое внимание. Я подумал, может, грабитель. А нашел вот его. — Дженеро метнул взгляд на труп, сидящий на кровати.

Карелла подошел к мертвому мальчишке.

— Сколько ему? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Пятнадцать, шестнадцать?

Никто не ответил.

— Похоже… похоже, он повесился? — спросил Дженеро. Он упорно избегал смотреть на мальчишку.

— Похоже, — сказал Карелла. Он не замечал, что качает головой и мучительно морщится. Карелла вздохнул и повернулся к Клингу. — Надо подождать парней из отдела по расследованию убийств. Они вой поднимут, если мы здесь хоть что-нибудь тронем. Который час, Берт?

Клинг взглянул на часы.

— Два часа одиннадцать минут, — сказал он. — Будешь вести протокол, Дик?

— Конечно, — ответил Дженеро. Он вынул из заднего кармана черный блокнот и стал писать. Карелла следил за ним.

— Пошли глотнем свежего воздуха, — предложил он.

Большинство самоубийц и не подозревают, сколько возни с ними.

Они вскрывают вены, травятся газом, стреляются, разбивают себе голову, выпрыгивают из ближайшего окна, глотают цианистый калий или — как, видимо, случилось с мальчишкой на кровати — вешаются. И никто не задумывается, сколько же хлопот с ними у блюстителей порядка.

Дело в том, что самоубийство сначала расследуется в точности как убийство… А при убийстве необходимо немедленно оповестить:



Поделиться книгой:

На главную
Назад