Лето моей любви

— А у твоей Полины какой дом? — спросил я.

— Обычный деревянный дом. — сказал Саша. — В нём три комнаты — одна внизу, гостиная, но если нужно, она может послужить и спальней для гостей; и две спальни наверху.

— Как это? — спросил я, не понимая слегка.

— Тут штука в том, что посреди одной большёй комнаты построили стену… Впрочем, стеной это строение можно назвать условно, потому что оно из досок и фанеры, и, глядя на это невольно вспоминаются строки Высоцкого: «Там за стеной, за стеночкою, за перегородочкой соседушка с соседочкою баловались водочкой». То есть, по сути, это перегородка, за которой тебя не видно, но прекрасно слышно, что ты делаешь.

Я слегка усмехнулся. Наконец мы добрались до конечной точки нашего путешествия. Хочу обратить ваше внимание на то, что пока мы ехали, я то и дело читал названия улиц. И выходило всё один в один по песне Антонова: «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную…». А дача Полины

находилась на Клубничной улице и стояла она третьей от начала. Высокий забор хотя и был из досок, но он не был каким-то серым, примитивным и скучным; напротив — он был окрашен в ярко-голубой цвет, верхушки его закруглены, а в середине ворот и калитки красовались большие ромашки. Эта деталь тоже меня тронула и вызвала улыбку. Около калитки висела кнопка звонка и Саша на неё нажал.

— Ты, самое главное, воспринимай спокойно всё, что увидишь. — сказал Саша. — Что, она может встретить нас обнажённой? — спросил я.

— Вполне возможно. Но тебя тут раздеваться до всего никто не принудит. Захочешь — разденешься. А впечатлениями поделимся дома. — сказал Саша.

— Знаешь, после увиденного на пляже я готов ко всему. Вот только мы, два балбеса, вчера ничего не купили для пикника. Даже арбуз не взяли. — сказал я. — Да, тут ты прав, Роба. Тут мы оплошали. — согласился Саша.

Тут калитка открылась и перед нами возникла… даже не девушка — русалка! Высокая, белокурая, длинноволосая и с небесно-голубыми глазами. Я почти не ошибся в своих догадках: когда Поля открыла нам калитку, на ней был надет бело-голубой купальник, что позволило мне окинуть беглым взглядом её подтянутое тело и стройные ножки, которые стояли босяком на тёплом песке. Но больше всего мне понравилась милая и тёплая улыбка на её лице, немного похожим на букву О.

— Привет! — сказала Полина и поцеловала Сашу.

— Привет, привет! — ответил он и тотчас же стал нас знакомить. — Полина, познакомься, это Роберт, для своих просто Роба, Роба, это Полина, можно просто Поля.

— Очень приятно. — сказала Полина, с улыбкой пожимая мою руку.

— Взаимно. — ответил я.

— Ну, проходите и будьте как дома! — сказала Полина.

Мы вошли внутрь. Забегая слегка вперёд, я вам скажу, что дача немного напоминала мне лабиринт, где новичку заблудиться — пара пустяков! И всё потому, что там немало тропинок, ведущих в разные уголки. И, тем не менее, я прогулялся по саду этой дачи, посмотрел на красиво и со вкусом обложенные камнями клумбы, где росли самого разного рода и самых разных оттенков цветы, сменяющих друг друга, как огоньки гирлянды; я рассмотрел так же плодовые и ягодные деревья (он тоже были по кругу обложены камнями) и даже угостился грушей, упавшей с ветки. И вот мы вошли в домик. Коридор был небольшим и квадратным; слева от двери стоял табурет и были набиты крючки на стене для одежды, один из которых был занят пакетами, а между табуретом и стояла полочка для обуви, где тоже ютились две пары кроссовок; дверь налево вела в гостиную; прямо была лестница, ведущая на второй этаж. Тут к нам вошла ещё одна девушка и спросила у Полины что-то. Она была абсолютно обнажена, фигура её была немного поплотнее, ростом она была пониже Полины и, наконец, у неё были коротко стриженные чёрные волосы и соблазнительно-пышная грудь.

— Вот, к стати, познакомься, это Роберт — наш гость. — сказала Полина. — Роберт, это моя школьная подруга Надя.

Когда мы пожали руки, то я увидел её лицо, улыбнувшееся мне добродушной улыбкой, и такие же добродушные карие глаза. Потом Надя ушла.

— Ну, что, будем принимать вид отдыхающих? — предложила Полина, снимая купальник.

— Можно. — поддержал её Саша и тоже стал раздеваться.

Мне ничего не оставалось, как так же снять верхнюю одежду, но плавки я оставил.

— Решил в плавках ходить? — спросил Саша.

— Да. — ответил я и объяснил ему на ухо причину моего решения.

— «Всё с тобой понятно». — кивнул мне Саша с улыбкой. — У меня тоже такое бывает иногда. Ладно, пойдём к столу!

Мы вышли из сада на так называемый задний двор, где правда, было всё для отдыха души и тела. Ближе к забору стояли стол, покрытый простой серой скатертью, на котором было много чего вкусного, и четыре лавки — которые подлине, стояли вдоль стола, а которые покороче, поперёк; слева, немного подальше стоял собранный и уже дымящейся мангал, где жарилась первая партия шашлыка; справа стояли туалет с прибитым сбоку умывальником и летний душ; на переднем плане — слева, где росло высокое и массивное дерево, в тени его длинных веток стояли три шезлонга, а справа была волейбольная площадка. И завершает картину не очень большой, прямоугольный пруд, вырытый в центре.

— Я могу чем-то помочь? — спросил я.

— Нет, спасибо, Роба, мы сами управимся. — отозвалась Поля. — А вы присаживайтесь!

Мы с Сашей сели за стол. Я смотрел на обнажённое и прекрасное тело Полины, как смотрит волк на свою потенциальную добычу; мне хотелось её привлечь к себе, потрогать, поласкать слегка, а после… Да, я хотел это всё проделать с ней, с этой белокурой русалкой.

— Слушай, Сашка, айда, искупнёмся! — предложил я.

— Да погоди, сейчас будет шашлык готов. — сказал Саша.

— А мы быстро — нырнём и вынырнем! — настаивал я.

— Ай, чёрт с тобой, пойдём! — сдался Саша и мы пошли к пруду.

— Эй, ребята, вы куда? — крикнула Поля.

— Да мы освежиться чуть-чуть — а то больно жарко. — отозвался я.

Это купание я придумал затем, чтобы отрезвить немного свой рассудок и остудить этот пыл неожиданно возникшей страсти. Окунувшись, мы вернулись к столу и к нашим подругам.

— Роба, пить что будешь? — спросила Поля.

— А что есть? — спросил я.

— Есть вино, квас, соки… — ответила Поля.

— Я кваску попью. — сказал я.

— А я соку, поскольку за рулём. — отозвался Саша.

— Тебе какой — апельсиновый, яблочный, виноградный… Какой? — спросила Поля.

— Виноградный. — сказал Саша.

— А мы с Надькой винишка чуток выпьем. — сказала Поля.

Вот, наконец, всем всего понемногу разложили и разлили и все уселись за стол. И тут мне пришёл в голову следующий тост:

— Кто сказал, что женщина может быть красивой лишь тогда, когда она одета в дорогие платья от известных Кутюрье, когда на ней дорогие украшения, купленные в раскрученном ювелирном магазине, и с причёской, сделанной у знаменитого стилиста? Глядя на вас, девушки, я с трепетом и любовью вспоминаю картины Рембрандта, Ренуара и других великих мастеров, писавших обнажённую натуру и гениально передававших нам через свои полотна ту красоту женщины, которой одарила её природа. Я хочу выпить этот бокал за то, чтобы ваша природная красота как можно дольше была с вами, а вы бы её оберегали, как мать оберегает ребёнка. За вас!

Бокалы мелодично отзвенели, мы выпили, после чего мы с Саша сели на место и вся наша компания принялась за шашлык.

— Да, неожиданно было услышать такие слова. — заметила Надя.

— Профессия обязывает быть чуть-чуть оратором. — ответил я.

— А кто вы по профессии? — спросила Поля.

— Адвокат. — сказал я. — А ещё иногда пишу книги. Так что, Поля, мы в чём-то с тобой коллеги.

— И о чём вы пишите? — спросила Надя.

— Обо всём, что у нас в стране происходит. — сказал я.

— То есть, о политике? — спросила Поля.

— Необязательно о политике; хотя и о ней тоже. Но меня привлекает больше всего сам человек, кем бы он ни был. Бывает и так, что я в своих книгах описываю те дела, которые я вёл, и, поставив себя на место своих клиентов, спрашиваю себя: «А можно ли было поступить иначе?» или «А что бы сделал я на месте того или иного человека?» и так далее. И через эти книги я пробую найти ответы на мои вопросы.

— И как — получается? — спросила Надя.

— Когда — да, когда — нет. — ответил я и задал свой вопрос:

— Вот вы отдыхаете голышом. Как вам пришло это в голову и что вам даёт или дал такой отдых? Ну, начнём с тебя, Поля!

— Что касается меня, то меня к этому приучила моя мама, когда я была ещё маленькой: сначала мы вместе принимали душ, потом стали ходить в баню всей семьёй у бабушки с дедушкой на даче, а лет в девять я впервые попала на нудиский пляж. Это было в Питере, на берегу финского залива. Я там увидела много людей в абсолютно обнажённом виде, которые резвились, купались, играли в игры… Причём и стар и млад. И мне самой тогда было очень весело. А что до того, что мне это дало, то всё просто — тело отдыхает, освежается, насыщается кислородом… Да сам человек чувствует себя легко. Знаешь, я даже когда приходила домой из школы, с университета или сейчас прихожу с работы, то раздеваюсь до всего и хожу голышом, потому что устаю не столько от дел и беготни, сколько вот именно от одежды, в которую, будто в тёмный и душный чулан, мы прячем своё тело. — так сказала Полина. — Я пришла к такому отдыху намного позже Поли. — сказала Надя. — Это было уже в студенческие времена и, кстати говоря, именно Полька и убедила меня и ещё одну нашу сокурсницу, Тоню Нилову, раздеваться догола. До того ни я, ни Тоня этого не пробовали: я из-за своей немодельной фигуры, а Тоня просто потому что она на ту пору была ещё этакой хорошей девочкой и жила пока теми постулатами, которые ей внушались с детства. А тут дело было во время летней сессии и мы собрались у Поли дома позаниматься. Было до одури жарко и, я помню, Тонька простонала: «Какие, на фиг, тут экзамены с зачетами! Сейчас бы к воде поближе быть». И Поля отвечает: «Девчонки, чего вы маетесь? Разденьтесь и весь разговор!». И сама — хоп, хоп и как будто на ней ничего не было, а она стоит перед нами, красавица. Мы и пикнуть не успели ничего в этот момент, стоим столбом, смотрим на Польку, будто перед нами скелет на уроке биологии, по которому мы изучаем строение человека. «Чего остолбенели? Раздевайтесь смелей!». — повторила Поля. Тонька обозвала её сумасшедшей, послала к чёрту и хотела, было, бежать… Признаться, я тоже думала, что Полина не в своей тарелке, и тоже хотела дёру дать. Но Поля поймала Тоню за руку и упросила нас обеих её выслушать. Мы все сели за круглый стол, стоявший среди гостиной под люстрой, и Поля нам долго объясняла, что она не сумасшедшая, и даже не лесбиянка; что нет ничего постыдного в том, чтобы побыть какое-то время обнажённым, что телу от этого даже польза — оно отдохнёт от всей этой синтетики; что она не хотела никого из нас обидеть… В общем мы с Тоней сдались, разделись и в таком виде мы втроём сели за уроки. Сперва я и Тоня чувствовали себя немного, как на иголках: нам казалось, что кто-то за нами шпионит. Но потом, уйдя с головой в занятия, уже и забыли про всё. Это был наш первый опыт постижения нудизма. Потом мы стали собираться у кого-нибудь на даче и там оголяться, да ещё других девчат приглашали к нам присоединиться (кто-то примкнул к нам, даже своих парней привели, кто-то нет.), а там добрались и до пляжа. Вот так.

— Разрешите мне сказать, пожалуйста! — сказал Саша.

— Говори, дорогой, слушаем тебя! — сказал я ему.

— Знаете, вот говорят, что нудизм (или натуризм) раскрепощает человека, приносит пользу его здоровью и телу… А я бы добавил ещё один плюс: мне кажется, что человек, ходящий на такие пляжи, не имеет нужды шариться по порно-сайтам, поскольку он насматривается всего вживую и при этом не страдает ни сам человек, ни техника, ни бюджет его семьи. Вот одна история: однажды ко мне в гости пришёл мой одноклассник Максим Грач. Он программист. Ну, и в разговоре под рюмочку он мне говорит: «Слушай, ты не представляешь, как меня достало ходить каждые две недели в дом одной семьи и чинить им компьютер. А всё потому, что их сын, 14-ти летний балбес, заходит на эти порно-сайты и в и

тоге на рабочий компьютера прилетает баннер с голой попой. Что делать — не знаю». Я спрашиваю Макса, мол, а что, никто его отлупить не может? Он в ответ: «Кому его лупить! С матерью живёт. Та, бедная, в двух школах работает, чтобы чадо получше одеть и накормить, а это чадо… вместо помощи ещё и гадит матери». Я тогда говорю Максу: «А ты скажи ему, мол, «а чего ты за другими подсматриваешь? Сними и самого себя во время онанизма и покажи всему народу! Пусть и на тебя кто-то полюбуется». Но есть менее радикальное предложение: предложи ему сходить на нудиский пляж — там и обнажёнки полно, и никто, ничего такого не делает. Может, ещё подругу найдёт». Чем всё кончилось — пока не знаю.

— У меня есть тост! — сказал я. — Я хочу поднять бокал за то, чтобы нудизм (или натуризм, как его ещё именуют) помогал оздоровлению не только тела человека, но и его души и разума!

И вновь над столом отзвучал тихий, легковесный звон наших бокалов. Перекусив немного, мы стали играть в волейбол — сперва ребята против девчат, потом одна пара против другой; наигравшись, пошли к пруду и там купались, резвились, как малые дети; потом фотографировались, изображая в шутку то сцену поцелуя, то страстные объятья, то ещё что-то; потом мы вновь вернулись к столу, ели, пили, говорили и пели…

Да, нам было весело! Но даже в этом веселье я всё же нашёл место мысли о ней, о Даше. «Так же ли ей весело у подруги, как весело мне?» — подумал я. А ещё мне не давало покоя — придумает ли Сашка что-нибудь, чтоб в город попали или нет? Очень хотелось с Дашей увидеться. Чёрт с ним, с пляжем! Мне бы просто её увидеть, посмотреть в её глаза, услышать её голос. Ситуация разрешилась сама собой: в пятом часу вечера ко мне подошёл Саша и сказал, чтобы я собирался, мол, девчонкам надо самим в город, потому что им обеим завтра на работу. Мы довольно скоро собрались и вскоре уехали с дачи с улицы со сладким названием — Клубничная.

Продолжение следует.

5

Нельзя было сказать, что мы с Сашей вернулись изрядно поздно. Пока до города добрались, пока девчат развезли (благо, так совпало, что они обе жили относительно рядом с нашей улицей), пока помогли Полине дотащить все её вещи… В общем, времени было около семи или полвосьмого вечера. Время детское и можно было бы ещё что-то себе позволить. Однако я себя чувствовал так, будто на часах было как минимум половина десятого. И потому, приняв душ, я просто рухнул в постель и очень скоро уснул.

— Доброе утро! — сказал Саша, войдя в комнату и увидев меня, уже не спящего. — И здоров же ты спать, брат!

— А сколько времени? — спросил я, потягиваясь.

— Половина десятого. — сказал Саша.

— Иди ты! — сказал я, схватив свои часы. И точно, было полдесятого. — Ничего себе я «придавил»!

Надо сказать, что обычно я уже в полседьмого убегаю на пробежку и зарядку.

— Да тебя ещё вчера было пушкой не разбудить! — сказал Саша. — Я тут футбол смотрел — матч Россия-Грузия — сижу, ору и болею, а тебе хоть бы хны.

— И как наши сыграли? — спросил я Сашу.

— Я б тебе сказал как, да слова такого не найдётся. — ответил Саша, скроив кислую мину. — А сказать, что они сыграли плохо, — это ничего не сказать! Прикинь, продули со счётом три-ноль… Ну, вообще опозорили родину по самое никуда!

— Три-ноль? — спросил я и рассмеялся. — Да ладно тебе, Сашка, мне байки рассказывать! Не может такого быть, чтобы за девяносто с лишним минут наша команда ни единого гола не забила!

— Я тебе точно говорю! — отвечал Саша. — Три-ноль и наши ни разу в ответ не забили. Хотя возможностей забить было до и больше! Но наши делали вид, что они, типа, бегают, и было впечатление, что они не мяч пинали, а друг друга по полю перекатывали ногами. Знаешь, вот мы, когда с соседскими пацанами выходили играть с ребятами с другого двора, так наша команда, даже если проигрывала всю игру, всё равно, хоть один гол, но отыгрывала у противника. И уже с другим настроением топали домой. Правда, грязные все были, как черти! — с теплом вспомнил Саша.

— А мы таким образом играли класс против класса. — отозвался я. — тоже по-разному бывало и мы так же легко не сдавались.

— Ладно, пошли завтракать, Пеле! — сказал Саша.

— Пойдём! — согласился я.

Погода, надо бы сказать, не располагала в этот день к тому, чтобы пойти на пляж или вообще куда-нибудь гулять. Шёл дождь, было сыро, серо и скучно. И эта непогода разрушила мне все надежды на новую встречу с Дашей. А я ждал этой встречи целых два дня; и ждал с нетерпением. Так, наверно, природа, уставшая от холодов, вьюг и метелей, ждёт встречи с весной, чтобы наконец-то насладиться теплом солнца и музыкой журчания ручейков да перезвона капели. Да, именно таким было моё ожидание встречи с Дашей.

— Чего кислый такой? — спросил меня Саша.

— Да вон, видишь, что за окном. — отвечаю я.

— А! ясно — у нас расстройство по поводу сорванного свидания. — съехидничал Саша.

— Да ну тебя! — ответил я. — Какое свидание? Просто погулять договорились.

— Ладно тебе горевать! — сказал Саша. — Не век же дождь будет идти — пройдёт и тогда, может, погуляете. Давай, ешь!

Сказать по правде, плохая погода мне даже аппетит свела на нет. И всё же я заставил себя съесть пару яиц под майонезом и два бутерброда с чаем. Позавтракав, мы с Сашей занялись каждый своим делом: он прибирал на кухне, а я залез в Интернет и стал пересматривать вчерашний матч. Действительно, наши были что-то не в лучшей форме. Позвонили в дверь. Я остановил видео и подошёл.

— Добрый день! Мне нужен Роберт. — сказала маленькая, пухленькая, коротко стриженная девочка лет 12-ти.

— Добрый день! Роберт — это я. — был мой ответ. — Чем могу помочь?

— Вам просили передать. — сказала девочка, подавая вчетверо сложенный тетрадный листок.

— Мне? — удивился я. — Что ж, спасибо.

— Всего доброго! — уходя, сказала девочка.

— И вам тоже всего доброго! — ответил я вслед.

Закрыв дверь, я развернул листок и прочёл следующее:

«Роберт, я приболела — и потому не смогу с вами встретиться. Да и погода, сами видите, какая. Но как только я поправлюсь — мы увидимся. Обещаю. Не огорчайтесь и не скучайте! До встречи! Д».

— Что там, Роба? — крикнул с кухни Саша.

— Да вот, пришла девчушка и вручила записку от Даши. — ответил я.

— О-о-о! — протянул Саша.

— Что «о-о-о!» — сказал я. — Она пишет, что приболела и извиняется за сорванную встречу. Вот тебе и «о-о-о!».