Об американском следе в советской микроэлектронике

Малашевич Б.М.

Об американском следе в советской микроэлектронике

      Первопроходцы отечественной микроэлектроники

История советской микроэлектроники полностью соответствует известному высказыванию рейхсканцлера Германской империи Отто фон Бисмарка: "Русские долго запрягают, но быстро ездят". Действительно, запрягать мы начали одновременно с американцами, разработав свою собственную полупроводниковую интегральную схему Р12-2, не похожую на ИС Килби и Нойса, но ни в чем им не уступающую. Но американцы сразу начали разворачивать массовое производство, образуя для этого все новые и новые фирмы (ныне всемирно известные), создавая принципиально новые материалы, оборудование. Видя очевидную перспективу, денег они не жалели и не прогадали. А у нас, в плановой экономике и с особой ролью личности в ней, организовать принципиально новые предприятия и освоить принципиально новую продукцию было не так-то просто. Нужна была высочайшая поддержка. В необходимости вкладывать огромные народные деньги в неочевидное многим начальникам дело нужно было убедить многих высоких чиновников. Задача почти безнадёжная. Однако всякое дело имеет успех, если за него берутся истинные энтузиасты. В микроэлектронике они у нас нашлись.

В СССР образовалось две группы таких энтузиастов, первопроходцев-организаторов советской микроэлектроники – в Госкомитете по электронной технике (ГКЭТ) и Конструкторском бюро №1 (КБ-1, позже НПО “Алмаз”). Ещё с первой половины пятидесятых годов в КБ-1 под руководством его главного инженера Фёдора Викторовича Лукина велись активные работы по микроминиатюризации РЭА на основе имевшейся тогда элементной базы. В какой-то степени проблему смягчило применение микромодулей. Но к концу десятилетия стало ясно, что нужны более радикальные методы.

Вот тогда-то Ф. Лукин и поручил д.ф.-м.н., профессору А. Колосову, одному из наиболее активных и грамотных специалистов КБ-1, свободно владеющему тремя иностранными языками, досконально изучить подходы к микроминиатюризации по иностранным и отечественным источникам. (В КБ-1 тогда было три главных конструктора сложных систем: А. Расплетин – главный конструктор наземных зенитных ракетных систем, Г. Кисунько – главный конструктор системы противоракетной обороны и А. Колосов – главный конструктор авиационных систем для поражения морских, воздушных и наземных целей). Именно авиационные системы предъявляли наиболее жёсткие требования к микроминиатюризации РЭА, и именно А. Колосов был наиболее в ней заинтересован. Результаты этой работы были обобщены в 1960 г. в небольшой монографии А. Колосова “Вопросы микроэлектроники”, которая стала учебником для многих специалистов. Перспективы микроэлектроники в ней оценивались следующим образом: "В настоящее время радиоэлектроника стоит на пороге такого переворота, который по своей значимости, возможно, будет превосходить скачек вперёд, сделанный в начале этого столетия при переходе от искровой и дуговой радиотехники к радиотехнике электронной лампы". В том же году Лукин решил, что пора приступать к практическим работам и поручает их организацию А. Колосову: “Ф. Лукин мне и говорит: “Вы у нас самый подходящий человек, чтобы этими вопросами заняться. Создавайте лабораторию”. И вот мы открыли самую первую в СССР лабораторию по микроэлектронике, возглавить которую пригласили совсем ещё молодого Станислава Гаряинова” (в начале следующего, 1961 г. отдел микроэлектроники под руководством Б.В. Малина создаётся в НИИ-35, а весной 1962 г. подобный отдел под руководством Ю.В. Осокина создаётся в Рижском заводе полупроводниковых приборов (РЗПП). Лаборатория в КБ-1 приступает к активной работе, привлекая к ней многочисленные НИИ и ВУЗы в качестве контрагентов: "В то время (1960-1963 гг.) усилиями А.А. Колосова, … в ВУЗах финансировались работы по твёрдым схемам, часто проводились научные конференции". Идеи микроэлектроники начинают распространяться по стране. Так Ф. Лукин, сам того не подозревая, начал готовить научный задел и кадры для зеленоградского Центра микроэлектроники (ЦМ), который через три года ему предстояло создавать.

В это же время председатель ГКЭТ, министр А. Шокин с группой специалистов из НИИ-35 и аппарата ГКЭТ уже пришёл к выводу о том, что необходимо создавать и развивать принципиально новую подотрасль – микроэлектронику. Именно подотрасль, то есть систему НИИ, КБ, опытных и серийных заводов, распределённых по всей стране и решающих все специальные проблемы по созданию и тиражированию изделий микроэлектроники. С 1959 года он направлял в США специалистов для стажировки. И когда А. Колосов обратился к К. Мартюшову (заместителю А. Шокина) с результатами своих работ и предложением о микроэлектронике, он встретил полное понимание. “Тот идею сразу оценил и предложил организовать в Ленинграде конференцию, куда собрать всех руководителей из МЭП [тогда ГКЭТ] и кое-кого из МРП [Минрадиопром, тогда Госкомитет по радиоэлектронике – ГКРЭ]. Так и получилось: я делал вводный доклад, американский грек Ф. Старос – доклад о системах памяти, а Мартюшов председательствовал. Затем нас с ним пригласили к А.И. Шокину. (Кстати, Шокин и Мартюшов — умнейшие люди, все на лету схватывали!). Обсудили проблему и поняли, что для микроэлектроники нужен единый центр”. Это было в конце 1961 г. Поддержка такой авторитетной тогда в стране фигуры, как А. Колосов, обладатель редкого в СССР звания Главного конструктора первой категории (как С. Королев, А. Туполев, А. Расплетин и т. п.), была весьма кстати. Она позволяла подкрепить позиции А. Шокина публичным выступлением одного из авторитетнейших радиоэлектронщиков страны. Конференция прошла удачно, идея создания новой подотрасли и Центра микроэлектроники в виде решения конференции была распространена по нужным адресам.

      Об американском следе

На личностях упомянутого "американского грека" Ф. Староса, директора ленинградского КБ-2, и его заместителя И. Берга следует остановиться отдельно. С середины 80-х годов вокруг этих имён сложились ложные мифы об их исключительной роли в создании советской микроэлектроники. Распространению мифов способствовало отсутствие описания реальной истории нашей микроэлектроники, неоспоримый факт их участия в этой истории, ореол таинственности происхождения Ф. Староса и И. Берга. Сыграло роль и то, что многие, как правило, не подозревали, о существовании в стране двух Бергов: ленинградского Иозефа Берга (о нем мы ещё поговорим) и москвича академика Акселя Ивановича Берга, многое сделавшего для становления отечественной радиоэлектроники и кибернетики. В результате эхо славы о делах академика непроизвольно переносилась на ленинградского однофамильца и его коллегу Ф. Староса (они всегда воспринимались парой), способствуя распространению легенд об их исключительности.

Отцы-основатели микроэлектроники, истинные герои её создания, описания истории потомкам не оставили – многое в ней тогда было секретным, да и времени у них всегда не хватало, работали на износ. Нашлось оно у "бывших наших", они и заполнили вакуум, естественно, героями мнимыми.

      "Утиная стая"

Марк Кучмент, советский физик, эмигрировавший в США, историк науки в Гарвардском Русском исследовательском центре, "в течение многих лет слышал от советских учёных, эмигрировавших в США, истории о двух иностранцах по имени Старос и Берг. Кучмент потратил восемнадцать месяцев, пытаясь понять, кто такой Старос". В 1983 г., прочитав о Розенбергах, он предположил идентичность Староса и Берга и скрывшихся коллег Ю. Розенберга – Саранта и Барра. Версию подтвердил Генри (в СССР – Генрих) Фирдман, эмигрировавший из СССР в 1981 г. В 1960;70 гг. он работал в ленинградском СКБ-2, директором и главным инженером которого были Ф. Старос и И. Берг. В фотографии Саранта он опознал Староса, а в имевшейся у него фотографии Староса сестра Саранта узнала брата.

Первую статью М. Кучмент опубликовал в 1985 г. в журнале "Physics Today", где на основе рассказов Г. Фирдмана сформулировал легенду (назовём её "миф Кучмента") о том, что создателями советской микроэлектроники и её Центра в Зеленограде были высококвалифицированные американские учёные-электроники – Альфред Сарант и Джоэл Барр, известные в СССР как Филипп Георгиевич Старос и Иозеф Вениаминович Берг. Статью перепечатал нью-йоркский эмигрантский русскоязычный журнал "Проблемы Восточной Европы", а её изложение – наш журнал "Инженер".

Это была первая информационная "утка", за ней последовали две статьи Фирдмана, две – Кучмента и другие. Постепенно образовалась целая "утиная стая", развивающая миф Кучмента.

Активное участие в этом мифотворчестве принял И. Берг. В 1990-е годы, воспользовавшись беспредельной гласностью, не заботясь о достоверности, он трактовал события многолетней давности в выгодном для себя свете. У него нашлись помощники. Как ни странно, и в Зеленограде, например непричастный к событиям Б. Седунов. Его выступление вызвало возмущение ветеранов, участников событий. Но самой "жирной уткой" был все извращающий фильм "Жизнь под грифом секретно" (проект Е. Киселева, автор Г. Кричевский) с участием И. Берга, показанный НТВ в ноябре 1999 г. На него последовали обоснованные опровержения, но лживый и оскорбительный для страны фильм продолжает появляться в телевизионном эфире, а в Интернете масса предложений по его продаже.

Не оставил без внимания легенду и известный писатель Д. Гранин, знакомый с И. Бергом. По мотивам рассказов Берга он написал роман "Бегство в Россию". Читается роман, как и все у Д. Гранина, интересно, но роман есть роман. Искать в нем историческую достоверность бесполезно – её там и нет, хотя мотивы истории А. Саранта и Дж. Бара безусловно прослеживаются.

А летом 2007 г. на Первом канале центрального телевидения вышел фильм "Жидкая броня" (фильм 120 серии "Ударная сила") в начало которого искусственно был введён фрагмент о Старосе и Берге, не имеющий никакого отношения к сюжету фильма (о нанотехнологиях). Мне предложили участвовать в этом фильме и даже отсняли часть интервью со мной (на все не хватило плёнки). Но ознакомившись со сценарием фильма, я отказался от участия в нем. Я представил проводившей интервью Е. Исаевой изложенную ниже информацию о Старосе и Берге и предложил объективно отразить её, если это так уж нужно для фильма. Но авторы фильма предпочли собственные домыслы, развивающие миф "Кучмента-Берга", сочтя их интереснее "с точки зрения драматургии". Ради "драматургии" авторы фильма неуклюже сфальсифицировали нелепую и по форме (открытым текстом! Г.Кричевский делал это грамотнее), и по содержанию телеграмму, представившую Саранта (с ошибкой в фамилии) и Барра ценными для СССР учёными в области электроники.

И это при том, что авторы фильма имели полную информацию о том, что Сарант и Барр далеко не учёные в электронике, а бакалавры в электротехнике (что далеко не одно и то же) с ничтожным производственным опытом. И что в то время, которым датирована "телеграмма", они давно уже бросили и электротехнику. Что Сарант уже два года как занимался, выражаясь по-российски, мелкой строительной халтуркой, а Барр уже год как покинул США и путешествовал по Европе, подрабатывая, где придётся, игрой на фортепьяно. И что, приехав в 1950 г. в СССР, они только в 1958 г. поднялись до уровня, позволившего им приступить к первым самостоятельным исследованиям в электронике и вычислительный технике и позже уже сделать ряд действительно полезных дел. Но "драматургия" с запахом сенсационности для авторов фильма оказалась важнее истины, важнее реальных полезных дел Староса и Берга, о которых в фильме почти ни слова. Оно и понятно – к содержанию фильма Старос и Берг никакого отношения не имеют и введены в сценарий, очевидно, исключительно для пикантности.

Таким образом, имеется три основных источника, породивших и развивших миф Кучмента-Берга: Г. Фирдман, М. Кучмент и И. Берг. Эту троицу объединяет то, что, прожив большие части своих жизней в СССР, они не смогли реализовать в нем свои амбиции. Такие люди ищут оправдание личных неудач во внешних причинах, обвиняя окружающую их действительность. Это они и сделали при первой же возможности. Их легенды вызывают удивление, нездоровый интерес непосвящённых и возмущение знающих действительный ход событий.

М. Кучменту не удалось раскрыть суть занятий А. Саранта и Дж. Барра в США. Он бросил в мир тезис о двух светилах американской электроники, наголову превосходящих всех советских специалистов. Этот тезис жив до сих пор, хотя никаких данных за него или против долгое время не было. Ситуация прояснилась после выхода в 2005 г. в США книги Стивена Юсдина "Инжениринг коммунизм: как два американца шпионили для Сталина и основали советскую кремниевую долину". Главными источниками информации для С. Юсдина были его беседы с И. Бергом в течение 1990-1998 гг., рассекреченные архивы ФБР по группе Ю. Розенберга, воспоминания советского разведчика А. Феклисова, работавшего с группой Розенберга, статьи М. Кучмента и Г. Фирдмана, масса других источников. С. Юсдин провёл огромную работу.

В 1992 г. находясь в Москве, С. Юсдин познакомился с И. Бергом, они подружились, и эта дружба продолжалась до смерти Берга в 1998 г. Рассказы Берга заинтересовали Юсдина и он пытался написать его биографию. Но в работе он сразу споткнулся о проблему достоверности информации, исходящей от Берга-Барра. "Барр и я начинали работу над его биографией несколько раз, но проект всегда прерывался (в оригинале – "отбрасывал шины"), поскольку его более интересовали фантазии (fantasizing) о том, как события могли и должны были быть, а не то, что действительно происходило". Книга полна такими фантазиями Берга, хотя наиболее очевидные, вроде его утверждения, что Старос и Берг разработали первые в мире мини-ЭВМ и персональный компьютер, С. Юсдин отбросил. Но книга полна и конкретными фактами из американской жизни её героев. С. Юсдин оказался добросовестным журналистом, не занимался подгонкой и подтасовкой фактов. Он выложил всю собранную информацию, предоставив читателю возможность делать из неё свои выводы.

В первой части книги описана общественная ситуация в США в довоенный период, в которой росли главный герой книги – Дж. Барр и его однокашники по колледжу, члены Лиги молодых коммунистов, а затем компартии США. Они выросли в бедных еврейских эмигрантских семьях в один из самых мрачных периодов истории США – великой депрессии. Огромная, до 15 млн. человек армия безработных (25-30 % работоспособных). Среди простых американцев слова "капитализм" и "демократия" стали ругательством. Жёсткая этническая сегрегация негров и евреев. Ровесники Барра на собственной шкуре ежедневно испытывали худшие проявления дикого капитализма тех времён. Компартия США стала крупной политической силой в стране. Распространяемая ею пропаганда о социальном рае в СССР, где нет эксплуатации, экономических кризисов и все народы – братья, была весьма привлекательна для молодёжи из окружения Барра. Они были убеждены в неизбежности социалистической революции в США и готовились строить Советскую Америку. В годы Второй мировой войны они работали в фирмах, создававших новейшую военную технику. Они считали несправедливым, что США утаивают новые военные разработки от своего главного союзника во Второй Мировой войне, причём в отличие от США реально и напряжённо воюющего, принявшего на себя главный удар противника. И считали своим долгом восстановить справедливость, всемерно помогать СССР.  Именно поэтому они в 1941 г. во главе с Юлиусом Розенбергом объединились в группу инженеров, безвозмездно передававших информацию о новых разработках военной техники советской разведке. В книге подробно рассказывается об истории образования, деятельности и разоблачения группы Розенберга и бегства двух её членов: Дж. Барра и А. Саранта из США.

Во второй части книги описывается история пребывания И. Берга и Ф. Староса в Чехословакии и СССР. В ней, на основе "фантазий" Берга, получил развитие миф Кучмента-Берга, а Старос и Берг представлены как "отцы советской микроэлектроники". В целом книга вызывает следующие впечатления:

• она интересна, хорошо написана и в первой своей части содержит много информации об американском периоде жизни А. Саранта и Дж. Барра, ранее нам совершенно неизвестном;

• она вредна, поскольку, претендуя на документальность, даёт фальсифицированную версию истории советской оборонной промышленности и, особенно, микроэлектроники;

• она противоречива. Похоже, С. Юсдин не ставил идеологической и политической задач, а добросовестно изложил добытую тяжким трудом информацию. Под влиянием американского стереотипа отношения к СССР и "фантазий" И. Берга, С. Юсдин развивает миф Кучмента-Берга. Но в книге рассыпана масса конкретной информации, позволяющей объективно оценить Саранта-Староса, Барра-Берга и их деяния на разных этапах жизни, фактически разрушающей этот миф.

В связи с вышесказанным можно чётко констатировать, что простой перевод книги на русский язык без комментариев специалистов, разъясняющих "фантазии" и дающих реальные их трактовки, безусловно будет вреден, оскорбителен для страны, для народа, для памяти реальных творцов советской микроэлектроники и оборонной техники.

Немного об американском стереотипе отношения к СССР и России. При чтении второй части книги вспомнились два американских фильма: «Рембо» и «Апокалипсис». В них советские люди и их дела представлены крайне примитивными. Даже одели наших соотечественников (в условиях тропического Вьетнама и искусственного климата космической станции!) в шапки-ушанки, а в Апокалипсисе и в валенки. Вот такими же «валенками» с подачи И. Берга (это очевидно из книги) представлены советские люди и их дела в книге С. Юздина. По Бергу-Юсдину все прогрессивные начинания с СССР в областях вычислительной техники и микроэлектроники связаны с инициативами и интеллектом Ф. Староса и И. Берга. А как  только наши "завистники" оттесняли их от дел, сразу же в делах возникал провал. Здесь хочется заступиться за С. Юсдина. Конечно, американцу из-за океана трудно разобраться в том, что происходило в совершенно другом мире, а И. Берг в своих фантазиях о собственных и своего друга делах часто выглядел, особенно для американца, очень убедительно.

Но вернёмся к Ф. Старосу и И. Бергу. Кто же они на самом деле? Что они могли и что сделали в действительности? Книга С. Юсдина представляет нам исчерпывающие факты.

Настоящее имя Иозефа Вениаминовича Берга – Джоэл Барр (Joel Barr). Его родители, украинские евреи Вениамин и Ревекка Збарские в 1905 г. эмигрировали в США, приняв фамилию Barr. Джоэл родился 1 января 1916 г. в Нью-Йорке. Умер И.Берг в Москве в 1998 г.

Филипп Георгиевич Старос, настоящее имя Альфред Эпеймнондас Сарантопуос – (в США Alfred Epamenondas Sarant), родился 26 сентября 1918 г. в Греции, в Спарте. Его родители эмигрировали в США, приняв фамилию Сарант. Умер в Москве в 1979 г., не оставив дневников и воспоминаний.

Вокруг этих людей в наше й стране образовался сонм легенд, мифологизирующих результаты их жизнедеятельности. Остановимся на некоторых из них, важных для понимания роли Ф. Староса и И. Берга в советской микроэлектронике.

      Легенда 1

      Из США приехали высококвалифицированные специалисты в области вычислительной техники и электроники, равных которым в СССР не было

Рассмотрим различные аспекты квалификации наших героев на момент их прибытия в 1950-51 гг. в СССР.

      Образование

Дж. Барр в 1939 г. закончил городской колледж Нью-Йорка по устаревшей, 10-летней давности программе со степенью бакалавра в электротехнике. В октябре 1945 г. проходит двухнедельный курс в Columbia University [2-108], а с августа 1949 г. – один семестр обучёния в магистратуре Kungl Technical University в Стокгольме, советская разведка оплатила его учебу.

А. Сарант в мае 1941 г. окончил Cooper Union's Institute of Technology со степенью бакалавра в электротехнике. В 1946 г. поступает в аспирантуру в учебные заведения Массачусетса, Принстона и Корнелла по специальности "физика", но неудачно. Его сосед "Дейтон знакомит Саранта с нобелевским лауреатом Г. Безэ (H. Bethe). Безэ отказался помочь Саранту поступить в Корнэлл, потому что Сарант испытывал недостаток в академических знаниях … имел средние способности…".

      Производственный опыт

Дж. Барр в 1940 г. – младший чертёжник Управления гражданской авиации,  инженер-электрик в Signal Corps Laboratory, откуда в феврале 1942 г. его увольняют за принадлежность к компартии. Март 1942 – октябрь 1945 гг. – младший инженер, инженер-технолог Байонского завода ф. Western Electric. С осени 1946 г. Барр в Sperry Gyroscope. 16 октября 1947 г. его увольняют за сокрытие факта увольнения в 1942 г. за принадлежность к компартии. С этого момента Барр нигде не работает. 21 января 1948 г. он покидает США и путешествует по Франции, Швеции и Финляндии, подрабатывая время от времени игрой на фортепьяно в различных кафе и клубах. Итого стаж 6 лет (были перерывы между работой в разных фирмах), 4 места работы, высшая должность – рядовой инженер-технолог.

А. Сарант 6 месяцев в Western Electric, два года младший инженер-электрик в Signal Corps Laboratory, два года опять в Western Electric и до сентября 1946 г. в Bell Labs. Затем Сарант "переехал в Итаку и взял работу, помогающую строить циклотрон в корнельском университете, надеясь, что это поможет ему поступить в его аспирантуру". Не помогло. Что-то не сложилось в профессиональной карьере Саранта в США: "Самое ответственное положение, которое он занимал когда-либо, было низкоуровневой технической работой", большего достичь ему по каким-то причинам не удалось. Но, как показывает его последующая деятельность в СССР, Сарант был по натуре человек деятельный, "низкоуровневая работа" его, по-видимому, не удовлетворяла. Поэтому в 1946 г. он бросает свою профессию инженера-электротехника, по-видимому, не видя в ней перспективы, и открывает своё дело – "в Итаке он занимался малым домашним строительством и ремонтом". Итак, стаж работы в США менее 10 лет, из них 4 последние года он занимался строительством. За 6 лет работы по специальности – 4 фирмы. Высшая должность по специальности – "низкоуровневая техническая работа".

      Профессиональные наклонности

Дж. Барр любил классическую музыку и думал о музыкальной карьере. Он "разрывался между мечтами стать всемирно известным изобретателем, или композитором", начал изучение композиции у авангардиста О. Мессиана.

А. Сарант мечтал "о руководстве новыми областями в электронике или желания стать ядерным физиком" и четырежды пытался поступить в аспирантуру по специальности "физика". Потерпев поражение, он переквалифицировался в строителя.

      Увлечения

Барр с молодости интересовался "технологией, соорудил телескоп и любительское радио из добытых частей". А друзья "восхищались механическими способностями Саранта".

"Эти два друга постоянно переделывали электронные и механические устройства. Барр придумывал новые, иногда причудливые решения технических проблем, получая функционирующие, но небрежные поделки. Видя, что что-то работало, он переходил к следующему проекту - подробности не были важны. Сарант делая что-то не останавливался, пока не получал совершенно отработанный, изящный образец".

      Амбиции

Барр "разрывался между мечтами стать всемирно известным изобретателем, или композитором". Тем или иным, но "всемирно известным". Сарант мечтал "о руководстве новыми областями в электронике …". Именно "областями". Г. Безэ рассказывал "Сарант имел средние способности, но был расстроен, что мир не оценивает его таланты ". Именно "мир" и именно "таланты". Иллюстраций их необоснованной амбициозности в книге С. Юсдина множество.

      Итог

Дж. Барр и А. Сарант на момент их эмиграции из США были бакалаврами в электротехнике (не в электронике, что существенно!), с ничтожным производственным опытом в должностях до рядового инженера со средним стажем работы в одной фирме полтора года. Работа в фирмах по специальности была для них, очевидно, не интересной – они часто её меняли, а затем (в 1946 г. Сарант и в 1947 г. Барр) и вовсе бросили. В режиме хобби они имели радиолюбительский опыт. И все. Но оба обладали амбицией на всемирную известность. Легенда 1 лопнула как мыльный пузырь.

Напомним, что транзистор был изобретён в 1949 г., а интегральная схема – в 1958 г.

      Конец Легенды 1

      Легенда 2

      Ф.Г. Старос и И.В. Берг были не теми, за кого они себя выдавали

Читателю, очевидно, интересно, почему Дж. Барр и А. Сарант бежали из США и их хорошо приняли в СССР. Это связано с их работой в шпионской группе Ю. Розенберга.

В 1941 г. Ю. Розенберг через руководство компартии США связался с советской разведкой. Он набрал группу из бывших однокашников по колледжу. Сарант в группу был привлечён Барром в ноябре 1944 г. Они не были штатными агентами разведки, но были её добровольными бескорыстными (деньги за работу не брали) помощниками. Они считали несправедливым, что США скрывают от активно воюющего союзника свои военные секреты и старались исправить эту несправедливость. В декабре 1946 г., в связи с угрозой разоблачения, деятельность группы указанием Центра была прекращена.

Члены группы Розенберга работали в фирмах, разрабатывающих и производящих радиоэлектронное вооружение. Они имели доступ к открыто хранящейся технической документации на продукцию и возможность её выноса для фотографирования. Группа Розенберга передала разведслужбе СССР около 32 000 страниц документации, в т.ч. Дж. Барр и А. Сарант –  9 165 страниц.

Группа Розенберга передала советской разведке информацию и образец радиовзрывателя, спецификацию SCR-517 самолётного радиолокатора, информацию по самолётному ответчику "свой-чужой", спецификацию SCR-584 наземного микроволнового радара, о первом серийном реактивном самолёте Р-80, спецификацию SCR-720 самолётного навигационного радиолокатора, ночного бомбардировочного прицела, о бомбардировщике "летающая крепость" В-29, кусок урана и несколько эскизов по ядерной программе.

По Юсдину провал группы Розенберга определялся ошибками советской резидентуры и расшифровкой в 1946-1950 гг. накопленных в годы войны её шифрограмм. Начались допросы членов группы. Руководство советской разведки пыталось спасти членов группы, готовя варианты их бегства, но большинство этим не воспользовалось. К 1950 г. все были арестованы, кроме бежавших Дж. Барра и А. Саранта. Супруги Розенберг были казнены в июне 1954 г., другие получили различные сроки тюремного заключения.

Но вернёмся к нашим героям.

16 октября 1947 г. Дж. Барра уволили из Sperry Giroscope. В декабре он уезжает в Париж для встречи с советским связником, а позже путешествует по Франции, Швеции и Финляндии, подрабатывая иногда игрой на фортепьяно в различных клубах и кафе. В 1949 г. он поступает в магистратуру в Kungl Technical University в Стокгольме, учёбу оплачивает советский разведцентр. Отучившись один семестр, Барр на каникулы приезжает в Париж, откуда в июне 1950 г., из-за угрозы ареста, его переправляют в Прагу и выдают документы на имя Иозефа Вениаминовича Берга, родившегося 7 октября 1917 г. в Йоханнесбурге в семье евреев, эмигрировавших в 1908 г. из Австро-Венгрии в Южную Африку; в 1939 г. окончившего университет в Йоханнесбурге со степенью магистра по радиоэлектронике; до 1942 г. жившего в Южной Африке, а до 1947 г. – в Канаде. С 1 ноября 1950 г. Берга направляют на "не интересную" работу в фирму "Тесла". 16 июня 1951 г. Берг был привезён в Москву, где встретился с Сарантом.

С 19 июля 1950 г. агенты ФБР провели серию допросов Саранта. Чувствуя скорый арест, 4 августа он с любовницей Кэрол Дейтон бежит в Мексику. Обнаружив слежку за советским посольством в Мехико, Сарант обратился в польское представительство, которое связалось с Варшавой, те – с Москвой. (И правильно сделал. Член группы Мортон Собелл тоже бежал в Мексику, но "засветился" у советского посольства. Его арестовали и вернули в США, в результате он отсидел в тюрьме 17 лет и 9 месяцев).

Москва просила поляков переправить Саранта в СССР. Через Гватемалу, Марокко, Испанию и Варшаву их доставили в Москву. Сарант стал Филиппом Георгиевичем Старосом, родившимся в Греции (Леонидеон) 24 февраля 1917 г., эмигрировавшим с родителями в Канаду. Он окончил университет в Торонто со степенью бакалавра в электротехнике. В 1940-1950 гг. работал в Канаде на фирме, производящей радиолокационную аппаратуру.  В 1950 г. уехал в Мексику, а в 1951 г. – в Польшу. Кэрол Дейтон стала канадкой Анной Старос.

С такими биографиями (их данные взяты из автобиографий, хранящихся в архиве ЛКТБ "Светлана", они несколько отличаются от данных С. Юсдина) И. Барр и Ф. Старос были отправлены в Прагу в Военный технический институт.

      Конец Легенды 2

Итак, Дж. Бару и А. Саранту удалось бежать. В 1951 г., по приезде в СССР, с нашими героями произошло чудо. Бакалавры-электротехники, простые инженеры с ничтожным производственным опытом 3-4 летней давности, ничего не знавшие о транзисторе, тем более о микросхеме, как по мановению волшебной палочки превратились в крупных светил американской электроники. На них с надеждой смотрели партийные и государственные деятели и ждали научно-технических чудес. Как такое могло случиться? Очень просто. Их происхождение было покрыто непроницаемым мраком тайны. Лишь несколько человек из высших чинов знали, что это американские специалисты, поставившие нам какую-то очень важную информацию. Другие не знали и этого. И если учесть древний российский менталитет преклонения перед заграничными авторитетами, проявленный ещё Гостомыслом с его варягами, и евангельское "нет пророка в своём отечестве" – все станет ясным. Самым таинственным образом прибыли два амбициозных заморских "пророка", умеющие себя подать. С. Юсдин объясняет это так: "В Москве новое доверие позволяло Саранту представить себя как гения, подвергшегося антикоммунистическим преследованиям. А его напористость приводила к тому, что старшие советские должностные лица, особенно ответственные за оборонную электронную аппаратуру, доверяли ему".

Ещё в Москве Ф. Старос объявил И. Бергу "Давай сразу решим один вопрос, с этого момента, я – босс". … Считая, что это незначительная формальность, Берг согласился". До этого момента они были ближайшими друзьями, но в шпионской деятельности лидером был Дж. Барр.

Вот как Берг описывает начало их пражского периода: "Когда мы прибыли в Чехословакию, мы объяснили, что мы инженеры-электроники и хотим использовать наши навыки, чтобы помочь строительству социализма. Мы имели небольшой опыт в новой области аналоговых компьютеров и предложили пробовать проектирование электронного зенитного аналогового компьютера наведения для защиты Социалистической Чехословакии. Это предложение было принято, нам дали небольшую лабораторию электронной аппаратуры около 30 человек" и поставили задачу разработки прототипа (экспериментального образца) аналоговой электронной вычислительной машины (ЭВМ) для системы управления огнём ракетной зенитной батареи.

Итак, два бакалавра с ничтожным опытом "низкоуровневой технической работы", изменявшие своей профессии и уже по 3-4 года в ней не работавшие, оказались во главе коллектива, в котором, очевидно, были специалисты с более высокой квалификацией. Незнание Старосом и Бергом на первых порах чешского языка с одной стороны мешало им, но с другой позволяло скрыть свою некомпетентность, которую они успешно устраняли, читая иностранные журналы на английском языке, незнакомом многим чехам. В этой ситуации, согласно С. Юсдину (и, похоже, он прав), Старос и Берг обнаружили способности, проявиться которым в США у них не было условий – они оказались хорошими учёниками и хорошими организаторами. С их работой в Праге тоже связана легенда.

      Легенда 3

      В Праге Ф. Старос и И. Берг разработали аналоговую ЭВМ, равной которой в СССР и странах Варшавского договора не было.

Зная о квалификации на тот момент наших героев, невольно удивляешься, как они могли что-то разработать? Ссылка Юсдина на их знакомство с подобным американским компьютером М-9 несостоятельна – М9 выпускалась ф. Bell Labs, а наши герои в то время работали в Western Electric, которая, похоже, использовала М-9 в своей системе как покупной компонент. Барр и Сарант были рядовыми инженерами и могли лишь стащить "техническое руководство" на ночь с "каталожного шкафа" и сфотографировать его. Юсдин красочно описывает, как они целую ночь занимались этим. Т.е. они могли лишь однажды увидеть пользовательскую (а не конструкторскую) документацию на М-9. Значит, в разработке ЭВМ наши герои могли опираться только на пражские ресурсы.

Такие ресурсы нашлись. Кроме квалификации коллектива, "они имели ценный ресурс под рукой. Чех Антонин Свобода, который во время Второй мировой войны был ведущим разработчиком компьютерных зенитных систем в Radiation Labs MIT, теперь жил и работал в Праге" [24]. Это тот самый Свобода – создатель СОК и разработчик первых модулярных ЭВМ (мир тесен). Старос и Берг получали "помощь Свободы", который уже тогда – фигура всемирно известная. Свобода – основатель и руководитель первой в Чехословакии Лаборатории математических машин, затем преобразованной в НИИ математических машин,  главный конструктор первых в Чехословакии релейной ВМ "Sapo" и ЭВМ "Эпос" и "Эпос-2". С 1950 г. в Чешском институте технологии в Праге он читал курс по цифровым и аналоговым ЭВМ. Нет, для Староса и Берга это был не помощник, это был учитель.

Опираясь на коллектив снизу и на А. Свободу сверху, наши герои, как утверждает С. Юсдин, разработали прототип (т.е. экспериментальный образец) аналоговой ЭВМ. Но почему-то Берг не вспоминает её название и характеристики – а ведь это первый проект, первый триумф в жизни наших героев, такое не забывается. Вместо ЭВМ он много говорит о разработанном ими прецизионном потенциометре, одном из компонентов аналоговой ЭВМ (чтобы читателю было понятно, что это за изделие, мы приводим фотографии подобных устройств, в натуральную величину).

И главное – аналоговая ЭВМ в те времена была прибором сложным и объёмным, построенным на вакуумных электронных лампах и других дискретных элементах, которые тогда были крупными. А её разработка весьма трудоёмка – автоматизации проектирования не было, все делалось вручную, с логарифмической линейкой, карандашом, на миллиметровке. Нужно было изготовить и настроить образец ЭВМ. Коллективу в 30 человек такая работа явно не по силам. Все это наводит на мысль, что головным разработчиком ЭВМ был А. Свобода, а группа Староса была соисполнителем по какому-то узлу, возможно потенциометру – не зря он так запомнился Бергу. Кстати, первое, что им поручили делать в СССР – спиральные потенциометры и занимались ими они, опять же по Юсдину, не менее чем до конца 1958 г., т.е. более трёх лет. Но в любом варианте, наши герои за 4,5 года в Праге получили огромный опыт и как инженеры-разработчики, и как руководители. США такого опыта им не дали.

      Новые амбиции

Из зарубежных журналов Старос и Берг узнают об изобретении в 1949 г. транзистора и его перспективах. Предлагая развивать полупроводники, в конце 1953 г. они пишут письма "зам. министра обороны Чехословакии предложение о создании нового центрального НИИ противовоздушной обороны" под их руководством и Н. Хрущёву, прося  "разрешения прибыть в Советский Союз для проведения научно-исследовательских работ по созданию электронной аппаратуры". Ответов они не получили.

"В середине 1955 г. прототип управляемой компьютером зенитной батареи, первой в советском блоке, способной к наведению ракет в реальном времени на реактивный самолёт, был испытан чешской армией" (здесь Берг, а за ним и Юсдин, опять не правы - далеко не первой. В это время в СССР уже прошли госиспытания системы "Тополь-1", "Кама" и стояла на вооружении самая мощная в мире региональная, и не прототип, а боевая система С-25, разрабатывались С-50, С-75 и др.).

"Технический успех Староса и Берга, достигнутый в создании первого автоматизированного зенитного оружия советского блока, принесли им известность в советских вооружённых силах. … Это вызвало желания больших достижений, и породило в них убеждение, что Чехословакия слишком мала, что бы удовлетворить их амбиции [24]. О "ресурсе Свободы", "помощи Свободы" ни слова – герои только Старос и Берг, причём говорится уже не о компьютере, а о системе в целом. Это типичный пример "фантазий" И. Берга, гиперболизирующего и свои достижения, и свою степень участия в реальном достижении, и масштаб самого достижения.

      Конец Легенды 3

На фоне этого сомнительного "триумфа" к середине 1955 г. Старос и Берг оказываются в критической ситуации:

• После смены руководства в Чехословакии спецслужбы вплотную занялись двумя "странными иностранцами", запятнавшими себя связью с расстрелянными "врагами".

• Их предложения о развитии электроники в Чехословакии игнорируются.

• Никаких новых заданий они не получают, их будущее неопределённо.

В этих условиях летом 1955 г. А. Феклисов, шеф наших героев по шпионской деятельности в США, обеспечивающий теперь связь советской и чешской разведок, встретился в Праге со Старосом и Бергом. Они рассказали Феклисову, что "Цели, которые они хотели бы достигнуть, весьма перспективны, но далеки от возможностей Чехословакии. Они хотят строить компактные компьютеры для военных целей, но только СССР может дать необходимые ресурсы для реализации этих целей. Барр и Сарант хотят переехать в СССР". "После встречи Староса и Берга с Феклисовым, с ними связались представители советского военно-промышленного учреждения и предложили работу в России". С ними встретился находившийся в Праге министр авиапромышленности П. Дементьев. В начале января 1956 г. Ф. Старос и И. Берг вылетели в Ленинград, где возглавили созданную для них в ОКБ-998 авиапрома специальную лабораторию СЛ-11. Но им поручается не создание "компактного компьютера", а разработка спиральных потенциометров. Этим они и занимались последующие три года. Параллельно они прорабатывли проблемы создания компьютера и микроминиатюризации его узлов. И в этих поисках они достигли определённых успехов.

Впоследствии фирма Ф. Староса претерпела ряд реорганизаций с изменением подчинённости и названия. 1956-1959 гг. – СЛ-11, 1959-1961 гг. – СКБ-2, 1961-1966 гг. – КБ-2, 1966-1973 гг. – ЛКБ, с 1973 г., после слияния с СКТБ, – ЛКТБ "Светлана". Что бы не путать читателя разными названиями, далее будем использовать её первое самостоятельное имя – СКБ-2. С работой Ф. Староса и И. Берга в Ленинграде также связаны многочисленные легенды.

      Легенда 4

      Ф. Старос и И. Берг создали первую в стране полупроводниковую ЭВМ, которая в разы меньше советских современников, размещалась на одном столе и была первой в мире мини-ЭВМ

В середине 50-годов в СССР началось серийное производство транзисторов и многочисленные тогда разработчики ЭВМ сразу же приступили к их применению. В т.ч. и Старос, причём он был далеко не первым, и не в лучшей ситуации. В отличие от других, ни Старос, ни его молодые сотрудники ещё не имели никакого опыта создания цифровой ЭВМ, они все ещё занимались спиральными потенциометрами. Всем им предстояло многому научиться. И они, в т.ч. Ф. Старос, интенсивно учились. В конце 1958 г. СЛ-11 начала поисковую разработку бортовой авиационной ЭВМ "УМ-1" (не путать с управляющей ЭВМ "УМ-1" северодонецкого НИИУВМ). Исследовались архитектурные, структурные, схемотехнические, конструктивные и технологические решения. Экспериментальный образец УМ-1 был изготовлен в июне 1959 г., и через месяц показан Д.Ф. Устинову, но на показе отказал. Вопреки утверждениям Берга что "это изделие до сих пор летает", ЭВМ "УМ-1" никогда не производилась и нигде не применялась, и причина в этом не происки чиновников а естественная неготовность продукта поисковой работы для серийного производства. Однако министр авиапрома П. Дементьев был разочарован результатом и потерял интерес к нашим героям. Но поскольку Старос начал исследования в области гибридной технологии изготовления ЭВМ, СЛ-11 попала в поле зрения А. Шокина, упорно искавшего новые пути микроминиатюризации РЭА. Поэтому Старос и его СЛ-11 Дементьевым в 1959 г. "с радостью облегчения были переданы в ГКРЭ", превратившись при этом в СКБ-2.

При поддержке А. Шокина СКБ-2 разрабатывает более простой вариант ЭВМ для промышленного применения – УМ-1НХ. Эту ЭВМ называют "настольной", первой в мире мини-ЭВМ (а иногда и персональной), по габаритам многократно меньшей современников. Но чудес в технике не бывает, бывают мистификации. Настольность УМ-1НХ – одна из них, эффектно 4 мая 1962 г. продемонстрированная Н. Хрущёву. На стол положили блок электроники (880х535х340 мм), без источников питания (его блок размером 585х430х280 мм был спрятан).

И почти без периферийных устройств (два аналоговых входа, один аналоговый выход и по одному цифровому входу и выходу. Хрущёву было все равно, но для практического применения очень мало. Для других периферийных устройств предлагалось использовать ещё один или более таких же настольных блоков со своим блоком питания каждый). Настольная компоновка очень удобна для разработчиков при настройке, но неприемлема в применении, т.к. требует большой площади в помещении (два и более столов), плохо используя его объём. Если собрать все то, что нужно для реального применения, получится обычная в те времена полупроводниковая ЭВМ. Ленинградский электромеханический завод (ЛЭМЗ), с 1964 г. выпускавший УМ-1НХ, сначала освоил в производстве "настольный" вариант ЭВМ.

"Для этого в самые сжатые сроки было разработано более 350 технологических процессов, спроектирована и изготовлена необходимая оснастка. Спустя всего год на ЛЭМЗ начался серийный выпуск машин УМ1-НХ. В это же время на заводе создаётся специальное конструкторско-технологическое бюро (СКТБ) по развитию выпуска вычислительных машин и комплексов на их базе". Но позже завод переработал ЭВМ и выпускал модификации УМ-1НХМ и УМ-1НХП [42] в виде обычной стойки размером 1750х530х900 мм, объединяющей все устройства (два блока электроники и два блока питания) и занимающей значительно меньшую площадь. Как вспоминает В.Я. Кузнецов, это было сделано по требованиям потребителей.

Таким образом, легенда об уникальной компактности и "настольности" ЭВМ «УМ-1НХ» абсолютно несостоятельна.

Несостоятельно и утверждение о том, что УМ-1НХ  первая в мире мини-ЭВМ – первой общепризнана ЭВМ "PDP-1" ф. DEC (США), вышедшая на рынок на пять лет ранее.

Далеко не первая полупроводниковая она и в СССР. Не позже её (1964 г.) начались поставки полупроводниковых ЭВМ:  "Раздан-2" (Е. Брусиловский, 1961 г., "5Э92б" (С. Лебедев, 1962 г.), "УМНШ [Днепр]" (В. Глушков, 1962 г.), "Проминь" (В. Глушков, 1962 г.), "5Э89 [Курс-1]" (Я. Хетагуров, 1963 г.), "Т-340А" (Д. Юдицкий, 1963 г., кстати, это первая в мире ЭВМ, производительность которой превысила 1 млн. оп/с), "Минск-2" (В. Пржиялковский, 1963 г.), "Наири-1" (Г. Овсепян, 1964 г. р), "Радон" (С. Крутовских, 1964 г.), "Урал-11" (Б. Рамеев, 1964 г). И эта десятка – далеко не полный список полупроводниковых предшественников и ровесников УМ-1НХ. Многие из них по габаритам превосходили УМ-1НХ, но и задачи решали более сложные – УМ-1НХ среди них по параметрам была простейшей. По плотности упаковки аппаратуры все они были примерно одинаковы.

Таким образом, миф о лидерстве и уникальности УМ-1 и УМ-1НХ также рассыпается в прах. Но это не умоляет результата – УМ-1НХ была хорошей ЭВМ, она была отмечена Госпремией, в ней были оригинальные решения. А для молодого коллектива она была крупным достижением и прекрасной конструкторской школой.

      Конец Легенды 4

Но вернёмся к Центру микроэлектроники. При этом для разъяснения "мифа Кучмента-Берга", на роли Ф. Староса (И. Берг самостоятельного значения не имел и после отъезда Ф. Староса из Ленинграда ничего существенного не сделал) нам придётся останавливаться несколько подробнее.

            Центр микроэлектроники