Шумерские ночи. Том 2

О, соль!.. Нажраться соленого!

— Мне нужна соль, — сказал маг. — Или что-то очень соленое. Вяленое мясо или рыба.

— Я бы тоже сейчас не отказался, — кивнул лугаль. — И кувшинчик холодного пива.

— Мне нужно для ритуала.

— Какой интересный ритуал. Я тоже в некотором роде маг, получается.

Лугаль все сильнее напоминал Креолу Аханида. Но время убывало, и он направил стопы в ближайшую харчевню.

Редко какое заведение Вавилона закрывается на ночь. Креол без труда отыскал и соленую рыбу, и мясо, и сухих, почти черствых лепешек. От них першило в горле и все сильнее хотелось пить, но маг не поддавался на уговоры хозяйки взять лучшей ячменной сикеры. Когда в горле окончательно стало драть, Креол вышел за дверь… и уставился на розовеющие над стенами лучи.

— А впрочем, налей мне своей сикеры, — мрачно сказал он, возвращаясь на место.

— Что-то случилось, абгаль? — спросила хозяйка, ставя на стол кувшин.

— Свет зари случился.

Что ж, Креол и в этот раз не нашел колодец Харута и Марута, зато он вдоволь напился крепкой сикеры. Это вредно для магов, Халай все время вдалбливал это своим ученикам, но сейчас Креолу было все равно.

Новолуние, как известно, бывает только раз в месяц. Но шесть дней ехать домой, а потом еще шесть дней возвращаться Креол не захотел. Он лишь передал в Шахшанор весточку, известив, чтобы не ждали его до месяца ше-гур-куд.

В этом нашлись свои выгоды. Креол больше года не был в Вавилоне и не заглядывал в башню Гильдии. У него появилось время, чтобы снова посидеть в библиотеке, порыться в древних книгах. На Харуте и Маруте свет клином не сошелся, другие подмастерья как-то и без них становятся мастерами. Сиклей у него на поясе висело достаточно, к тому же он нашел несколько мелких подработок. Услуги мага всегда в цене.

Как там без него Шахшанор, Креол даже не задумывался. Пусть теперь Шамшуддин заботится о дворце, рабах и своих детях, как все это время заботился о них Креол. А пока у него в рабстве демоница Метху, с голоду там точно никто не сдохнет.

И двадцать девять дней спустя маг снова стоял на площади Эсагила. Он сутки ничего не пил и не ел. Месяц ше-гур-куд даже холодней, чем зиз-а, и часты дожди, но сегодня стояла сушь, небо было чистым, и только пронизывающий ветер портил всю картину. Вначале Креолу пришлось потрудиться, поколдовать, чтобы его утихомирить. Но в погодных чарах он поднаторел, так что к закату как раз управился.

Пить хотелось до изнеможения. Креол видел, как в неверном свете факелов плещется колодезная вода, и ему безумно хотелось зачерпнуть. Но он слишком долго разыскивал эту вавилонскую легенду, чтобы поддаться чувству жажды. Маг завязал глаза и под взглядами все тех же стражников пошел бродить вокруг колодца. Лугаля-маргула с ними этой ночью не было, поэтому вели себя стражники не так дерзко.

Однако и в этот раз ничего не происходило. Перед Креолом не открывались волшебные врата, из колодца не вылезали чудесные посланники Девяти Небес. Тянулись мучительно минуты, он все сильней ненавидел обманщика Кайдашкана… а потом один из стражников сорвал с него повязку.

— Как ты посмел?! — рявкнул Креол.

— Тот, кто жаждет, имеет возможность испить, — гортанно произнес стражник. — Ты искал нас, и вот, мы пред тобою.

Маг недоверчиво уставился на этих двоих. Они вроде и остались точно такими же, но как-то неуловимо изменились. Ветра не было, но их оружие лязгало и звенело, словно медные крылья.

Глаза же… из глаз стражников смотрел некто иной.

Рука Креола скрылась в суме, нащупывая свинцовый ковчежец и холщовый мешочек. На разные случаи он загодя приготовил порошок Ибн-Гази и благовоние Зкауба, но никак не ожидал, что Харут и Марут вселятся в людей.

И они не демоны. Креол не мог понять, кто они, рисунок ауры слишком усложнился, но точно не демоны.

— Кто вы такие? — спросил маг.

— Было так, что призвал нас смертный маг именем Мардук и сказал: вот, Харут и Марут, желаю тайных знаний, — сказал стоящий слева. — И дали мы их ему, о чем Мардук потом пожалел.

— Было так, что призвал нас смертный маг именем Этана и сказал: вот, Харут и Марут, желаю тайных знаний, — сказал стоящий справа. — И дали мы их ему, о чем Этана потом пожалел.

— Теперь стало так, что призвал нас смертный маг именем Креол и говорит: вот, Харут и Марут, желаю тайных знаний, — сказали они оба. — Верно ли так?

— А вы можете их дать? — подозрительно спросил Креол. — Если да, то я возьму и не пожалею.

— Ты пожалеешь, о сын греха, ибо не было еще так, чтобы не жалели, — сказали Харут и Марут хором. — Однако если ты и впрямь желаешь обучиться запретному, тебе нужно принести нам три вещи, ибо тем ты докажешь твердость своих намерений.

На площади стояла гробовая тишина. Ветер не просто стих — он исчез, воздух стал абсолютно неподвижен. Прохожих будто разогнал буйствующий Хумбаба — в слабом свете факелов виднелись лишь три фигуры, тихо беседующие у колодца.

— Что вам нужно? — спросил Креол.

— Пред тобою храм Энки. В этом храме живет шангу, верховный жрец Энки. Принеси нам волос из бороды этого жреца, палец этого жреца и бога этого жреца.

Креол моргнул. Поковырял в ухе. Потом спросил:

— Вы что-то имеете против этого жреца?..

— Мы будем ждать до рассвета, — сказали Харут и Марут.

И в тот же миг стражники дернулись, как будто вдруг очнулись ото сна, и растерянно уставились на Креола. А тот молча развернулся и зашагал к ступеням Вавилонской Башни.

В большинстве шумерских городов роль верховного жреца исполняет эн, градоправитель. В Вавилоне же эту должность занимает сам император Энмеркар — именно он исполняет роль бога в великих таинствах. Но кроме энов есть еще и шангу — верховные жрецы, что только жрецы. У каждого из богов есть свои шангу, как городские, так и великие. И верховный жрец Энки в Вавилоне обитает именно здесь, в грандиозном храме Этеменанки, зиккурате с тысячей ступеней, каждую из которых Креол проклял, пока добирался до самого верха.

Дом бога должен располагаться высоко над землей. Человеку надлежит осознать свою ничтожность пред лицем бога. Поднимаясь в небеса и видя мир таким, каким видят его ануннаки, человек постигает смирение и преисполняется душевным трепетом.

Креол преисполнился в основном злобы.

Он понятия не имел, как будет выполнять испытания Харута и Марута. Вопросов не вызывал только палец, да и то Креол сомневался, что жрец позволит его отрезать. Была у него и некоторая надежда насчет волоса… но она улетучилась, когда маг встретился с шангу лицом к лицу.

Разумеется, как и все жрецы, тот оказался лыс, безбород и безбров. Только жрецам Мардука дозволено не оголять так лиц, ибо они воздают хвалу своему богу магией.

— Служитель Мардука приветствует служителя Энки, — чуть наклонил голову Креол.

Верховный жрец был не очень рад ночному гостю. Он как раз доедал принесенного днем в жертву козленка, ибо Энки вновь не потрудился спуститься и забрать его, а это значило, что бог великодушно отдает его своему верному слуге.

В алтарную комнату редко кто-нибудь поднимался. Вавилонская Башня слишком, непомерно велика, так что даже самые богобоязненные обычно оставляют приношения на нижних ступенях, засаженных деревьями террасах. Там же проводят службы младшие жрецы. А здесь, при алтаре, верховный жрец денно и нощно молился в тишине, наслаждаясь близостью к богам, великолепным видом на весь Вавилон, да вот сейчас еще — жирным козленком.

Окинув взглядом божественных идолов и искусно вырезанные адоранты, Креол разулся и омыл ноги водой из кувшина. Жрец еще не пригласил его войти, но маг и не интересовался его разрешением. Он не отрывал взгляда от остатков священной трапезы — вкусно пахнущего мяса и кувшина с вином.

Креол размышлял, нужно ли ему все еще испытывать жажду теперь, когда Харут и Марут уже показались. С одной стороны… а с другой стороны… будет обидно во второй раз наступить в ту же яму.

— Чем ничтожный Гату обязан визиту служителя Мардука? — свысока поглядел на Креола жрец.

Шумерское жречество обладает огромной властью. Император Энмеркар и его маги — формально такие же жрецы. Однако служители Мардука не делают того же, что и другие жрецы, а храмы посещают как бы не реже, чем простые люди, поэтому отношения меж ними и служителями прочих богов несколько натянутые.

Нет, будь Креол архимагом или хотя бы магистром, даже верховный жрец Энки принял бы его со всем почтением и наверняка первым делом предложил перекусить после долгого подъема по лестнице. Но он всего лишь подмастерье, и проницательный Гату сразу же это понял.

И да, у него не было бороды. Да и одежды не было — ее заменял кусок ткани, по спирали обвертывающий все тело. Зато на груди возлежало ожерелье из крупного жемчуга.

Креол поневоле задумался, сколько оно стоит и не согласятся ли Харут и Марут взять его вместо всего того дерьма, которое они почему-то хотят.

Впрочем, он уже сообразил, что им вовсе не нужны никакие пальцы и волоски. Это испытание. Духи колодца проверяют его ум. Первая проверка — найти их, вторая — решить их задачки.

— Я хочу говорить с тобой о божественном, мудрый шангу, — сказал Креол, ощупывая взглядом жреца и его окружение. — Я прибыл из Ура, потому что там мне сказали: живет в Вавилоне жрец Гату, и только он ведает истинные помыслы богов.

— Тебе сказали правду, воистину тебе сказали правду, — помягчел ликом жрец. — Проходи же, маг, присядь, раздели со мной этот священный воздух храма Этеменанки. Мне не жаль его для тебя.

— О, как ты щедр! — восхитился Креол, сверля взглядом мясо и вино. — Поведай, давно ли ты стал жрецом и сбрил бороду?

— Меня посвятили ануннакам еще в отрочестве, так что бороды у меня никогда и не было.

Креол мысленно перечеркнул одну из задумок. Усевшись поудобнее и постаравшись отрешиться от запаха жареного мяса, голодный маг принялся плести все, что приходило на ум, тяня время и размышляя, где ему взять никогда не существовавший волосок и как уговорить жреца расстаться с пальцем.

О третьей задачке он пока вовсе не думал.

Жрец тем временем надел рукавицы, взял кочергу и поворошил угли в жаровне. Креол с удовольствием ощутил тепло… а потом уставился на руки жреца.

— Продай или подари мне свои рукавицы, — произнес он.

— Что?.. — не понял Гату. — Это обычные рукавицы. Утром можешь купить сколько угодно таких в каре.

— Мне… нужны сейчас. Для работы.

— Это… странно, но… для мага, наверное, не странно. Однако я не могу торговать в храме, ибо продажа утвари и вообще любая торговля в стенах храма оскорбляет богов.

— Существует ли в подлунном мире то, что богов не оскорбляет? — фыркнул Креол.

— Пожертвования на храм, — как бы невзначай подвинул ему чашу жрец.

Креол понимал намеки. В чаше звякнули три сикля серебра, и широкое лицо шангу расплылось в улыбке.

— Воистину щедр твой дар, сын мой, — сказал он. — Вот, за благочестие твое бог наш Энки награждает тебя своим благословением и этими старыми рукавицами.

— Ну спасибо тебе, Энки, — поклонился божественному кумиру Креол. — Хм… а нет ли у тебя в храме еще и изображений Энки?

— А зачем тебе, сын мой?

— Хочу в домашнем святилище поставить. И жертвы приносить.

— Ну так почему бы не в храме, сын мой? — заулыбался жрец.

— До твоего храма шесть дней пути.

— Ты можешь заказать адорант! — широким жестом обвел статуи Гату. — Я дам тебе адрес мастерской, где твое изображение высекут в храме, и ты всегда будешь здесь, со мной!

— Какое счастье. Но мои адоранты уже стоят в лучших храмах Ура. Я хочу иного.

— Что же, малые кумиры Энки там тоже высекают, — пожал плечами жрец. — Но обязательно передай, кто направил тебя. В знак уважения ко мне мастер сделает тебе скидку.

— Ага, — буркнул Креол. — А вы не думали, что однажды Энки спустится на землю, зайдет в свой храм, увидит все эти адоранты и возопит: я жил во лжи, они все ненастоящие!

— Не спусти… а… нет, сын мой, ты не понимаешь. Адорант — это как бы символ твоего личного присутствия. Вы же, маги, используете в ритуалах вольты и прочие ухищрения? Ты, главное, думай об Энки, иногда приноси ему жертвы и не греши, а все остальное за тебя сделает адорант.

Символ присутствия. Вольты. Думать о богах, а остальное сделает каменная статуя… Креол пристально посмотрел на гладкое лицо жреца, и его осенило. Он понял, где взять волосок из его бороды… и понял еще кое-что. В голове завертелись мысли насчет Шедевра… пока смутные и неоформленные, но он вдруг начал понимать, как совместить элементаристику и демонологию.

— Ладно, я должен идти, — торопливо сказал он, выходя под чистое небо.

Спускался по лестнице маг быстрее, чем поднимался. Потом он почти вприпрыжку добежал до указанной жрецом мастерской, растолкал спящего каменщика и купил самый маленький и дешевый кумир Энки.

— Вот бог этого жреца, — протянул Креол его Харуту и Маруту. — А вот палец этого жреца.

Духи колодца посмотрели на отрезанный от рукавицы палец и переглянулись. Затем то ли Харут, то ли Марут спросил:

— А волосок из его бороды?

— Вот, — протянул пустую ладонь Креол. — Кто может сказать, что я не держу волосок из несуществующей бороды?

— Ну что же, — сказал то ли Харут, то ли Марут. — Он продемонстрировал некоторое остроумие…

— …Логические способности… — добавил то ли Марут, то ли Харут.

— …И умение приходить к результату самым оптимальным путем.

— Это значит, что я выдержал ваши дурацкие испытания? — нетерпеливо спросил Креол.

— …Что, конечно, не говорит, что полученные знания он применит мудро…

— …И уж тем более во благо…

— …Но по крайней мере у него есть потенциал…

— …И его разум готов создать что-то новое…

— Не говорите обо мне так, словно меня здесь нет, — начал злиться Креол. — У нас был уговор, и я выполнил свою часть.

— С истиной нельзя договориться. Ее нельзя купить и ей нельзя приказать.

— Но ее можно узреть… и испить.

И они вновь покинули стражников, которые в этот раз совсем обомлели, и один даже упал, звеня оружием.

Креол немного подождал. Харут и Марут не возвращались. Маг вспомнил, сколько всего прошел, чтобы разыскать этих двух содомитов, и едва сдержался, чтоб не швырнуть в их колодец Огненный Шар.

— Нельзя купить… — зло бормотал он, пиная мокрые камни. — Нельзя приказать… Испить!.. а-а!..

В конечном счете он же не к Харуту и Маруту приходил, а к колодцу. Они же просто его стражники. И… в воде плавает черпак. Тут раньше не было черпака, Креол точно помнил.

От холодной колодезной воды свело зубы. После суток жажды и беготни та показалась слаще императорского вина. Креол пил и пил, пока не почувствовал, что больше не может. Тогда он уселся возле колодца и воззрился на пламенеющую над городскими стенами зарю.