Помоги проекту - поделись книгой:
— Ждать?
— Жди. — покивал Иван. — Сколько тут до Саранска на машине?
— Пару часов. — сипло ответил мужчина.
— Поедем до Саранска. Там гостиницу приличную знаешь?
— С бабами? — негромко спросил таксист.
— Просто нормальную, без пыли и тараканов. — тихо добавил Иван.
— Найдём.
Марычев вышел на улицу, поднялся по ступеням и через некоторое время уже сидел перед начальником женской исправительной колонии.
— Я попросил принести мне дела осужденной, которой вы интересовались. — показывая на место напротив себя после короткого приветствия, сказал хозяин кабинета. — Я бы не рекомендовал перевозить её. У неё красный флажок стоит.
— В смысле? — не понял Марычев.
— Это сродни кодовой системе, чтобы персоналу всегда было понятно, с кем дело имеют. На делах и кроватях висят флажки. Синий — алкашки, жёлтый — суицидницы, красный — бегунки́.
— А эта что уже бегала? — удивился Иван.
— Нет. Но у нас мощный психолог, она таких на раз выпасает.
— Знаете, мне всё равно, какие у неё там флаги, лишь бы не радужные. Мне нужно, чтобы завтра её доставили в Саранск, оттуда её заберёт уже наша машина.
— Как знаете, мне пришло распоряжение, а приказ есть приказ. Но я вас предупредил.
Быстро закончив дела, Марычев отказался от показательной экскурсии и поспешил убраться подальше от мрачного места: не любил он скудные картинки будничного не московского мира.
Саранск
Обустроившись в хорошей гостинице, куда его привёз немногословный водитель, Марычев вбил в навигаторе координаты, присланные ему в сообщении. Иван нашёл автомобиль местного каршеринга, обошёл вокруг побитую пятнами ржавчины машину, возвёл глаза к небу и прошептал:
— Когда же это всё уже закончится.
Остро воняющий моющими средствами салон старого опеля, еле вместил рослую фигуру Ивана, машина немного почихала, попыталась завестись и ожив поползла в городской поток. Припарковавшись под аккомпанемент мелодичного машинного голоса навигатора, Марычев осмотрел неприглядные прямоугольники домов в спальном районе, нашёл нужный ему подъезд и поднявшись открыл ключом неприметную дверь. Внутри квартира выглядела меньше чем все остальные похожей планировки, но зато здесь была полная звукоизоляция, оконные стёкла не позволяли вести прослушку с внешнего периметра, и рассмотреть, кто здесь находится, тоже было нельзя.
— Приветствую, Алла Николаевна. — сказал он, заходя в небольшую комнату без окон. — Генерал-майор Иван Марычев.
— Здравствуйте. — негромко произнесла женщина, внимательно изучая пришедшего.
— Как добрались?
— Без особого комфорта. Если вам и правда интересно.
— Не особо, потому что пока вас не доставили сюда, я никак не мог повлиять на ситуацию.
— Что изменилось? — в голосе Аллы Николаевны проявился интерес, который она постаралась тщательно закрасить интонациями.
— Вы знаете, когда летел сюда, то ознакомился с отзывами на местную кухню. Здесь есть неплохой мясной ресторанчик.
— Приглашаете поужинать?
— Не совсем. Предлагаю заказать. Точнее, не так, я пока ехал, уже сделал заказ, чтобы мы с вами не утруждали себя ожиданием. Выбрал на свой вкус, не против?
— После того гастрономического террора, что я пережила в том месте, — Алла намеренно избегала слова «тюрьма» или «колония», — я уже даже на простые домашние щи соглашусь.
— Щей в меню не было, а вот хороший стейк и несколько салатиков я выбрал. От вина не откажетесь?
— Интересный у нас с вами разговор. Не откажусь. Только можно я перед ужином и от душа не откажусь? — спросила Алла.
— Конечно. Я в душевую забросил пакет с вещами. Вкусов ваших не знаю, но думаю, вам будет удобно.
— Я могу идти? — спросила женщина.
— Конечно. — Марычев улыбнулся. — В пределах этой квартиры вы можете не ограничивать себя в передвижениях. — мужчина помолчал и добавил. — Но вот выйти отсюда вы не сможете, так что даже не пытайтесь, не портите впечатление.
Алла Николаевна слегка улыбнулась, распрямила плечи и, выйдя из комнаты, закрыла за собой дверь. Когда же она закончила водные процедуры и вышла посвежевшая и явно довольная выбором одежды, то увидела накрытый стол в гостиной.
— Ухаживаете за мной? — рассмеялась она.
— Нет. Просто люблю проводить время со вкусом. Изучая материалы вашего дела, понял, что и вы любите все достижения цивилизации. Не гнушаетесь, так сказать, благами материальными.
— Только дураки отказываются от удобств. Это сродни особому виду духовного фетишизма, когда у тебя есть удобная городская квартира, а ты меняешь всё на дом в заброшенной деревне, где, простите, даже удобства во дворе. При этом почему-то наивно полагаешь, что моментально станешь просвещённым. Но нет, в большинстве случаев ты просто скачешь в мороз по естественным физиологическим причинам и тихо материшь весь белый свет, что тебя дурака никто не остановил.
— Присаживайтесь. Не против испанского темпранильо?
— Для меня резковато, но опять же, сейчас я бы и три семёрки выпила. — опускаясь в кресло, проговорила Алла.
— Не помню такого, в моей молодости в чести были какие-то мразно-сладкие ликёры ядовитых цветов и спирт рояль. — аккуратно наливая вино, сказал Иван. — Ну раньше наши виноторговцы не очень-то разбирались в тонкостях этого рынка. Не то что сейчас. Хотя мне кажется, что Красуцкий не был таким уж эстетом в этом отношении. Он больше воодушевлялся другими вещами. — Марычев вопросительно посмотрел на собеседницу.
— Толя всегда был сумасшедшим и жадным: до денег, власти, женщин. — невозмутимо пожала плечами Алла. — И он практически всегда получал что хотел. Ну, кроме Марго, конечно. Её он никак заполучить не мог.
— Почему?
— Рита была очень умной и дальновидной. Она прекрасно понимала, что как только Толя получит желаемое, через некоторое время она ему наскучит. А Рита ещё со студенческих времён бредила поисками философского камня, бессмертием и разными другими мифическими явлениями. — Алла отпила вина. — А через Красуцкого у неё появился доступ к наследию Сталичкина.
— А что все так носятся вокруг этого наследия? — не показывая своего интереса, спросил Марычев.
— Ну, Сталичкин был таким, — Алла Николаевна задумалась, — Леонардо да Винчи местного разлива. Я думаю, конечно, многие его достижения возведены в ранг сверхъестественных на уровне слухов и сплетен, но многое из того, что о нём известно, действительно правда. И Красуцкие были его родственниками, каким-то далёкими-далёкими. Но вы же знаете, как это бывает, — Алла улыбнулась, — если твой родственник ничем не примечателен, то вроде как и не о чем говорить. А если ты седьмая вода на киселе какой-то известной личности, то на каждом углу рассказываешь о вашем близком родстве и бескорыстной любви к оному.
— А Марго откуда об этом узнала?
— Она ещё на первом курсе воспользовалась тем, что ей было дано от природы, — Алла развела руками, — увлекла одного из столичных мистиков, выудила из него всю нужную информацию и стала планировать как бы ей заполучить тот самый эликсир бессмертия.
— Эликсир? — Марычева вопросительно посмотрел на Аллу Николаевну.
— Тоже его ищите? — усмехнулась она.
— Отнюдь, — рассмеялся Иван, подливая женщине вино, — я глубокий прагматик, меня устраивает короткая земная жизнь. Я верю, что материальный мир существует вне зависимости от меня. И мне совсем не хочется проводить свою жизнь в погоне за какой-то бессмыслицей.
— Ну а Толя считал по-другому. Ему не хватало того, что было доступно. Он наслаждался сверх меры тем, что мог добыть для развлечения своей скучающей натуры, и исчерпав все возможности, вводящие его в экстаз, ударился в мистику. Рите удалось его убедить, что если он пойдёт этой дорогой, то удовольствие будет вечным. — Алла помахала вилкой в воздухе. — И понеслось: камлания, ритуалы, жертвы. Он тоже захотел стать бессмертным. А эта вещица в определённое время в определённом месте могла бы дать ему то, чего он вожделел больше всего.
— Какая вещица?
— Посох, открывающий двери в гиперкуб. — просто сказала Алла. — Сталичкин спроектировал гиперкуб. Но он не в Карельске. Красуцкому так и не удалось узнать, где тот его запрятал. Да и посохов этих, как оказалось, не один, а вот узнать, какой самый настоящий, — Алла несколько хмельно хихикнула, — пока что никто не понял как.
— Алла Николаевна, а кто такие, — Марычев заглянул в свой блокнот, — а, вот, Кадуцеи? — спросил он. — Несколько раз по ходу повествования всплывал этот термин или название.
— Я не очень в курсе. Не знаю, я слышала о них только один раз и то, — она пожала плечами, — это было в доме Толи. Я выходила из подвалов после очередной, — женщина несколько замялась, — операции и услышала обрывок разговора. Голос был похож на Юлин, но эта наивняшка, я думаю, и слов-то таких не знала. Для меня до сих пор загадка, почему Толя повёлся на неё. Блёклую, щуплую, совсем не в его вкусе.
— Ну вот по прибытии на место у неё и узнаете. — невозмутимо сказал Марычев.
— В смысле? — Алла Николаевна подняла на него глаза.
— У Юли и узнаете, как она смогла проникнуть в жизнь Красуцкого.
— Вы собираетесь меня отправить на тот свет? Так мне эта информация не столь интересна, чтобы так далеко за ней ходить.
— Юля жива. А вас я вытащил из тюрьмы, чтобы вы сделали ей пластическую операцию. Вы, конечно, не единственный хирург, но вас мне есть чем заткнуть. — жёстко сказал Марычев и встал из-за стола. — Ешьте, пейте, завтра к десяти утра за вами заедет мой помощник, вы должны быть готовы.
— Но это невозможно. — Алла порывисто встала из-за стола. — Она же лежала у меня в клинике.
— У вас в клинике лежала похожая девушка, убитая и обезображенная Китайцевым. — спокойно сказал мужчина. — А вы знали, что Ася, домоправительница Красуцкого, мать Юли? И что у неё есть брат?
— Нет, Толик всегда говорил, что со второй женой ему повезло, потому что она сирота. — Алла озадаченно посмотрела на Марычева.
— Ну, тогда вам будет о чём поговорить с вашей знакомой. До встречи.
Довольный произведённым эффектом, Марычев вышел на улицу, поморщился, оглядывая унылую местность, и поспешил обратно в гостиницу. Наконец-то можно собрать вещи и выдвинуться в путь. Марычев постоял ещё несколько минут, дождался, когда к нему подойдёт невысокий, одетый в серое пальто и кепку человек, и проговорил:
— Минут через двадцать можешь свободно заходить. Код для отслеживания пришли на личный телефон.
Путь к назначенному месту
Путь от Саранска до назначенного места, если считать пересадки, должен был составить восемь часов. И Марычеву как раз хватило бы времени поработать. Он поудобнее устроился в кресле самолёта, достал папку, на которой значилось: Дело №НК-27, и углубился в чтение.
Проглядев шапку допроса подозреваемого и сделав несколько пометок, Иван вздохнул и перевернул бланк — он был пуст, значилось только «От подписи отказалась».
Генерал-майор вздохнул, поднял глаза на тоненькую стюардессу и с улыбкой проговорил:
— Милая, а можно мне кофейка покрепче.
Иван был в хорошем настроении. Всё складывалось как нельзя лучше. Все эти пустые косвенные улики, полувменяемые свидетели, даже трупы — всё это не имело значения, пока не заговорила Юля. Нерей был мёртв, Ася знала крохи, конечно, при бульдожьем старании Малинина и их бы хватило для начала, но главное — показания Юли.
Никто не знал, чего стоило Марычеву полностью взять под контроль это дело. Скольких друзей он слил, чтобы добраться до той, в руках кого были очень интересные ниточки. Сколько кривых и прямых схем пришлось выдумать — слов нет. И всё ради чего?!
Нет, Марычева никогда не интересовало бессмертие, он вырос если и не атеистом, то уж точно материалистом. И если у Малинина что-то шевелилось в душе, когда он сталкивался с чем-то необъяснимым, то Марычев не воспринимал даже само понятие души. У генерала, после того как в его жизни исчезла любовь, была только одна страсть: власть. И ради удовлетворения своей потребности он делал всё. Конечно, когда он выводил из игры Малинина, что-то сжимало его сердце, но он списал это на перепад давления. Совесть, раскаяние и честь давно покинули Марычева, оставив после себя чуть уловимый шёпот своего дыхания.
Иван ещё раз взглянул на бланк допроса и стал аккуратно выписывать в блокнот имена всех фигурантов дела: следы нужно было полностью изъять из общего оборота и аккуратно сложить в своём особом архиве.
Итак:
Ну с этим было проще всего. Он уже полтора месяца парился в СИЗО и по поручению Никоновой его сразу ласково отоварили и потом ещё немного добавили. Парень он был не слабого десятка, но когда тебя пинает в лицо толпа разъярённых урок, то как-то сходит на нет вся физподготовка. Это только в кино главный герой способен выстоять против толпы, кадря при этом красоток и попивая мартини. А потом у Марычева, было что предложить Лаврову, когда тот наконец выйдет на волю.
Никонова вовремя заметила романтический настрой их отношений, а Марычев подсуетился и в качестве ценного подарка преподнёс им несколько месяцев отдыха на лазурных берегах по системе «всё включено». А также выбил для Юры место начальника оперов в Москве и ни где-нибудь, а в Барвихе. Для Унге предложили уютное место следственного аналитика в одном из подразделений Следственного комитета в столице. Вообще, Иван никогда не скупился на подарки и всегда предпочитал решать проблемы деньгами.
Сложный тип, но Никонова взяла его на себя. Какой криминалист не мечтает поучиться у лучших мастеров. Вот и Мамыкину устроили учебный тур по лучшим специалистам. А когда он вернётся, для него тоже будет готово тёплое место.
Здесь было грустно. Потому что в деле был рапорт Вари об увольнении, и потом она исчезла вместе со Стеф. И как всегда, когда дело касалось Стефани, никаких следов. Но Марычев умел ждать и выбирать нужный момент, так что он просто поставил пометку.
Майора-пенсионера догнало заслуженное повышение. Он стал полковником и снова был с почётом отправлен на пенсию. Тем более что его жена неожиданно выиграла какой-то тур и деньги, на которые можно было построить приличный дачный дом.
О них можно было не беспокоиться. Повредившаяся головой молодая жена, выкравшая труп своего мужа, так и пропала в недрах Кутейкиной горы. По камерам и словам нескольких очевидцев было понятно, куда пошла Лиза, но найти её так и не удалось. Наверное, там и сгинула.
Конечно, оставалось ещё множество фигурантов, но такие как Томас уже сидели, другие ни за что не пойдут в полицию, а по кому-то явно скучала психушка. Одно имя выбивалось из списка: дед Андрей. Но в материалах дела было сказано, что его опрашивали по второй жертве в Карельске, а потом он сильно заболел и в себя пришёл, когда следствие уже подошло к концу. Старик был таким древним, что Марычев даже не стал записывать его.
Всё тщательно записав и ещё раз сверив, Иван прикрыл блокнот и закрыл глаза. На всю работу ушло три часа, оставалось отдать нужные распоряжения, и скоро в его руках действительно окажутся ключи к тайнику.
Выйдя из самолёта, Иван пошёл в ресторан аэропорта, заказал себе ужин и, дождавшись пока принесут зелёный чай, набрал номер давнего приятеля:
— Глеб, привет. Как там Воронский, всё ещё в коме? Ну что ж, думаю, в это раз Коля не отыграется. Отключай его. И я тебе сейчас вышлю файлик, пробегись. Если по кому-то будут сомнения, реши сам. Я на связи ещё несколько часов, потом наберу. Что? Да нормально всё с Егором. Не переживай, с ним Хель.
Марычев отключил телефон и спросил официанта, где можно покурить. Потом попросил принести пачку сигарет и пошёл в эти странные аквариумы для курящих, которые словно выпячивали для всех остальных тех, кто внутри и громко орали «да, да здесь грешники». Хорошо, что сейчас здесь было пусто.
Иван смотрел по сторонам, долго мял аккуратный цилиндр, превращая ровные, прямые линии сигареты в мятую кривую, ещё несколько секунд и куски табака полетели в урну. Марычев не курил, но комканье сигарет было своеобразным ритуалом. Именно так он поступал с жизнью тех, кто представлял опасность. Опасность для его власти.
Телефонный звонок вывел его из равновесия этого вечера, он отряхнул руки, улыбнулся входящему внутрь курильщику, вышел наружу и ответил.
— Она сбежала при переезде. — глухо сказал голос.
— Отлично. Боря её обработал, так что сигнал не упустите, а так всё идёт как задумано. Звоните на зону, приставам и местным полицейским, передавайте её. Ну а сами тихонько ловите беглянку и на место. Я скоро уже буду. — Марычев повесил трубку и пробормотал. — Не зря у тебя на кровати красный флажок висел. Теперь всё логично.
Поделиться книгой: